Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть третья. Месть мага

А там, откуда я убегал, стало твориться что-то немыслимое. Разозлённая Лоа, скажу я вам, зрелище не для слабонервных, хорошо хоть этого я и не видел. Но дикий рёв костяного чудовища, жуткий нечеловеческий визг Мамы Лоа, переходящий в низкое гортанное рычание и буквально сотрясающаяся под ногами земля… доставляли. Я не знал, сколько продержится сотворённый мною монстр. Пару десятков обычных магов эта тварь порвала бы на раз, маг уровня ныне покойных Дамби или Мерлина провозился бы минут сорок, Геката, возможно и не заметила бы препятствия, а вот Мама Лоа… Она явно разозлилась до безумия и сейчас методично разрывала на куски сотворённое мной чудовище. Чудовище отчаянно сопротивлялось, выполняя мой приказ, и я надеялся, что хотя бы минут пятнадцать у меня точно есть. Но гадский остров явно не желал отпускать меня. Ветви деревьев тянулись ко мне, пытаясь схватить, ровная тропинка дыбилась, подставляя мне под лапы ухабы и колдобины, и будь я человеком, уже точно свалился бы, да ещё и поломал бы что-нибудь впридачу. Однако рыси — существа куда более ловкие и вёрткие, так что я уворачивался от ветвей и лиан, перепрыгивал через невесть откуда взявшиеся ухабы и кочки и огибал наиболее впечатляющие препятствия. Мне важно было добраться до моря — там меня подберёт Барон. О том, чтобы противостоять мощи Мамы Лоа после вызова костяного монстра, не было и речи. Я надеялся, что вот сейчас появится морской берег, я чувствовал запах нагретого солнцем песка и морской соли, но джунгли не желали расступаться, ставя мне всё новые и новые препоны. А звуки бойни за спиной начали затихать и отнюдь не потому, что я удалился от неё на достаточное расстояние. Разъярённая женщина явно побеждала костяного монстра, её голос звучал торжествующе, а злобный рёв становился всё тише, всё слабее… пока не перешёл в тонкий жалобный визг, который становился всё тише и тише. Наконец визг затих, раздался жуткий треск, словно сломалась одновременно не одна тысяча костей и наступила тишина. Мёртвая. — Земля тебе пухом, костяшка… — подумал я. — Лежи с миром… И рванул вперёд ещё быстрее. Запах моря усилился, я почувствовал наконец дуновение солёного ветра, и не снижая скорости вылетел на песчаный пляж. Уфф… Кажется, получилось… Но расслабляться нельзя… Я успел сделать несколько торопливых прыжков к морю, но тут прямо передо мной появилась Мама Лоа. Её одежда превратилась в лохмотья (впрочем, одежды на прекрасной Лоа с самого начала было не слишком много, так что общий вид особо не изменился), волосы растрепались, свежие царапины на щеке ещё кровили, но глаза светились злобным торжеством. — Белый мальчииик… — торжествующе прошипела она. — Да ты хорошшш… в какой-то момент я подумала было, что у тебя получится удрать от меня… От самой Мамы Лоа… Но у тебя не вышло… и ты теперь мой раб. Стань человеком, гадёныш! Свои слова она подкрепила каким-то неслабым заклятьем, и меня скрутило в судороге насильственного перевоплощения. Вот же сука! Я упрямо выпрямился, глядя в торжествующие, горящие красным огнём глаза. Поиграем в гордую несгибаемость… пока можно… — Красавчик… — прошипела Лоа. — Да ещё и некромант… Ты не надоешь мне долго… Поверь, ты ещё умолять меня будешшшь… Вот же садистка грёбаная… Ладно, поиграем. Пусть побесится, пока она говорит, она никуда меня не тащит, и ошейник с цепями надеть не пытается, а то, что до этого дойдёт, я не сомневался — прозвучало что-то такое в рассказе Кингсли. — Не сомневаюсь в вашем богатом воображении, — процедил я тоном английского Лорда, случайно посетившего китайскую опиекурильню и шокированного увиденным, — но я вообще-то не собираюсь здесь оставаться. У меня есть любимый человек, и я твёрдо намерен вернуться к нему. Лоа злобно фыркнула и сделала лёгкое движение пальцами. И тут же мою шею словно стальная удавка сдавила. Я захрипел, схватился за горло, перед глазами замелькали белые пятна… Я задыхался… Неожиданно удушье отступило и Мама Лоа расхохоталась — злобно, торжествующе. — Да кого интересует твоё мнение, маленькое белое дерьмо? — отсмеявшись, вопросила она. — Меня! — резко ответил я, быстро нагнулся, бросил пригоршню песка в глаза женщине и рванул к морю, перекидываясь на ходу. Дело в том, что во время нашей, столь непродуктивной беседы я потихоньку смещался к кромке воды, а опьяненная победой Лоа этого не замечала. А песок в глаза на неё подействовал так же, как на обычную женщину — ослепил, заставил злиться… а избавиться от него было не так-то просто. Поэтому у меня появилась небольшая фора, которую я тут же использовал, чтобы добраться до моря. Одним прыжком я влетел в воду, подняв тучу брызг, и лихорадочно погрёб лапами, стремясь удалиться от негостеприимного острова как можно дальше. Увы, но Мама Лоа оклемалась быстрее, чем я ожидал. Завизжав от ярости, женщина взлетела над водой и спикировала вниз, стремясь схватить. В первый раз я увернулся, и тут Лоа начала стремительно меняться. Её лицо заострилось, нос выступил вперёд, как клюв, руки удлинились, а на пальцах отросли длинные острые когти, вонзившиеся в воду рядом со мной. Каким-то чудом я сумел увернуться и в этот раз, отлично понимая, что третья попытка Лоа станет для меня последней. Но тут раздался знакомый насмешливый голос: — Не умеешь проигрывать, а, Мама Лоа? Этот парень не твой. — Тыыыы… — взвизгнула женщина и попёрла в атаку на появившегося из ниоткуда Барона, забыв обо мне. Старая дружба не ржавеет, да… Но тут она себя явно переоценила. Мама Лоа и так была потрёпана сражением с созданным мной костяным монстром, да ещё и я сумел проехаться по её самолюбию, применив простой и грязный, но чисто человеческий трюк… так что сил у неё было не так много. Поэтому Барону даже не пришлось особо напрягаться. Атаку женщины он легко отразил, а несколько синеватых молний, вылетевших из его ладоней, с силой отбросили Маму Лоа назад. Она грохнулась на песок и затихла. А Барон невозмутимо выловил меня из воды, щёлчком пальцев высушил, а когда я перекинулся, светски поинтересовался, удалось ли мне совершить задуманное или все эти спецэффекты были зазря. Я не стал ничего говорить, просто снял с шеи мешочек на шнурке и протянул его этому насквозь бессовестному типу. Лицо Барона просияло неподдельной радостью, а я спросил: — Ты её не убил? — Оклемается, — хмыкнул Барон. — Мы с ней друг друга и посильнее трепали. В последний раз мне руку пришлось отращивать, а ей — ступню и левое ухо. И вообще, на твоём месте я бы не о её здоровье беспокоился, а о собственном. — А что с ним не так? — удивился я. — Разве что магическое истощение схлопотал. — Держи! — протянул мне Барон очередную бутылку. — И согреешься, и здоровье в порядок приведёшь. Между прочим, этот непринуждённый разговор мы вели, зависнув в воздухе метрах в трёх над уровнем моря. Что характерно, ни Барон (что неудивительно), ни я (а вот это уже странно) падать не собирались. Я прислушался к ощущениям, и понял, что меня что-то поддерживает. Словно в кресле сидел. Поэтому я спокойно отпил глоток из бутылки… и тут же почувствовал, как ко мне возвращаются силы. Коктейль был весьма приятным на вкус — чувствовались кокосовое молоко, шоколад, парочка каких-то пряностей и совсем чуть-чуть — спиртное. — Это что? — поинтересовался я. — Вкусно, между прочим. — Секретный коктейль, — ухмыльнулся Барон. — Успокаивает, здоровье в порядок приводит, силы возвращает. Моё личное изобретение. — Ну и ладно, — заявил я и сделал ещё несколько глотков, прежде, чем Барон отобрал у меня бутылку. — Эй-эй, хватит! — заявил он. — Ты всё-таки не Лоа! — Тоже верно, — согласился я. — Побереги эту смесь для Кингсли — ему здорово досталось. Надеюсь, ты его насиловать не будешь? — С какой стати? — возмутился Лоа. — Чтоб я кого-то насиловал? У меня всегда всё по согласию. Я припомнил своё прошлое путешествие с Бароном и кивнул, соглашаясь. Был в нём такой магнетизм, что знойные смуглые красотки (и красавцы тоже, да…) были готовы отправиться с ним куда угодно после первой улыбки. Так что да, насиловать кого-то — это не его. И при всех огроменных тараканах, населяющих Баронову черепушку, садистом он мне не показался. — Ну что, — поинтересовался Барон, в пару глотков прикончив злосчастную бутылку и одним движением превратив её в пеструю спирально завитую раковину, — возвращаемся? Даже длинная ночь не может длиться вечно. Скоро рассвет. — Возвращаемся, — кивнул я, и мы вновь полетели. — Скажи, — спросил я, — а для чего тебе Кингсли? — Я не причиню ему вреда, — серьёзно ответил Барон. — Не волнуйся. Дело в том, что Кингсли был мне обещан. — Обещан? — удивился я. — Кем? — Его матерью, — ответил Барон. — Когда у неё начались роды, она поняла, что может погибнуть. Точнее, они должны были погибнуть оба — и мать, и ребёнок. — Но разве она рожала не в больнице? — удивился я. — Сейчас смерть при родах — редкость. Даже у магглов. — Нет, — ответил Барон. — Не в больнице. Она оказалась в чужой стране, где долгое время её всё пугало, всё казалось чужим и непонятным. Бедные гаитянки редко обращаются к докторам, предпочитают услуги старух, знающих, как обратиться к Лоа и какие жертвы принести. А если Лоа решают забрать себе и мать, и младенца — значит, такова их воля. Возможно, у Мамы Лоа были именно такие планы на эту женщину и этого ребёнка. Но девушка не хотела умирать… Он немного помолчал и продолжил: — Так уж случилось, что она была дома одна. Английская родня помогла им деньгами и позволила жить в коттедже в одном из магических поселений Англии, но в дальнейшем молодые люди должны были выплывать сами, к тому же, Брустверы если и не знали, что юные молодожёны брат и сестра, то всё равно относились к ним настороженно — слишком поспешным было их бегство с Гаити. Сами же Брустверы давно покинули свою прежнюю родину и не слишком афишировали связь с нею. Так что да. В решающий момент женщина оказалась одна дома, и позвать на помощь ей было некого. Она взмолилась Маме Лоа, но та почему-то не ответила. А у роженицы уже началось кровотечение, и она призвала меня, как последнюю надежду, пообещав посвятить своего ребёнка мне. Я откликнулся и спас их обоих. Вот, в общем, и всё. Кстати, отец Кингсли вернулся на Гаити именно тогда, когда узнал, что его сын обещан не Маме Лоа, покровительнице его Рода, а мне, Барону Самеди. Но к тому времени мать и сын уже обжились на чужбине, родня их приняла, потом Кингсли вообще вошёл в Род Бруствер, став Наследником. Увы, дальнейшее его поведение… а я периодически следил за судьбой юноши… всё больше и больше наталкивало меня на то, что он свернул с правильного пути. — Ничего себе! — выдал я. — Вот это история! Но всё-таки, Барон, почему Мама Лоа помогла Кингсли, когда он решил скрыться от вас? — Ты считаешь это помощью? — насмешливо вздёрнул бровь Барон. — Мама Лоа — особа весьма любвеобильная, а Кингсли — довольно привлекательный мужчина. Да она только порадовалась, что у неё на острове появится послушная игрушка, с которой можно поразвлечься по-всякому. Обычных людей на свой остров она завлечь не могла — они там и пары дней не протянут, а мага можно привести туда только в том случае, если он добровольно попросит хозяйку разрешить ему пребывать на острове. Но ни один из бокоров никогда такого не сделает — все они знают, что представляют собой милости Мамы Лоа, и предпочитают не повторять чужих ошибок. — А Кингсли, воспитанный вдали от родины, о таких нюансах понятия не имел и попался, — вздохнул я. — Именно так, — согласился Барон, — а поскольку он был обещан мне собственной матерью, я счёл нужным позаботиться. Не беспокойся, Гарри, Кингсли обретёт силу духа и окажется там, где нужен больше всего. — Но не в Англии, — заметил я. — Не в Англии, — согласился Барон. — Более ему в Англии не бывать. — Значит, — вздохнул я, — Род Бруствер пресечётся? Ведь Кингсли на данный момент — единственный Наследник. — На твоём месте я не был бы в этом так уверен, — хмыкнул Барон. — Не зря в аврорате Кингсли за глаза именовали Чёрный Жеребец. В плане поиметь всё, что движется, ему не было равных. Так что на твоём месте я бы пошерстил по приютам, возможно, и найдёшь его кровиночку. Кингсли обожал именно белых женщин, а многие из белых женщин не желают растить чёрных детей. Я только охнул: — Бетельгейзе! Неужели она Бруствер по крови? Но ведь Сири и Сев ввели её в Род! — Не, эта мелкая никакого отношения к Кингсли не имеет. Ищи лучше, — ехидно усмехнулся Барон. У меня аж камень с души свалился. Вряд ли Сири и Севу понравилось бы, что их любимая доченька — биологическое дитя Кингсли Бруствера. Сила Рода Бетти приняла, так что ворошить отголоски прошлого не стоит — так можно не помочь, а навредить. Ладно. Будем искать. Так мы и вернулись обратно в заброшенный город. Длинная ночь по-прежнему была тёмной, но на востоке стало тихонько проступать еле-еле заметное белёсое сияние. — Ну, вот и всё, — сказал Барон, — ты справился, Гарри. Спасибо тебе. Я только кивнул. Что ответить, я не знал. «Пожалуйста» или «не стоит благодарности» прозвучало бы как-то нелепо, и мы оба это понимали. Но Барон знал, как сгладить неловкость. В его руках вновь появились два кокосовых ореха с соломинками. — На посошок? — невинно поинтересовался Лоа. — Это тебя подкрепит. — Секретный коктейль? — хмыкнул я. — Новый вариант? — Он самый, — заулыбался Барон. — Пей, не бойся. Думаю, что всё плохое для тебя и твоих близких уже кончилось. Впрочем, ты всегда можешь позвать меня… если что, и я приду на помощь в качестве ответной любезности. Я сделал глоток из кокоса — на этот раз спиртного не чувствовалось совсем, но питьё действительно меня подбодрило — и улыбнулся в ответ. — Ну, и каковы твои желания? — спросил Барон. — Я готов их выполнить. — А карт-бланш можно получить? — набравшись наглости спросил я. — Что-то мне сейчас ничего умного в голову не приходит, а тратить милости самого Барона Самеди на глупости… как-то недостойно. — Ну ты и наглец… — с некоторым восхищением произнёс Барон. — Впрочем, мне это нравится. Ладно, Гарри, будет тебе карт-бланш. И он достал непонятно откуда ту самую пёструю раковину, в которую превратил бутылку из-под рома. Ещё одно движение тонких смуглых пальцев — и одна большая раковина превратилась в три маленьких, да ещё соединённых между собой серебряной цепочкой. — Держи, — произнёс Барон. — Можешь носить это на шее, можешь на запястье. Тебе это ничем не навредит, слово Барона Самеди. И никому из твоих близких не навредит. А придумаешь желание — поднеси одну из ракушек ко рту и пошепчи в неё. Ракушка исчезнет — желание исполнится. Ты умный мальчик Гарри, не потребуешь невозможного. Так что это будет даже забавно. Я принял украшение и вежливо поблагодарил Барона. М-да, ещё один подарочек. Пусть лучше у меня в мэноре в сейфе полежит, а я подумаю… — Кстати, — заметил Барон. — Позволь дать тебе один совет. Чисто из дружеского расположения. — Слушаю, — отозвался я. — Ушедшие оставили тебе огромное богатство, Гарри. Распорядись им с толком. И, знаешь, на твоём месте я бы забрал себе все слитки, а украшения и амулеты… Подари их гоблинам. Именно подари. Поверь, этот шаг им очень понравится. — Ещё бы, — ответил я. — Гоблины любят золото. — Гоблины любят золото, — кивнул Барон. — Но за золото майя они готовы убивать. Оно в их глазах куда дороже римской бронзы и римского серебра. — Но у меня с ними и так неплохие отношения… — пробормотал я. — Послушай доброго совета, — засмеялся Барон. — Поверь, ты от этого не обеднеешь, а гоблины… Им это нужнее, поверь. Я пожал плечами. Почему бы и нет? Золота не жалко, оно досталось мне легко, а Барон зря не посоветует. А если там действительно немыслимая сумма — мне хватит и слитков. — Я последую этому совету, Барон, — согласился я. — Вот и хорошо, — улыбнулся Барон Самеди. — а теперь мне и впрямь пора — дела, знаешь ли, дела… Будешь на Гаити — заходи в гости, дорогу тебе любой из знающих покажет. У меня всегда весело, знаешь ли… — Спасибо, — поблагодарил я Барона, подавив желание процитировать советский фильм, который так и не был снят в этом мире: «Нет уж, лучше вы к нам…»* Если Барон спокойно относился к моим фамильярностям, это не значит, что я могу наглеть и дальше. После этого мы мило распростились, и Барон просто растворился в воздухе. А на заросшие каменные плиты старой площади упали первые рассветные лучи. *Гарри цитирует «Бриллиантовую руку».