лепестки на песке

      Саске почувствовал удовлетворение, когда молния врезалась в мягкую плоть, кромсая на куски, и его губы тронула жуткая улыбка. А потом он почувствовал прикосновение к запястью, еле различимое, нежное, но решительно и властно опускающее его руку вниз. Мрачное сияние техники начало меркнуть, выхватывая среди поднявшейся пыли знакомые очертания…       Знаки на теле Саске загорелись пламенем и стали медленно убывать, стягиваясь обратно к метке на его плече.       Яркая вспышка угасла.       Глаза юноши распахнулись шире. Между ним и Шукаку, обжигающее дыхание которого он ощущал на своём лице, застыла Сакура. Она раскинула руки в стороны, одной держа Саске за запястье, другую уперев в грудь демона. Она выглядела хрупкой, невысокой и чуть ли не прозрачной по сравнению с двумя соперниками, но взгляд ее был сильным и уверенным, несмотря на то, что лицо исказилось от боли.       С одной стороны на ее талии и бедре — рваные раны и причудливый узор, возникший от удара молнии. Щит из песка защитил ее настолько, насколько смог. С другой — ее тела едва касались когти зверя, остановившиеся в миллиметрах, едва задевая ткань туники.       Оболочка демона, словно окаменев, стала ссыпаться на землю, разламываясь на куски и высвобождая из своей скорлупы Гаару. На нем не было ни царапины, но дышал он сбивчиво, и лицо его было более живым, чем когда-либо.       Сакура посмотрела в изумленные глаза Саске и, облегченно вздохнув, улыбнулась. Все обошлось. Девушка подарила свою улыбку и брату. Все обошлось.       Сакура почувствовала, что не может больше стоять на ногах и без сил рухнула на колени, безвольно повесив руки вдоль тела.       Саске первым ринулся к ней, осмотрел рану на теле, к которой уже прилипла пропитанная кровью одежда. «Не смертельно! — заключил он. — Удивительно, как ей удалось…» Он помнил, что сила Чидори в его руках была дьявольской, убийственной…       Гаара опустился на колени рядом, заглянул в полуприкрытые глаза сестры.       — Я не понимаю… — признался он, и оглядел девушку с ног до головы. — Разве можно любить того, кто причиняет боль?       Сакура ответа не знала, но ее поступок красноречиво доказывал, что ее любовь дороже самой жизни. Рана нестерпимо болела, но она не замечала этого, погружаясь в радостное осознание, что конфликт между Гаарой и Саске исчерпан.       Девушка попыталась встать, но оступилась. Учиха подхватил ее и помог. Она с нежностью взглянула на него, но лицо юноши не выражало абсолютно ничего кроме недоверия, и его пальцы почти невесомо касались ее локтей.       Темари и Канкуро приблизились к ним.       — Вам надо идти, — обратилась к родственникам Сакура, скривившись от приступа боли, и сжала руками собственное тело. — Вам небезопасно находиться в деревне Скрытого Листа.       — Согласен, — кивнул Канкуро. — Дома снова придется наводить порядок после случившегося… Поразительно! Предатели! Убить членов правящей семьи…       Сакура взглянула на Гаару, пропустив мимо ушей остальные слова. Когда-то он велел ей бежать прочь из страны, а теперь она вынуждена отпустить его в такое же путешествие. Впрочем, он хотя бы знает дорогу… Девушка выскользнула из рук Саске и обняла брата так сильно, что у него перехватило дыхание. Она отпрянула, оставив ладони на его плечах, и рассмотрела лицо, чтобы запомнить каждую черту.       — Мы обязательно встретимся вновь, Сакура, — проговорил он. Она кивнула, сдерживая слезы.       Песчанник перевёл взгляд на юношу, стоящего поодаль и вышел вперед, отстраняя сестру.       — Учиха Саске, ты сражался достойно, — он наклонил голову, учтиво кланяясь. — Нам больше не нужно бороться за награду: она — твоя.       Брови Саске нахмурились.       — Нам пора. — Темари склонилась к Сакуре и обняла.       Канкуро ласково потрепал девушку по розовым волосам, усмехнувшись самому себе.       Трое песчаников обернулись лишь раз, остановившись на склоне, за которым начиналась их долгая дорога в страну Ветра — домой. По щекам Сакуры текли слезы, но сердце ее билось ровно. Она знала, что теперь все будет хорошо…

***

      Вернувшись в деревню скрытого Листа, Саске и Сакура обнаружили лишь жуткие последствия нападения: выломанные в домах двери и окна, взорванные постройки, трупы, усеявшие улицы, кровь, забрызгавшую землю, скорбь в лицах выживших и раздающийся отовсюду плач. Угроза была ликвидирована, но слишком высокой ценой…       Гибель Третьего Хокаге… Уже вечером жители, способные покинуть больничные палаты, собрались у алтаря, чтобы почтить память великого правителя и защитника, а также других доблестных воинов, павших от рук звуковиков и мятежных песчанников. С его смертью, жизнь в Конохе вдруг, совершенно резко, стала серой, и даже небо затянуло тучами. Безмолвно рыдая, люди прощались с Хокаге. Шел дождь, но никто не замечал непогоду и покорно ждал своей очереди, чтобы возложить цветы у могилы Третьего.       Капли барабанили по окнам всю ночь. Розоволосая девушка не спала. Она рухнула на кровать, скинув на пол черное похоронное платье и провела рукой по перебинтованному телу. Рана болела, но оказалась несерьезной: Сакуре удалось отразить удар. Она с ужасом и отвращением вспоминала момент, когда ей пришлось встать между двумя дорогими людьми… «Только бы это никогда не повторилось!» — отчаянно подумала она и тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли. Демон Шукаку сумел остановить свой порыв, свою мощь, но не Саске… Сакура не злилась на него, ведь им двигала всепоглощающая сила Орочимару, однако то, с какой легкостью юноша поддался на соблазн использовать ее, вызывало у девушки жгучую тоску по тем временам, когда они еще даже не думали об экзамене на звание чунин, и самым большим кошмаром казались бесконечные опоздания учителя.       С момента как Гаара покинул их в лесу, Саске и Сакура не проронили ни слова друг другу. Девушка чувствовала вину за то, что допустила сложившуюся ситуацию, ведь расскажи она о своем происхождении, Саске бы ни за что не стал причинять ее брату зло, не использовал бы силу метки… Учиха же вовсе не понимал происходящего: ниндзя Листа сказал ему, что песчанники начали войну, а Сакура вмешалась в битву с самым опасным из них и, более того, помогла ему бежать из страны, нежно простившись. Картина вырисовывалась скверная. Девушка понимала, что ей необходимо объясниться. Наверняка Какаши рассказал Саске, что именно произошло, но ее глупость ей стоило признать самой.       На утро улицы Конохи затянуло густым туманом. Что-то разглядеть было сложно уже на расстоянии в несколько метров.       У ворот деревни зевнул шиноби Листа, когда раздался приглушенный звон колокольчиков. Он огляделся вокруг. Никого.       Прошла минута, прежде чем снова раздался звон, и размытые очертания двух фигур в черном стали видны неподалеку.       Солнце только-только встало, но Сакура уже обувалась. Она должна была поговорить с Саске и чем раньше ей это удастся сделать, тем лучше. В больнице круглосуточно есть врачи и, если с ними договориться, можно попасть к нему вне времени для посещений. Сакуру не волновало, спит ли он, не волновало, что именно придется соврать медсестрам и докторам. Перед ней стояла цель и ее необходимо было достичь. В противном случае отношения между ними, и без того трещащие по швам, могли испортиться навсегда.       Девушка вышла на пустую безлюдную улицу и оказалась единственным ярким пятном в еще спящей Конохе. Утренняя прохлада щипала ее за руки. Девушка огляделась вокруг: ни одной живой души, разве что кузнечики тревожно стрекотали где-то вдалеке. Сакура поморщилась и обняла продрогшие плечи. «Если не буду двигаться быстро, замерзну насмерть!» — сделала вывод она и двинулась в сторону больницы.       На улице было сыро. С листьев деревьев падали капли дождя, еще не высохшие после грозовой ночи. Сакура шла торопливо, быстро дыша. Ее шаги эхом отдавались от серых стен домов. Впервые деревня казалась ей столь неприветливой. Кое-где дороги еще не были расчищены от завалов, поэтому улицы выглядели запущенно. Черные окна домов были наскоро заколочены, чтобы дождь не попадал внутрь, из-за чего постройки были похожи на брошенные.       Раздался звон…       Сакура остановились, прислушалась к тишине и продолжила путь. С каждым шагом передвигаться по деревне становилось все страшнее. «Это иррациональная паника, — успокоила себя девушка. — Я рано вышла из дома, все еще спят. Уверена, что я даже не встречу никого на пути в такой час…»       Раздался звон…       Поднимался ветер, разгоняя белую завесу тумана. Листья шелестели на угрожающе скрипящих ветвях.       Сакура ускорила шаг до бега.       Раздался звон…       Девушка повернула за угол и различила впереди две незнакомые фигуры. Двое мужчин в черных плащах и соломенных шляпах, к краю одной из которых были прикреплены звенящие в момент удара друг о друга бубенцы, медленно двигались по улице навстречу ей, их мерные шаги нарушали царящую тишину.       «Удивительно, что кто-то еще решился сегодня не оставаться дома…» — подумала Сакура пробегая мимо них. Она мельком взглянула на лица, едва различимые за высокими воротниками и оказавшись за их спинами внезапно остановилась. «Этот взгляд…» Девушка отчетливо увидела черные, как уголь, уставшие глаза одного из незнакомцев, на которые спадали темные волосы. Что-то в них ей показалось до боли знакомым.       Сакура обернулась. Незнакомец бесстрастно разглядывал девушку. Он проводил ее взглядом, когда она пробежала мимо и до сих пор смотрел на нее так внимательно, холодно и в то же время обжигающе, что ей стало не по себе. Ей почувствовалось, будто он чуть ли не ощупывает ее, пробует на вкус. Сакура поежилась и сделала неуверенный шаг назад, потом еще, словно выпутываясь из сетей, а затем бросилась бежать вверх по улице.       — Старая знакомая? — поинтересовался второй, наблюдая за остановившимся посреди дороги напарником.       Темноволосый мужчина обернулся, звякнули колокольчики, и он закрыл на мгновение глаза.       — Не совсем, — ответил Учиха Итачи.