***
Детектив Розалинда Уайт за годы службы в полиции повидала много смертей. Она начинала рядовым сотрудником убойного отдела и скоро дослужилась до детектива. Значок всегда приятно оттягивал ремень, холодил пальцы, когда Розалинда клала руку на пояс. Она была частым гостем в морге, но всегда воспринимала тела жертв как на часть работы и неизбежное зло. Теперь же Розалинда смотрела на свой собственный труп. Она знала каждую родинку, каждый изгиб тела сестры. Но не только потому, что Рейчел была её зеркальным отражением. Они были единым целым, двумя сторонами одной монеты, разделённые разными телами, но такие одинаковые. Розалинда знала тело сестры, как своё, а, может, даже лучше. Сколько ночей они провели, забравшись под одеяло, на узкой кровати в стиле ампир, когда над островом бушевала гроза? Десятки, если не сотни фиолетовых ночей в серебряных вспышках молний, когда сёстры касались друг друга, выдыхая в тёплые губы своего отражения первые неумелые поцелуи… Розалинда зажмурилась и глубоко вздохнула, отгоняя воспоминания. Не время сейчас об этом думать, а то она ещё расплачется. А плакать перед патологоанатомом Мелиссой Розалинда не желала. Она сосчитала до пяти ― медленно и чётко ― и открыла глаза. Рейчел Блэк, в девичестве Уайт, хотя для Розалинды она так и осталась белой, лежала совершенно обнажённой на блестевшем металлическом секционном столе. Бледная тонкая Рейчел казалась совершенно беззащитной под равнодушным светом ламп прозекторской. «Почему её никто не прикрыл?.. ― Мысли путались, Розалинда, застыв над столом, смотрела, как зачарованная, на мёртвую сестру. ― Ей же наверняка холодно. Чем думала эта тупая кукла Мисси?..» ― Она всё ещё думала о Рейчел, как о живой. Специфический запах морга, к которому Розалинда привыкла за много лет, вдруг показался нестерпимым. К горлу подступила тошнота, и Розалинде пришлось ухватиться за край секционного стола, чтобы не упасть. ― Причина смерти? ― Неимоверным усилием воли она взяла себя в руки. Костяшки сжатых пальцев побелели. Коп в ней брал верх над сестрой. ― Анафилактический шок, вызвавший асфиксию. ― Мелисса сняла защитные очки. ― Роз, мне правда очень жаль. В первые секунды я решила, что на моём столе лежишь ты. ― У Рейчел была аллергия на миндаль. ― Розалинда не узнала собственный голос, настолько сухо и надтреснуто он звучал. Услышь её кто-нибудь посторонний, подумал бы, что ей всё равно. Но это было не так. Розалинда снова посмотрела на сестру. Рейчел была прекрасна ― намного красивее самой Розалинды, которая за время службы в полиции утратила мягкость черт и нежность характера. Она всегда стриглась под каре, оставляя чёлку, падавшую на глаза, сестра же предпочитала длинные волосы. Рейчел с самого детства любила косы, и Розалинда всегда заплетала её. Она могла часами расчёсывать струившиеся между пальцев платиново-белые волосы сестры, пока та, навалившись приятной тяжестью Розалинде на ноги, читала очередную книгу. Сейчас волосы Рейчел были распущены. Они мягкими волнами спускались на стол, а концы безжизненно свисали с краёв. Розалинда протянула руку и привычным жестом собрала пряди в горсть. На ощупь они были такие же, как раньше. Сестра во всём оставалась подобной ей. Подтянутая, стройная, лишь красноватые растяжки на животе и шрам от кесарева сечения ― вот и всё, что отличало их. Да ещё зелёно-голубые глаза широко распахнуты, а белки покраснели от лопнувших капилляров. Розалинда, сама того не замечая, наклонилась над сестрой так низко, что концы её волос касались бледной кожи покойной. Она, не мигая, всматривалась в заострившиеся и ставшими как будто чужими черты лица Рейчел, заглядывала в остекленевшие глаза, словно хотела увидеть в них отражение убийцы. Потому что Розалинда не сомневалась: Рейчел убили. ― Уайт! ― Тяжёлая рука легла Розалинде на плечо, а громовой голос эхом отразился от стен морга. ― Пойдём. ― Да, сэр. ― Только одному человеку она позволяла так с собой обращаться. Она отбросила с глаз чёлку и посмотрела сверху вниз на шерифа Грейса. Невысокий, коротко стриженный, гладко выбритый и совершенно седой, Грейс всегда умел поставить на место и организовать своих сотрудников. А сейчас ― утешить. Шериф не говорил слов соболезнования: они были не нужны. ― Пошли, ― повторил Грейс, не убирая руку. Розалинда повиновалась и послушно пошла следом за шерифом. Словно в тумане она добралась до кабинета, пропустив мимо сновавших по участку коллег. Голоса, телефонные звонки, шум улицы ― все звуки доносились до Розалинды как сквозь пуховую подушку. Она переставляла ноги, следуя шаг за шагом за шерифом и пришла в себя. Будто звук снова включили только в кабинете Грейса, который, опустив жалюзи и достав из шкафчика бутылку бренди, внимательно посмотрел на Розалинду. ― Пей, ― он кивнул на наполовину полный стакан. ― Ты на службе, но сейчас это то, что надо. Розалинда протянула руку, задержала дыхание и опрокинула в себя содержимое стакана. Бренди обжег горло, растёкся приятным теплом по груди, прогоняя серый туман. ― Рейчел убили. ― Она пододвинула стакан к Грейсу, и шериф налил ещё. ― Я уверена. ― Следов насилия на теле не обнаружено, ― заметил Грейс. ― Но токсикология ещё не готова, ― возразила Розалинда. ― Они должны что-то найти. У сестры была аллергия на миндаль. ― Она мучительно старалась вспомнить. Когда она касалась Рейчел, перебирала её волосы, гладила плечи, что-то показалось ей не так. Какая-то едва заметная неправильность, которой не должно быть. Хотя может ли существовать большая неправильность, чем смерть? Словно в ответ на её мысли, в кабинете раздался металлический щелчок. Розалинда вздрогнула, стакан в руке качнулся, и часть бренди выплеснулась ей на колени. Она не обратила на это внимания, цепко, не моргая, глядя на то, как Грейс, хмурясь, читал пристанный файл. ― На коже и волосах миссис Блэк обнаружено миндальное масло. Оно было добавлено в её крем для тела, ― произнёс, будто отрубил, Грейс. И добавил: ― Но ты, Уайт, этим делом заниматься не будешь. ― Рейчел была моей сестрой, ― процедила сквозь зубы Розалинда, допивая остатки бренди. ― Именно поэтому ты не будешь вести это дело, ― жёстко произнёс Грейс. ― Такой закон, Уайт. Ты хороший детектив, одна из лучших, но сейчас ты прежде всего сестра, а не коп. ― Я всегда коп, ― медленно, глядя Грейсу в глаза, ответила Розалинда. ― И сестра. ― Я знаю, ― нарочито сухо ответил Грейс. В его глазах Розалинда видела сочувствие. Не жалость. И желание помочь. ― Кто наследник? Этот неожиданный вопрос поставил Розалинду в тупик. Меньше всего она сейчас думала о том, кому достанется всё, чем владела Рейчел. А всего у сестры было много. Кристофер Уайт ― отец сестёр ― оставил наследство хитрым образом: когда дочки закончили школу, он поставил условие: всё достанется той, которая родит сына. Как только отец, узнав о диагнозе ― саркома кости, прозвучавшем, как приговор, огласил при всей семье и нотариусе свою волю, Розалинда уже знала, что не получит ничего. Отец всегда любил Рейчел больше, чем Розалинду, поэтому и делал для неё всё, что считал правильным. С желаниями самой Рейчел, конечно, никто не считался. Это Розалинде было позволено пойти в Академию: она всегда была в семье паршивой овцой, имевшей право выбора и собственное мнение. Рейчел, как старшая дочь ― надежда и опора семьи Уайтов ― оказалась этого лишена. Видимо, их отец считал, что Уайтам, как монархам, нельзя жениться по любви. А в случае Рейчел выходить замуж. Он сам нашёл для дочери мужа ― молодого, подающего большие надежды юриста Августа Блэка. Август выбился из низов, но отец считал это скорее плюсом и всегда хватил зятя за деловую хватку. Когда Рейчел выходила замуж ― в белоснежном платье и невесомой фате, с напускной пышностью и неискренностью ― Розалинда улыбалась гостям и мечтала о том, чтобы стереть с точёного лица Августа самодовольную ухмылку. Он был чертовски красив, но для Розалинды мужская красота не имела значения. Самой красивой для неё была Рейчел. Всегда. ― Так что же, Уайт? ― Голос Грейса выдернул слегла захмелевшую от выпитого на голодный желудок бренди Розалинду из воспоминаний. ― Что на кону? ― Контрольный пакет акций одной очень известной международной компании, ― отрывисто произнесла Розалинда. ― И коллекция ювелирных изделий, общей стоимостью в несколько десятков миллионов долларов. Ну и наш семейных особняк, разумеется. ― За такой куш, Уайт, любой начнёт рискованную игру, ― заметил Грейс. ― Вспомни железное правило римской юриспруденции «Кому выгодно?» и думай. ― Август, ― Розалинде даже не надо было думать, потому что она уже знала ответ. ― Этот смазливый ебливый хер спал и видел, как бы прибрать к рукам всё, что имела Рейчел. ― Она говорила и говорила, её как будто прорвало. ― Он постоянно изменял моей сестре. Даже сын его не останавливал. Она вспомнила, как плакала Рейчел, когда узнала о любовницах Августа, и как потом в прямом смысле держала сестру, когда Розалинда порывалась или сама лично кастрировать ублюдка, или вызвать парочку головорезов, задолжавших кое-что убойному отделу и детективу Уайт лично. Рейчел по-своему любила Августа, хотя Розалинда никогда не могла понять, за что. Видимо, всё же вопреки. И если Август был жгучим брюнетом ― возможно, Рейчел искала кого-то на контрасте с сестрой, то Розалинда неизменно предпочитала блондинок. ― Доказательств у тебя пока нет, ― веско произнёс Грейс. ― Вот что, Уайт: возьми отпуск на пару недель. Похорони сестру по-человечески. Думаю, следствие скоро завершится. ― Ничего не завершится, ― тихо произнесла Розалинда. ― Я сама со всем разберусь. ― Разберёшься, ― неожиданно легко согласился Грейс. ― Где сейчас муж твоей сестры? Он уже знает о случившемся? И не говори пока, что он-то точно в курсе. Мы пока ни в чём не уверены. ― Зато я уверена, ― отрезала Розалинда, но тут же взяла себя в руки. Злить Грейса было ни к чему, а помочь он мог, только когда знал, что тот, кому он помогает, в состоянии сам о себе позаботиться. ― А Август сейчас в Филд-Холле. Теперь он там директор. ― Она с омерзением вспомнила, как узнала о том, что отец перед смертью, как один из попечителей школы, замолвил словечко за Августа. И когда скончалась прежняя директриса, Блэк занял её место. Теперь Розалинда сомневалась, сама ли умерла миссис Миллер или же Август приложил руку и к этой смерти. ― Детектив Уайт, вы поедете за вдовцом и привезёте его сюда, ― меняя тон на деловой, произнёс Грейс. ― Но поедете не как полицейский, а как сестра. Всё понятно?***
― Более чем, ― одними губами прошептала Розалинда, доставая из пачки очередную сигарету. Холодные брызги кололи кожу, волосы слиплись, и чёлка лезла в глаза. В кармане настойчиво завибрировал телефон. Розалинда дёрнулась было, чтобы ответить, но опустила руку. Звонила наверняка Кайра. Она ― безмозглая красивая сука, но так нравилась Розалинде. Наверное, она подспудно искала в Кайре сходство с Рейчел, хотя её девушка была крашеной блондинкой. Кайра всегда дула губы и говорила, что Розалинда слишком много работает и очень мало отдыхает. Под отдыхом её девушка почти всегда подразумевала, что Розалинда должна сидеть рядом с ней и уделять время одной только Кайре.***
― У меня умерла сестра, ― веско произнесла она, когда Кайра вздумала закатить истерику по поводу того, что Розалинда уедет на несколько дней куда-то без неё. ― За её мужем я поеду одна. И точка. ― Знаю я, как ты поедешь за её мужем, ― ядовито бросила Кайра, накручивая на ярко наманикюренный палец искусственную прядь наращенных волос. ― Этот Август тот ещё кобель. ― Тебе это лучше знать. ― Розалинда нашла Кайру как секретаршу Августа. И не только. ― Не все играют за обе команды. ― Ну конечно, ― осклабилась Кайра.***
В ответ Розалинда только рукой махнула. Доказывать что-то Кайре, если та вбила это в свою хорошенькую пустую голову, было бесполезно. Поэтому она просто собрала вещи и уехала. Кайра, конечно, кричала что-то в след, но Розалинда её уже не слушала. По сравнению с Рейчел Кайра казалась дешёвой подделкой. Как и чувства Розалинды к ней. Настоящей для неё была лишь сестра.