Счастливого конца света!

***

— Крыло на реконструкции, — зло рявкнул Шэнь Цинцю, отгоняя заблудившуюся парочку туристов. Они пугливо развернулись и исчезли с горизонта без лишних вопросов. Видимо, сработала накинутая наспех сутана.       Дожили, глава кампании кандидата в председатели стоит на шухере, пока этот самый кандидат... Блядский господь любой подходящей конфессии, какой же разразится скандал, если это всплывет в медийке.       Дано: стандартная торговля лицом на малозначительном, но очень популярном форуме мировых религий, немного халявной гуманитарной помощи за красивые глаза и пара пунктов в рейтинге, что же могло пойти не так?!       Перетраханная только за вчера добрая половина буддийской делегации, например...       Шэнь Цинцю торчал под аркой, охраняя проход, и менял третью кассету в вэйпе. От какофонии девичьего визга и хихиканья в келье голова раскалывалась. Акустика тут, надо отдать должное архитекторам, была что надо. Сколько их там? Шэнь Цинцю ставил на пять, ориентируясь на голоса, но с трудом представлял, как можно развлечь хотя бы трех. Хотя, судя по стонам, у Ло Бинхэ как-то получалось. Три монашки из встречающей группы? Они еще у трапа самолета кидали недвусмысленные взгляды на Бинхэ и о чем-то перешептывались, отпуская смешки. Конфедератская журналистка — наверняка, вполне в его вкусе, к тому же деваха во время интервью чуть из платья не выпрыгивала. И кто-то еще...       Горло словно наждаком отесали, стоны не замолкали ни на минуту. Под скорбными взглядами святых с витражей — ну, ребят, извините — Шэнь Цинцю наконец решился признать — он ошибся. Облажался по полной. Ситуация давно вышла из-под контроля. Он не может заставить Бинхэ даже член в штанах удержать, о какой управляемости может идти речь. Шэнь Цинцю, старый дурак, уже давно гуляет с гранатой без чеки, но никто не замечает. И на стоп-кран жать поздно, до выборов остается пара месяцев, Бинхэ уже не согласится снять кандидатуру. Тварь вошла во вкус — Шэнь Цинцю сам ее убедил, что победа в руках. А самое удивительное — как только в это поверил Бинхэ, их рейтинги и правда взлетели до небес. Словно само мироздание хотело угодить своему золотому мальчику. Всегда в нужном месте, всегда рядом с правильными людьми.       Однако... всего пара фоток будущего председателя, резвящегося вместе с монашками в павильоне патриарха неохристианского мира…       Шэнь Цинцю задумчиво выудил телефон из кармана. Немного старого доброго селфсаботажа. Конечно, они сразу же спишут все на дипфейки. Но если удастся выжать подтверждения от непосредственных участниц оргии…       И дело было не в ханжестве самом по себе, да и религиозные обеты уже давно не те, что прежде. Просто полиамория и свободные отношения стремительно теряли в трендах с каждой новой волной мутации. И если ваша государственная пропаганда из каждого утюга трубит о несомненном превосходстве моногамии (как минимум серийной), а то и воздержании вовсе (для титанов воли), то к человеку, метящему в отцы нации и одновременно трахающему все живое (и если бы только живое), сразу возникают вполне резонные вопросы…       Шэнь Цинцю запустил камеру, отыгрывая в голове партию за обе стороны. Дверь кельи отворилась, и в коридор, сжимая кеды в руках, проскользнула Нин Инъин. Кадр вышел на загляденье: кое-как одетая, румяная, с вязью засосов на шее. Застигнутая врасплох. Не так сильно, как сам Шэнь Цинцю. Его вечно милый гадкий утенок, с огромными синими глазами, угловатыми коленками и локтями. Еще снимок. Когда она успела превратиться в роскошную женщину? Неужели он недостаточно хорошо объяснил? Не сберег, проглядел? Бесшумный щелчок. Пока он переваривал новую информацию, его лучшая ученица пискнула «Шицзунь» и дала деру.       Шэнь Цинцю проводил взглядом пошатывающуюся фигурку — клик, клик — ноги у девушки явно заплетались.       — Учитель? — Ло Бинхэ, завернутый в одну простыню вокруг бедер, стоял в дверном проеме с лукавым прищуром.       Шэнь Цинцю незаметно спрятал телефон в карман сутаны.       — Я увольняюсь, — процедил он, развернулся и пошел прочь.       — Учитель!       Шэнь Цинцю шмыгнул в первую попавшуюся дверь, и только потом понял, где оказался. Тупик. Скрипнула вторая дверь исповедальни, в сумраке сквозь ажурную решетку высветился до боли знакомый профиль.       — Простите, святой отец, я согрешил…       Шэнь Цинцю презрительно фыркнул и промолчал, не собираясь подыгрывать.       — Это из-за Инъин? — снова попробовал Ло Бинхэ, уже не так самоуверенно.       Да? Нет? Шэнь Цинцю и сам не понимал, одно знал точно — перебор, пора драть когти. На автомате, выигрывая время, ответил колкостью:       — Не гадь там, где ешь.       — Проблема только в этом?       Даже сквозь перегородку доносился запах секса, пота и женщин. Шэнь Цинцю поморщился.       — Ты вроде не совсем дурак.       — Ты вроде тоже.       О?       Шэнь Цинцю, до сих пор восстанавливающий ясность в голове, понял не сразу. Вообще не понял. Снова скрипнула одна дверь, потом вторая. Он вздернул голову, столкнувшись нос к носу с Ло Бинхэ, потерялся на секунду в красной вспышке зрачков. В горячей ладони, накрывшей колено и уверенно двинувшей вверх. Ни хрена себе. Сученыш решил взять его на слабо?! Шэнь Цинцю вцепился в его растрепанные вихры, оттащил от себя. Это еще что за игра? Сердце качало чистый адреналин.       — Ло Бинхэ…       — У меня есть потребности, учитель, — еле слышно проурчал Ло Бинхэ, не спуская с него глаз.       Закружил пальцами по бедру в опасной близости от паха, обстановка как-то сразу накалилась до новых рубежей. Шэнь Цинцю задвинул ему коленом в солнечное сплетение, выцеживая последние секунды на размышление. А тварь даже не стала утруждать себя имитацией человеческих реакций.       — У меня есть потребности, учитель, — вкрадчиво, словно успокаивая испуганное животное — кто тут испугался? — повторил Ло Бинхэ. — Но я готов к компромиссам.       Выучил на свою голову. Пульс до сих пор отбивал морзянку — ни хре на се бе · · − − · · − − · · − − а язык Ло Бинхэ уже вовсю орудовал в его рту. И Шэнь Цинцю отвечал — со злостью и яростью, потому что на переговоры с доморощенными террористами идти не собирался. Снулый Иисус осуждающе кривил рожу с распятья на двери, но, при всем уважении, дружище, ты свой шанс пролюбил уже пару тысяч лет назад, а у Шэнь Цинцю ситуация разворачивалась прямо здесь и сейчас. И если это действительно решит проблему, думал он, приподнимаясь на скамье, пока Ло Бинхэ задирал на нем сутану, то не велика цена, чего он там не видел... но потом к животу прижалось нечто очень горячее... и твердое... и огромное, и Шэнь Цинцю подумал, что, возможно, ошибся в оценке масштабов, ни хрена себе, он такое только в vr-порно видел, и кто-то за спиной всхлипнул «А-Ло», а Бинхэ прорычал «Пошла вон», и завтра с утра надо будет выяснить, кто же это был и заткнуть ее наверняка, а пока мир вертелся сошедшей с оси каруселью, и Шэнь Цинцю все летел и летел в черную дыру, застывая на горизонте событий в моменте, когда Ло Бинхэ расстегивал его брюки и опускался на колени, бросая развратный взгляд из-под ресниц в свете тусклых лампад — такое он тоже только в vr-порно до этого видел, компромисс, значит... Ни хрена себе.