***
Понадобилось около суток, чтобы организм более или менее пришёл в себя после очередной встряски. Сначала Джокер пытался унять дрожь по всему телу. Затем — справиться с головной болью и тошнотой. Потом — перестать обращать внимание на с силой перебивающееся в груди сердце. Но если тело имело хотя бы небольшие шансы на восстановление, то эмоциональное состояние ухудшалось с каждой прожитой минутой. «Это просто видение. Просто игра твоего сознания.» «Это не по-настоящему. Всего лишь чёртов наркотик, синтезированный из творения Крейна.» «Разве ты впервые под наркотиками?» «Они видели. Они всё видели и всё знают.» «Они не должны были узнать.» «Отсюда нет выхода.» «Бэтмен не придёт.» Джокер старался привести чувства и мысли в порядок, но получалось откровенно плохо. Странно, ведь, казалось бы, он уже давно должен был привыкнуть к экспериментам над своими спрятанными глубоко в душе страхами. Но всё же эти видения каждый раз по-новой заставали Джокера врасплох. Они заставляли его столкнуться с новыми, незнакомыми эмоциями — неизведанными и слишком сложными. Слишком непривычными. Слишком болезненными. В своём представлении о мире безумец допускал разные ситуации, которые можно было бы назвать неожиданным исходом. Кроме одной. Бэтмен никогда не должен умереть. Это физически невозможно. Это словно апокалипсис, конец существования вселенной. Он готов был смириться с чем угодно, но только не со смертью Бэтмена. Клоун затрясся от злости, в груди что-то яростно заклокотало, и он со всей силы ударил кулаком по стене. На фиолетовых обоях остались небольшие следы крови. — Он не умрёт, ясно вам, ублюдки?! Бэтмен не умрёт! — отчаянный голос отразился от стен, улетая в пустоту. Джокер тяжело дышал, стирая ладонью капли пота со лба. У него жар? Возможно. Это не имело особого значения. Закусив губу, Джокер опустил голову на притянутые к груди колени. — Бэтс… — невольно сорвался с губ печальный дрожащий выдох. Перед глазами вновь предстал образ Тёмного Рыцаря, безжизненно лежащего в багровой луже крови. Это было… ужасающе. Столь больно и столь неправильно. Безумец не хотел такого исхода. Он чувствовал, как в груди что-то клокочет, желая вырваться наружу бессильным воплем, но продолжал сидеть тихо. Со стороны двери послышались привычные щелчки замков. Джокеру даже не нужно было поднимать взгляд, он и так знал: это снова доктор и троица качков. Что ещё им было от него нужно? Какие ещё потёмки его сознания они собрались ворошить? Безумец не хотел смотреть на них. Закрыв глаза, он отвернулся, уперевшись плечом в стену. Однако, голосов не послышалось. Были только неспешные шаги, а затем раздался звук неаккуратно отодвигаемого стула. — Ты хочешь убить Бэтмена? Фрэд. Кто бы сомневался, что он заявится сюда. Джокер закатил глаза и повернулся обратно только для того, чтобы выразить усмешку и пренебрежительно приподнять бровь. — С чего ты взял, что я собираюсь с тобой общаться? Запишись на приём, прежде чем вламываться в мой кабинет, — он издал смешок и посмотрел посетителю в глаза. Тот и не думал реагировать на попытки себя раздражить. — Надо же, неужели этот вопрос для тебя действительно такой болезненный? Ты всеми силами пытаешься обходить его. — Ты у нас теперь в роли доктора, или что? Он отправил тебя на похождение разговорной практики? — Джокер с раздражением вздохнул и подумал попробовать встать, но сил хватило лишь на то, чтобы сесть чуть прямее. — Забавно, как ты пытаешься юлить, урод. Фрэд поднялся со своего места, достав дубинку и начав ненавязчиво крутить её в руках, медленно приближаясь к пленнику. — Знаешь, я ведь не Оллфорд и не Стив. Мне плевать на гуманность. И чисто теоретически я мог бы сделать с тобой что угодно. Буквально что угодно, Джокер. Прямо здесь и сейчас. Понимаешь? — он подошёл совсем близко и опустился на корточки прямо напротив клоуна, продолжая слегка вертеть дубинкой. — Это не угроза. И я знаю, что ты меня не боишься, потому что твои больные искажённые мозги боятся лишь того, что ты прячешь глубоко в своём долбанутом сознании. Но я всего лишь озвучиваю факт. Я могу, скажем, сломать тебе ногу или отыметь до полусмерти — просто потому что это весело. Я, знаешь ли, тоже люблю веселиться. Внезапно Фрэд прижал конец палки к горлу пленника прямо под подбородком, заставив его вжаться головой в стену и не иметь возможности отвести взгляд; лицо мужчины сделалось суровым, но в нём ясно прочитывалось какое-то тёмное, жестокое ликование. Несколько секунд клоун молча смотрел в глаза напротив, не выражая почти никаких эмоций. Фрэд надавил сильнее, и с губ Джокера слетел полузадушенный звук, похожий на смешок вперемешку с тихим рычанием. Пару мгновений стояло напряжение — казалось, охранник просто наслаждался этим моментом. Затем он наконец убрал дубинку. Выпрямившись, Фрэд начал вновь неторопливо расхаживать по комнате. Безумец хмыкнул, потерев горло; хищная полуулыбка будто и не покидала его губ. — Дипломатия — не твой конёк, знаешь? — заключил он и снова хохотнул. — Но соглашусь, ты тот ещё весельчак. Знаешь, я уже начинаю думать, что твой внезапно повысившийся интерес к Бэтмену может стать проблемой для наших с ним разборок. Мне стоит беспокоиться? В голосе психа чувствовалась ирония, но на самом деле он пытался скрыть усталость. Как же сильно он от этого устал. Почему они просто не могут оставить Бэтмена в покое? — Мне плевать на твоего героя, голубок, — фыркнул охранник в ответ. — Я лишь хочу знать: для тебя действительно важно, чтобы он принял смерть только от твоей руки? Так же как ты — от его. — Что ж, ты на удивление прав, Фредди. Надо же, кто бы мог подумать, что ты такой догадливый, — Джокер сверкнул взглядом. — Я хочу, чтобы в один прекрасный день мы с Бэтменом убили друг друга. Чтобы это произошло торжественно! Ярко, как и подобает любому хорошему шоу. Это будет лучшим завершением, лучшим финалом моего представления. Такие герои, как Бэтс, не должны уходить тихо. Никто не имеет право отнять у меня его жизнь. Можете считать это жадностью или… не знаю, собственничеством. Он улыбнулся так широко, насколько только хватало сил. — Я удовлетворил твой интерес? Фрэд недоверчиво хмыкнул. В очередной раз одарил собеседника усмешкой. Некоторое время он обдумывал услышанное, разминая шею. — А я вот думаю, что дело не только в этом, — наконец ответил он. Мужчина дал понять, что беседа окончена, когда снял с пояса маленькую похожую на аптечку сумку и положил её на стол, собираясь открыть. Джокер подался чуть вперёд. — Скажи-ка мне одну вещь, Фрэд. Твой отец так и продолжал винить электрогитару в смерти твоего бедного братишки? Он так и не понял, что это была — как там говорит док? Воля случая? Задумка вселенной? В общем, ты понял. Мужчина стиснул зубы, но затем с любопытством приподнял одну бровь, сложа руки на груди. — Хочешь поговорить об этом? — он сделал несколько шагов к пленнику. — Ты сейчас всерьёз хочешь обсудить со мной эту тему? Джокер отполз обратно назад, уперевшись спиной в стену и расслабленно откинув голову. — Нет, мне просто интересно, что было дальше. Фрэд хмыкнул. — Я понятия не имею, кого отец считал виноватым в случившемся, — он пожал плечами. — Ему никогда не нравилось увлечение брата музыкой. И это было первым, на что он направил свои отчаяние и гнев. Сломал все гитары, что были в доме, выбросил оборудование. А потом… Возможно, потом он посмотрел на ситуацию более трезво. Он ненавидит меня, и это факт. — Ага. То есть, он всё же считает, что ответственность за смерть Кори на тебе? — Я же сказал, что не знаю, — мрачно произнёс охранник, начиная злиться. — Он больше не разговаривал со мной после трагедии. Совсем. — Оу. Джокер на пару мгновений замолчал, осмысляя всё то, что успел узнать о человеке, который стоял сейчас перед ним. — Так вот почему ты столь преданно работаешь на дока. Дело не только в мести мне, правда? Ты просто ищешь того одобрения, которого никогда не давали тебе родители. Ты говорил, что они считали тебя разочарованием, а Оллфи искренне считает тебя полезным и значимым, несмотря на то, что ты продолжаешь лажать. Отец винит тебя за то, на что ты даже не мог повлиять — а док даёт тебе поблажки даже в тех случаях, когда вина действительно на тебе. Наш господин безумный учёный позволяет тебе ощутить себя ценным сотрудником, и впервые в жизни тебе наконец кажется, что ты приносишь пользу. Стиснув кулаки и глухо зарычав, Фрэд метнулся к Джокеру, занося руку для удара, но тот сделал движение в сторону и поднял ладони в примирительном жесте. — Тихо, тихо, ковбой. Я сказал это не для того, чтобы тебя спровоцировать. Мужчина едва сдержался, но всё же остановился, тяжело дыша и прожигая в пленнике дыру своим яростным взглядом. — Тогда для чего? — Просто анализирую, — он почесал подбородок. — Забавно, мне казалось, что Оллфи вкладывал в Стива куда больше своего отцовского инстинкта, чем в тебя. Но, выходит, именно ты неосознанно увидел в доке уважающего и ценящего тебя отца. — И что с того? — А вдруг между вами был негласный «треугольник родительской любви», о котором вы даже не догадывались? Что, если ты ревновал внимание и одобрение Оллфорда к Стиву, которого тот явно весьма любил как своего последователя и преемника? — Джокер чуть наклонил голову вниз, чтобы посмотреть на собеседника исподлобья, и позволил себе нагловатую ухмылку, сверкнув хищными искринками во взгляде. — А что, если ты намеренно не настоял на своём присутствии в этой комнате, когда Стив зашёл сюда? Фрэд резко схватил Джокера за ткань футболки, подняв его с пола и с силой хлопнув всем телом о стену, а затем сжав тонкую бледную шею едва ли не до хруста. — Заткни пасть, ублюдок. Просто заткни свою долбаную лживую пасть. Я бы не поступил так со Стивом! И с Кларенсом тоже. Джокер перестал улыбаться, обхватив чужие запястья в бесполезных попытках отцепить их от себя. — Кхах… Ах… — он не мог сделать ни единого вдоха, а глаза мужчины напротив горели такой тёмной ненавистью, что безумцу непроизвольно захотелось куда-то спрятаться от этого взгляда. Он зажмурился. Заметив реакцию, охранник разжал хватку на шее, позволяя сделать вдох, но продолжал угрожающе нависать над клоуном. — Послушай, — хрипло произнёс Джокер, отдышавшись и едва держась на ногах. — Почему ты не сказал отцу всё как есть? Почему… кхх… почему не сказал, что это моя вина? — Потому что это ничего бы не изменило! — почти выплюнул Фрэд мрачно. — Но сейчас, когда прошло время — ты ведь можешь вернуться к этому разговору? — Я не видел отца восемь лет, ясно? Я не знаю, где он сейчас! Я искал его, пытался выйти на связь, рылся по справочникам и соцсетям… Я потерял любой его след! Мне было двадцать шесть, он оставил меня с невыносимой болью в сердце и с чувством непростительной вины. И я… я так и не смог больше его найти, — на мгновение взгляд мужчины сделался отсутствующим и задумчивым, словно он по-новой перекручивал в памяти события своего прошлого, но очень быстро Фрэд вернулся в свою привычную форму. — Но, как я и говорил — я научился жить с этой болью. Она стала частью меня и сделала меня сильнее. Он посмотрел на пленника победно, с гордым спокойствием. — И раз уж ты топишь за разговоры по душам, у меня к тебе встречный вопрос, — улыбнувшись, он сложил руки на груди и присел на край стола. — Почему же тогда ты не говоришь Бэтмену всё, как есть, а? — О, я всегда говорю ему всё, что думаю о нём! Поверь. При воспоминаниях об их с Тёмным Рыцарем столкновениях клоун вновь ощутил лёгкий приток адреналина, а ещё это чёртово тепло в груди. — Это ложь, — отрезал Фрэд с неким злорадством. — Ты никогда не озвучивал самого главного. Почему просто не скажешь ему, что любишь? Сердце в груди с силой подскочило и ударилось о рёбра. Какого хрена это должно означать? В какую бы игру этот перекачанный ублюдок с ним ни играл, Джокеру надоело в ней участвовать. — Надеюсь, ты понимаешь, что я псих и никого не умею любить, — последнее слово он выплюнул нарочито пренебрежительно. Он сделал несколько шагов к собеседнику. — А что насчёт тебя? Ты ненавидишь меня? — Джокер приподнял одну бровь и улыбнулся — широко и коварно. Он хотел услышать положительный ответ, и Фрэд не знал, стоит ли врать. — Я так не думаю. Ты слишком ничтожен для того, чтобы испытывать в твою сторону столь сильное чувство. Охранник потянулся обратно к принесённой сумке. — По большей части, мне плевать, Джокер. Но мне искренне нравится наблюдать за твоими страданиями и играть с тобой. Я ведь уже сказал: это весело. Фрэд достал из сумки коробочку с набором шприцов и вынул оттуда один, стуча по нему пальцем. Джокер начал инстинктивно отходить назад, чувствуя, как от одного только вида иглы к горлу подкатывает тошнота. Здоровяк не сдвинулся с места, наблюдая за реакцией жертвы с лёгкой усмешкой. — Что это? — спросил безумец. — Не переживай, всего лишь старый-добрый транквилизатор. Надо вырубить тебя на несколько часиков. Джокер почувствовал, как зубы сами собой крепко сжались от чувства тотального бессилия. — Без этого нельзя обойтись, да? — сухо процедил он, со злостью косясь на иглу. — Поверь мне, ты предпочтёшь провести это время без сознания. Безумец перестал пятиться, уперевшись спиной в стену и сжав ладони в кулаки. — Что ещё вы собрались делать, грёбаные извращенцы? — внезапно его губы тронула жестокая улыбка. — Знаешь, если у тебя таким железным колом стоит только на меня, ты мог бы обсудить это со мной, а не прибегать к столь животным методам. Фрэд встал со стола и направился к Джокеру. — Интересное предложение. Я учту это на будущее. Но сейчас тебя будут оперировать. Клоун аж подавился собственным смешком. — Мне стоит напомнить вам, что мои насквозь отравленные химикатами органы не имеют ровным счётом никакой ценности? Отступать было некуда. Он и без того оказался зажат в самом углу комнаты. — О, органы нас и не интересуют. Нас интересуешь только ты. Игра шприца блеснула на свету. — Ты ведь понимаешь, что тебя в любом случае вырубит, — продолжил Фрэд. — Либо этим транквилизатором, либо дротиками, либо электроимпульсом. Так зачем лишний раз всё усложнять? Джокер на пару секунд задумался. — А ведь и правда! — облизнувшись, он оттолкнулся руками от стены и медленно направился навстречу собеседнику, закатывая рукав, якобы готовясь к уколу. — Ты подал мне прекрасную идею, Фредди. Оказавшись совсем рядом с ним, Джокер выжал из себя максимальную покладистость, послушно протягивая оголенную руку. Фрэд уже сжал тонкое бледное запястье, когда в последний момент безумец совершил резкий манёвр, выворачивая руку из чужой хватки и свободной рукой отнимая шприц. Воспользовавшись секундным замешательством противника, Джокер попытался вогнать иглу в его шею, прежде чем ощутить на себе уколы десятка маленьких дротиков. — Я всегда смеюсь последним, ясно?! — выплюнул клоун со злорадным, выдавленным силой весельем. Он хрипло расхохотался, но этот смех граничил с истерикой. Нервы безумца были на пределе — он прекрасно понимал, что это действие не имело смысла. Потому что Фрэд успел перехватить его запястье, сжав с такой силой, что кости, казалось, были готовы вот-вот раскрошиться. Джокер лишь хотел сделать хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь, способное создать иллюзию малейшего выбора. Но даже здесь он провалился, и само осознание этого факта вызывало жестокую, горькую боль где-то внутри его ослабшей души. Фрэд с безразличным выражением лица отбросил шприц, наблюдая за обмякшим телом пленника, повалившимся на пол спустя пару секунд после затихшего смеха. — Хах. Упрямый подонок. Он махнул в камеру наблюдения и схватил Джокера за шиворот, выволакивая из комнаты.***
Они с доктором Оллфордом сидели в комнате с мониторами. Фрэд внимательно всматривался в лежащее на полу камеры тело в ожидании самой интересной части сегодняшнего представления. Чтобы правильно вживить чип, понадобилось около пяти часов — но всё прошло гладко. Во всяком случае, доктор был доволен работой своих учёных и хирургов. Теперь оставалось проверить его действие. — Надо дождаться, пока он проснётся сам. Спящий мозг может не выдержать первого воздействия чипа, — усмехнулся доктор, слегка отходя от экранов и доставая из кармана халата компактное устройство, напоминающее собой многофункциональный пульт. — Держи, Фрэд. Можешь выбрать, какой импульс запустить сегодня. Охранник со смесью удивления и благодарности на лице взял пульт из чужих рук. — Ты… доверяешь мне такое важное решение? — О, в этом нет ничего такого. Джокер не сломается от пары пробных импульсов. Поиграй немного. Ты это заслужил. Мужчина некоторое время молчал, сосредоточенно вчитываясь в программы, названия которых высвечивались на небольшом экране. — О чём ты думаешь? — спросил профессор. — Думаю, чего из этого Джокер с наибольшей вероятностью боится, — Фрэд продолжал рассматривать интерфейс пульта с его индикаторами и кнопками. Оллфорд улыбнулся. — Только одного. Потери свободы разума. Лицо Фрэда тоже тронула улыбка — злая, жестокая. — Выходит, любое действие причинит ему страдания. Ведь он будет знать, что неспособен управлять этим. — Ты прав, Фрэд, — доктор слегка поправил свой халат. — Мы не только сможем управлять его ощущениями. Мы станем его мыслями. Новым голосом в его голове. Чтобы проиллюстрировать свои слова, Оллфорд обхватил голову мужчины пальцами, слегка впиваясь ими в область висков. — Психологическая свобода для Джокера даже важнее физической. Представь, каково это — ощущать в собственном мозгу постоянное присутствие незваных гостей. Охранник несколько секунд молчал, размышляя над услышанным. Если Джокер и без того живёт с ворохом голосов в голове, станет ли ещё один проблемой для него? Есть вероятность, что безумец сможет обернуть это в свою сторону. — А этот чип способен… посылать ему определённые видения? — поинтересовался Фрэд, вновь подходя к мониторам. — К сожалению, устройство не настолько совершенно. Мы можем лишь запустить импульс в мозг, но какую именно реакцию он вызовет — остаётся только наблюдать. В случае с действиями всё гораздо проще, ведь мозг не ошибается, когда реагирует на холод, жару, нехватку воздуха. Или, скажем, когда посылает телу сигнал о нападении. Однако же, в случае с видениями всё обстоит сложнее. Мы не можем навязать то, чего просто-напросто нет в голове у подопытного. Можем лишь побудить мозг растормошить что-то глубоко внутри. Но для этих целей у нас есть токсин страха. Не забывай, чипом нельзя злоупотреблять, иначе Джокер откинется раньше времени. — Чёрт. Как-то всё сложно, — заключил Фрэд, бормоча. Профессор хлопнул его по плечу. — А ты чего ждал? Это же наука. «Это же Джокер,» — мысленно ответил охранник. — Что ж, ладно. Я выбрал. Не буду сильно мудрить, — он показал доктору выбранный импульс. — Отлично, — тот недобро усмехнулся. — Приготовься к маленькому шоу. Джокер постепенно приходил в себя, лёжа на полу всё в той же позиции, в которой уже слишком привык здесь находиться. Каждый раз после отключки он пытался проморгаться, наблюдая перед глазами размытое фиолетовое пятно. Клоун не думал, что такая мысль когда-либо посетит его — но этот цвет уже откровенно осточертел. Осточертели не только стены. Это касалось буквально всего, что он видел вокруг себя. Долбаная металлическая дверь, долбаный постер, долбаный холодный пол. Тихо зарычав, безумец стиснул зубы и поднялся на ноги, стараясь игнорировать головокружение и, пошатываясь, дошагал до стула. Упасть в него было почти облегчением. Джокер облокотился локтем о стол, расслаблено опуская голову. Пытаясь собрать себя в кучу, он прокручивал в голове последний диалог с Фрэдом. Внезапно Джокер слегка вздрогнул. Лёгкая волна мурашек пробежалась по спине, когда в памяти всплыли слова перекачанного ублюдка о какой-то операции. Задрав футболку, клоун бегло осмотрел своё тело на наличие специфических шрамов. Забавно было пытаться рассмотреть зашитые порезы среди целой уймы других следов, рассекающих белую кожу — но, тем не менее, свежих следов хирургических махинаций заметно не было. Для чего он вообще мог понадобиться этим сумасшедшим учёным? Ну, помимо многочисленных экспериментов над психикой. Зачем операция? Вариант с почками отпал. Переливание крови? Об этом не могло быть и речи. Вероятно, что-нибудь с костями. Джокер уже собирался вскочить обратно на ноги, чтобы проверить тело на возможность нормально двигаться, как прикрыл глаза и заставил себя остановить поток идиотских предположений. Почему его вообще должно это беспокоить? Сколько можно нервничать из-за их экспериментов? В Аркхэме его порой избивали до полусмерти, но он возрождался из пепла снова и снова. Джокер поднял ровный, холодный взгляд в камеру наблюдения, а затем широко улыбнулся и показал средний палец. Но через секунду его голову вдруг пронзила резкая, стреляющая боль, начинавшаяся где-то в основании шеи и заканчивающаяся глубоко в черепной коробке. Безумец крепко сжал кулаки и обхватил голову, делая над собой усилие, чтобы не издать болезненный звук. Он не собирался вновь доставлять этим людям наслаждение, демонстрируя свои страдания. Во лбу что-то пульсировало, но клоун вполне мог с этим справиться. Достаточно было лишь немного подождать. Перетерпеть. Вскоре неприятное ощущение и вправду начало отступать. Что ж, неудивительно, что после стольких токсинов, успокоительных и кошмаров его голова превратилась в один сплошной очаг боли. Джокер негромко выдохнул, даже собираясь рассмеяться… Как вдруг понял, что не может вдохнуть обратно. Сделать полноценный вдох. Глубоко втянув ртом воздух он не почувствовал облегчения, скорее, наоборот — лёгкие отчаянно потребовали ещё одного глубокого вдоха, словно в помещении перестало хватать кислорода. Глаза распахнулись в непонимании. Джокер попытался выровнять дыхание, вдохнуть более плавно, осторожно. Но этого всё равно было недостаточно. Безумец закашлялся, чувствуя, как трахею медленно но верно сдавливает в тиски где-то изнутри. Это было нехорошо, это было совсем нехорошо. Он схватился за собственное горло, будто это могло чем-то помочь, но ощущение не проходило. Джокер принялся судорожно дышать, на этот раз коротко, слегка суетливо, отчаянно пытаясь насытиться воздухом. Кислород в лёгких начал стремительно заканчиваться, и исправить ситуацию всё никак не получалось. Клоун ощутил подкрадывающуюся панику — это была естественная, инстинктивная реакция организма. Через пару секунд его слегка затрясло и он повалился со стула; из горла вырывались ужасные хрипящие звуки. Казалось, это жестокое ощущение удушья уже не прекратится. Пытаясь продолжать хоть как-то втягивать в себя кислород, Джокер на чуть дрожащих руках принялся ползти к двери, едва соображая, что нужно делать. Он попытался махнуть в камеру, хрипло покашливая и стараясь угомонить чёртов пульс — но реакции не последовало. А, значит, это вполне мог быть новый эксперимент. — Что именно он сейчас ощущает? — спросил доктора Фрэд, задумчиво следя за происходящим. — Пока что трудно судить о его эмоциональном состоянии. Но насчёт физического могу сказать точно: этот импульс вызывает спазм лёгких. Ну, это ты уже понял, — Оллфорд усмехнулся. — Такое сопровождается ощущением невозможности втянуть воздух, словно в закрытой камере, из которой выкачали почти весь кислород. Грудную клетку сдавливает в тиски, кажется, что она разорвётся от любого неаккуратного вдоха. Охранник слегка напрягся. — А он точно не… — Не волнуйся, — сразу же успокоил его профессор. — Джокер не задохнётся по-настоящему, но психологически это чувствуется так, будто тонешь и захлёбываешься. И с каждой секундой все сильнее. Полагаю, именно так он сейчас себя и ощущает. Тонущим. Удержав себя от желания взвыть, безумец продолжил ползти к двери. Лёгкие уже горели изнутри, хотелось разорвать их, лишь бы не ощущать, как утекает их организма столь необходимый жизненный ресурс — ровно как и сама жизнь. Голова пошла кругом, а с губ всё слетали беспомощные хрипы. До этого момента Джокер думал, что ему нравится удушье. Но он не учёл одну деталь. Раньше его душил только Бэтмен. А сейчас… Сейчас это было нечто неведомое, непонятное. Безумец не хотел подыхать вот так. Оказавшись наконец возле двери, псих из последних сил начал стучать в неё кулаками. — Фр… кххх, — из горла вновь вырвался жуткий, обессиленный кашель. Джокер прислонился к двери ладонями, будто пытаясь выкарабкаться из этого плена. — Фрэд! Ещё один стук по металлу. — Мне… ах… кхах… Нужна помощь! Перед глазами начало темнеть; пульс глухо заколотился где-то в висках. Воздух… Воздух! Нужно больше воздуха. — Ф-ф… кххх! Фрэд! — Джокер слышал, сколь жалобно прозвучал этот бессмысленный зов. Сам факт подобной степени сломленности рвал безумца на куски изнутри. Это было отчаяние. Это был страх. Но сейчас нужно было выжить — во что бы то ни стало. — Фрэд! — Джокер прижался к двери лбом, дрожа, глотая ртом пустоту. Вокруг сгущалась зеленоватая тьма. Охранник замер в некотором замешательстве, а затем потянулся к пульту. — Думаю, достаточно, — с уверенностью сказал он. Профессор пожал плечами. — Ты можешь ещё подождать, это не критично. Развлекайся, пока есть такая возможность. Фрэд наклонился ближе к экрану, наблюдая, как пленник, кашляя, в отчаянии скребёт ногтями по двери, словно в конвульсии. И произносит его имя. — Он позвал меня, — негромко заметил мужчина, разговаривая скорее с самим собой. — И ты собрался прибежать на зов? — с некоторым скепсисом спросил доктор. — Нет. Но я думаю, что на первый раз достаточно. Он наконец оторвался от экрана, игнорируя доносящиеся из динамиков хрипящие крики, и повернулся к Оллфорду. — Почему он позвал меня? — Потому что ты был последним, с кем он разговаривал. И потому что ты отвечаешь за безопасность. Фрэд задумчиво потёр подбородок. — Но почему не Бэтмен? Почему он не позвал Бэтмена? Доктор выглядел удовлетворённым. — Потому что он перестаёт верить в своего героя.***
Дышать. Нужно продолжать дышать. Пускай это последние крупицы кислорода, пускай вся грудная клетка болит от напряжения. Надо дышать. В какой-то момент Джокеру показалось, что это финиш. Завершение комедии. Конец шоу. Он бы даже рассмеялся от абсурдности и непонимания, если бы мог. А потом перед глазами возникла картина. Даже не так. Ощущение. Воспоминание. Спина, прижатая к твёрдому полу. Острая боль от бэтаранга в плече. Холодный, безразличный взгляд Бэтмена из-под мрачной маски. И тянущиеся к шее руки, бескомпромиссно крепко вцепившиеся в горло. В тот день герой был готов убить его. А Джокер… Джокер вдруг понял, что не готов прекращать игру. Не готов… умереть. Из глотки начал рваться неконтролируемый крик. Внезапно невидимые когти, сжимающие дыхательные пути изнутри, резко разжались. Видение схлынуло, уступая место не менее жестокой реальности. Всё вернулось в прежнее состояние за один миг, будто ничего и не было, и безумец тут же принялся жадно втягивать воздух ртом, насколько только хватало сил. От резкого перенасыщения кислородом картинка перед глазами снова поплыла; каждый вдох давался с болью; руки тряслись от напряжения. Джокер обессиленно завалился на бок, прикрывая глаза. Какого чёрта это было? Он мало что понимал. Факт собственной беспомощности вновь ударил по сознанию психа колкими шипами бессилия. Неужели он только что почти готов был воззвать к помощи кого-то из этих ублюдков, что пленили его? Списав всё на элементарный инстинкт самосохранения, Джокер постарался отмахнуться от неприятной мысли и сосредоточился на дыхании. Лишь спустя несколько минут он наконец смог пошевелиться и чуть отползти от двери, впрочем, даже не пытаясь подняться с пола. Грудная клетка безумца продолжала торопливо подниматься и опускаться, горло горело — но, всё же, боль постепенно отступала. Устало разлепив глаза обратно, клоун бросил взгляд на свои руки и с некоторым удивлением обнаружил под ногтями кровь. Осторожно обхватив пальцами шею, он понял, что расцарапал себе горло, пока пытался убежать от всепоглощающего чувства удушения. Красноватые полосы от ногтей также обнаружились и в области груди. Джокер хмыкнул. Пожалуй, это было забавно. Услышав за дверью приближающиеся шаги и голоса, безумец слегка подтянулся на руках, чтобы привести себя в горизонтальное положение. Через пару секунд засовы щелкнули, и в комнату вошли доктор Оллфорд с вечно сопровождающим его Фрэдом. Последний, ничего не говоря, схватил Джокера за шиворот, одним грубым движением подняв его с пола, и потащил пленника в центр комнаты. Практически швырнув его на стул, мужчина сложил руки на груди и сделал пару шагов в сторону. Клоун несколько секунд с широкой угрожающей улыбкой смотрел на этого человека, после чего медленно перевёл взгляд на профессора. — Итак. Как это понимать? Что за фокусы, док? Оллфорд подошёл к столу, сел напротив пленника и пожал плечами, уже привычным образом притворно-добродушно улыбаясь. — Никаких фокусов. Джокер усмехнулся. — Знаешь, а я всё ждал, когда же наконец начнутся физические пытки. Тот выпад с ящиком, в который вы меня запихнули, почти внушил оптимистичные надежды, но потом ты вернулся к играм с моими мозгами и я разочаровался, — он говорил, практически не останавливаясь. — Однако, как я погляжу, ситуация вновь становится веселее. Но давай будем серьёзны. Ты правда думаешь, что таким образом сможешь воздействовать на меня? — Как? Физически? — с губ доктора тоже слетела усмешка. — Да нет. Хотя, наблюдать за твоим отчаянием было интересно. Но, кажется, ты не совсем понимаешь, что происходит. — А, по-моему, всё предельно ясно, — безумец перестал улыбаться и мрачно, угрожающе взглянул на собеседника. — Тебе нравится видеть меня задыхающимся. Во всех смыслах. Как бы ты ни убеждал себя и всех вокруг в том, что всё это — лишь необходимые для дела эксперименты, на самом деле ты чёртов обыкновенный садист с гиперфиксацией на мне. Оллфорд несколько секунд молчал, пока не засмеялся. — Можешь называть это как угодно. Я не обижусь, — он махнул Фрэду и тот продемонстрировал некое устройство, напоминающее собой пульт управления от многофункционального предмета техники. — И всё же, вернёмся к теме. Помнишь, я рассказывал тебе про изобретение Стива? Мы только что проверили его действие на тебе. Джокер выдал безразличное выражение лица. — Весьма впечатляюще, — подчёркнуто сухо заметил он. — И это всё? — Ты всё ещё не понял, но я объясню. Это удушье происходило в твоей голове. Причиной твоего состояния стал импульс в твоём мозгу. И мы с Фрэдом контролировали его. Безумец в непонимании хмыкнул. — Хочешь сказать, ты в очередной раз напичкал меня токсином и вызвал галюны? — Это не было галлюцинацией. Твои лёгкие действительно поразил спазм. И его вызвало нажатие кнопки на пульте. Понимаешь, к чему я клоню? Клоун фыркнул. — Ты блефуешь, — он чувствовал, как по телу прошлась волна нервной дрожи. — Но я верю в функциональность этой комнаты. У нас тут Умный Дом на максималках, да? Климат-контроль, поддержание уровня кислорода. Даже электро-массаж по запросу. Короче, я не удивлён, что ты сумел выкачать отсюда кислород. Но большей хрени, чем та, которую ты сейчас сказал, я не слышал. Оллфорд никак не изменился в лице. Конечно, он не мог не заметить охватившее пленника напряжение. — После всего, что здесь было, ты всё ещё не веришь в мои возможности? — он перевёл взгляд на охранника. — Фрэд, покажи ему. Охранник встал напротив Джокера и с победным видом задействовал какой-то переключатель на своём пульте. В следующую же секунду Джокер ощутил потерю контакта с собственным телом. Сначала перестали слушаться руки, а затем все нервные клетки — начиная от кончиков пальцев ног, заканчивая шеей — будто бы разом отказали. Конечности повисли, словно у марионетки, и неуправляемое тело завалилось набок, а затем и вниз, на пол. Безумец в лёгкой панике попытался подняться, но понял, что не может пошевелиться. Совсем. Всё тело оказалось парализовано. Будто его отключили, как робота. Единственное, что Джокер мог ощущать — своё лицо. Глаза расширились от волнения. — Что… происходит? Что ты сделал? — голос охрип от слабости. Безумцу не впервой было оказаться в обездвиженном состоянии, которое он ненавидел — но сейчас он совершенно ничего не понимал. — Что бы это ни было, ты не имеешь право! — выплюнул он со злостью, не сумев скрыть панику в голосе. — Не имеешь право! Оллфорд подошёл ближе и чуть склонился над беспомощным телом пленника. — Мы вживили тебе чип, при помощи которого я могу посылать любые сигналы в твой мозг. Понимаешь, что это значит? Больше у тебя нет свободы. Теперь только я решаю, как ты будешь себя чувствовать, что ты будешь делать и как себя вести. Это был уже край. Джокеру хотелось вздёрнуться всем телом, выбраться из этого плена, сделать хоть что-то. Он смог лишь злобно зарычать, срываясь на неконтролируемые нервные смешки. — Зачем ты это делаешь? Что ты хочешь доказать? В чём суть шутки? — Не пытайся искать во всех моих действиях суть. Это слишком сложно. Полная невозможность пошевелиться сводила с ума; это было несправедливо. Так несправедливо! Джокер крепко зажмурился и издал громкий крик, похожий на рык загнанного в ловушку зверя. — Хватит! Ладно, я понял, что эта хрень работает! Отпусти меня! Несколько секунд доктор выглядел так, будто раздумывает над этим предложением. А, может быть, просто наслаждался зрелищем. Затем он дал Фрэду отмашку, и тот остановил импульс. — Что ж, надеюсь, ты хорошо всё понял. Но можешь не переживать, я не буду пользоваться этим чипом постоянно. Эта штука имеет свойство разрушать клетки мозга, на которые воздействует, а мне совсем не нужно, чтобы ты превратился в овощ. Вновь почувствовав конечности, безумец судорожно потянулся к своей шее, касаясь её подушечками пальцев со всех сторон, ощупывая кожу под ушами, затем на затылке и даже в области висков. Он хотел найти источник этого сигнала и с корнем выдрать его из своей головы, избавиться от чёртового паразита. Наконец пальцы наткнулись на небольшой аккуратный шов с задней стороны шеи, прямо под линией роста волос, и Джокер замер. Оллфорд тут же неодобрительно цокнул и помотал головой. — Даже не пытайся избавиться от чипа. На нём стоит защита. Если хоть как-то коснёшься его изнутри, он мгновенно пустит импульс, который тебя убьёт. Безумец выдохнул и закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от всего происходящего. Это было слишком. Просто… слишком. Он обхватил голову руками, пытаясь не дать надрывающимся внутри голосам полностью захватить свой мозг. — Что ты собрался делать дальше? — негромким, ровным тоном спросил он, изо всех сил стараясь не выдать своё внутреннее состояние. Доктор оправил халат, слегка кашлянув. — Как говорится, поживём — увидим. Важно лишь одно. Твой разум теперь полностью под моим контролем. А вместе с ним и твоё тело. Я могу управлять тобой, словно куклой, — он опустился на корточки, чтобы максимально близко встретиться с пленником взглядом. — Я в твоей голове, Джокер.