Немного любви

По свежеуложенному асфальту шуршат шины. Мы подъезжаем к месту назначения. Сердце стучит. Потому что я боюсь. Ты уверенно открываешь дверь рукой, выходишь, достаешь посылки из багажника. Напряженно смотрю за каждым твоим движением, не в силах пошевелиться. Ты снова подходишь к двери. Доставая что-то из салона машины. Заметив мой взгляд, тепло и ободряюще улыбаешься мне. Я оттаиваю. Спустя какие-то 3 часа мы выходим из административного здания. Посылка доставлена, ты до сих пор рядом. Добротное здание из белого кирпича провожает нас своими закрытыми окнами. Внутри него есть какая-то часть той атмосферы, которую нам довелось испытать на себе. Люди там работают по большей части хорошие и самоотверженные. Пока ждали, удалось с некоторыми познакомиться. И отставной генерал тот - хороший человек. Снова рассказал нам историю о том, как на той войне прямо у него на глазах убили его сына, буквально в пяти метрах от него, попали автоматной очередью. И снова, сколько бы раз я ни слышал эту историю, что-то подкатывало к горлу, мешая нормально дышать. Некоторое время мы идем молча, все еще обдумывая то, что произошло. Все то, что произошло за все эти четыре года. Все то, что было с того момента, как я встретил тебя. И снова жизнь моя делилась пополам, на до и после. И все же, все это уже прошло. Война давно закончилась. Машина из посольства нашей страны, что везла нас из места окружения, давно уехала, статьи давно написаны. Да, я читал твою, что называлась «Война как высшая форма несправедливости». Даже немного посмеивался над тем, какой ты идеалист. Но это я понял еще тогда, когда впервые увидел тебя. Сейчас, в эту минуту, я снова был с тобой. И теперь, на сидении рядом с водителем, меня волновали немного другие вопросы. -Куда же мы едем теперь? – взволнованно спрашиваю я. -Не знаю. У нас есть много вариантов, - ты сосредоточенно смотришь в лобовое стекло, но улыбаешься, - Знаешь, давай ненадолго останемся в этом городе? Машина у нас есть. Ты смотришь теперь на меня, и чертики пляшут в твоих глазах. Я еще никогда не видел твой взгляд таким. Некоторое время покатавшись по этому городку, я выбираю небольшое кафе, которое сиротливо расположилось на углу здания. Ты, молча соглашаясь со мной, паркуешь автомобиль у входа. Кафе оказывается очень светлым и уютным. Мы находим столик у окна и, заказав официанту чай, некоторое время сидим и напряженно смотрим друг на друга. -А, знаешь, я много думал о том, что ты сказал тогда о войне, - начинаю разговор я, - Я вообще много думал о ней на протяжении всех этих четырех лет, потому что такое, разумеется, сложно забыть, - сцепляю руки в замок и на минуту замолкаю, смотря куда-то в окно, в небо. - Ты говоришь о том, что война – это зло, лишь пережиток человеческой истории. Но я же считаю, что война необходима и в наши дни. И пускай это странно и страшно слышать от человека, который побывал там, и все же я считаю, она необходима, как процесс очищения. Кровь, страдания как будто смывают всю накопленную грязь, расчищая, открывая дорогу чем-то новому. Война возникает тогда, когда мириться с существующей ситуацией более невозможно. И это всегда начало чего-то иного, невиданного ранее. Ты немного хмуришь брови и смотришь как будто сквозь меня, что-то обдумывая. -Думаю, у тебя слишком романтичное представление о войне. -Да, возможно, я привык все идеализировать, - сказал я, имея в виду не только войну. -Возможно, это и изменяет внешнюю обстановку, но какой ценой? – замечаешь ты, - Все же оставим войну, как пережиток прошлого, на смену которому в будущем должно прийти что-то еще, более разумное, чтобы занять ее место в системе. Что война больше всего меняет, так это демографию населения. И даже если тебе посчастливилось остаться в живых, разумеется, прежним ты уже не станешь. Война толкает людей на необдуманные поступки. Уж слишком сильный объем негативных эмоций сваливается на человека. -И все же - нельзя однозначно относиться к этим переменам. Меняться надо всем нам. И некоторые хорошие качества могут проявиться только в таких вот экстремальных условиях. Другой разговор, что чаще всего проявляются качества негативные под давлением той обстановки, что вокруг. Но… Но с другой стороны можно как нельзя лучше узнать человека, который рядом с тобой. Только на границе между смертью и жизнью он может предстать перед тобой именно таким, какой он есть. Возможно, ты и не до конца согласен со мной, но ты молчишь, что странно для тебя. Возможно, задумался о чем-то своем, более важном. И тогда я решаюсь продолжить: -А что касается необдуманных поступков… Думаю, - я дергаю за цепочку на шее, и вот уже вновь у меня на руке лежит кольцо из серебра, - Думаю, этот подарок относился именно к таким поступкам, да? Ты внимательно рассматриваешь его, но ничего не говоришь. Я отвожу взгляд и хочу уже вновь спрятать его под рубашку, но тут слышу просьбу: -Можно мне его посмотреть? – и ты тянешь руку, смотришь, не отрываясь, на несколько уродливое, местами потертое кольцо из почерневшего металла. Аккуратно расстегиваю цепочку, снимаю его, протягиваю тебе. И, как завороженный, смотрю на то, как ты крутишь в руках этот странный предмет. И ты так внимательно и осторожно его разглядываешь, что оно тут же перестает казаться мне уродливым или неуместным. Впрочем, в твоих руках, наверное, все становится прекрасным. -Я…я даже не помнил, что я его кому-то подарил. Я иногда вспоминал о нем, но никак не мог вспомнить – куда же оно делось? И… да, ты прав, я подарил его, охваченный очень сильными эмоциями. Оно много для меня значило, и я бы вряд ли стал раскидываться им, раздавать направо и налево. И когда я увидел его у тебя в руках той ночью, я был очень поражен, потому что, повторюсь еще раз, забыл, кому его отдал. Но теперь-то я вспомнил, - я, честно признаться, никогда не слышал, чтобы ты так сбивчиво говорил. Сейчас со мной, должно быть, разговаривал именно настоящий ты. Каким я знал тебя тогда, на войне. И на твоем лице, как на открытой книге, читались эмоции, - И, поверь, оно, это кольцо, очень важно для меня. Но, впрочем, ты, наверное, не поймешь. Да и не время рассказывать, - скомкано заканчиваешь ты. И снова эта недосказанность. Снова мы не там, а здесь, в реальном времени. Там, где ты скован рамками своего же снобизма. Там, где я так и не знаю ответ на главный вопрос. И мы сидим в тишине. Порой смотрим в окно. Пьем горьковатый чай, порой украдкой поглядывая друг на друга. И снова в окно. Там очень скучно и серо, и люди идут, опустив голову, мечтая поскорее оказаться в своем доме. А мы сидим здесь. И просто не знаем, что будет дальше. Более того – даже не знаем, о чем говорить. Но в сердце все также живет ничем не убиваемая надежда и нежность. -Я и вправду все помню, - наконец, снова начинаешь разговор ты, - Те два дня… точнее, те две ночи, - неловко поправляешься ты, - были слишком хороши, чтобы я их не запомнил, - смущенно улыбаюсь, поправляя выбившуюся прядь волос, - И я уверен, что не смог бы забыть, даже если бы захотел. Потому что тот отрезок в жизни в целом слишком живо отпечатался у меня в памяти. -Так почему же… Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Ты вздыхаешь и отворачиваешься к окну. За окном пасмурно. Шелестят по асфальту шины автомобилей, опять куда-то бегут люди. А я продолжаю смотреть на тебя. Ты как будто бы собираешься с духом для того, чтобы сказать мне что-то важное. -Знаешь, я просто… боялся, - наконец, говоришь ты. В полном непонимании смотрю на тебе силясь разглядеть в этом какую-то шутку. Но ты говоришь вполне серьезно, и оттого я еще больше не понимаю. -Думаю, я никогда никого не любил, - как на одном дыхании выдаешь ты. Я все так же недоуменно смотрю на тебя, уже не зная, что и думать, - Да, думаю, мне никогда не было знакомо это чувство. Понимаешь... Всю свою жизнь я презирал людей, охваченных этим чувством. Я считал их слишком эгоистичными, замкнутыми в своем собственном мирке. Я считал, что недостаточно в этой жизни любить одного лишь человека, что нужно любить все доброе в этом мире, свое дело, но никак не одного-единственного человека. Я считал себя выше этого чувства, считал, что свои влечения мы в силах контролировать, но... Что-то пошло не так. Что-то вырвалось из-под моего контроля и спутало мой путь жизни. Я ощутил это еще 4 года назад. Но, анализируя свое состояние позже, я пришел к выводу, что тогда во всем виновата была создавшаяся ситуация, близость смерти. Да и не возникает такое большое чувство так быстро. Однако, когда мы встретились снова, все снова пошло не по плану. К тому же, я должен был догадаться, что близость смерти была совершенно ни при чем. Я не боялся ее, так как умер бы легко, в согласии со своей совестью, выполняя свое дело. Посмотрев невидящим взглядом в окно, снова поворачиваешься ко мне. И снова мое сердце пропускает удар. -Когда я понял, что со мной происходит, я все равно до конца не мог в это поверить. Я пытался бороться, уничтожая в себе непонятное мне чувство. Я говорил себе, что это нерационально, эгоистично и, в конце концов, просто глупо. Говорил себе, что я занимаюсь совсем не тем, и думаю совсем не о том. Но это было выше меня. Когда ты выбежал практически на ходу из машины и побежал невесть куда, я испугался просто безумно. Я наплевал на все и побежал за тобой, и это казалось мне единственным правильным решением. Да, я именно бежал, потому что хотел, чтобы ты как можно скорее оказался не один. Я не хотел, чтобы ты оставался наедине со своими мыслями. Я знал, что делал тебе больно, тем более, убедился в этом, когда ты рассказал мне о том, что чувствуешь. И я понял, что больше нельзя игнорировать то, что мучило меня все последнее время. С перебитым, как после очень быстрого бега дыханием, я смотрел на тебя, не в силах поверить во все то, что я сейчас услышал. Думаю, в этот момент абсолютно ничего не могло бы стереть эту улыбку, что, как каленым железом, отпечаталась на моем лице. -Получается... Получается, ты сейчас пытаешься сказать, что... что любишь меня? - последние слова я произнес сдавленным до шепота голосом. Но ты, конечно, понял меня. Нервно ломая пальцы, ты поднимаешь на меня светлые глаза, чтобы ответить: -Да, получается, я это и хочу сказать. Когда мы вышли из кафе, ни один из нас не помнил, как мы оказались в этом городе. Все было настолько ярким и новым, что наконец вновь вышедшее из-за туч солнце слепило глаза, стирая все тревожные мысли. Лишь одна мысль настойчиво пульсировала в моей голове, отпечатывая в сознании: "Я никогда не был так счастлив. Без тебя это и невозможно". *** Мы возвратились домой в мою квартиру. И все у нас было хорошо. Серые будни куда-то исчезли, несмотря на то, что работу я не сменил. Мы просто жили в моей квартире, как будто мы лучшие друзья. Но друзьями мы никогда не были и, скорее всего, не сможем ими быть. Каждое утро я мог любоваться тобой. И каждый вечер ты тоже принадлежал мне. Сколько продлиться это счастье? Не знаю. Надеюсь, оно пришло в мою жизнь навсегда.