Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть третья. Месть мага

Когда мы благополучно выбрались из подземелья, я отговорился от чая, который предлагала Макгонагалл, и попросил разрешения прогуляться по Хогвартсу — вспомнить, так сказать, школьные годы. — Пожалуйста, — ласково сказала Макгонагалл, — мог бы не спрашивать разрешения — ты ведь всё-таки член Попечительского совета. — Но директор здесь вы, профессор, — ответил я. — А я уже не студент. Так что я лучше спрошу вашего разрешения. — Конечно, Гарри, — кивнула Макгонагалл. — А если проголодаешься — можешь зайти на кухню и попросить у домовиков чаю. Думаю, что для тебя они расстараются. Кстати, а когда обе мисс Поттер вернутся к занятиям? Ты что-то говорил о неделе, а прошёл уже почти месяц… — Думаю, что завтра Лорел и Вайолет прибудут со мной поболеть за Луну и останутся в школе, — ответил я. — Увы, но они оправлялись от гибели своего бывшего Клана дольше, чем я думал. — Да-да, бедные девочки… — вздохнула Макгонагалл. — Только не вздумайте их жалеть, директор, — предупредил её я. — Жалость напомнит им о произошедшей трагедии, Лорел и Вайолет будет полезна именно здоровая обстановка учёбы. Так они быстрее смогут оправиться до конца. — Думаю, ты прав, Гарри, — кивнула Макгонагалл. — Учёба, друзья, праздничная обстановка Турнира… Это поможет им… Я кивнул и отправился по коридору к подземельям. Сири и Сев, ловко подхваченные Макгонагалл, проводили меня тоскливыми взглядами, но отказаться от приглашения на чай не решились. Всё-таки студенты - и бывшие, и нынешние - хорошо относились к строгой, суховатой Макгонагалл и не хотели её огорчать, хотя она отличалась от канонной совсем ненамного. Чуть больше внимания, доброго отношения к студентам, чуть меньше веры в непогрешимого Альбуса, чуть больше таланта администратора и организатора… Нет, Макгонагалл, конечно, не Амонашвили и не Монтессори, но в качестве этакого английского Макаренко вполне даже неплоха. Тот, насколько мне помнится, тоже миндальничать не любил, но человеком был справедливым. Впрочем, сложно проводить параллели между традиционной английской педагогикой и новаторскими методами Макаренко — слишком уж большая разница в менталитете. Раздумывая таким образом, я свернул в подземелья, отыскал знакомый коридорчик без портретов и мрачно позвал: — Пивз! — Я здесь, шеф! — тут же нарисовался Низший. — Пивз, — ласково улыбнулся я, — ты что, совсем страх потерял? Пивз затрясся, как осиновый лист, и выдавил: — Шеф, простите глупого Пивза. Но глупый Пивз решил, что после этого вы непременно захотите поговорить… — Захотел, — многообещающе хмыкнул я. — Поговорим? Пивз истово закивал: — Да, да… Я хотел сказать, просто не знал, как… Уже хотел домовиков просить… Это вступление мне крайне не понравилось. Уж если Пивз не убоялся моего гнева, всерьёз грозящего ему отправкой за Грань без пересадки, значит повод у него серьёзный. Поэтому я успокаивающим тоном сказал: — Думаю, что узнал нечто важное, Пивз, не так ли? Оттого и решился привлечь моё внимание… — Да, да, да… — истово закивал Пивз. — Шеф… Мне они не нравятся… Я глубоко вдохнул и мысленно посчитал до десяти. Пивзу редко выпадает возможность пообщаться нормально, вот и не может объяснить толком… — Пивз, подробнее. Кто не нравится? Почему? — Так фифы эти две из Шармбатона. Которые за студентами приглядывают. — Воспитательницы? — удивился я. — А что с ними не так? — А вы их сами проверьте, шеф, — ответил Пивз. — Я лучше объяснить не могу. Только нехорошо с ними, очень нехорошо. Беда от них большая может быть… Это что ж за армагеддец могут устроить две некрасивые француженки, если Пивз говорит «большая беда»? Стоп… А что если одна из этих дамочек и есть наш второй «гость»? То есть, Мерлин-подселенец? В принципе, не так уж глупо — кто обратит внимание на двух строгих старых дев, скучных, как забытый в углу старинной библиотеки пыльный пергаментный свиток? Правда, в Хогвартсе они появляются не так часто, только во время этапов Турнира, зато значительно чаще здесь появляется мадам Делакур… И если предположить то, о чём я думал с самого начала, то она — реально сообщница, ибо под Империо быть никак не может. Вейла же… К тому же и Макгонагалл, и Флитвик, и Сев с Сири, и Кащеев с Каркаровым распознать наложенный Империус могут на раз. Если вспомнить канон, то Барти-старший под Империо почти сразу же перестал появляться на службе, да и организацией канонного турнира занимался в основном Людо Бэгмэн… То есть, если Аполлин Делакур и помогает носителю души Мерлина — то помогает добровольно и осознанно, и явно за какие-нибудь нехилые плюшки. М-даа… И что прикажете теперь с этим делать? Доказательств, чтобы идти с ними к Боунс, у меня ровно ноль целых, ноль десятых… Ладно, посоветуюсь с Блэками. Всё-таки опыт — это опыт. А мне его явно не хватает. — Спасибо, Пивз, — искренне поблагодарил я Низшего. — Следи за этими двумя, хорошо? Я беспокоюсь за Луну. Пивз кивнул, перекувыркнулся в воздухе и отвесил мне церемонный поклон: — Будет сделано, шеф! — А если они будут представлять прямую угрозу, — зловеще улыбнулся я, — то можешь развлечься. Но не нарывайся особо — если они так сильны, как ты думаешь, то развеют и фамилию спросить позабудут. — Пивз будет следить… Пивз будет осторожен, — мстительно пробубнил Низший и растаял в воздухе. Ну, вот и хорошо… Теперь бы ещё с Луной поговорить. И я отправился по извилистому коридору к кухне, рядом с которой был вход в гостиную Хаффлпаффа. Но Луна совершенно неожиданно попалась мне навстречу с обычным своим безмятежным видом. И нисколько не удивилась, узрев меня. — Привет, Гарри, — заявила девушка. — А нарглы были правы — они сказали, что ты хочешь со мной встретиться и что я найду тебя в этом коридоре. — Привет, Луна, — улыбнулся я. — Рад тебя видеть в добром здравии. И поздравляю с победой. — Победа — это не важно, — отмахнулась Луна, — но всё равно спасибо. Ой, Гарри, у тебя прибавилось мозгошмыгов. Давай я их изгоню, тебе же так ходить тяжело. И, прежде чем я успел что-то возразить, девушка достала палочку и взмахнула ею, вычертив сложный рисунок заклятья, на миг сверкнувший зелёным и голубым. Точно безопасно. И, к моему удивлению, мне действительно стало как-то легче. — Спасибо, Луна, мне и впрямь лучше. — Это потому, что я прогнала почти всех мозгошмыгов. Но один из них всё не желает уходить… Ты просто не обращай на него внимания, Гарри, и он не будет тебя тревожить. — Ага, — кивнул я, — хорошо. Спасибо. А ты не можешь сказать, что это за мозгошмыг такой? — Да не особо, — светло улыбнулась Луна. — Кроме того, что этот мозгошмыг сказал мне, что тебе стоит слушаться чёрного человека, который ищет другого чёрного человека. Моя челюсть чуть было не встретилась с полом, но я сдержался. Луна имеет в виду Барона Самеди и Кингсли Бруствера, но откуда она вообще об этом узнала? — Мурлокомли, — спокойно отозвалась Луна. — Они понимают язык мозгошмыгов. И рассказывают мне обо всём. — Я что, вслух это сказал? — поразился я. — Не-а, — ещё беспечнее улыбнулась Луна. — Но мурлокомли не боятся даже той штучки, что висит у тебя на шее. Это она про амулет Гекаты? Ничего себе! Меня вообще-то никто прочитать не может! У меня Защита такая, что даже без амулета меня ни один легилимент не прочтёт! — Гарри, не волнуйся, — заявила Луна. — Мурлокомли никому ничего не скажут, кроме меня. А я пообещала им, что не буду передавать их разговоры… Ой… мне, кажется, нужно в нашу гостиную… пока, Гарри, приятно было поболтать… — Взаимно, — улыбнулся я. — Удачи тебе завтра, Луна. Непременно буду болеть за тебя. Уже придумала, чем поразить судей? — Не-а, — повторила Луна и улыбка её стала совсем уж небесной. — Папа говорит, что лучший способ поразить кого-нибудь — это импровизация. Поэтому я всегда импровизирую. Пока, Гарри… И девушка развернулась в обратную сторону и стремительно удалилась. Ну, вот и поговорили…

***

Второй этап Турнира был посвящён искусству Трансфигурации, и Чемпионы должны были выступать на нём в таком порядке: первым шёл Юлий Тышкевич, вторым — Никола Питерский, третьей — Мари-Виктуар Дэмьен, а заключало этап снова выступление Луны. Приглашёнными судьями на этом этапе были Константинус Лазарус из греческого Лицея Трисмегист, госпожа Вивьен Роше из Парижской Академии Магии и во второй раз — неутомимый Тегу Мквайя из Нгоро-Мбото. Ну, и все четыре директора школ, конечно же… В принципе, обстановка повторяла первый этап, единственное, что я отметил — то, что Аполлин Делакур была в шляпе с широкими полями и густой вуалью. Причём Конни эта маскировка явно не удивила. Ой, и что это там мой любимый натворил? Заметив мой пристальный взгляд, Конни тут же изобразил привычное выражение существа слишком милого и хрупкого для того, чтобы интересоваться делами земного мира. Угу, тут моё предположение о его непосредственном участии в столь радикальном изменении костюма мадам Аполлин быстренько переросло в уверенность. А уж черти, скакавшие в глазах Сири, и слишком уж невозмутимо-спокойное выражение глаз Сева было красноречивее любых доказательств. Угу, Мастер Артефактор, Мастер Зельевар и разозлённый Конни. И как это мадам Делакур ещё жива и при памяти? Но тут Людо Бэгмен объявил о начале второго этапа, и я решил, что расспрошу Конни попозже и наедине. Есть у меня способы… Юлий Тышкевич уверенно взошёл на помост и начал Акцио призывать к себе заранее подготовленные предметы, которые, разумеется, были проверены судьями. Это были серебристые шары разного диаметра — от маленького, с кулак размером, до большого — в три четверти человеческого роста. Шары, повинуясь движению палочки дурмстранговца, повисали в воздухе, образовав довольно длинную цепочку. Взмах палочки — и шары поменяли цвет, затанцевав в воздухе, потом превратились в кубы, потом — в конусы, потом шары стали плоскими пластинками, на каждой из которых появилось изображение цветка — розы, астры, гладиолуса, пиона… Изображения не повторялись ни разу. Ещё один взмах палочки — и пластинки стали цветами — с виду вполне себе живыми и настоящими, даже тонкий запах ощущался. А потом, повинуясь новому движению палочки, цветы взмыли вверх и порхнули вниз — причём чётко в руки представительницам прекрасного пола. Один такой цветок спикировал прямо в руки сидевшей впереди меня леди Вальпурге, и я сумел его рассмотреть и потрогать. Самая натуральная пунцовая роза — только что срезанная, с еле заметными капельками росы на лепестках. Высший класс. Возможно, кое-кто ожидал от дурмстранговца чего-то более… брутального, но восхищённые дамы проводили раскланявшегося Тышкевича бурными аплодисментами и возгласами восторга. Как и в первом туре, достаточно высокая планка была задана с самого начала, но я не сомневался, что Луна и Никола сумеют удивить зрителей, да и Мари-Виктуар далеко не слаба, просто соперники ей достались сильнейшие. Никола Питерский, выступавший вторым, на помосте появился в чёрном фраке и белоснежной рубашке, с чёрным, с брусничной искрой, пластроном*. Наряд довершал высокий цилиндр, блестевший, как голенище сапога советского дембеля — то есть в него при нужде можно было смотреться. Никола быстренько раскланялся, сразу же сорвал хорошую порцию аплодисментов — рыжик красавцем не был, но обаяние у него было убойное, и он нравился многим — и стащил цилиндр с головы. В этот самый момент вся команда Колдовстворца, устроившаяся настолько близко к помосту, насколько это было возможно, стала обстреливать своего Чемпиона… самыми обычными детскими кубиками. Такими небольшими, деревянными, с наклеенными на них кусочками картинок. Если кубики сложить правильно — можно было получить целую картинку. Здесь, в Англии, кстати, я таких не видел, а вот в прошлой жизни — очень даже часто. Судьи, кстати, отнеслись к этому действу вполне спокойно — видимо, всё тоже было оговорено заранее и кубики проверены. Никола ловко ловил кубики подставленным цилиндром, и поймал все до единого. Потом он поставил наполненный кубиками цилиндр на помост перед собой и начал вытаскивать кубики по одному. Кубики в его руках тут же превращались в хорошеньких кроликов — белых, чёрных и пятнистых — кажется, таких называют «бабочка» — из-за характерного чёрного пятна на мордочке. Кроликов Никола тут же опускал на помост и они начинали себя вести так, как вели бы себя обычные кролики — шевелили длинными ушами, принюхивались, подрагивая розовыми носиками, прыгали, чесали за ушами задними лапками — градус милоты, заданный Юлием, Николе успешно удалось превзойти. А потом, повинуясь тихим коротким командам Николы, кролики начали вставать на задние лапки и кружиться в вальсе, разбившись по парам. Некоторые из них получали трансфигурированные из оставшихся кубиков морковки, и тут же начинали их грызть. Снова прозвучали аплодисменты. Никола слегка поклонился, давая понять, что ещё не закончил, и один из кроликов — самый крупный — вспрыгнул на судейский стол и начал отбивать лапками барабанную дробь, но быстро успокоился и улёгся рядом с начавшей поглаживать зверька Вивьен Роше. Остальные же кролики снова попрыгали в цилиндр, скрывшись там полностью. Никола поднял цилиндр, из которого вновь посыпались кубики, которые стали превращаться из деревянных в металлические, затем — в восковые, затем — в бумажные, потом — в хрустальные. Хрустальные кубики не попадали на помост, а зависли в воздухе, превратившись в ярко блестевшие льдинки с острыми гранями, образовавшее слово… нет, не «Вечность», как у Андерсена, а «Колдовстворец»… Слово ярко блеснуло, мигнуло три раза, а затем льдинки вновь превратились в кубики, а кубики послушно отправились к Николе в цилиндр. Никола водрузил свой головной убор обратно на макушку и поклонился, завершая выступление. Силён, ничего не скажешь. Выступление Юлия Никола уже перещеголял, Мари-Виктуар вряд ли сможет чем-то удивить после такого, разве что Луна не подкачает… Нет, всё-таки русская школа магии — это нечто. Кролик, кстати, так и остался у судей. Зверюшка мирно устроилась на руках у госпожи Вивьен Роше, хрумкала невесть откуда взявшийся лист салата и обратно превращаться не собиралась. Третьей на помост вышла Мари-Виктуар. На сей раз прекрасная француженка была облачена в белое платье с длинными, ниспадающими рукавами. Мари-Виктуар ловко трансфигурировала призванные на помост самые обычные стулья в высокие медные канделябры с вспыхнувшими в них свечами, а потом часть канделябров превратилась в заснеженные деревья, а другая часть — в белоснежных птиц, которые летали между ними. Красиво, но движения птиц показались мне немного механическими. Или я придираюсь, перенося неприязнь к мадам Аполлин на её ученицу? Во всяком случае, свои аплодисменты Мари-Виктуар заслужила, а под конец выступления она превратила собственные руки в крылья и воспарила вверх подобно ангелу. Белые птицы закружились вокруг неё, рассыпались снежными вихрями и рухнули вниз, образовав самый настоящий снежный сугроб, в который и приземлилась Мари-Виктуар. Её приветствовали громовыми аплодисментами, но вот судьи, пока девушка покидала помост, о чём-то коротко поспорили. И что там не так? Мари-Виктуар показала не менее качественные превращения, чем два предыдущих участника, к тому же, трансфигурировать собственные руки в крылья — это высший пилотаж, как ни крути. И, наконец, последней, как и в прошлый раз, на помост взошла Луна, и я аж поперхнулся. Девушка, видимо, решила, что не стоит баловать судей и зрителей излишней нормальностью, и на сей раз оделась по своему вкусу. Платье Луны, словно чешуя, покрывали начищенные крышечки от консервных банок, в ушах красовались серьги-редиски, шею украшало ожерелье из пивных пробок вперемешку с пластмассовыми кольцами от занавесок, а руки — браслеты, сплетённые из бечёвок… Длинные светлые волосы девушки были заплетены в сотню косичек, на кончике каждой из которых была укреплена крупная стеклянная бусина, отчего при каждом движении Луны раздавалось лёгкое нежное позвякивание. Неудивительно, что при появлении Чемпионки Хогвартса установилась мёртвая тишина. Однако я заметил, как один из судей — чернокожий Тегу Мквайя — приложил коротким жестом руку к сердцу и склонил голову с явным почтением. Луна же ослепительно улыбнулась и стала ловко отделять блестящие крышки от своего платья и подбрасывать их в воздух. Сверкающие кружки превращались в разноцветных рыбок, которые вполне свободно чувствовали себя в воздухе и тут же «поплыли» в разных направлениях, беззвучно разевая рты и шевеля плавниками. Затем настал черёд ожерелья — пивные пробки и кольца от занавесок стали юркими морскими коньками и медлительными крабами, браслеты-бечёвки расплелись и превратились в водоросли, так что ошеломлённые зрители узрели картину морского дна. Косички Луны сами собой поднялись вверх, образуя вокруг головы светлый ореол, платье, лишившееся крышек, засверкало золотистой чешуёй, а его длинный, волочащийся подол превратился в русалочий хвост. Самая настоящая владычица морская… А потом рыбки стали превращаться в разноцветные ракушки, ракушки собрались в одну кучу и стали одной огромной раковиной, а морские коньки выстроились перед ней, как запряженные лошади — цугом. Луна изящно переместилась на огромную раковину, коньки в запряжке бойко совершили круг над головами зрителей и вернулись на прежнее место, со стуком рассыпавшись по помосту горстями мелкого жемчуга. Луна встала, и огромная раковина снова стала кучкой небольших. Жемчужины собрались в раковины, и те стайкой спланировали на стол жюри. И тут зрители начали бешено аплодировать, а платье Луны превратилось в школьную мантию с гербом факультета Равенкло. Девушка изящно поклонилась… и, как в первый раз, растаяла в воздухе. Так закончился второй этап Кубка. *Мужской пластрон представляет собой очень широкий галстук, завязанный элегантным узлом и скрепленный нарядной булавкой. Он шьётся из плотного узорного или однотонного шёлка.