Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть третья. Месть мага

Да, четвёртый этап Кубка подкрался незаметно, но ещё до него нас с Конни посетил весьма расстроенный Сириус. Дело было в Тонкс — увы, ни Сметвик с его целительским Даром, ни Северус с его зельями и ментальными практиками не смогли привести её в чувство. Более того, Северус сам себя чуть не угробил, пытаясь разобраться в той клоаке, которую представлял собой разум Тонкс. Сири, которому супруг был на порядок дороже бывшей родственницы, своей волей запретил Севу продолжать самоубийственные попытки, вместо того, чтобы объясниться и попытаться прийти к консенсусу. Северус ожидаемо обиделся, удалился в лабораторию, а вход зачаровал так, что входить туда мог только Кричер, таскавший «бестолковому супругу бестолкового Хозяина» еду и кофе литрами, да Бетти, которой даже фирменные Северусовы Запирающие чары были на один чих. Обозлённый отсутствием Сева в шаговой доступности, Сириус попытался побушевать, но и тут вышла незадача. Вальпурга и Старый Сигнус показали Лорду Блэку, что такое старая школа, и постарались вразумить. В результате этого вразумления Сири пару дней провалялся в постели, а вышедший из затворничества Сев мрачно варил для него Восстанавливающие зелья и шипел на Старого Сигнуса и Вальпургу в унисон с питоном Мишей. Миротворец Рег, возможно, сумел бы примирить все высокие договаривающиеся стороны, но он не вылезал из Слизерин-мэнора, ибо, как выяснилось, для присмотра за маленьким, но очень магически активным ребёнком требуются усилия не только домовиков. В общем, скучно не было никому, и Поттер-мэнор на этом фоне выглядел островком спокойствия и мира. В общем, едва встав с постели, Сири немедленно подтвердил свой запрет, что закончилось захлопнувшейся дверью лаборатории и надувшейся на обоих отцов Бетти. Разносить что-либо в этот раз Сири поостерёгся, и, прихватив выписки, ставшие результатом неусыпных трудов в библиотеках Блэков, Малфоев и Слизеринов, отправился к нам, надеясь на совместный мозговой штурм. По странной случайности именно в этот день в Поттер-мэнор собрались и Регулус с Ником и мелким Томми, а позже к ним присоединился Драко. Поручив Томми заботам Таффи и Сусанны, мы отправились совещаться в библиотеку. Для начала были пролистаны все выписки и несколько книг, которые притащили с собой Ник и Драко. Вот как раз в этих книгах нам и удалось найти подсказку к тому, что происходило с Тонкс. Труд некоего Никласа Зербаса отыскал в закромах Малфой-мэнора Драко. Неизвестно, кто из предков Малфоев приволок в мэнор сию пакость, портреты в галерее все, как один, морщились, фыркали и отворачивались, стоило им узреть обложку книги. Наконец один из портретов — Арман Малфуа по прозвищу Голубь Иерусалима (с происхождением этого оригинального прозвища меня познакомил Драко, и, надо сказать, этот Малфой вызвал у меня нешуточное уважение) — поделился с нами преданьем старины глубокой. Прозвище своё белокурый красавец (как и все Малфои) Арман получил ещё в эпоху крестовых походов. Дело в том, что когда султан Саладин (он же Салах-ад-Дин) осадил Иерусалим и был готов уничтожить засевших в стенах древнего города крестоносцев, его решение изменил белый голубь, прилетевший на плечо султана, и уронивший к его ногам зелёную веточку оливы. Салах-ад-Дин счёл это знаком того, что Аллах не хочет лишнего кровопролития, и позволил горожанам и рыцарям покинуть город без потерь. За выкуп, естественно. До тех пределов, чтобы отпускать врагов бесплатно, его милосердие не простиралось. Более того, султан заставил тамплиеров и госпитальеров, чьи Ордены славились богатством, уплатить выкуп и за нищих единоверцев. Многие христиане, правда, всё равно оказались в рабстве, да… Но для того жестокого времени и это уже было неслыханным милосердием. При чём здесь предок Малфоев? Всё просто… Не знаю, был ли Саладин магом, но анимага Армана Малфуа в облике голубя он не распознал. Так вот, помянутый Арман Малфуа заявил, что Никлас Зербас — не более чем вымышленное имя, а за ним скрывается целая группа религиозных фанатиков, не считавших себя магами. Глава этой группы именовал себя Николаем Благословенным (на каком-то из старогреческих диалектов это примерно так и звучит). Как только первый лидер откинул тапки, его преемник взял себе то же самое имя и продолжил борьбу с магией и магами, не понимая, что они и сами есть её порождение. То есть свой Дар фанатично верующий Зербас и его последователи считали благословением Божьим, данным им для борьбы с происками Сатаны. Эти отморозки уничтожали магов, считая, что все они греховны и злобны по сути своей, и старательно вербовали народ под свои знамёна, путём написания низкопробных пасквилей и распускания не менее низкопробных слухов. В этих, с позволения сказать, байках из склепа, маги описывались как мерзкие исчадия Ада, злобные по своей природе, служащие Сатане и мечтающие только о том, чтобы уничтожать побольше добрых христиан, проращивать в их сердцах плевелы зла и, в конце концов, захватить и уничтожить весь христианский мир. Народ в стройные ряды борцов со Злом упорно не набирался. Магглы справедливо считали, что не имея Дара с происками Сатаны такой концентрации сражаться глупо и небезопасно для жизни и здоровья, а маги до поры до времени считали эту группу сумасшедшими и не обращали особого внимания, вероятно, ожидая, что естественный отбор рано или поздно своё дело сделает. Увы, фанатизм не предполагает полной глупости или отсутствия талантов. Поняв, что их слишком мало, а магов слишком много, эта группа фанатиков решила увеличить свои ряды за счёт тех магов, коих они намеревались сделать своими слепыми орудиями, преданными до последней капли крови. И они разработали ритуал, позволявший внедрить в сознание пленного мага ментального паразита, подчинявшего разум и душу несчастного. Это было хуже ментальных закладок хотя бы потому, что какое-то время паразит никак себя не проявлял, как бы набираясь сил, потом постепенно с магом начинали происходить небольшие личностные изменения — он становился лживым, скрытным и упрямым, для него единственным авторитетом оставался тот, кто подсаживал ментального паразита. По его приказу несчастный был готов на всё. В прямом смысле. Убить по приказу, солгать, пытать… кого угодно, хоть мать родную. Брр-рр… Но даже не это было самым худшим. Паразит постепенно увеличивался в ментальном поле, тесня истинную личность. Чтобы понять, как это происходило, можно представить себе маленькую комнату и находящихся в ней человека и небольшой мяч. И вдруг этот мяч начинает раздуваться, занимая всё большее пространство комнаты. Под конец мяч увеличивается настолько, что человека прижимает к стене и давит, давит до тех пор, пока от человека не остаются только кровавые ошмётки. Примерно это сейчас и происходило с Тонкс — раздувающийся как на дрожжах ментальный паразит давил остатки её сознания, не давая опомниться. Итогом всего этого должна была стать весьма мучительная смерть. Сметвик вместе с Сири погрузили девушку в Стазис, временно замедлив рост паразита, но это была только отсрочка, причём очень короткая. Разработанная неведомой группой фанатиков, скрывавшихся под псевдонимом Никлас Зербас, пакость была сущим кошмаром и приспосабливалась к неблагоприятным условиям удивительно легко, а удалить её из сознания было невозможно. Вот и получалось, что единственным выходом для Тонкс была быстрая и безболезненная смерть. Неудивительно, что Сири расстроился. Тонкс была единственной, в ком за сто семьдесят лет проснулся Дар метаморфа, терять племянницу ему не хотелось, но выхода, похоже, не было. Но кое-что, проскользнувшее в рассказе Драко, заставило меня призадуматься. — Драко, скажи, а со смертью мага этот ментальный паразит исчезнет? — спросил я. — Арман Малфуа говорил, что да, — пожал плечами Драко. — В самой же книге на сей счёт ничего определённого не говорится, но по некоторым намёкам можно сделать вывод, что мой предок прав. Но как это может помочь Тонкс? Или ты решил прибить её, чтобы не мучилась? — Как? — фыркнул я. — Драко, ты забыл, кто я такой? — Точно! — воспрянул духом Сири. — Гарри, ты единственный, кто может вернуть Тонкс из-за Грани! А паразит останется там! Ты гений! — А по мне — так проще прибить, — мрачно сказал Ник. — И Гарри собой рисковать не придётся. Все присутствующие Блэки, включая Рега и обоих Малфоёнышей, тут же воззрились на него с укоризной во взорах, и бывший Тёмный Лорд скромненько опустил очи долу: — А я что? Я — ничего! И вообще, если Гарри уверен, что это для него безопасно… — Небезопасно, — вздохнул я. — В том смысле, в каком небезопасен любой магический ритуал. Но я — единственный, кто сможет помочь Тонкс… и я тоже Блэк. А Блэки всегда пытаются помочь своим. На том и порешили. Хотя Конни и ворчал, что я опять лезу туда, куда лезть не стоит. — Конни, — ответил на это я, — я всегда буду лезть туда, куда лезть не стоит. Такая уж у меня… специализация. — И только попробуй не вернуться, — спокойно отозвался Конни. — Я тебя и за Гранью разыщу. И тогда тебе мало не покажется. Народ поухмылялся на шутку, а мне было совсем не смешно. Потому что Конни не шутил. Он говорил чистую правду. С ритуалом решили не медлить, благо время месяца было подходящее. Северус, помирившийся с Сири, ударно сварил необходимые зелья, и уже следующей ночью я медленно спускался в знакомый ритуальный зал Блэков. Впереди шёл Сири, выглядевший довольно забавно в ритуальной одежде — длинной широкой белой льняной рубахе с рунической вышивкой. Впрочем, полагаю, я выглядел не менее забавно, но на смешки не тянуло. В ритуальном зале всё уже было готово. На Камне Рода неподвижно лежала Тонкс, прикрытая белым льняным полотном до шеи. Девушка была зафиксирована заклятием Стазиса и теперь неподвижно смотрела в потолок стеклянными глазами. Стазис зафиксировал её истинную внешность, и я снова поразился сходству Тонкс и молодой Беллатрисы. Впрочем, Андромеда тоже очень была похожа на Беллу, это белокурая Нарцисса резко выбивалась из общей когорты черноволосых Блэков. Почему я проводил ритуал не в Поттер-мэноре? Так у Блэков щиты не хуже, да и помощь Сириуса лишней не будет. К тому же, Сири сразу после извлечения паразита намеревался принять Тонкс в Род по малому вассальному обряду. То есть, она вновь становилась Блэк, но с некоторыми оговорками, и должна была нести вассальную службу некогда родному Роду. Но это только в том случае, если мне удастся вернуть её с Грани… Я невозмутимо вскрыл горло чёрному петуху. Птичку, между прочим, тоже пришлось срочно доставать через Кащеева, срочную посылку доставил сурового вида домовой — крохотного роста бородатый мужичок в косоворотке, полосатых портах и коротких красных сапожках. Мужичок появился за воротами Поттер-мэнора, поднял основательную суматоху и потребовал к себе хозяина, а когда я вышел, мрачно спросил: — Ты, что ли, Гурий, Гончаров сын, будешь? Я обалдело кивнул, а домовой продолжил: — Болярин Владимир Калинович Кащеев подарочков тебе посылает для дела надобных. Я вежливо поблагодарил, домовой сунул мне в руки шевелящийся холщовый мешок, смерил рентгеновским взглядом, медленно поклонился и исчез. — Что это было? — поразился Конни, из любопытства отправившийся со мной к воротам. — Русский домовик, — ответил я. — Домовик? — хмыкнул Конни. — Да у таких домовиков хозяева по одной половице ходят и дышат через раз… Кто бы сомневался… Так вот, лоснящийся от сытости, чёрный голосистый Петя отличался весьма дурным нравом, домовики замаялись за ним присматривать, так что, когда я забрал его для ритуала, они вздохнули с облегчением. И вот сейчас бедолага нашёл свою смерть на Родовом камне Блэков… Петушиная кровь хлынула в ритуальную чашу и заполнила её на три четверти. Тушку я отложил в сторону, взял кисточку и начал покрывать лоб и щёки Тонкс специальными рунами. Сириус же откинул полотно до пояса и взял ритуальный нож из чёрного обсидиана. Жуткая вещь, бывший ритуальный нож ацтеков, кто-то из испанских Блэков, участвовавших в походе Кортеса, привёз из Мексики и сумел подчинить. Я закончил рисовать руны на лице Тонкс и спустился на грудь. Прямо напротив сердца я начертал ещё две руны, выпил приготовленное Севом зелье, опустился на камень рядом с неподвижной Тонкс, взял её за руку и сказал Сири: — Я готов, действуй. Сириус одним движением кисти и парой слов отменил Стазис, и Тонкс, злобно взвизгнув, начала приподниматься. Не успела. Удар Сириуса был коротким и точным, я почувствовал, как на мою руку упало несколько тёплых капель, а тело, лежащее рядом со мной, неподвижно обмякло. Я закрыл глаза и настроился на Грань. Ледяной ветер, тьма, холодные серебристые точки, похожие на звёзды. Грань пришла ко мне удивительно легко, подхватила и понесла, повинуясь мысленному приказу. Ощущение полёта прошло так же быстро, как и появилось. Я стоял в пустоте, освещённой холодным мерцающим светом, под ногами тускло светилась тонкая линия. Отсюда я ещё могу вернуть душу. Дальше… дальше будут сложности. Я огляделся и позвал: — Тонкс! Тонкс! Отзовись! Ответом мне была пустота и тишина. Неужели Тонкс успела пройти Грань так быстро? Это с ментальным-то паразитом на загривке? А ведь тварь должна была всеми силами сопротивляться — за Гранью её не ждёт ничего хорошего. Что-то я не вижу… упускаю… что? — Тонкс! — снова выкрикнул я и опять огляделся… На сей раз мне показалось, что светящаяся линия впереди словно разделилась, и я бросился вперёд. Точно! Есть! Я сумел разглядеть маленькую фигурку, словно опутанную массой щупалец. Фигурка упорно ползла вперёд, через Грань, щупальца извивались и тянули её назад, и я заметил, что сама фигурка, в которой я признал маленькую копию Тонкс, становится всё тоньше… всё призрачнее. Я рыкнул, и коротким пинком отправил отвратительный шевелящийся ком через Грань. Не ожидавшая этого тварь злобно взвизгнула и попыталась прицепиться ко мне. Угу… щазз… Самонадеянность твари стоила ей пары оторванных щупалец. На Грани я крут, это точно… Тварь завизжала и рванула обратно, но я очередным пинком вернул её за линию, и тут наконец-то стало проявляться влияние Грани. Щупальца сами собой стали распадаться на лоскуты, жутковатый визг ударил по барабанным перепонкам, маленькая фигурка Тонкс скорчилась в ужасных объятиях, зажав уши… Увы, в этой ситуации я не мог помочь. Грань должна была убить тварь… и оставалось только надеяться, что тварь при этом не выпьет оставшиеся силы и память Тонкс. К счастью, паразиты подобного рода совершенно не переносят пребывания за Гранью, и щупальца твари распались достаточно быстро, оставив после себя кучку неопрятных ошмётков, которые тут же исчезли — словно провалились. Я в несколько прыжков оказался рядом с Тонкс и подхватил её на руки, быстро вернувшись на Грань. Девушка… точнее уже девочка — отражение души Тонкс теперь выглядело девочкой лет пяти-шести — удивлённо спросила меня: — Дядя, а где мы? Где папа с мамой? — Я тебя к ним отнесу, — ответил я. — Хочешь? — Конечно, — отозвалась девочка. — Здесь красиво, но холодно. — А ты помнишь, как зовут твоих маму и папу? — спросил я. — Конечно, — ответила девочка. — Моего папу зовут Тед, а маму — Андромеда. А меня — Нимфадора Кассиопея. Нимфадора Кассиопея Тонкс. Раньше мне не нравилось первое имя, но теперь я не понимаю, почему… Дядя, а ты отнесёшь меня к папе и маме? — Конечно, — ответил я. — Держись крепче! Девочка крепко обхватила меня за шею… и я резко, как ныряльщик из-под воды, вынырнул с Грани, вновь открыл глаза и увидел над собой знакомый потолок ритуального зала. — Мать моя Магия! — раздался поражённый голос Сири. — Гарри, ты что сделал? Я повернул голову и удивлённо ойкнул. Рядом со мной на Родовом камне лежала девочка лет пяти-шести, прикрытая до подбородка окровавленной белой простынёй. Тёмные кудряшки разметались по камню, глаза были закрыты. Ребёнок мирно спал. — Вводи её в Род, быстрее! — крикнул я, рывком поднимая собственное тело с Родового камня. — Грань изменила её. Теперь она чиста, вассальная клятва не понадобится! Нимфадора Кассиопея Блэк — нареки её так! Надо отдать должное Сири — он не завис в недоумении, а быстро произнёс ритуальные слова введения в Род. После того, как он произнёс эту словесную формулу, ноги мои подкосились и я с некоторым облегчением провалился в беспамятство. Проснулся я спустя сутки в знакомой спальне дома Блэков. Именно что проснулся — я великолепно выспался и чувствовал себя прекрасно. Даже неудобно стало перед дремлющим в кресле Конни, чьи волосы были растрёпаны, а веки покраснели — то ли от недосыпа, то ли от переживаний. Но Конни, проснувшийся моментально, стоило мне открыть глаза, никакого неудобства не испытывал. Он радостно бросился ко мне обниматься, быстро позвал Сева и Сири, за которыми подтянулись и остальные Блэки с примкнувшим к ним Ником. Северус быстренько споил мне парочку зелий, Сири поинтересовался моим самочувствием, а Старый Сигнус мрачно проскрипел: — Не знаю, как тебе это удалось, Гарри, но… всё получилось. — В смысле? — не понял я. Но тут воспоминание о том, как Тонкс стала маленькой девочкой, всплыло в голове. — Но я же вроде напортачил… — Нисколько, — ответила Вальпурга. — Ты сделал всё, как надо. Нимфадора избавлена от ментального паразита… правда, с большей частью воспоминаний, но это даже к лучшему. А Андромеда и Тед получили второй шанс воспитать дочь достойно. К тому же, пребывание за Гранью стабилизировало Дар Нимфадоры. Это гораздо больше того, на что я смела надеяться. Уфф… а я уж думал, что грядут нехилые разборки… А потом Тед и Андромеда, скромно державшиеся сзади, подвели ко мне Тонкс. Точнее, теперь её стали называть Касси — по второму имени. Девочка сделала довольно изящный реверанс, а потом отбросила официоз и бросилась мне на шею. — Спасибо, дядя Гарри! Я помню, что была в плохом месте, а ты забрал меня! — Она всё помнит? — одними губами спросил я Вальпургу. — Скоро забудет, — так же беззвучно отозвалась она. А окончательно добили меня Тед и Андромеда, попросившие меня стать крёстным юной Нимфа… эээ, нет, лучше всё-таки Кассиопеи… Так что на последний этап Кубка мы с Конни отправились в самом хорошем расположении духа. Ничто, как говорится, не предвещало…