Moon side effect

Тихий стук издавался у окна раз за разом. Звук шёл прямо как шёпот по пустой комнате и доносился до ушей хозяина. Вводил разум в помутнение и требовал отреагировать, усиливался всё сильнее и сильнее. Джисон поднявшись с пола на ватных ногах направился к окну, которое тревожило тишину. Открыв его, прямо в комнату без приглашения влетела птица и приземлилась около хлебницы. Она клювом тыкала мимо и разбивала его о железную вставку. —Глупая, — хриплым голосом проронил Хан.       Парень приблизился к столу и достал чёрствый хлеб, сколько он тут лежал он сам уже не знает. Он сбился со счёту дней и собственных мыслей. Но птица вовсе не была против такого хлеба, ей в самый раз. Присев на руку Хана, она жалко поклевывала хлеб. Джисон облокотившись об стену, сполз медленно вниз. Он смотрел на птицу, на её грязные перья, промокшие под дождём и думал: «А какая у неё жизнь? Возможно ей сложнее? Она летает каждый день в поиске еды и выживания, она ничего не может решать. Безжалостные люди очередной раз кинут в неё камень прогоняя со своих окон. И поранят единственную ценную вещь для неё — крыло. На самом деле ей куда больше повезло, чем мне. Она свободна». —Парить и летать сквозь облака, ощущая чистый воздух, тебе здорово повезло, — шепчет сухими губами Хан.       Проведя языком по собственных обезвоженным жестковатым губам, Хан цеплялся кончиком за кусочки облезлой кожи и жаждал. Всё тело исхудало и стало насквозь белоснежным с синими оттенками. Каждое прикосновение с минимальным ударом оставляло на ней синяки и адскую боль. Нити костей между собой внутри издавали тихий скрип, который ощущал и сам хозяин. Они тянули собственную боль и словно молния сверкали в суставах колен. Ощущая резкие удары прямо в сердце с грубой колкостью, словно тыкают иголкой, но с каждым разом всё глубже и глубже. Эта боль застревала и переходила под рёбра, что защемлялись между собой. Джисону было адски больно, до такой степени, что собственные слёзы высохли из глаз. Он больше не мог плакать или чувствовать что-то помимо этой боли. Эта боль вжилась в него и стала одним целым. Боль, которую он считает, что заслужил.       Он вновь смотрит на птицу и на свои костлявые руки. С уст выходит грубая улыбка, впервые за некоторое время он счастлив, что кто-то его не избегает и благодарен ему. —Завидую тебе и твоей свободе.       Как только произнёс слова, птица взмахнула своими грязными, но по-своему прекрасными и необычными крыльями, и взлетела вверх. Затем просто вылетела в то самое окно, что стучала пару минут назад. Этот полёт был последним, казалось, Джисону. Последний, что он видел в своей жизни. До тех пор, пока в голове не раздался звон. Сначала он подумал, что уже окончательно свихнулся, но этот звук вновь раздался. Медленным шагом, еле-еле добравшись до двери, он открывает её и падает прямо в чьи-то руки.       Открыв глаза, Джисон видел всю ту темноту, что и с закрытыми. Только больше не чувствовал и не слышал тишину. Рядом было слышно чьё-то дыхание. Из-за темноты Хан не мог разглядеть кто это, но при свете тусклой луны он видел торчащие, заострённые уши, которые утыкались прямо в его плечо. Кто-то рядом лежат в полусогнутом положении, а его хвост с тёплотой обнимал талию хозяина дома. Джисон перевернулся на бок, чтобы встретиться в темноте с этим неизвестным взглядом; пепельный цвет волос, слегка приглушённо, отдавался сквозь темноту из-за лунного света, белые ушки всё также стояли дыбом, словно охраняли сон. Хан небрежно улыбнулся и прошептал: — Фаунрс значит.       Незнакомец открыл резко глаза и они были цвета огненного агата, что светились так ярко и так нежно. В этом взгляде Хан узнал свой любимый взгляд, который принадлежал Минхо. —Ты жив, — сонным голосом произносит Минхо.       Ещё около пяти минут они лежали в тишине и наслаждались взглядом друг друга, пока Ли окончательно не покинул мир Морфея. Парень включив светильник, сел позой лотоса, так же поступил и Джисон.  — Нам надо поговорить, — прервал тишину Ли и добавил: — Прежде чем ты задашь вопросы, я хочу сказать тебе пару вещей. —Подожди, сначала я, —прикрыв рукой рот Минхо, сказал Джисон. — Начну с того, что мне очень жаль, но наверное это не оправдание для меня. Я знаю, что все те животные для тебя были как и для меня семья, а теперь с тем фактом, что ты ещё Фаунрс, тебе было очень больно. Я бы предпочёл, чтобы ты меня не спасал, а дал просто умереть. Я ужасный монстр, который не заслуживает ни твоей улыбки, ни любви, ни жизни. Но я хочу жить и существовать. Я хочу любить тебя и обнимать. Я не выбирал кем мне становиться, может это и эгоистично, но почему я не заслуживаю этого? Я такой же как все, только с ужасной ношей. Но эту ношу — я не выбирал. Я избегал всегда котов, я не хотел им причинять боль, но я также хотел жить. Каждый раз, когда в моей квартире умирал котёнок, я никогда больше туда не возвращался. Каждый день мне снятся ужасы и все эти котята, они преследуют меня. Мне очень жаль, очень, но что я могу сделать? Я просто хочу жить.Мне безумно страшно чувствовать удушье каждую ночь и знать, что я могу умереть прямо сейчас. Я ненавижу задыхаться, — срываясь на слёзы, хриплым голосом говорил Джисон и продолжил: — но однажды я встретил тебя у реки Хан с этой брошюрой и ты меня спас. Я понял, что я могу выживать там и быть счастлив, но я ошибался. Я совершал ужасные вещи из-за которых сделал больно не только тебе, но и убил твою семью и причинил каждому жителю того место боль. Мне искренне жаль и мне нет прощения. Я просто мечтал о счастье.       Закончив говорить, Хан опустил голову вниз и проглатывал ком один за другим. Тёплая рука прикоснулась к его щеке и нежно вытирала его слёзы. — Ты не убивал их, — шептал Минхо. — Я хочу извиниться перед тобой. Я был на взводе и слишком эмоциональным. Я не ненавижу тебя. Мне просто было очень больно и я сорвался тогда, прости меня. Я даже обвинял тебя во всём и яростно пытался это доказать следователю. Но я был глуп. Я ошибался. Я даже не смею находиться рядом с тобой сейчас, но я эгоист, я хочу видеть тебя и быть с тобой рядом. Я ужасный хён, мне стыдно за всё, что я наговорил о тебе и поверил в опьяненные свои мысли. Я прекрасно знаю и понимаю, что ты не выбирал кем тебе быть и что ты хотел просто жить, но я наговорил столько ужасных вещей. Я должен был узнать об этом раньше и помочь тебе, я должен был прийти раньше, а не спустя неделю. Но не кори себя, ты их не убивал, — продолжал Ли. — Если не я? То, кто? Это был я! Я монстр! — Это была компания, которой мы мешали. Им нужна была наша земля, но мы отказывались продавать её им. Таким образом, они решили истребить всех наших любимцев, чтобы мы съехали и закрыли приют. Но самое ужасное, что этот яд вводила маленькая девочка лет десяти, я просто смотрел на видеоматериал, кстати благодаря твоей камере, что ты забыл выключить, когда снимал Феликса для своей презентации, мы и вычислили её. У неё был такой пустой и хладнокровный взгляд. Как такими могут быть люди? Я не мог в это поверить, особенное в детское сердце, — с комом в горле объяснял Минхо.       Джисон резко протянул за руку, что гладила его щеку и заключил Ли в объятия. — Прости меня, Джисон, пожалуйста. —И ты меня. Позволь мне остаться с тобой, будь моим личным сердцем? — Я согласен, — прошептал практически в губы Минхо.       Сухие, жесткие губы превращались в мягкие и любимые с каждым прикосновением Ли, они блуждали в поцелуе, излечивая каждую рану и клялись друг другу в верности. — Я люблю тебя, Минхо. —А я люблю тебя, Джисон.       В этот момент, пока один глотал воздух, чтобы вновь прикоснуться к этим губам, второй не нуждаясь в кислороде уже касался их. На их шеях появились метки в виде лапы с когтями. Эта метка обозначала, что Йткой нашёл себе личного Фаунрса до конца своей жизни, что теперь его жизнь не при смерти и он имеет своё собственное счастье.       Тонкие костлявые пальцы зарывались в чужие волосы, слегка оттягивая их назад, а затем поглаживали. Джисон жадно покусывал, окровавливая губу Минхо. И как бездомный котёнок слизывал эту кровь, а потом входил языком внутрь и требовал больше. Сплетался воедино с языком Ли и тонул в этом чувстве. Холодные руки Ли, осторожно пробирались под шёлковую чёрную рубашку Джисона, блуждая рукой по торсу младшего, надавливая на него, а сам отрываясь от поцелуя переходил к шее. Покусывая слегка и оттягивая кожу он оставлял фиолетовые отметины и вновь своими кошачьими клыками дразнил чужую шею. Когда впивался в неё сильнее, Джисон от удовольствия прикусывал слегка кошачье ушко. В этот момент слабое место Минхо заставляло тонуть его в эмоциях и царапать невольно чужое тело.       Хан сходил с ума, особенно из-за чужого мятного запаха на теле, так манил его. Пробирался сквозь собственные вены, как наркотик и заставлял желать этого котика полностью. Минхо валит Джисона на спину, окончательно расстегнув все пуговицы на рубашке младшего. Его взгляд прожигает тонкую талию и фиолетовую шею, Ли хочет пометить его всего и никогда не отпускать. Рука со всей неловкостью опускается на возбуждённый пах и сквозь ткань медленно трёт, заставляла Хана краснеть и издавать неловкий стон, отворачивать голову вбок от стыда. —Мяу, — Минхо аккуратно шепчет на ухо младшего.       У Джисона пробираются табун мурашек по всему телу, это «мяу» звучит ещё в голове очень долго. Ли оставляет лёгкий поцелуй на припухших губах и медленно исцеловывает всё тело до низа, стягивая домашние шорты с боксерами. Зализывая верхушку члена и беря его полностью в свой рот, он проводит внутри языком по стенкам ствола. Джисон выгибает свою спину, впиваясь руками в простыню.И сладко стонет от удовольствие приносящее хёном. Когда Минхо начинает двигаться ртом, Хан кладёт свои руки ему на голову, немного двигаясь и сам. Он оглаживает чужие плечи и стонет имя хёна от удовольствия.       Ли снимает с себя одежду и без подготовки входит резко в Джисона, заставляя младшего на долю секунды провыть от боли, которая через пару мгновений переходит в наслаждения. Он двигается плавно, но с каждым удобным моментом наращивает темп. Хан охватывает шею старшего и затягивает в тягучий поцелуй, Ли застывает и через момент кончает. Джисон заключает его в объятия и продолжает нежно целовать в знак благодарности за его существования, лишь сквозь губы шепчет: — Я тебя люблю.