Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть третья. Месть мага

Три этапа Турнира прошли просто замечательно — без сучка без задоринки, Луна уверенно держалась в фаворитах, да и испытания не были по-настоящему опасными. Это вам не в Чёрном озере в феврале плавать, отбиваясь от всяких недружелюбных обитателей, и не с драконом сражаться. Мне кажется, что канонный Гарри-недоучка прошёл их только попущением мамы Ро и своей фантастической удачей… как, впрочем, и остальные Чемпионы. И я так и не понял — для чего Роулинг понадобилось убивать Седрика Диггори? Хороший, в общем-то, парень, один из немногих в каноне, кто к Гарри по-человечески относился… Для того, чтобы потом оставленный на целое лето со злобными родственниками в информационном вакууме на Тисовой Гарри сильнее мучился чувством вины и ещё больше страдал? Блин, таким макаром старый бородатый хрен мог своего Избранного и до самоубийства довести — какой бы ни была пластичной психика подростков — это был уже явный перебор. К тому же… Меня всегда удивляло отношение канонного Сириуса к крестнику. Нормальным оно могло показаться только канонному же Гарри, который слаще морковки ничего не кушал. А вот если представить себе такую гипотетическую ситуацию — я знаю, что мой любимый (по идее) крестник заперт у магглов, очень злобно настроенных по отношению к нему, что он пережил очень тяжёлое душевное потрясение, что его элементарно утешить некому, не говоря уж о том, чтобы нормально накормить и по голове погладить… Я буду сидеть на попе ровно и слушать сказочки одной бородатой твари о кровной защите, с горя сдабривая всё это алкоголем? Да, даже если я в розыске, есть масса возможностей смотаться и проверить пацана — Оборотное, анимагия, маггловский грим наконец… Тем более, что Сириус был у дома Гарри, когда тот раздул Мардж Дурсль и наверняка слышал, как с ним обращаются Дурсли… Я это к чему всё веду — как-то, пару месяцев назад, я обрисовал похожую ситуацию Сири и спросил, что бы он сделал в таком случае. Ответ крёстного был прост, как три копейки: — Да порвал бы всю эту семейку поганую и забрал бы тебя на Гриммо. И пусть, нахрен, штурмуют хоть всем авроратом. Я в своём праве. Как говорится, почувствуйте разницу… Думаю, разница ещё и в том, что здешний Сири ещё и в рот Дамби не смотрел никогда… Но это уже лирика. Если бы канонный Сириус действовал по-другому — на одну-две смерти было бы меньше. Уж на его собственную — точно, поскольку лично я склонен согласиться с версией, что смерть Сири в Министерстве — это именно что магический откат, настигший его за пренебрежение обязанностями крёстного. Но что-то меня опять на лирику потянуло… Вернёмся к Турниру. Так вот, три этапа прошли слишком смирно и гладко, и это настораживало. Моя старая подружка паранойя подняла голову и шипела вовсю насчёт того, что «всё пропало, всё пропало, всё пропало… гипс снимают, клиент уезжает…» И на сей раз я её даже не пытался давить. Ибо сведения, полученные мной сначала от домовиков, а потом от Макгонагалл, особого оптимизма не внушали. Глава домовиков, которого мы с Конни посетили в тот же вечер после третьего этапа, сообщил нам, что из общины таинственным образом пропала молоденькая домовушка Туки, причём Глава уверял меня, что Туки не мертва, а именно пропала и находится сейчас очень далеко, ибо её подчинил себе некий «злой маг, сумевший проникнуть в школу под чужой личиной». На мой резонный вопрос, почему «злого мага» не остановили щиты Хогвартса, Глава печально вздохнул и сказал, что сам не понимает этого, как не понимает и того, что могло пересилить клятву, данную домовиками Школе и директору. На мой вопрос, случалось ли подобное ранее, Глава задумчиво ответил, что такого на его памяти не случалось. Почему я так встревожился? Дело в том, что Туки была одной из трёх домовушек, которые обслуживали комнаты старшекурсниц факультета Равенкло, и комнату Луны и её соседок в частности. А это значило, что какие-то сведения о Луне она могла передать похитителю. И, что хуже всего, домовушка могла ранее подобрать волосы девушки, что не исключало применение Оборотного. Само собой, мы с Сири срочно сотворили ещё парочку амулетов, которые должны были обеспечить безопасность Луны, но дурное предчувствие продолжало меня грызть изнутри. Другой разговор, который встревожил меня не меньше, состоялся с Макгонагалл. Зря я сразу не спросил про четвёртый этап. Канон всё-таки умудрился меня догнать там, где я его не ждал. Четвёртым этапом был Лабиринт, в центре которого должны были разместить Кубок Огня. Тот из Чемпионов, кто приходил к Кубку первым и касался его, становился победителем. Увидев моё изменившееся лицо, директор Макгонагалл стала меня уверять, что ничего по-настоящему опасного в лабиринте не будет — в основном иллюзорные ловушки и логические загадки, а также всякая вредная, но не серьёзная мелочь вроде пикси и Красных колпаков. Никаких акромантулов, сфинксов и мантикор, а загадки будет загадывать Пивз, с которого удалось взять особую клятву не причинять вреда Чемпионам и не запутывать их, отступая от сценария. Сам же Кубок Огня будет зачарован как портал, который перенесёт победителя к трибунам, где его будут ждать члены жюри и сама Амелия Боунс с заслуженной наградой. При слове «портал» меня аж затрясло, и удивлённая Минерва полезла в шкафчик за Успокоительным зельем. В конце концов, я выторговал у неё право проверить каждый метр будущей полосы препятствий и сам Кубок Огня, да ещё заявил, что сделаю это не один, а с Сири и Севом. Повторения канонной истории я не хотел, резонно предполагая, что Кубок может перенести Луну не на кладбище в Литтл-Хэнгтоне, а куда-нибудь к чёрту на кулички, где мы не сможем её сразу отыскать. Профессор Макгонагалл была удивлена моей подозрительностью, но не обижена. Женщина прекрасно понимала, что лучше перестраховаться, чем потом корить себя за что-то несделанное, если неприятность действительно произойдёт. Так что с этой стороны я Луну вроде бы обезопасил. Знал бы я тогда, как ошибался… Но об этом позже. Тем временем, Сири удалось отыскать тело погибшей маленькой волшебницы. В маггловском морге. Девочка была сиротой, жила в приёмной семье, но старшие дети её невзлюбили и старательно пакостили по мелочам, выставляя малышку виноватой. Обиженная очередным несправедливым наказанием, девочка убежала в ближайший парк, где у неё произошёл сильный магический выброс, от которого у малышки остановилось сердце. Такое бывает, если ребёнок старается загнать свою магическую силу внутрь себя, не дать ей проявиться наружно… Обскур — это, кстати, самый крайний вариант для тех, кто потенциально силён. А вот если ребёнок обладает средней силой и достаточно смышлён, чтобы догадаться о своей «ненормальности», то он часто старается подавить в себе эти проявления. Но силу нельзя давить до бесконечности, магический выброс рано или поздно происходит… и Дар убивает своего носителя. Именно поэтому маги никогда не ругают малышей за магические выбросы — чтобы те не начали скрывать их и не погубили себя, когда сила всё-таки вырвется наружу. Бедной магглорожденной сироте некому было это объяснить, она так хотела избежать очередных придирок и издёвок, что в конце концов погубила себя. Девочку было жаль, но это был реальный шанс для Миртл прожить обычную жизнь, так что тело семилетней Патриции Хаксли оказалось в полном моём распоряжении в специальной комнате Поттер-мэнора. Тут же была и душа Миртл, которую я заблаговременно и с полного её согласия поместил в Ловушку душ, чтобы в нужный момент переместить в тело Патриции. Бедная малышка была при жизни очень хорошенькой — светлокожая брюнетка с курносым носиком и пухлыми губками. Вот как можно было не полюбить такое милое дитя? Впрочем, вопрос риторический — приёмная семья, разные дети со своими тяжёлыми судьбами, а она была самой младшей. Самой беззащитной. И при попустительстве или равнодушии приёмных родителей чаще всего доставалось именно ей… Увы, но теперь уже ничего не исправишь, душа девочки точно отправилась за Грань… И сейчас нужно действовать как можно быстрее, чтобы моя авантюра увенчалась успехом. Что делать — я знал прекрасно, Ню Да-шуй был великолепным учителем, и всю последовательность действий и заклинаний вбивал намертво. Единственной проблемой при проведении ритуала была большая трата магических сил, так что даже не каждый некромант мог провести подобное. Но я не сомневался, что сил у меня хватит, и бестрепетно начал ритуал. Первым делом я разрезал горло чёрному, без единого белого пятнышка козлу и собрал его кровь в глиняную Ритуальную чашу. Спасибо предкам-Поттерам, весь некромантский инвентарь хранился в подвалах мэнора в целости и сохранности. Так что реально труднее было найти подходящего козла — ритуальная магия в Британии до сих пор находилась под запретом, а уж про некромантию даже говорить не хочу… Пришлось обращаться к Владимиру Кащееву, он поухмылялся, конечно, но подсобить согласился. Конечно, можно было бы и во Франции всё найти, тем более, что в средствах я недостатка не испытывал, но что-то мне подсказывало, что следов во Франции оставлять не стоит. Так что и чёрный козёл, и чёрные же восковые свечи, и набор трав, необходимых для ритуального зелья, прибыли прямиком из России. Всё это вместе тянуло лет на пятнадцать Азкабана, но такие проблемы меня уже не беспокоили. Если что, у меня по совокупности за все нарушения уже два пожизненных срока теоретически имеются, а Кащеев меня не выдаст — в этом я был уверен. Так вот, я собрал кровь в чашу и с помощью специальной кисточки (граб и волосы фестрала, если что) начал наносить на тело девочки руны, призванные притянуть к телу Патриции душу Миртл и удержать её там. В течение этого процесса я читал заклятия, время от времени окропляя тело Патриции специальным зельем, сваренным из тех самых трав. Что сказать… Это было долгое и выматывающее действо, на ошибку я не имел права, поэтому в течение нескольких часов был предельно сосредоточен, но старания мои увенчались успехом. Так что душа Миртл, выпущенная из Ловушки Душ спокойно заняла своё место в теле бывшей Патриции Хаксли. Магия бушевала вокруг меня, Поттер-мэнор с радостью впитывал тёмную энергию ритуала, я чувствовал, как заодно усиливаются защитные заклятья, какую радость испытывает старый дом от того, что в нём проводится привычный ритуал… Просто чудо какое-то… Наконец ощущение бушующей бури исчезло, я закончил ритуал и только тогда осмелился взглянуть на девочку. Патриция… нет, уже Миртл, лежала на ритуальном камне и казалась уже не мёртвой, а спящей. Грудь девочки мерно вздымалась и опускалась, тёмные пушистые ресницы подрагивали, кожа порозовела, а когда я прикоснулся пальцами к шее девочки, то ясно почувствовал биение пульса. Уфф, кажется, получилось. В этот момент девочка открыла глаза, оказавшиеся бархатно-серыми, и прошептала: — Гарри… Это правда… Я живая? — Всё в порядке, — улыбнулся я. — Твоя новая жизнь началась, Миртл… — А можно, я возьму себе новое имя? — тут же спросила девочка. — Если новая жизнь… — Почему бы и нет? — согласился я. — Какое тебе нравится? — Можно, я буду Мирандой? — спросила девочка. — Я пойду в Хогвартс с новым именем и начну всё сначала… Я больше не буду Плаксой Миртл… — Нет, Миранда, не будешь, — согласился я. — Хорошо, — улыбнулась мне Миранда, — и тогда я посплю ещё немного, ладно? Столько лет не спала… — Спи, — согласился я. — а когда ты проснёшься — всё будет по-другому… Миртл… то есть Миранда улыбнулась мне, закрыла глаза и пробормотала прежде, чем глубоко заснуть: — Спасибо, Гарри… Огромное спасибо… А я ощутил такую слабость, что еле удержался на ногах. Что ж, мне тоже нужен отдых. Не каждый день я призраков к жизни возвращаю… В этот раз я провалялся с магическим истощением трое суток — по мне — так небольшая плата за тот расход силы, который пришлось потратить на возвращение Миртл… Миранды. Сама же девочка на удивление легко прижилась в мэноре — возвращение в мир живых исправило характер бывшей Миртл, словно забрав часть воспоминаний из прошлой жизни. Возможно, в этом сыграло свою роль более юное тело… Теперь эту жизнерадостную, весёлую и умненькую малышку никто не назвал бы Плаксой… В общем, всё сложилось удачно. Миранду я тоже ввёл в Младшую ветвь Рода, она стала сестрой Лорел и Вайолет и даже приобрела с ними некоторое сходство. В очередной раз почтивший меня вниманием Единорог был явно доволен, во всяком случае, он поржал над ситуацией и заявил, что если так пойдёт и дальше, то у Рода Поттер будет больше невест с сильной кровью и чистых магически, чем у любого другого Древнего Рода в Британии. А я что? Я — ничего. Миртл ещё в Хогвартс не скоро, дразнить её теперь никто не будет — девочка просто красавица, да и воспитание получит соответствующее… и приданое, да. И возможность учиться тому, чему захочет. Так что теперь у бывшей Миртл есть все шансы прожить долгую счастливую жизнь, а Хогвартс лишился ещё одной своей призрачной достопримечательности. Бедный Пивз, совсем один остался… Надо бы и его к делу пристроить… Кстати, перед Сусанной мне было реально стыдно — одно дело, когда нужно обихаживать только родного сына, а другое дело, когда как горох из дырявого мешка, сыплются новоявленные родственницы, а если считать Мицара — то и родственники, и ко всем свой подход нужен, и все со своими тараканами… Хотя Сусанна никакого недовольства ситуацией не показывала, скорее, напротив, но всё равно — неудобно… Мицар, кстати, настолько оклемался, что сразу же после встречи Йоля покинул мэнор вместе с Женькой Оболенским. Парочка намеревалась сначала погостить в европейском доме Лестрейнджей, а потом отправиться в Россию. Знакомиться с многочисленной семьёй Оболенских. И не только. Тот же самый Кащеев подсказал мне координаты одного очень хорошего русского целителя… вернее, целительницы. Матушка Ефросинья Алтайская специализировалась именно на душевных недугах и до сих пор умудрялась излечивать всех, кто к ней обращался. Редкий случай — когда ведунья была искренне верующей женщиной, вместо заклинаний пользовалась крестом, молитвой и святой водой… и долгими душевными беседами. Причём все церковные иерархи были в курсе её Дара, но, что характерно, никто ничего не имел против, более того, матушкой её именовали не просто из уважения. Ефросинья Алтайская была натуральной монахиней, схимницей, она ушла от людей, решив посвятить себя Господу лет пятьдесят назад, и как уверяли очевидцы, с тех пор ни на день не состарилась. Матушка жила в одиночестве, в выстроенной «с Божьей помощью» избушке на берегу одного из чистейших озёр и питалась чем бог пошлёт. Причём, где-то километрах в пятнадцати от неё находилось густонаселённое торговое село, но дорогу к озеру могли найти только те, кто реально нуждался в помощи. Все, кого могли излечить другие целители, журналисты и просто шибко любопытные могли кружить вокруг нужного места сутками, не находя ничего. Нуждающимся же открывалась узкая тропинка, ведущая к ладной бревенчатой избушке, по которой следовало идти не задумываясь. Если же человек начинал сомневаться и пугаться — всё, второго шанса у него не было. Но дело того стоило. Матушка Ефросинья излечивала самых безнадёжных больных. Парализованный возвращался от неё на своих ногах, умирающий обретал здоровье и волю к жизни, но лучше всего алтайской схимнице удавалось излечение душевных недугов. Так что дело было только за тем, чтобы увидеть заветную тропинку. Причём схимница не делала никакого различия между магами и обычными людьми, за что в окрестных сёлах её почитали чуть ли не за святую. Она не брала ни денег, ни подарков, делая исключение лишь для свежевыпеченного ржаного хлеба, иногда — молока и очень редко — льняной ткани. Вот к такой необычной целительнице и предстояло отправиться Мицару. Как ни странно, парень не расстроился от подобной перспективы и просто загорелся идеей увидеть такую удивительную женщину. Рудольфусу и Рабастану от этой идеи было малость не по себе, но Белла неожиданно прониклась доверием к незнакомой русской целительнице и заявила, что если кто и сможет помочь Мицару, то только она. Пришлось братьям Лестрейнджам смириться… Так что, возможно, скоро Мицар будет совсем здоров. И это хорошо — пора Лестрейнджам возвращаться в Британию. Есть у меня кое-какие идеи… с дальним прицелом. Но пока главное — разобраться с неведомым противником, который… который подобрался близко. Я знаю, чувствую это, но понять, кто противник — никак не могу. Неужели это так буквально проявляется в реальности просьба «не вмешиваться»? Когда я встал на ноги, то первым делом отправился снова в Хогвартс — поговорить с Макгонагалл. Мне всё время казалось, что я упускаю нечто важное, при этом лежащее на самом виду. Минерва Макгонагалл приняла меня хорошо, напоила кофе с булочками и предложила прогуляться на квиддичное поле — именно там начали сооружать лабиринт для Кубка. Я согласился и отправился туда вместе с нею. Работа кипела вовсю — последний этап Кубка должен был состояться через пару недель, поэтому поле накрыли особым погодным куполом — примерно таким, какой установил над своим домом и садом Ксено Лавгуд, только, само собой, гораздо больших размеров. Несколько незнакомых мне магов ловко высаживали в грунт огромные деревья, по взмахам их палочки возникали запутанные живые изгороди и заплетённые плющом узкие арки. Причём далеко не все растения были безобидными — некоторые из них тянули к магам толстые зелёные усики, норовя схватить, другие щетинились трёхгранными иглами, третьи взмахивали огромными листьями, превращавшимися в воронки, которые так и норовили затянуть в себя край одежды, а то и руку-ногу работавших с ними магов. Я плохо помнил эту зелёную экзотику, всё-таки Гербология у добрейшей мадам Спраут всегда проходила весело, но не всегда продуктивно, однако припомнил, что серьёзного вреда ни одно из этих растений Чемпионам нанести не способно… если знать, как правильно с ними обращаться. — Кто все эти маги, директор? — спросил я, глядя на ловко управлявшихся с растениями и совершенно мне незнакомых мужчин и женщин. — О, Гарри, — улыбнулась Макгонагалл, — всё это выпускники Хаффлпаффа, ставшие вассалами Лордов и ведущие хозяйство на их скрытых территориях. Откуда, ты думаешь, берутся продукты в лавках магического мира? Именно оттуда. Но ведь у тебя самого и у Блэков есть вассалы, не так ли? — Ну, у меня в мэноре в основном ремесленное производство, директор, — ответил я, — а у Блэков, да, есть и сельскохозяйственные владения. Так что я не удивлён наличием сельскохозяйственного производства. Я удивлён тем, что мне незнакомы столь сильные маги. — На Хаффлпафф и Гриффиндор поступает больше всего магглорожденных магов, — вздохнула Макгонагалл. — Те из них, кто быстро постигает реалии магического мира, понимают, что без покровительства или сильной круговой поруки им не пробиться. Гриффиндорцы предпочитают второе — они часто идут в аврорат именно по этой причине. Влиться. Стать частью целого. Да и характеры у гриффиндорцев частенько соответствующие. А вот хаффлпаффцы миролюбивы, они выбирают первый путь — получают покровительство знатной семьи и живут спокойно на защищённых территориях Лордов. Их ценят и берегут, благодаря таким магам старые Рода стали известными, как заводчики редких животных, производители растений для зелий и многое другое… Твои вассалы, Гарри, тоже наверняка выходцы с Хаффлпаффа. Мало кто из них занимается политикой, а если кто и занимается — то это выходцы из семей волшебников, как Амелия Боунс. — Надо же, — заметил я. — Век живи — век учись. Кстати, директор, а что здесь будет ещё кроме растений? — Пока это сюрприз, Гарри, — чуть улыбнулась Макгонагалл. — Но если ты навестишь нас через неделю — покажу тебе почти готовый лабиринт. — А Кубок? — поинтересовался я. — Когда вы поместите в него Кубок? — За несколько часов до начала этапа, — пояснила директор. — А до той поры Кубок находится в моём кабинете. Вряд ли кто-то сможет проникнуть туда, а уж тем более — наложить на него чары. Но если ты опасаешься — можешь проверить сам. — Проверю, когда Кубок окажется в лабиринте, — отозвался я. — Раньше — не имеет смысла. — Ты не доверяешь мне, Гарри? — без всякой злости спросила Макгонагалл. Лицо её было усталым и старым. Мне снова стало стыдно. — Доверяю, — быстро и безоговорочно ответил я. — Но нам может попасться слишком сильный противник. Поэтому я периодически буду посещать Хогвартс, уж не обессудьте, директор. — Конечно, Гарри, — улыбнулась женщина. — Кстати, хочешь, я покажу тебе план ловушек лабиринта? С одним только условием — Луна не должна о них узнать… раньше времени. — Почту за честь, — согласился я, предложил Макгонагалл руку, и мы отправились к выходу из зелёного лабиринта. И только чудом я успел расслышать два слова, произнесённые в спину — совсем тихо, но злобно: — Авада Кедавра!