Fairytale 2. Не бойся. Я рядом

– Блять… ну что за ебланы? – злился я, застряв на пропускном пункте. – Ну? – обратился к чуваку, который уже пять минут не мог поднять для меня шлагбаум. – Дебил. Козел, – проезжая мимо него, высказался себе под нос. У меня было хуевое настроение. И это было связано с несколькими фактами. Во-первых, мне обломали шикарный вечер. Твою мать. Из-за каких-то ебланов, которые спутали наши документы, мне пришлось переться в эту тьмутаракань вместо того, чтобы провести время с Натой. Как меня это выбесило. Во-вторых… уже по тону Павла я понял, что это повлекло за собой проблемы на работе. А это всегда портило настроение. Тем более тогда, когда уже близилась сессия, и дел было невпроворот. В общем… говно подкралось незаметно. И как бы не удивлялась Натали… исправить это мог действительно только я. Потому что это был мой проект. Это были мои документы, и это… я мог быстрее всех разрешить возникшие проблемы. – Ну что? – снова звонил Паша. – Я только приехал. – Ладно… а я уже выехал с офиса. – Ну ты падла, – пробираясь по темным докам протянул в трубку. – Сам-то домой отправился. – Ты халявил полдня, – сразу же среагировал он. – Ну а ты-то обосрался от зависти. – Ха-ха-ха! Ну естественно. – Моя-то личная жизнь в отличие от твоей интересна. – М-м-м… судя по тому, как ты расстроен, она действительно не плохая у тебя. – Ха-ха-ха! – заржал я. – Ты мне секс обломал вообще-то. – Окей, если тебе так он важен, мог бы остаться и обломаться в премии… – Да хорош пиздеть, – меня аж передернуло. – Такое ощущение, что я разговариваю с не получающим образование бомжом. Это вызвало во мне новый приступ смеха. – Ты охерел? Вообще нормально? – в этот момент подошел я к местному офису. – Иногда прям хочется тебе в рот залить счищающее всю грязь вещество. – Ха-ха-ха! Ты смотри-ка… фига себе у тебя фантазии насчет моего рта, – взялся я за ручку двери. – Господи, – Павлуша там, судя по всему, перекрестился. – Может быть, твоя девушка тебя перевоспитает. – Мечтать не вредно. – С тобой вообще невозможно нормально разговаривать, – сделал он вывод. – Все. Иди работай. – А ты… – не нашелся я, что ему ответить. – Езжай в свою тухлую семейную жизнь. – С удовольствием, – усмехнулся друг. – Давай-давай… смотри не подохни там от скуки. – Спасибо за то, что так сильно беспокоишься обо мне. Звони потом, как разберешься со всем. – Окей. И началось… началось ебание моего мозга. Поражаясь, какие вокруг меня тупые люди я попытался сначала объяснить, в чем суть нашей проблемы. Затем показать «на руках». Под конец уже наглядно продемонстрировать. А потом взвыл от того, что под рукой нет веревки, дабы захотелось удушиться. – Вот! Во-о-от! – указав на потерянные при оформлении страницы, взбесился я. – Как можно было так обосраться? На этот вопрос я ждал ответа еще пару часов, но так и не дождался. В итоге… засев прямо там, я принялся переоформлять то, что было обгажено. И провозился с этим до вечера. И сильно устал, потому что до этого совершенно не выспался. Потирая уставшие глаза, размяв спину, я передал переделанный пакет документов тем, кто до этого все облажал. И уже в кромешной тьме побрел обратно к машине, второпях отчитавшись перед другом. На улице стоял дубак. Безумный, блять, дубак. Скукожившись и сжавшись от холода так, будто бы в нашей стране был введен налог на занимание телом воздушного пространства, я добрел до машины. – Твою мать, холодрыга, – принялся я греть руки о кондей. Развернувшись, подъехал к шлагбауму. – Если ты сейчас затупишь – я тебя ебну, – обратился к охраннику, которому, складывалось впечатление, для того чтобы нажать на кнопку надо было приложить немыслимые усилия, иначе его действия объяснить был не в состоянии. – Ну хоть так, – продолжил бормотать себе под нос, когда наконец-таки путь был свободен. Выехав на узкую, естественно, не освещенную дорогу, я направился в сторону КАДа. – А-а-а… – широко зевнув, потер глаза. Я устал. Безумно устал. Копание в документах сильно вымотало. Да и осознание того, что есть проблемы и их надо срочно разрешить, добавляло головной боли. Обычно я как-то спокойно ездил в темное время суток, а тут прям… Протерев глаза, резко повернул руль, потому что, отвлекшись, съехал с полосы. Помотав головой, чтобы хоть как-то взбодриться, я включил музыку. Пока дорога продолжала вести меня к магистрали, прокручивал у себя в голове кадры этого дня. Конечно все самое важное происходило тогда, когда я был с Натой. Когда встречал ее. Принципиально сделав так, чтобы на всякий случай как можно больше народа заметили это. Мне не хотелось потом морочиться с какой-нибудь мелочью, по типу этого Тимура, желающей подкатить к моей девушке. То, что к ней рано или поздно полезут, я был уверен. Это сейчас, пока все мало общаются, недолгое время знают друг друга, она более-менее в безопасности. А потом, зная даже по своему опыту, стоит всем сдружиться и начнется. Мне это было совершенно не нужно. Поэтому приходилось заранее расставлять точки. Понравилось ли это ей или нет. Уж ее мнения на этот счет я спрашивать не собирался. Радовало то, что она слушалась меня. Вот это действительно меня радовало. Потому что из-за этого было легко. И даже тогда, когда она, казалось бы, пыталась сопротивляться, было заметно, что она в сомнениях и склоняется к моей точки зрения. Мне нравилось ее удивлять. Было по кайфу от того, с каким восторгом она принимает мои подарки. Раньше за собой я такого не замечал. Но ее мне действительно хотелось удивлять. Именно удивлять. Потому что она всегда делала это ярко и искренне. Как маленький ребенок. Не прожженно, как многие уже в ее возрасте, а тем более при таком материальном положении. Мысль о том, чтобы предложить ей стать моей, возникла не то чтобы спонтанно. Я обдумал это тогда, когда ночевал у друзей. И решил, что в принципе… хоть это не особо что поменяет, но зато… все уже будет смотреться более весомо. Опять же, не только для нас, но и для остальных. Почему я так парился над этим? Да потому что сходил с ума от того, какая она, все больше и больше. Наконец-таки получив доступ к ее телу, я, не переставая, ловил себя на мысли о том, что если раньше все эти присказки об идеалах меня раздражали, и я в них не верил, то теперь, было сложно представить как бы я вообще захотел другую. Потому что в ней все было идеально. Для меня. Худые ноги. Тоненькие ручки. Она вся была невероятно хрупкой. И казалось, что ее легко сломать. Меня возбуждало то, что с ней даже не было смысла бороться. Потому что она была слабой и неспособной сопротивляться. Именно эта слабость и неспособность постоять за себя будоражила больше всего. Я не думал сейчас о том какая у нее грудь, задница и так далее. Все это было чересчур приземленно. Это возбуждало меня всегда и со всеми. Но… что-то было в Нате такое… что разогревало не только привычными стандартами. Меня задевали ее движения, ее постоянное смущение. Она постоянно играла со мной в свою девичью невинность. И мне было от этого классно. По-моему, она не особо догадывалась, насколько я впал в зависимость от ее нахождения рядом. А мне было по кайфу пережимать ее тонкую кисть. Поднимать на руки, потому что она ничего не весила. Прижимать к себе так, чтобы она дышала в мою грудь. В общем… это было немного стремно и не привычно, но… я никак не мог пока что утихомирить в себе это желание постоянно быть рядом. В довершение всего она была невероятно чувствительна. И эмоциональна. И совершенно не умела контролировать себя. Поэтому мне нравилось, когда она плакала. Потому что ее детские обиды рождали во мне еще куда более странные ощущения. Ведь приходилось разъяснять ей все, оберегать и утешать – чем я раньше как-то не занимался в отношениях. А также я ловил себя на том, что мне приятно видеть ее слезы при наших расставаниях. Все это говорило об одном: мне попалась на редкость искренняя девчонка. Каких надо было еще поискать. В нашем-то говяном мире. И с этой искренностью я не собирался прощаться. Она была моим глотком свежего воздуха в утопающем среди грязи лживом, невоспитанном обществе, с которым мне приходилось сталкиваться то на работе, то во время учебы. Усмехнувшись над тем, что твориться у меня в голове, я наконец-таки выполнил последний поворот, и уже был готов заезжать на КАД, как тут… – О-о-о!