***
Тихий февральский вечер. Крупные хрустальные снежинки спокойно ложатся на землю. Хоть ветра не было, но мороз неприятно щипал за щеки и заставлял прятаться в шарфы одиноких прохожих, которые задержались на улице, либо же решили прогуляться на улице. Остальные предпочитали в такой вечер греться в кругу семьи, либо же любимого человека или в одиночестве, закутавшись в плед, смотреть фильмы, читать книги, либо же пригубить чашку или бокальчик горячительного. Кто-то не думал ни о чем, кто-то веселился с друзьями, кто-то грустил в одиночестве. В этом чуть заброшенном парке не было никого. Только я. Легкая куртка не грела вообще. Как я могла поверить, что Алиса здесь. Поверить настолько, чтоб сорваться с места, накинув весеннюю куртку, примчатся сюда и… Не найти ничего и никого. Вся площадь парка была засыпана снегом, поэтому я просто легла на землю, смотря в небо. Нет смысла убегать, прятаться дома. Я понимаю, что пришло время. Меня найдут в любом случае. Ведь сегодня понедельник. Девятый понедельник… Меня уже ничего не спасет. Да и я как-то рада, что этот ужас хоть закончится. Может начнется другой, но закончатся эти ублюдские недели постоянной тревоги, страха, паранойи. Я просто устала… Устала бояться за родных, плакать, срывая голос, сражаться, биться. Все, кто дорог мне, в опасности и уже были на волосок от смерти. Я не хочу больше так. Видя воодушевление родных, даже не смогла сделать, того, что могло бы их спасти. Абсолютно ничего. Перевела взгляд на приоткрытое запястье, где намотан бинт. Даже это не смогла. Слабачка. Послышались шаги, характерное поскрипывание снега. Снежинки, они ломались. Точно так же, как я эти восемь недель. Повернула голову в сторону. До последнего не хочу видеть лицо этой твари. Поступь явно мужская, и я знала, что это он. Пришел наконец-то за мной. Кому бы еще пришла в голову идея прийти в заброшенный парк ночью? Только тому, у кого была цель. В поле зрения вошли носки ботинок. Я повернула голову, смотря снизу вверх на свое наказание, и тут же встретилась с колкими глазами, в которых не было и капли тепла, а на лице играла усмешка…***
2 месяца назад
Трясущимися руками я пыталась накапать правильное количество валерьянки в стакан с водой, но мысли все были зациклены на ужасной коробке, как бы не пыталась забыть. Не получалось. До моей руки дотронулась рука брата, остановив мои действия. Мягко забрав из рук бутылёк, он усадил меня за стол. Спокойно вылил в раковину воду, промыл. И уже сам накапал мне успокоительного. — Держи. Пей понемногу. Я похоронил его за домом. Все нормально. Теперь мы знаем, когда ждать подвоха. Это уже проще. Систр, успокойся. Жалко животное, да. Но это ведь не человек. Ты должна собраться, а то я что-то вообще не вижу перед собой своего боевого Соника, который пошел и навалял когда-то обижавшим меня пацанам со двора, — я слегка улыбнулась, вспоминая это. Да, было дело. — Нам было по восемь. И я была выше тебя и их на полголовы. Не удивительно что они убежали, — допив остатки воды, отставила стакан. Брат тут же крепко сжал мои ладошки. — Угу, а потом они нажаловались своим родителям, а наши их послали. Правда тетка тогда была у нас, и она что-то тебе тогда плела несусветное, — он скривился, вспоминая ее ужасные методы. — Да, еще пару дней мне потом втирала, что не так подобает вести себя юной леди, — легкий разговор с братом отводил все ужасные мысли. Все таки была у нас какая-то странная связь двойняшек. Понимали друг друга с полуслова, всегда находили темы для разговоров, а еще нам было очень комфортно существовать вместе. Мы были и похожи безумно, и при этом кардинально разные. — Сочувствую, — серьезно сказал он. После чего мы весело рассмеялись.***
Я ненавижу уже эту падаль. Всю неделю я буквально поджилками ощущаю себя дичью, которую понемногу загоняют в угол. Еще слишком далеко, но охотник вкусил это чувство победы, а сейчас дает побегать, убедить дичь, что она может убежать, но ведь она не может, потому что ему нравится это чувство превосходства, значимости, властвования. Он король этой охоты, и никто не может ему помешать… Сегодня понедельник, поэтому, закончив в школе, я поспешила домой, сказав всем друзьям быть на связи. Дима же сказал, что приедет и тоже будет на связи. Он не может оставить меня в моих тревогах и страхе. Усидеть на месте было невозможно. Именно поэтому я пыталась что-то делать по дому. Занялась уборкой. Монотонные движения отвлекали на себя не очень надолго, но как только тревожные мысли пытались охватить мой бедный разум, я тут же переключалась на другой вид работы. Протирала до этого полки? Хорошо, пойду соберу мусор в комнате брата. Это не слишком сильно, но помогало. Через два часа обещал приехать Дима, и, тогда думаю, он займет мои мысли. Родителей не было дома, у них работа. Там большое скопление людей, думаю, ничего не случится. Неожиданно звук резанул по ушам, ведь до того была абсолютная тишина. Брат сидел в наушниках и не подавал признаков существования. С тревогой взглянула на экран. «Вик». Сердце чуть кольнуло страхом, и я молниеносно взяла трубку. — Да, Вик? — на том конце послышалось сдавленное ругательство, а после: — Сонь, я знаю какой у тебя сегодня день, и тебе нужно сидеть дома, но понимаешь, такое дело. Я вышел гулять с Броком, а он зараза взял и убежал. И теперь я его найти не могу. У меня родаки сейчас не в городе, а других друзей я как-то не завел. Сам я его найти и до завтра не смогу. А тебя он знает, — я облегченно выдохнул. Брок это пес Вика, еще щеночек совсем, его подарили две недели назад. Славное животное, обещающее вырасти в благородного и большого добермана. Меня с Броком Вик познакомил на прошлых выходных, и пес вроде бы неплохо принял меня. По крайней мере он меня не покусал. — Тебе помочь найти его? — чуть веселее поинтересовалась я. — Да, если тебе не сложно. Я сейчас пришлю адрес того парка, где мы гуляем, он недалеко от моего дома. Может кого-то возьмёшь с собой, а то осень, темнеет рано. Нечего тебе по темноте ходить одной, — взволновано протараторил парень, а я улыбнулась. Переживает за меня. — Все будет нормально, главное Брока найти. Отсылай адрес, и я как можно быстрей буду.***
— Я не одобряю твои планы. Тебе не кажется, что это жестоко, даже для нее? — девушка посмотрела в глаза напротив. — Нет. Ты же хотела, чтоб она страдала, перед тем как сдохнуть. Я выполняю твою волю, госпожа, — зло усмехнулся он, отведя глаза. Мерзко смотреть. Он думал, что эта стерва сильнее духом. Ошибся. Зато было приятно наблюдать, что девчонка, его дичь, не ломается, пытается радоваться. Это хорошо, будет намного увлекательнее. — Ты психопат. — Стараюсь, крошка.***
Парень уже выглядывал меня, переминаясь с ноги на ногу, видимо, чувствуя себя неловко, прося меня о чем-то. Ведь вся моя компания знала — понедельник для меня это жесть. — Привет еще раз. Куда он примерно убежал? — я ему одобряюще улыбнулась, и он чуть расслабился, понимая, что я искренне хочу ему помочь. А после показал примерное направление. После часа поиска, вся грязная я смогла вытащить из кустов щенка и торжественно вручила такому же замурзаному парню. Тот искренне поблагодарил и недовольно посмотрел на нервничающую собаку. — Давай я тебя проведу. Только вот нужно занести это чудо, а то чувствую он не выдержит прогулки по городу, — я улыбнулась и, заверив парня, что все хорошо, и сама прекрасно доберусь. Вик еще минуту отговаривал меня, предлагал помощь, но когда я предупредила, что я на связи постоянно, и если он не перестанет, я его покусаю, все еще со скорбным лицом отпустил меня. Сумерки сгущались.***
До дома мне оставалось буквально пара кварталов, так как автобусная остановка была далековато, а от дома Вика я могла быстро добраться только так. — Дим, не нужно меня встречать. Хочешь жди возле подъезда. Хорошо, я не буду отключатся, чтоб ты слышал, что все в порядке, — услышав его саркастичные и чуть злые замечания, я смущенно вздохнула, — нет, я не забыла какой сегодня день. Может, в эту неделю он решил ничего не делать. Все будет хорошо, я скоро буду возле дома и возле тебя, — впереди был темный проулок. Как в каком-то ужастике, ей богу! Как только я подумала, что ненавижу темные подворотни, меня грубо схватили за руку, больно толкая к стене. Я выронила телефон, не успев даже вскрикнуть ничего, так как рот был зажат другой рукой, в кожаной перчатки. Фу! Среагировала я молниеносно. Укусила за эту руку, пытаясь лягнуть ногой в колено. Расслабилась, красотка, как же, решили тебя пожалеть. Посидел тот мудак такой и думает: «Ай, мне сегодня лень хуйню ей подсылать и угрожать. Айда пожалею Сонечку, а то она ж бедная мучается. Пусть отдохнет недельку, а тогда продолжим». Дура! Тебя прибить хотят, а ты разгуливаешь сама по улицам! Мой отпор явно не понравился мужику, а что это он, понятно по складу тела, прижавшему меня. Рука сместилась с лица на волосы и, больно их ухватив, мужчина впечатал меня лицом в стену. Как только рот был свободным, я заорала что есть силы. Может, кто-то будет. Либо же Дима в трубке услышит. Резко меня развернули и стукнули уже затылком о стену. В темноте не было видно нихрена. Только в прорези черные глаза, смотревшие с превосходством. Неожиданно меня схватили за щеки и, разжав рот, пытались поцеловать, неприятно водя языком внутри. Я, сильно рванув челюсти, успела укусить только за губу. Мужчина молча зло сплюнул. Даже не было оскорблений. И в этот самый момент я поняла. Меня не хотят избить. Меня хотят изнасиловать. Это понимание слегка ошарашило меня и этому ублюдку удалось расстегнуть на мне куртку. Это отрезвило. Так, спокойно, главное не переживать. Я чуть расслабилась, будто давая волю насильнику. — Шлюшка, — прошелестело еле слышно, и мне полезли расстёгивать штаны, совершенно забыв о моих руках, так как джинсы с тремя болтами не так легко расстегнуть. Голова чуть нагнулась,, и я сложив руки вместе в замок над головой, со всей дури ударила по затылку. Это заставило его отступить, собирая мысли в порядок. Молниеносно отойдя от стены, я схватила отброшенный сразу рюкзак, сдирая комплект, подаренный Кирой. Как только он подошел, в глаза брызнула перцовкой, поменяла, оголяя нож. Его же это только разозлило, и мужик кинулся, напоровшись на нож, который прошелся по боку, разрезая куртку и достигая кожи. Я тут же шмальнула его в живот шокером и ногой ударила по колену, и как только тот опустился на колени, побежала оттуда с такой скоростью, с которой только могла. Когда меня снова ухватили, я начала тут же брыкаться и только потом услышала взволнованный голос Димы. — Тише, родная, тише. Что случилось. Ты резко перестала отвечать, и я поспешил к тебе, как только мог, — он взялся за мое лицо, отмечая царапины и ссадины, — господи, что произошло, — я же могла только разрыдаться у него на плече. Мужчина только крепче прижал к себе и успокаивающе поглаживал по спине. А после он отвез меня к себе. На мой вопрос, он ответил как само собой разумеющее: — Нечего твоим родителям видеть тебя в таком состоянии. Да и я не смогу тебя оставить на эту ночь. Дома он заварил мне какой-то травяной чай, выслушал сбивчивый рассказ. Решетняк пытался не показывать своей злости, но сжатые в кулаки руки и поджатые губы, говорили все за него. Через пару минут он пересел ко мне и укутал в объятиях, целуя в макушку. После мягко отстранился, давая мне сходить в душ, дав свои вещи. Они конечно большеваты на меня, но куда я денусь? С душа он ждал меня с аптечкой. Обрабатывая раны, он успокаивал меня какими-то шутками, рассказами и когда особенно пекло, дул на обработанные раны. Когда мое личико уже не выглядело как будто его раздёрли кошки, а на брови наклеен пластырь с собачками (на вопросы «откуда» естественно мне никто не ответил) меня снова укутали в теплые объятия. — Чтоб ты еще раз была одна на улице, я не позволю. Сегодня случилось чудо, что ты смогла оборонится. И ты большая молодец, что не растерялась. Ты такая умничка у меня. Главное, что этого не случилось. Сейчас тебе нужно лечь поспать и дать отдохнуть напряженным мышцам. Давай отведу тебя в комнату, — я кивнула, зарываясь носом тому в ложбинку между шеей и плечом. Мужчина только мягко хмыкнул и, легко подхватив меня на руки, куда-то понес. Честно, пусть хоть куда угодно несет. Главное, что это он. Именно в этот момент, я наконец, поняла, что могу доверять ему на все 200 и доверить даже свою жизнь. Он для меня очень важен, с ним уютно и спокойно. А это то, что мне нужно. Уложив меня в кровать и укрыв одеялом, он попытался уйти, но я тут же схватилась за его руку, как утопающая, и резко выпалила: — Ты куда? — Дима нежно улыбнулся, опустился на краешек кровати, целуя меня в лоб. — На диван, куда ж еще я могу пойти, радость моя, — он отвел прядку волос с лица, легко мазнув по обработанной щеке ладонью. Я прикусила губу, с минуту молча смотря ему в глаза. Может это было глупо, либо же неприлично, но едва слышно прошептала, хватаясь за него, — Останься. Брюнет слегка нахмурился, оглядел меня, а после тяжело вздохнул. — Уверенна? Я думал для тебя будет слегка дискомфортно рядом с мужчиной после того, что чуть не случилось, — он неуверенно оглядел интерьер, будто это не я у него дома, а он у меня, и сейчас из-за даже допущенной мысли на него напрыгнут мои злые родители. — Ну ты же мой мужчина, почему нет? — уверенно сказала я, тут же встречая непонятный взгляд. А после меня легко поцеловали, и я с радостью ответила, пытаясь прижаться как можно ближе. В ту ночь я спала без кошмаров прошедшего дня, удобно устроившись в объятьях родного человека. Но все же в моих мыслях перед сном промелькнуло: осталось 6 понедельников***
Я сидела на краешке парты и пыталась откровенно не заржать. Лиса этого не делала и прикрывшись тетрадкой ржала. Напротив сидел надувшийся Вик, сложивший руки на груди и недовольно сверкал глазами. Я все-таки не смогла сдержать смеха и прыснула. Вселенская обида на лице Ковалевского возросла в тысячу раз. — Это не смешно, — траурным голосом поведал он, а я, не выдержав, засмеялась, чуть не свалившись с парты. Так случилось, что Вика не было до пятницы, и я не могла понять, почему. Даже начала звонить ему, но друг не брал трубку. Но потом он пришел в школу. Хромающий и недовольный жизнью. Когда они вернулись домой с Броком, эта маленькая сволочь решила отомстить хозяину видимо за медленную поимку, нагадил в таком месте, где этого было не заметить с самого входа. Ну Вик и поскользнулся на результате этого мщения. Да упал так, что подвернул ногу, из-за чего ему пришлось с большим трудом добираться до больницы, делать рентген, чтоб это был не перелом и стыдливо объяснять врачам, что произошло. Три дня ему прописали отдыха и постельного режима. Почему не отвечал на звонки? Так этот маленький чертенок утопил его телефон. И вот сейчас он безмерно обижался, что с его беды мы такие негодяйки ржем. — Да-да, прости, это вообще не смешно, — покаялась я, но в глазах не было и капли раскаяния. Парень махнул на нас рукой и сам улыбнулся. — Ладно, согласен, это звучит ужасно, — теперь мы смеялись все вместе. — Молодые люди, я надеюсь, вы закончили этот безобразный балаган? Здесь вам не клуб, а школа! Имейте совесть, тут люди учатся, а не развлекаются, — мы повернулись на противно скрипящий голос географички, - Финкина, немедленно на свое место. Сокольникова, еще раз увижу, что ты сидишь на парте, отправлю к директору, будешь там объяснять свое поведение. Ковалевский, я очень рада, что ты появился в этом святом месте. Мне не важно, где ты шастал на моем прошлом уроке, материал ты должен знать. Домашнее выполнил, — парень подняв бровь, кивнул, — Хоть в этом молодец, — м-да, хвалить эта женщина не умеет. Оставь при себе эти слабые потуги. На ее крики нам было абсолютно фиолетово. — Финкина, почему ты до сих пор не на своем месте, а? — подруга фыркнула и медленным шагом пошла на место. Наверное, это звучит, будто мы не уважаем учителя и ведем себя неподобающе на уроке. Нет, мы то, конечно, не уважаем эту подлую крысу, которая пытается убрать с работы Диму, но сейчас перемена, и мы можем пообщаться, а Алиса вообще не обязана пока садится на место, так как до звонка еще 2 минуты. — Сокольникова, к доске! — я удивленно посмотрела на нее. Ху из ху, поясни мне женщина, предъява та же. Еще не урок! Перемена для отдыха! — Почему это? — я съёжилась. Не дам себя сожрать, нет-нет. — Сокольникова, это что за ответы. Встань, когда с тобой говорит учитель! — я тут же поднялась, недовольно глядя на нее. В класс вошел Ник, сразу же недоуменно смотря на недовольную меня и злую учительницу. Сел на место. От грымзы, ой, беды подальше. Кирилл сидел боком за партой и кинул на меня странный взгляд. — Я просто не понимаю, зачем мне идти к доске. Урок еще не начался, переменна это мое законное право отдохнуть, либо заняться своими делами. Почему я должна тратить это время на ваш урок, который итак займет 45 минут моего времени. Вы еще даже с нами не поздоровались, и еще не все пришли, а вы уже собрались что-то спрашивать, — сказала я, защитным жестом складывая на груди руки. — Я не давала права тебе говорить! — у Маргоши Андреевны аж лицо позеленело от злости. Хотя, казалось бы, что я такого сказала? — Перемена для учителя, вам ясно! Если он не успеет подать материал, то подаст его на перемене. У вас есть школьное время с 9 утра и до 2. Точка. Вы должны полностью отдаваться знаниям! — я только усмехнулась, чем еще больше разозлила ее. — Это ваши проблемы, — тихо сказала я, не хочу чтоб тут выла эта сирена. — Что ты там под нос себе шепчешь! Отвечай нормально! — с зеленого она перешла на красный. Странно, обычно наоборот. Я спокойно обвела класс взглядом, наткнулась на нахмуренные глаза Нестерова, но в тот же момент он подмигнул мне, дальше увидела торжествующие глаза Морозовой, и непонимающие других. — Простите, думала мне опять нельзя говорить. Это ваши проблемы, что вы не успели подать нам тот материал, который рассчитан на урок. Не успеваете? Перенесите на следующий. Насколько я знаю, в календарные планы вписывают еще пару часов резервных. Это никак не наши проблемы, что вы не успеваете. Вы здесь учитель, с педагогическим образованием и опытом. Ваши просчеты не должны влиять на учеников. Все остальные почему-то успевают дать нам материал, а некоторые еще и интересное что-то дают по теме, чтоб было понятней. А если кто и задерживает нас на перемене, обычно извиняется и просит остаться, так как мы можем спокойно встать и идти, использовать перемену так, как нам нужно. Подготовится к следующему уроку, сходить в библиотеку. Вы же делаете это как само собой разумеющее и не раз в месяц или год, а намного чаще. Это может говорить, что вы бездарный учитель, — закончила я, оставаясь спокойной, в то же время как эта женщина пенилась, но не перебивала. — Закрой рот! Ты совсем не знаешь, что такое преподавание! Мала еще учить меня! Мы сейчас посмотрим, что ты скажешь, когда здесь будет твой классный руководитель и директор. Не сметь садится. Стой и думай над своим поведением! Всем остальным сидеть тихо! Нестеров, сядь нормально, — тот недовольно повернулся и показательно сложил ручки, как первоклашка. Она плевалась желчью и, если б могла, испепелила меня взглядом. Была б я кучкой пепла. Надеюсь, меня б развеяли над Днепром… Учительница вылетела из кабинета. громко хлопая дверью. В классе стояла полная тишина. — Казенное ж имущество. Поломала — платила бы, — так же спокойно сказала я, садясь за парту. Не буду я слушать эту пришибленную! Аплодисменты грянули со звонком.***
-… бессчётная, грубая девчонка. Вот кто она! Да как ты можешь оскорблять меня! Нахалка, я старше тебя, постыдилась бы. Еще молоко на губах не обсохло, малолетка, а уже умничает и права качает. Деточка, чтоб знать права, нужно знать и обязанности! А ты их и подавно не знаешь! В чем ты ходишь в школу! Штаны и кофта! Черные, как на похороны. Так кофта еще и мужская похоже! Волосы распущены, вызывающий макияж! Ты куда пришла, деточка, а? — географичка рвала горло, я же, скрепив руки в замок за спиной, ровно стояла возле доски и смотрела в стену. На первую парту стоял, опершись, Дмитрий Александрович с очень недовольным лицом и не смотрел на меня вообще. Ну вот, испортила настроение не только классу, но и ни в чем не повинном мужчине. — Хотя кому я это говорю. Яблоко от яблоньки, да, Дмитрий Александрович? Сами подаете ведь пример своим ученикам? Или это вы и настраиваете своих детей против меня, да? — вот же сука. Можешь оскорблять меня, но Диму то не трогай, шваль. Я ж не посмотрю что ты учитель. Здесь, в школе он мой классный руководитель и учитель, но за пределами, этот мужчина мой любимый человек. Шею перегрызу и не сплюну. — Достаточно! Маргарита Андреевна, мне кажется для учителя неправильно вот так кричать на ученика, чтоб все слышали соседние здания. Тем более я не позволю вам оскорблять этих же учеников и тем более учителей, которые с вами наравне, — директриса поднялась из-за парты, место за которой ей уступила Лапина, переместившись на мое место. Вик естественно был к этому «очень равнодушен» — Это подросток, в конце концов, ребенок и ваш ученик. Если Вы действительно хороший преподаватель, в чем посмела Вас упрекнуть Сокольникова. Подростки критичны, взрывны и не боятся высказывать свое недовольство. Тем более, что она права — Вы не имели права учить их на перемене. Это их время. И я очень надеюсь, что своими ну совсем не педагогичными криками, Вы не нанесли моральную травму ребенку. Это в любом случае дойдет до родителей, но если все усложнится, Вы полетите не только с работы, а смотрите чтоб не загремели за решетку, — жестоко отчеканила она. Географичка побледнела, но все так же гордо кивнула, смотря на меня зло. — Так как урок уже сорвано, прошу Вас за мною в кабинет, мне есть что сказать без присутствия детей. Дмитрий Александрович, у Вас сейчас нет урока? — тот отрицательно махнул головой, — попрошу посидеть в классе. Можете провести беседу. В некоторых аспектах София все же неправа. Прошу Вас, — и вышла из кабинета. Географичка посеменила за ней, но Дмитрий Александрович легонько подхватил ее под локоток у самых дверей, тихо прошипев: — Еще раз тронешь кого-то из моих детей, я тебя уничтожу. Меня можешь оскорблять сколько угодно, но не их. Воспитывать их могут только родители. И я. Иногда. Когда это позволено. Ты ж им никто, — и отпустил локоть, как мерзкую личинку. Я чуть подняла брови. Так как я стояла еще возле доски, то все слышала. Не знаю, слышали ли другие. Двери закрылись, и я затылком почувствовала взгляд Димы. — Сокольникова, чего столбом встала. Садись уже. В ногах правды нет, — я опустилась на стул Лапиной, рядом с Хрусталевым. Тот одобряюще улыбнулся мне. Потом кинула взгляд на Решетняка. Тот лишь устало потер переносицу и, оглянув класс, посмотрел на меня, — А теперь, Софа, тихо, спокойно, кратко и по делу расскажи-ка мне, что случилось, — в глазах не увидев и намека на злость, а только заинтересованность и усталость, начала рассказывать все по порядку.***
— Ты, конечно, красотка, Снежка. Не жалеешь? — дальше по плану у нас была математика, и я думала расслабится под рассказом Ксении о логарифмах и даже не заметила, что Кир присел возле меня. Я подняла затуманенный взгляд от тетрадки и, чуть задумавшись, ответила: — Нет. Она меня достала своими придирками и важностью. Еще и Решетняка трогает! — недовольно дернула щекой, потерев бровь. Та еще немного чесалась от рассечения. Отведя руку увидела кровь, — Черт! Расчесала, — парень нахмурился и, встав, легко поднял меня, — куда? Тот завел меня в туалет и порывшись в рюкзаке достал пластырь. Желтый. Красивый пластырёк. Для детей… На мой недоуменный взгляд пояснил: — Ношу всегда с собой, по курткам, рюкзакам, в машине пару пачек. Систр может понадобится. Они все такие детские уж прости, другие она не признает. Я улыбнулась, вспоминая белокурую девчонку. Парень помог мне немного промыть водой бровь, после дал перекись и с улыбкой залепил мне бровь. — Теперь я выгляжу нелепо, — посмотрев в зеркало, я слегка погрустнела. И так все обсуждают, а теперь и это. На мое плечо легка ладонь, и Кир слегка его сжал. — Ты выглядишь милой, крошка. Давай ты сядешь сейчас рядом со мной? — я непонимающе посмотрела на него, — я тебе вкусный батончик дам. С молочным шоколадом. Посидим рядом. Нахер та математика, Ксеня редко на мою парту смотрит. Наушник тебе дам. Успокоишься. А то что-то кисло выглядишь, дорогая, — он говорил это как-бы небрежно, но в словах чувствовалась явная поддержка и забота. — С тобой же Золотарева сидит, — нахмурилась я. Тот закатил глаза. — На день пересядет. Я попрошу, — мне оставалось только улыбнувшись согласиться. А после я, чуть помявшись, протянула руки, легко обнимая друга. До этого он, конечно, прижимался ко мне, но чтоб я. Да и не обнимались мы. Нестеров пораженно выдохнул, тоже обнимая в ответ и прижимаясь щекой к макушке. — Сонька, мало тебе проблем, ты еще их ищешь. Не отстанет же, — моим ответом было пожатие плечами.***
Снова понедельник, и снова я ужасно переживаю. Ненавижу понедельники. — Ник, ты идешь? — я накинула лямку рюкзака на плечо. — Нет, мне нужно еще к Роману Николаевичу зайти. Хочу на испанский записаться. Я ж его изучал раньше. Мне тренер сказал иностранный я знать должен, чтоб можно было заграницу поехать, — я кивнула, выходя на улицу. Но меня догнал Нестеров. — Снежка, поговорить можно с тобой? — я удивленно взглянула на него. Он был какой-то дерганный. Я положила ладошку ему на плечо, чуть сжимая. — Все нормально? Конечно, можно. Я никуда не спешу, — он поджал губы и сжал мою ладошку. А после потянул на задний двор. Там были лавочки, и можно было посидеть. Парень нервно переминал пальцы. — Ты ж понимаешь, что меня уже ничем не удивить? Излагай давай, — Кирилл поднял глаза и оглянувшись, неожиданно достал пачку сигарет. Я чуть шокировано посмотрела на него. — Ты не против? — уже достав сигарету, он осекся и взволновано взглянул на меня. — Нет, не против. Не знала что ты куришь. Кир, не пугай меня, что случилось? — вспомнив какой сегодня день, у меня внутри все похолодело. А вдруг с Лилей что. — Так, стоп! Успокойся. Ни мне, никому не угрожает опасность. Тут другая херня, — я чуть успокоилась и притормозила мысли. Парень прикурил и затянулся. — Такой вопрос: у вас с Решетняком все серьезно? — я тут же ощетинилась. Не знаю даже почему, но вот так. — Да, и к чему эти вопросы, — он устало посмотрел на меня, и мой пыл тут же резко оборвался. Такой потерянности и непонимания я никогда не видела в этих голубых глазах. — Успокойся, хищница блин. Любишь его? — спокойно спросил, выдыхая дым. Я лишь на секунду задумалась, тут же ответила: — Очень, — Кир с грустной улыбкой кивнул. О нет. Только не это, — Нестеров, ты конечно прекрасный парень, отличный друг, но я не могу, — я запнулась о взгляд, который так и спрашивал, адекватная я или нет. — Оставь эти отговорки при себе Сокольникова, мне они до пизды. Я тебя никогда не любил в том самом смысле. Как подругу я тебя обожаю, поэтому и сижу тут с тобой беседы веду и помогаю. Твои слова мне очень важны, но не эта херня. Трахнуть я тебя перехотел еще раньше, чем мы стали друзьями, успокойся, — я чуть пристыжено улыбнулась, полностью успокаиваясь. Ну хоть не нужно думать о влюбленных в меня парнях, — я просто хотел спросить. Вот вы ж с Димой были в начале почти врагами. Вечно грызлись, подкалывали друг друга. А потом раз и влюбились. Как так? — до сих пор не понимая сути этого разговора, я задумалась и уверенно ответила: — Постепенно все пошло. Сначала яркое раздражение, что перелилось в конфронтацию и некий бой. Потом мы вместе работали. Потом он мне помогал и поддерживал. А потом отношения, — Кир покачал головой, и пару раз затянувшись спросил. — Не то, Снеж, не то мне нужно. Когда и как поняла, что любишь? — что у тебя за любовные разговоры, Кир, господи, на тебя страшно смотреть, звездочка. — Где ж твое сияние, звездочка? — он вскинул на меня глаза, а я лишь взяла его ладонь в свои, сжимая, — в один день просто приняла это. Чувствовала раньше, но отрицала. А потом просто поняла, что мысли все о нем, скучаю, переживаю, хочу быть рядом. Потом он заболел, и я распереживалась. А потом со временем признала, то что люблю и даже сказала это. Хотя было трудно, — парень сжал мои пальцы и уставился в стену школы. — Кир, ты влюбился что ли? — тихо спросила я, боясь потревожить его. Он перевел потерянный взгляд на меня и неуверенно кивнул. — Не знаю. Вот пытаюсь понять, это… оно или просто увлечение? — я с усмешкой провела по его волосам. — Давно в мыслях, — кивнул подтверждающее, — ну тогда ты и без меня знаешь, что увлечение оно в мыслях ненадолго, но вот другое. Сложную ты, конечно, себе пару нашел, — он испуганно прикрыл глаза. — Что, так заметно? — еле слышно прошелестел он, откидываясь на скамейку, все так же сжимая мою руку. — Да, для тех кто умеет видеть и хочет это видеть. Ну и естественно только приближенные. Правда только сам человек не видит этого, да? — он улыбнулся, смотря на меня с благодарностью — И все то ты видишь, Снежка. Будешь много знать, сон будет плохим, проныра, — и затушив окурок, встал со скамьи, протянул мне руку. После чего крепко обнял, еле слышно шепнув: — Спасибо Я обняла в ответ.***
— Давай проведу тебя, — предложил блондин, подхватывая меня под локоток, когда мы были уже на выходе со двора школы. Но неожиданно со школы прозвучал звонок, заставивший сердце затрепетать в тревоге. Потому что были два коротких и громкое объявление о пожарной тревоге. На улицу тут же стали высыпаться оставшиеся в школе ученики и учителя. Переглянувшись с Киром, мы тут же направились туда. Я высматривала Ника и Диму среди толпы. Твою ж мать. Ну не может же это быть… Я с тревогой протискивалась между толпой зевак, которые вместо того, чтоб отойти подальше, стояли и смотрели «а где ж оно горит?». Неожиданно моей руки коснулась ладонь, и, повернув голову, я увидела обеспокоенного Диму, который буквально на секунду прижав меня к себе, окидывал взглядом толпу. Учителя пересчитывали учеников. — Дмитрий Александрович, я не вижу Никиту, — сказала я, и тот перевел нахмуренный взгляд на меня. — А что он там делает, у вас занятия закончились 20 минут назад, — нервно почесал руку, взволновано оглядывая толпу. — Он на испанский пошел записываться, — молниеносно ответила я. Дима резко посмотрел на меня страшными глазами. — Соф, там рядом кабинет горит! — я отпрянула от него, ужасаясь ситуации, перевела взгляд на школу, а точнее на окно того кабинета, где был Ник. Из соседнего и правда шел дым. Не осознавая ничего, я, наверное, побежала к школе, с одной мыслью спасти брата, но меня крепко перехватили. Слезы непроизвольно шли с глаз. Дима пытался меня успокоить, а потом передав в руки Кириллу, пошел куда-то. Видимо, сообщить, что там есть ученик. Я ж со страхом смотрела на то окно и брыкалась, да, видимо, сильно, потому что Нестеров шипел и матерился. Но не отпускал. Не знаю, сколько времени прошло, но я услышала окрик и, не встретив какого-то сопротивления, побежала на крик. Со школы, поддерживая Ника, выходил Ковалевский. Осторожно посадив его на скамью, он сам хорошенько прокашлялся. — Я был на факультативе. Потом услышал тревогу. Бегу — вижу кабинет подпертый стулом, — парень снова закашлялся, — я подумал, что это не просто так, решил проверить, там Никита, дымом надышался. Еле вытащил нас, — он тоже обессиленно опустился на лавку, вдыхая свежего воздуха. Я же облегчённо выдохнула. Живы. И только спустя часа три, запихнув руки в карманы, нащупала какую-то бумажку и прочитав ее, зло скомкала и досадливо рыкнула.«Жаркий сегодня денек, не правда ли, солнышко. Как жаль, как жаль. Не увидели мы ярких шашлычков, с привкусом детства. Как видишь, так семью вспоминаешь, да? А еще меня бесят твои друзья. Вечно все планы портят. Этот придурок, как его, Виктор вроде, спас твоего братца. Ну респект ему. Только вот теперь чуваки под угрозой. Ай-яй. Не скучай, золотце. Осталось 5 понедельников Твой друг»
***
Следующий понедельник, и я просто уже не то, что его ненавижу, а хочу чтоб этот день исчез блядь из календаря, памяти людей, жизни этой. А еще я ненавижу ту мразь, которая это все устроила. Парни оклемались уже спустя 2 дня после пожара. Школу потушили и там устроили небольшой косметический ремонт, так как сгорел только один класс. — Ты меня вообще слушаешь? — с улыбкой спросил Рус, а я перевела на него чуть затуманенный взгляд. Рассеяно кивнула, на что он только сильнее улыбнулся, — что тебя тревожит? Парень сегодня вызвался меня проводить, так как небольшой разговор дома у Лисы затянулся, и было уже темновато. Родители уехали в командировку, правда после моей угрозы, что я уйду из дома, если папа откажется, так как они очень переживали за меня. А мне спокойнее, когда они подальше. Вот бы всех так отправить и остаться одной. Ведь одной спокойней. — Меня тревожит это все. Сегодня понедельник, снова. И… — я не договорила, но парень понял. Тяжело вздохнул, посмотрел на него, с которого падали первые снежинки, поймал на ладонь одну из них. — Смотри, Сонь. Вот как ты думаешь, эта снежинка боялась упасть на землю, что ее подхватят и она растает на ладони? — я не понимала аллегорий, но отрицательно качнула головой, — Нет. Другие точно так же. И у меня нет желания ловить еще одну, — мы остановились возле подъезда. Я нахмурено смотрела на парня. — Я тебя не очень понимаю — Он хочет, чтоб ты боялась и переживала, мучилась в тревогах, догадках и постоянно ожидала удара. Ему это приносит удовольствие. Я понимаю, что ты не можешь по-другому, но попробуй хотя б не так сильно. Когда жертва не барахтается и не кричит, охотнику не интересно. Не нужно постоянно бояться и чувствовать вину перед теми, кто остался с тобой. Потому что мы сами решили это. В противном бы случае, нас бы не было здесь уже давно. Так что хотя б этим не забивай голову и нормально отдохни. Я могла только кивнуть. Морозов прав, только вот моя тревога уходить совсем не хочет. Отказавшись от предложения зайти, парень ушел на стоянку, где оставил мотоцикл. — Осторожней, — крикнула, заходя в подъезд и поднимаясь в квартиру. У меня еще были долги по учебе.***
Странный звук заставил меня отвлечься от книжки, и прислушаться. Как будто кто-то стучит в дверь. Но ведь у нас звонок. Брат был у себя, и скорее всего не слышал, а вот я нахмурившись, тихо вышла с комнаты и почти бесшумно подошла к двери. Посмотрев в глазок, и не увидев ничего, я задумалась, стоит ли открывать. Стук повторился, причем стучали почему-то внизу двери. Глубоко вздохнув и все-таки решившись, медленно открыла замок и приоткрыла дверь. Возле порога сидел Рус. Весь в крови. Который увидев меня, начал заваливаться на бок. Молниеносно я придержала его и вернула положение. Штопаный камыш, как я ненавижу этого мудака! Ник помог занести его в квартиру и положить на диван, пытаясь не потревожить особо избитое тело и вызвать скорую. А за ней и полицию. — Ну что могу сказать. Ушиб ребер, но перелома я не чувствую. Все же нужно потерпевшему посетить рентген. Сегодня мы ему обработали все раны. дали обезболивающе. Только покой. Берегите себя, — я провела доктора, возвращаясь в гостиную, где полицейский отпрашивал уже пришедшего в сознания Руса о нападавших. — Побои мы сняли, но вы даже не видели нападавших, так как они были в масках. Мы сделаем все возможное, но не факт что найдем преступников, — жестко закончил грузный мужчина. Я кивнула и также пошла провожать. А после села прямо на пол возле Руса, грустно смотря на него. Он же вымучено улыбнулся, из-за чего из разбитой губы пошла кровь, что еще больше расстроило меня — Та не грузись ты так, Соф. Ну немного помяли меня, подумаешь. Я раньше и не так получал, — он с благодарностью принял чай от Ника, который после этого удалился. Все-таки он не очень хорошо относился к Руслану. Тот чуть поднялся на подушке и посмотрел на меня серьезно. — Теперь мы знаем, что это не Вика. Она бы вряд ли дала меня тронуть кому-то. Какие бы у нас не были дерьмовые отношения, какая б она не была сука, но трогать своего брата — это слишком даже для нее, — спокойно констатировал парень. Я согласно кивнула, а потом нахмурившись, спросила: — Прости, если это слишком какое-то личное, можешь не отвечать мне, вы родные брат и сестра? — парень продолжал так-же спокойно смотреть на меня. Молча смотрел на меня, о чем-то размышляя. — Да, это личный вопрос, — я тут же стушевалась и хотела уже извинится, но тот поднял руку, не давая мне говорить, — наполовину родные. Один отец. Ты наверное заметила, что между нами разница в 4 месяца, и от одной матери мы быть не можем. Отец знаком с моей матерью с детства. Тогда он еще не был крупным бизнесменом, а просто строящим планы пацаном. В 18 лет они обручились и мама помогала ему строить компанию. Прошло 10 лет, и когда у отца уже был бизнес, мама забеременела мной. Отец говорит, он мать любил безумно, но он пошел налево. Мать узнала когда мне было 4. Смутно это помню, но все-таки позже рассказал мне все. Сестре — нет. Маму это ужасно подкосило и она скончалась от инфаркта, — от того, что парень говорил это почти безэмоционально, у меня шли мурашки. Я аккуратно взяла его ладонь и сжала в знак поддержки. — А потом он привел в дом эту женщину с Викой. Мы не были дружны с сестрой, а мачеху я вообще ненавидел, так как из-за нее умерла моя мама. Она была с… — он задумался и сам сжал мою ладонь, — изюминкой, искоркой так сказать. Только вот изюминка переросла в кущ винограда, гнилой, кислый, противный. А искорка в разрушающее пламя, — слушать это было тяжело, и даже не представляю какого было ему переживать всю эту муть. — Она была с легкой формой шизофрении, но потом оно переросло в тяжелую форму. Отец вовремя не среагировал и довел до такого состояния. Когда мне было 11, она чуть не зарезала меня и себя. Не знаю, что толкнуло, какой маразм и шиза на это, но отец упек ее в психушку. Три года назад она скончалась там же, унеся с собой санитара. Вику это очень переломило, и хотя до того мы особо не контачили, я стал ее оберегать. Только вот она очень похожа на мать и не только во внешности, — он резко заглянул мне в глаза. — Вика привязалась ко мне. Мать Вики была привязана к отцу и никогда не пыталась причинить ему вреда, так что Вика меня бы не тронула. Я просил отца положить ее в больницу, назначить врачей и психотерапию, но он не слушает меня и верит что его доченька абсолютно здорова. Я же боюсь что история повторится вновь, — он с сожалением взглянул на меня, — она скорее всего начала все это, но теперь просто не имеет власти. Будь осторожна. Я задумчиво кивнула, явственно ощущая — время утекает. Осталось 4 понедельника…***
Девушка разозлено ударила его по лицу. — Как ты мог. Это дорогой мне человек. Как ты посмел?! — парень недовольно взглянул на орущую девушку. — Он ее друг! — прорычал парень, зло сплевывая. — Да мне насрать. Его ты не должен был трогать! — парень резко схватил ее за локоть и отбросил от себя. — Закрой пасть. Я буду делать то, что считаю нужным, тебе ясно? Мне пофиг, что Вы мужика не поделили, окей? У меня свой мотив, а ты сиди и наслаждайся, да под ногами не путайся, поняла меня? Девушка пораженно и слегка испуганно кивнула.***
Месяц назад
Следующие три недели для меня были адом, так как большее количество из всех дней я провела в больнице. На 5 «понедельник» родители возвращались с командировки и кто-то подрезал машину. Отец справился с управлением, но они все же попали в аварию. Мы с Ником спешили в больницу после звонка с такой скоростью, что была вероятность, что мы тоже попадем в аварию, но все обошлось. Слезы душили меня, когда я заходила в палату. Угрозы смерти не было, но если б отец хоть на секундочку замешкался б, возможно случилось бы непоправимое. Родители были в сознании и успокаивали, как могли. На 6 «понедельник» я уже сидела тихо возле койки любимого человека. Он как всегда решил взять стаканчик кофе и выпить уже в школе. Но оставил его на столе и выпустил из поля зрение. Как раз был наш урок, когда Дима, немного бледный покачнулся, кашлянул и недоуменно взглянув на класс, упал на пол. Я плохо помню, как в считаные секунды оказалась возле него. Кто-то вызвал скорую, я же пыталась привести в чувство родного человека. Кто-то пытался меня оттащить, но это было тщетно. Никто с примитивным чувством самосохранения не может оттащить меня от дорогого мне человека. И мне было абсолютно все равно, что подумают о мне не знающие люди. Честно. Кому надо поймут, а кому нет пусть чешут лесом. Единственным желанием у меня было, чтоб Дима жил. На краю сознания я уловила, что Кирилл и Ник что-то объясняют одноклассникам, но мне это было не важно. Сейчас было важно только бледное лицо с желтоватым отливом, тяжелое дыхание и испарина. Выгнать меня из скорой было подобно самоубийству. Я смотрела злыми глазами и говорила, что никто не сможет запретить мне. Врачи только махнули рукой и разрешили, только чтоб не терять времени. Ему почистили организм от токсинов, промыли желудок, но он пока не приходил в сознание. И вот сейчас оставалось буквально час до окончания времени посещения, а я все сижу и сижу, смотря на умиротворенное лицо. Ему уже ничего не угрожало, но вот из-за стресса он до сих пор в отключке. Взяв его руку, поднесла к лицу и положила себе на щеку, поглаживая по запястью. — Прости меня. Это все из-за меня, — тихо проговорила я. — А вот это уже интересно, — сзади прогремел жесткий голос, заставивший меня посмотреть на женщину и мужчину. Женщина чуть прищурилась и уверенным шагом подошла к койке, только с другой стороны. Поставила в вазу красивый букет лилий. А после легким движением погладила Диму по голове. Мужчина тоже подошел, положил руку на плечо как я понимаю жены. Я же с шоком смотрела на родителей Димы. Он очень похож на отца, но только вот глаза не темно-голубые, а карие, как у матери. Я поднялась с места нервно переминаясь. — Здравствуйте, — тихо сказала я, неожиданно охрипшим от волнения голосом. Неожиданно супруги улыбнулись и кивнули. — Здравствуйте, юная леди. Можем ли мы поинтересоваться, кто Вы, кем приходитесь нашему сыну и почему Вы виноваты в том, что Дима попал в больницу? — сначала жесткий голос оказался просто слегка грубоватым, но вполне с приятными нотками. Отец Димы был явно властным человеком. Он помог сесть жене, потом сел сам, и рукой указал мне на место. Я незамедлительно села. Наверное, Решетняк не говорил обо мне родителям. Как же сложно сейчас будет объяснить. — Меня зовут Соня, — они переглянулись и с чуть большим интересом взглянули на меня, — и я учусь в классе Дмитрия Александровича, — я все же не решилась представляться его девушкой. Страшно как-то вот так. — И? — у матери Димы был приятный голос. Она одобряюще улыбнулась мне. — И он пострадал из-за какого-то очень плохого человека, который угрожает мне, — супруги снова переглянулись и странно на меня посмотрели. — Сонечка, почему ж ты самого главного не говоришь? — женщина улыбнулась мне, — или ты думаешь что Димка такой негодяй, что ни разу не упомянул, что сейчас с тобой в отношениях? — я чуть опешила, а они продолжили. — Да-да, совсем не упоминал. Ну может раз сто за разговоры, — отец Димы легко рассмеялся и протянул мне руку, — Александр Игнатьевич, очень приятно с тобой наконец-то познакомится, хоть и в таких ужасных обстоятельствах, — я пожала руку, которую тут же легко поцеловали. — Дана Владиславовна. Мы уже узнали у врачей. С ним уже все хорошо, так что не переживай, солнце. Ну хоть познакомились, а то этот наглец даже познакомить нас не решался, — мама у Димы была с перчинкой, видимо, держала всю семью. Ну или Александр Игнатьевич давал ей так чувствовать, ведь в нем чувствовалась глава семьи. — Я очень рада с вами познакомится, просто как-то и правда неудобная ситуация. — Неудобно воду ситечком носить, а знакомится с родителями своего любимого человека нужно, — женщина очень тепло мне улыбалась, и я почувствовала себя принятой? Не отвергнутой? Даже не знаю. — Мам, я, конечно, безумно рад тебя видеть, но почему вы приехали именно сегодня? — я радостно посмотрела на Диму, который подмигнул мне и уставился на родителей. Дана Владиславовна начала ворковать над ним, Александр Игнатьевич причитать, Дима просто отбивался от большой заботы матери. Я же была почти счастлива и беззаботна. Но на краю сознания так и сквозило. Осталось 2 понедельника…***
— Снежка, ты теперь у нас подрабатываешь фонариками? Осветишь мне дорогу сегодня вечером? — я задумчиво взглянула на Кирилла, который дернул щекой и недовольно осмотрел меня. — Что? — непонимание было видимо написано капсом у меня на лбу. Парень только покачал головой и устроился рядом на подоконнике, кладя мою голову себе на плечо. — Дорогуша, ты когда и сколько последний раз спала вообще? Синяки на пол лица, и мешки такие, что могу картохой бабулю на всю зиму обеспечить, — я неопределенно мугыкнула, чуть прикрывая глаза. Прошлая ночь прошла в раздумьях, что мне преподнесет очередной понедельник. Заснуть смогла только утром, и то на какой-то час, но сон был ужасно беспокойным, так что вроде и не спала. — Давай со мной щас сядешь, информатика все-таки. Поспишь немного. Ела когда? — этим вопросом меня достали все. Следят за моим питанием, как цербер за входом в ад. — Утром. — Что ты ела? — не унимался друг, чуть поглаживая по плечу. — Кофе пила, — ух, сейчас начнется. — М-да, кофе у нас же это изысканное блюдо. Пошли, булочку дам, сгрызешь. А потом в столовую в обязательном порядке, — я отрицательно замычала. — Кир, ну я не хочу есть. Мне кусок в горло не лезет, — я жалостливо состроила глазки. — Меня этим не проймешь, Сокольникова, ты это можешь своему Димке ныть, он тебя пожалеет, поцелует и приголубит. Мне, прости, поебать и ты сожрешь все, что я тебе дам. Он все-таки скормил мне свою булку. Вкусную, да, согласна. И я поспала, уложившись на плечо друга, который весь урок не слушал учителя, так как ему просто не интересен этот урок. — Сейчас ты идешь в столовую, понятно? — он за руку потянул меня в сторону еды, от мысли о которой меня чуть замутило. Потом подтолкнул в спину и пригрозил кулаком. — Я буду стоять тут и увижу, если ты попытаешься сбежать. Накормлю с ложки, попомни мое слово! — я только грустно вздохнула и медленным шагом пошла к столовой. — А может все-таки, — я неуверенно обернулась, но на лице Кира играла улыбка, которая резко погасла с каким-то ужасным звуком. Заторможенный взгляд вверх. Резкий толчок. Удар о пол. Кирилл бессознания, на ногах которого люстра. Немая сцена…***
Тогда все обошлось. Удар не пришелся по никому из нас. Нахрена вообще эта люстра так непонятно, давно уже было пора заменить эти пылесборники с хрусталиков, которые очень давно уже в этой школе и держатся на соплях. Но в больнице мы все же были. Нестеров так спешил, что случайно подвернул ногу, и только чудом сам не попал под эту дурацкую люстру. Тогда все было бы хуже. А сейчас я смотрю на эту тварь, которая испортила мне жизнь. Неделю назад пропала Алиса. И это стало моим кошмаром. Полиция взялась за дело только спустя трое суток, и начала ее искать. А сегодня мне пришло сообщение с адресом. Дура. Пришла на место и осознала, что это конец. Ее здесь нет, и не было. Тело само опустилось на колени, а из горла вырвался истошный вой. Но слез не было. Хватит рыдать. Сегодня все закончится. И я узнаю правду.***
— Я тебя ненавижу, — спокойно сказала я, глядя в злые, блестящие глаза, в которые смотрела много раз. Как же я могла так доверится этому человеку и не увидеть истинного обличия? — Как грубо, детка, я же обещал что мы встретимся и ты возненавидишь понедельники как я? — он улыбнулся. Этот голос, но интонации совсем чужие. — Какая же ты тварь, — выплюнула я, пытаясь встать, но мне не дал носовой платок, прижатый к лицу с вонючей жидкостью, которую я пыталась не вдыхать, но все равно вещество забилось в легкие и глаза начинали слипаться. Я боролась до последнего, но он был сильней.