***
В тот грозовой вечер Люциус Малфой сидел за столом у камина со своей беременной женой, держа в руках бокал красного вина, его взгляд притягивало драконье яйцо, стоящее на камине. «Последнее драконье яйцо», — думал Люциус, разглядывая белые чешуйки. Они напоминали мужчине драконью кожу, защищавшую яйцо. Подобное Люциус видел только в книгах. «Окаменевшее яйцо… в нём уже добрую тысячу лет нет жизни», — думал блондин, делая глоток терпкого красного вина. Он перевёл взгляд на Нарциссу, сидящую с противоположной стороны стола. Женщина была поглощена занятием, которое, как ему казалось, пленяет всех беременных женщин — вязанием. Она вязала носочки для будущего ребёнка. В камине потрескивали дрова. Зал наполняла атмосфера тепла и уюта. Малфой взял со стола книгу, которую собирался читать в тот июньский вечер, но ощущение беспокойства не покидало его. Он словно чувствовал, что вот-вот что-то точно случится, но не понимал, что же может произойти в поместье Малфоев. Особняк защищен не хуже самого Хогвартса. Так что же так волновало волшебника? Он снова посмотрел на яйцо. Языки пламени от стоящих рядом подсвечников роняли свои тени на белые чешуйки. — Люциус, — отвлекла его жена, — ты чувствуешь это? — Что? — спросил светловолосый мужчина, посмотрев на Нарциссу. — Этот запах. Ты чувствуешь его? Мужчина вдохнул воздух глубже и понял, о чём говорила его жена. Действительно, по комнате расходился доселе незнакомый аромат. Будто такой же терпкий, как и вкус красного вина в его бокале, но всё же отличающийся от него. Этот запах ассоциировался с кровью, оставлявшей во рту супругов лёгкий привкус железа. — Что это может быть? — взволновано спросила Нарцисса. — Не знаю, — ответил мужчина, вставая из-за стола и направляясь к камину. Он прошёл чуть вперёд. Аромат только усилился. Люциус протянул руки к большому, белоснежно-белому, как его волосы, яйцу, взял его в руки и… почувствовал тепло? — Нарцисса! — воскликнул он, обернувшись к жене, которая всё это время наблюдала за ним. Женщина встала и, в силу возможностей своего положения, подбежала к мужу. — Нарцисса, потрогай, оно тёплое! — воскликнул он. Малфой схватил руку своей жены и положил на яйцо. — Оно всегда было холодным, как лёд, даже находясь возле камина, а сейчас тёплое! — подметил волшебник. Женщина посмотрела на него и лишь согласно кивнула головой. Она тоже не понимала, как окаменевшее яйцо вдруг перестало быть ледяным. Однако ей не суждено было долго размышлять об изменениях, происходящих с необычным объектом. Она резко схватилась за живот и, глядя на мужа перепуганными глазами, воскликнула громкое: «Ай!». Из-под юбки Нарциссы потекла жидкость. Люциус стоял, как громом поражённый, держа в руках яйцо, и смотрел на жену округлившимися глазами. — Кажется, малыш собирается родиться, — произнесла она, тяжело дыша и хватаясь за руку мужа. Не успел Малфой позвать врача, дежурящего у них дома, как почувствовал, что яйцо в его руках стало не просто тёплым, а горячим, как только что расплавленное железо. Из обожжённых рук оно выскользнуло, упав на пол. Думать о случившемся не было времени. Первым делом Малфой позвал врача. Тот отвёл Нарциссу в спальню, взяв с собой несколько домашних эльфов Малфоев, которые должны были помочь принять роды. — Я буду ждать здесь, — сказал Люциус эльфам и перевёл свой взгляд обратно на яйцо, лежащее на полу. «Неужели это возможно?» — пролетела мысль в его голове. Он понимал, что в эту грозовую ночь родится не только его сын, но и дракон. Яйцо, между тем, покрывалось трещинами, жар от которых ощущался крайне отчётливо даже на расстоянии. Взять в руки артефакт Люциус не мог из соображений безопасности. — Вингардиум Левиоса, — произнёс тот, взмахнув волшебной палочкой. Раскалённое яйцо поднялось в воздух с каменного пола. Малфой знал, что драконы рождаются в огне, а потому опустил его в пламя камина и приказал принести ещё дров, дабы поддерживать такой необходимый для драконов жар. Люциус уже позабыл о жене, которая сейчас дарит жизнь их сыну. Он трясущимися руками подбрасывал поленья в камин и наблюдал за разрастающимися трещинами на драконьем яйце. За окном порывы ветра гнули деревья к земле, словно приказывая склониться; дождь был настолько сильный, что, казалось, мог смыть всё с лица земли. Удары грома разбивали ночную тишину, будто оповещая весь мир о важном событии, а молнии освещали непроглядную темноту, чтобы каждый мог увидеть особое волшебство рождения новой жизни. Люциус судорожно мечтал о том, как оповестит всех о рождении Дракона именно в его поместье, о том, как гордо заявит на него свои права. Он уже видел, как приказывает эльфам построить вольер для своего питомца и как его сын будет говорить всем, что не просто так носит фамилию Малфой. От таких мыслей на его лице появилась зловещая улыбка. «Драконы вымерли, а их возрождение знаменует что-то особенное для этого мира. Если дракон родится в такой чистокровной семье да ещё и в одну ночь с моим сыном, не будет ли это значить, что только чистокровные волшебники имеют право называться волшебниками? Ведь драконы — благородные существа самой чистой магической крови», — всё думал Люциус. «Как же возрадуется Тёмный Лорд, узнав об этом! Кровь дракона придаст сил Пожирателям смерти, а меня, как отца драконов, Тёмный Лорд вознаградит», — думал Малфой, разглядывая огненные трещины на яйце. «Отец Драконов» — такое прозвище уже придумал себе волшебник-аристократ. Закрыв глаза и вдохнув аромат свежей крови, исходящий от яйца, Малфой видел, как огромный зверь под его предводительством уничтожает всех грязнокровок, всех, кто не достоин жить.***
В спальне Малфоев Нарцисса хваталась руками за простынь, которая перестала быть белой из-за крови. Крики заполняли помещение, а врач всё приказывал ей тужиться. Колени сводило от боли, внутри, казалось, всё горело. Капли пота стекали по лицу рожающей женщины. Она жадно глотала воздух, пытаясь противостоять этой боли. Она боролась. Боролась за жизнь своего сына и за свою. — Ещё немного, — расплывчато донеслись слова врача до ушей волшебницы. Одно усилие, и она услышала такой долгожданный крик ребенка. — Мальчик, как и предполагалось! — оповестил врач. Нарцисса не знала, сколько времени длились роды. Она просто упала на подушки и охрипшим от криков голосом попросила дать ей малыша. Врач завернул младенца в подготовленную пелёнку и положил рядом с матерью. «Какой крошечный!» — пронеслось в голове у Нарциссы. Она взяла его маленькую ручку и нежно поцеловала, даже не ощущая вкуса ещё не смытой с него крови. Женщину наполнили самые нежные чувства. Она знала, что никому не позволит обидеть её мальчика. — Позовите господина, — приказал врач эльфам. Они тотчас бросились к Малфою. Теперь уже Малфою-старшему.***
Люциус стоял у камина и не мог поверить своим глазам. Яйцо раскололось, но вместо дракона в камине лежал младенец, а его крик пленял собой сознание. Девочка, новорождённая. В огне. Она не обгорала. Ребёнок просто лежал в скорлупе от драконьего яйца, словно в объятиях родной матери. Малфой не знал, что ему делать. Не понимал, что происходит. — Хозяин, Ваш сын, — отвлёк от раздумий голос эльфа. Люциус метнул безумный взгляд в его сторону. Тот испуганно сделал шаг назад и замолк. Пожиратель снова посмотрел в камин, надеясь увидеть маленького дракона, но там по-прежнему был младенец. — Достань ребёнка из камина, — приказал разочарованный Пожиратель смерти и, взяв свою трость, направился к выходу из зала.***
«Что с ней делать?» — думал Люциус, шагая по коридору, направляясь в спальню. Войдя же, он увидел свою жену, кормящую грудью младенца. — Люциус, — хрипло произнесла та. Малфой лишь поднял вверх ладонь, показывая ей таким образом, что не стоит напрягаться. Затем подошёл и сел на кровать, над которой находился большой балдахин из шёлка. Отец положил свою ладонь на маленькую головку сына и тихо промолвил: — Драко. Его будут звать Драко. Нарцисса улыбнулась, взглянув на полное нежности лицо мужа. Она уже и позабыла о яйце. Сейчас все её мысли занимал маленький человек, которого она держала на руках. — Драко Малфой, добро пожаловать! — произнёс Люциус, а затем, поцеловав жену в лоб, покинул помещение, давая возможность родным людям отдохнуть.***
Вернувшись в зал к камину, Люциус увидел Тёмного Лорда, держащего на руках младенца из яйца. — Лорд Волан-де-Морт, — почтительно произнёс волшебник, склонившись. — Сегодня великий день, Люциус. Эта ночь подарила миру нечто особенное. — Что Вы имеете в виду? — спросил хозяин поместья, приближаясь к Тёмному Лорду. — Пока не знаю, но мне кажется, она ещё дарует силу Пожирателям смерти. — Это ребёнок из драконьего яйца, — всплеснул руками мужчина. — Этой ночью у тебя родился не только сын. Она будет твоей дочерью, а когда придёт время, я заберу её, — сказал Волан-де-Морт и передал младенца в руки Люциусу, а затем исчез так же мгновенно, как и появился. Малфой взглянул на ребёнка в своих руках. Девочка была совершенно обычная. Не знай он, что сие дитя вылупилось из яйца, счел бы её обычным ребёнком, ничем не отличающимся от остальных младенцев. — Ни одного ожога, — сказал сам себе мужчина. Ему было больно держать девочку — только сейчас ожоги от драконьего яйца дали о себе знать. Он снова направился в спальню к жене. Нарцисса спала на чистом постельном белье, а рядом с ней лежал и сладко посапывал новорождённый Драко Малфой. Люциус положил рядом с сыном заснувшую девочку и разбудил жену. — Люциус, кто это? — в недоумении спросила Нарцисса, не понимая, что происходит. — Дейенерис. Малфой Дейенерис, наша дочь.