лепестки на песке

      Он сделал то, чего не хотел делать никогда. Не хотел не потому, что она не привлекала его, а потому что знал, что почувствует себя предателем - настоящим предателем, как только все кончится, ведь во всем этом не было ни капли любви - только капли крови и пота. Наверное, лучше было бы убить ее, а он поступил как трус и забрал у когда-то близкого человека то единственное, что она могла беречь и не отдавать никому. Он не использовал против нее Шаринган во время их драки, и она отбивалась лишь оружием. Их шансы были равны - это было честно, но, как только она ослабла, он причинил ей боль. Словно падальщик. Он использовал силу худшим образом и об этом напоминали горящие на теле следы ее ногтей и зубов. Как же сильно она хотела высвободиться…       Взгляды Суйгецу и Карин, устремленные на него, были абсолютной ерундой в сравнении со звуком ее удаляющихся шагов, но Саске собрал остатки воли для того, чтобы не обратить внимание на жаркие обвинения и дойти до своей комнаты, где его желудок тут же освободился переполненный желчью. В голове вдруг стало ясно, словно и не он отдался этому безумному порыву, а затем тревожная мысль скользнула по касательной к сердцу: «А что, если я просчитался? Что если я сделал из нее человека еще более испуганного, более запутавшегося и более одинокого?». Но такого не должно было произойти - он слишком хорошо ее знал. Сакура вспыльчива порой, но она не станет лелеять свою боль - она обязательно обратится за помощью к тому, кого сочтет способным ей помочь. Она нашла Коноху, нашла деревню Скрытого Песка, нашла семью, а когда решила, что союзников больше нет, нашла Акацуки... Более опасного пути, чем тот, по которому она пошла бы за Тоби, нет. Война отняла бы у нее остатки того светлого, что двигало ее вперед всегда, невзирая на трудности. Того светлого, чего никогда не было у Саске. Он мог иметь только месть, но она была лучше, чем он, и если для того, чтобы она это увидела, пришлось пойти на мерзкое преступление - пусть так. Зато теперь она свободна от участи разрушителя…       - Так-так! - раздался за спиной Учиха протяжный голос Тоби. Саске заставил себя встать и обернуться. - Видимо, стоило предупредить тебя о нашей гостье... Я так понимаю: вы повздорили?       - Отвали, - коротко бросил юноша.       - Саске... - Мужчина приблизился. - Я знаю, что ты не до конца мне доверяешь, но надеюсь, что твои действия не были попыткой сорвать мои планы. Впрочем, если так, тебе это не удалось.       Сердце противно сжалось, но лицо Саске осталось равнодушным.       - Видишь ли, война начнётся, хочешь ты того или нет, - спокойно продолжил Тоби, разводя руками. - И пока девчонка Сабакуно жива, она будет оставаться отличным поводом для развязывания конфликта.       - Ты хотел, чтобы я убил ее, - внезапно напомнил Учиха.       - Конечно, - согласился Тоби. - Но позже. - Он гадко усмехнулся. - Видишь ли, ты, я и все мои последователи признаем только силу, а она из тех, кто захочет справедливости. Когда война моими усилиями выльется в геноцид бездарей, она станет той, кто будет защищать это отребье. Она такая же, как мать. Либо неминуемо станет такой. Взгляды Пятой Казекаге были непоколебимы, и она жаждала власти для того, чтобы воздать каждому по заслугам. Но даже она решила поступиться их и защитила от демона-дракона жителей своей страны. Сакура гораздо мягче и впечатлительнее. Она не смирится с моими методами, и тогда то от нее и нужно будет избавиться. Я глубоко уважаю тебя, Саске, поэтому оставлю это для тебя.       Тоби сказал непростительно много, и Учиха внимательно вслушивался в каждое слово. Чем больше он узнает о плане этого человека, тем успешнее сможет действовать. Соглашаться с мнением лидера, правда, уже вовсе не хотелось, как раньше...       - Выходит, ты хочешь, чтобы выжили лишь сильнейшие? - уточнил юноша.       - Естественный отбор. Это лучший вариант для мира шиноби. Старые взгляды, бестолковые традиции, гуманный подход - все это уже давно тормозит развитие настоящих талантов. Я хочу повести ниндзя по прогрессивному пути и для этого мне нужно проредить это сообщество, а из выживших - из остатка - я отберу лишь лучших.       Саске нахмурился:       - Как-то мелко для такого, как ты…       Тоби рассмеялся. В царящей тишине этот смех казался оглушительным.       - Разумеется у меня есть и дальнейшие планы на их счет, - проговорил он, отдышавшись. - Но пока это не имеет значения. - Мужчина подошел ближе, и его рука легла Учиха на плечо. - Я рад, что ты не прикончил девицу, но то, что ты сделал - нам поможет. - Отстранился. - Я хотел отправить Сакуру в Коноху, чтобы иметь возможность в последствии в лице других стран предъявить претензии о сокрытии преступницы, но теперь бедную жертву насилия там примут даже более радушно, чем я ожидал. И как я сам не додумался... - Он почесал затылок и усмехнулся. - Староват, видимо, для этого...       Саске вновь почувствовал изнуряющую вину. "Жертва насилия...".       Он быстро отогнал гнетущие мысли.       -В Конохе не станут считаться с преступниками ни при каких обстоятельствах, - решительно заметил он.       - Всей Конохе и не нужно. Хватит одного человека...       Тоби, определенно, знал больше. Это злило. А еще злило, что все было зря: ее боль, унижение...       - Она, скорее, обратится к брату.       Тоби скрестил руки на груди:       - Саске, ты можешь быть бесконечно сильным, но опыта у тебя маловато. О таких вещах не говорят родным. Если об этом говорят - только самым близким.

***

      Какаши не собирался ложиться спать, несмотря на то, что наступила глубокая ночь. Мужчина, устало опустив голову на ладонь, составлял очередной отчет для Хокаге. В его доме было темно, и в окно лился тусклый свет почти полной луны. Шиноби недавно вернулся с миссии и не собирался ни о чем думать - лишь делать свою работу. Завтра он утром заскочит к Цунаде, чтобы рассказать о результатах выполнения задания, отдаст злосчастный отчет, к которому та обязательно придерется, поинтересуется успехами в поисках Сакуры и отправится на очередную миссию. Так продолжалось изо дня в день уже давно.       С момента, как его ученица покинула страну Огня прошло около года, и половину этого времени она считается изменницей. Уже второй его подопечный ступает на скользкую дорожку отступников: видимо, учитель из него никудышный. Впрочем, если Саске принял осознанное решение в четырнадцать лет и примкнул к Орочимару, то Сакуру вынуждали обстоятельства снова и снова. Она столкнулось здесь, рядом со своим сенсеем, с таким количеством боли, что удивительно, как долго она оставалась принципиально доброй. Трудно представить, что с ней сейчас - после того, как сильно изменился ее всегда сияющий взгляд.       Первые несколько месяцев Какаши думал о ней мучительно много, прикидывал, как именно можно было избежать того, что произошло. У Хокаге тогда было очень мало времени для того, чтобы придумать что-то более конструктивное, чем убийство племянницы и сестры Сакуры, и для ее решения не нужны оправдания. Однако, какие же злые глаза были у оптимистичной розоволосой девушки, когда она остановила демона, способного разрушить Коноху до основания, а все отшатнулись от нее, как от монстра. Люди боятся не похожих на них. Сакура никогда не была обычной, а в тот день, кажется, сила совратила ее сердце.       Какаши поднял тяжелый взгляд на луну и вздохнул. Где-то эта же луна светит и его заблудившимся во тьме ученикам…       Раздавшийся стук в дверь, заставил его вздрогнуть.       Гостей мужчина не ждал - особенно, в столь поздний час. Он на всякий случай глянул на часы, поднимаясь из-за стола: два двадцать.       Неторопливо Какаши подошел к двери, поглаживая рукой затекшую шею, и с безразличным спокойствием открыл ее.       От безразличия и спокойствия не осталось и следа.       Он не сразу понял, кто перед ним. Вернее: понял сразу, но поверить не смог. Первым делом в нос ударил горький запах пота, а затем в укутанном в бархатный черный плащ хрупком силуэте он узнал ее…       - Сакура? - выдохнул он изумленно, и девушка подняла измученный взгляд темно-зеленых в тени капюшона глаз. Ее щеки впали, выбивающиеся пряди волос свисали жесткими клоками.       - Какаши-сенсей, - слезно проговорила она, и сердце копирующего ниндзя забилось сильнее. Секундная радость, успевшая смениться настороженностью, теперь превратилась в тревогу. - Кое-что произошло…       Слезы слышались в ее голосе, глаза блестели. Какаши торопливо огляделся и убедившись, что на улице никого нет, пригласил девушку внутрь. Она вошла так аккуратно, будто боялась наступить в капкан. Мужчина зажег свет и разглядел перепачканный грязью плащ. Судя по всему, она ни раз спала на голой земле, и клочок черной ткани служил для нее и простынью и одеялом. Он подошел к ней, не зная, что сказать, но Сакура уже снимала непригодную для носки ткань, поэтому ему удалось заполнить неловкое бездействие попыткой быть гостеприимным, и он забрал у нее плащ.       Сакура огляделась. Она никогда прежде не была дома у учителя, и видела теперь типичную холостяцкую гостиную с минимальным количеством мебели и иных предметов интерьера.       - Есть хочешь? - поинтересовался Какаши, и Сакура обернулась к нему. Выглядела она даже хуже, чем показалось сначала. Девушка согласна кивнула, виновато отвела взгляд и попыталась улыбнуться.       Они прошли на кухню, не проронив ни слова. Какаши поспешил усадить гостью на стул, чтобы та не упала от истощения. Она упрямо не смотрела на него и каждый раз сжималась, как только чувствовала на себе взгляд сенсея, а он не мог не разглядывать ее просто потому, что сильно скучал. Ее бы обнять, но это определенно не то, что ей сейчас нужно. Что-то не так…       - Сакура, - Какаши сел напротив, пытливо смотря в ее глаза, которые повидали так много ужасов. Он хотел спросить ее, в чем дело, хотел узнать, где она была, хотел напомнить, что ей нельзя тут быть, но слова сами собой вырвались из груди: - Прости меня…       Девушка удивленно вскинула брови и подняла глаза. Она будто и не помнила, что это он обещал ее уберечь от всего, но не справился.       - Кажется, - чуть дыша произнесла она, - я наделала много глупостей…       Какаши ждал, что она скажет дальше, но, судя по затуманенному взгляду, мысли унесли ее слишком далеко от этого места. Мужчина сглотнул возникший в горле ком и ласково коснулся пальцами ее руки. Как ударенная током, Сакура дернулась. Он спешно отстранился, и куноичи нервно заерзала на стуле, чтобы скрыть собственный страх. В этот миг он и разглядел синеющие следы у нее на шее - следы пальцев. Плечи, запястья - тоже в заживающих синяках. На бедрах! Порванная юбка запачкана кровавыми разводами - видимо, она пыталась смыть пятна…       Что могло произойти с девушкой, которую с детства защищает демон? Которая владеет смертоносными техниками песчанников, которая сумела остановить Ямата…       - Какаши-сенсей, - продолжила она чуть увереннее, - я была неправа. - Она вздохнула. - Я думала, что поступаю правильно. Думала, что могу добиться возмездия, но я не хочу так…       Брови Какаши нахмурились. Какое впечатление могло оказаться ярче смерти сестры на собственных руках? Что могло заставить ее вернуться?       - Мне кажется, жажда мести погружает в непроглядный мрак, и в тебе становится так много ослепляющей злости, жестокости, что… - она запнулась, поджала губы, набрала воздуха в грудь и прерывисто выдохнула, - что ты перестаешь понимать, что именно делаешь и с кем…       - Сакура? - Он позвал ее для того, чтобы мысли она формулировала яснее, но навряд ли это будет рассказ о чем-то радостном.       Она подняла взгляд к потолку, снова сделала вздох. Помещение наполнилось зноем.       - Я хотела начать войну, - усмехнулась она внезапно. От этого равнодушного смешка кровь застыла в жилах, но Какаши терпеливо продолжил слушать. - Гаара остановил меня в стране Ветра, но не дальше… - Она опустила взгляд, и горькая улыбка сползла с сухих губ. Голос стал писклявым. - Я кое-кого встретила, и он привел меня в очень мрачное место. Там я тоже кое-кого встретила…       Какаши, пожалуй, догадывался. Единственный, кто всегда делал Сакуру слабой, вопреки всему…       - Что он сделал? - не контролируя собственный гнев, спросил сенсей. Девушка испуганно взглянула в его темнеющие глаза. - Что Саске сделал?!       Она сжала в дрожащих кулаках края юбки.