Кот

      Уже несколько дней ребята не общались, изредка перекидываясь парой вежливых фраз приветствия и пожелания добрых снов. Честно говоря, этого было даже достаточно Гарри, ведь не ощущалось того прежнего холода от Малфоя. Даже тон и манера речи смягчились. Это вселяло некоторую надежду на улучшение взаимоотношений. Однако кое-что не изменилось: кот по-прежнему гулял с ключиком на шее. Драко не теряет надежду найти себе жену. Осознание этого ранило Поттера, словно ножом по сердцу. Малфой нормальный, он никогда не сможет испытывать те же чувства, что и Гарри. Порой в его голове возникали нехорошие мысли: вот бы Пожирателей никогда не нашли, и Гарри пришлось бы до конца жизни защищать Драко и жить с ним. Быть в такой близости. Страх потерять любимого человека рос с каждым днём всё сильнее, и Поттер был готов цепляться за любую мелочь, которая могла бы их связывать. За несколько лет работы мракоборцем Гарри сильно изолировался от близких, закрылся от всех и закопал свои чувства в самых отдалённых уголках своего сердца. Он видел, как это огорчает его друзей, но не мог ничего поделать. Да и Драко жил в мире и покое. Однако сейчас, когда Гарри лично столкнулся с угрозой потерять Малфоя, даже находясь на расстоянии, баррикады внутри стали раскалываться. Юноша ужасно боялся, что случится непоправимое, и он больше никогда не сможет читать в Пророке о Малфоях, видеть издалека, слышать голос Драко. Нет, к такому он никогда не будет готов. Пусть уж лучше женится, но не умрёт.       Малфой всё чаще оставался наедине с собой в комнате и анализировал себя, свои поступки и своё прошлое. С каждым днём принятие давалось всё легче, но от этого лучше не становилось: он творил поистине гадкие дела. По его вине погибли сотни человек. Он поступил как трус, попытался быть хорошим сыном и верным слугой Волдеморта. Но стоило ли оно того? Тысячу раз Драко думал, как бы всё изменилось, расскажи он обо всём Дамблдору сразу. Не было бы этих жертв, всё бы могло обернуться иначе и не доходить до битвы в замке. Позор, с которым он шёл к Пожирателям, никогда не сотрётся из его памяти, отравляя душу. О, Мерлин, он мог всё изменить, но вместо этого трусливо пошёл по приказу! Каждую ночь он плакал, понимая, что сейчас уже это ничего не исправит. Предплечье левой руки давно исполосовано шрамами: где-то свежие, где-то уже заживающие. Но он не прекращал ненавидеть себя самого за этот ужас. Он и сам перенёс столько боли и страха, что пережитое по сей день годы спустя гноится внутри, словно необработанная рана.       Драко подошёл к своему письменному столу, неуверенно его осматривая, затем неуверенно открыл ключом запертую полку. Внутри лежала его школьная факультетская атрибутика, а также чёрная красивая коробочка. Взяв в руки значок тусклого зелёного цвета с надписью «Поттер — смердяк», Драко слегка улыбнулся. Да, тогда он ещё не знал, куда свернёт его тропинка, вытоптанная отцом. Убрав его обратно, Драко неуверенно коснулся рукой чёрной коробки и медленно её открыл. Коробка оказалась футляром для волшебной палочки, его старой — боярышниковой. Малфой взял её в руки, в голове пронеслось воспоминание о том, как Гарри его обезоружил. Этой палочкой он не пользовался с тех пор, как в его руках появилась новая, терновая. Слишком уж много гадостей делала его боярышниковая, так что если и начинать жить с чистого листа, то во всём.       Наутро Гарри вновь зашёл в спальню Драко, пока тот спал всё в том же кресле с книгой на коленях. Он снова пил огневиски. Юноша осторожно взял в руки книгу, прочитав лишь небольшой отрывок на странице, что была открыта у Драко: «Когда этот рисунок, набросанный во время таких наплывов мечтательности словно бы в забытьи, был через несколько дней готов, я повесил его вечером на стену, придвинул к нему настольную лампу и стал перед ним, как перед каким-то духом, с которым мне нужно бороться до решительного конца. Это было лицо, похожее на прежнее, похожее на моего друга Демиана, а некоторыми чертами похожее и на меня самого. Один глаз был заметно выше другого, взгляд уходил надо мной вдаль в своей отрешенной, дышавшей судьбой пристальности.»       Мельком оглянувшись на спящего блондина, Гарри задумался. Что же происходит в его голове? Взгляд плавно спустился ниже, задерживаясь на израненном предплечье, где бледнела чёрная метка. На письменном столе лежала старая волшебная палочка, от вида которой Поттер едва не охнул вслух. Он хранит её?! Подойдя ближе, Гарри оглянулся на Драко, проверяя, точно ли тот спит, затем осторожно прикоснулся к палочке. Она была в точности такой же, какую он вернул Малфою после всех печальных событий в Хогвартсе. А ведь Драко принимал участие в отстройке школы! В отличие от самого Поттера, который закрылся дома и ни с кем не общался целое лето. Сколько же воспоминаний, и большинство причиняют много боли.       Во время завтрака Гарри сидел напротив Драко, сонного и задумчивого. Они пожелали друг другу доброго утра и больше не разговаривали. Так было уже каждый день и стало привычкой. Нарцисса позавтракала и ушла в гостиную, оставляя двух юношей наедине. Женщина делала так частенько, и ни один не понимал, для чего это всё делается. Поттер внимательно рассматривал блондина, который старался не обращать ни на что внимание. — Может, обсудим это? — вдруг подал голос брюнет. Драко поднял взгляд, не понимая, о чём говорит тот. Гарри кивнул в сторону предплечья. — Мне нечего тебе сказать, — тут же проговорил Драко, убирая руку под стол. Поттер отвернулся в сторону окна, затем мельком взглянул на свою руку, едва заметно улыбаясь. — Когда я ходил к Амбридж на наказания, она заставляла меня уйму раз писать одну и ту же фразу: «Я не должен лгать». Чернила мне не давали, а перо было заколдовано так, что я писал собственной кровью с руки, где сейчас у меня остался шрам. Ещё один мне оставил Волдеморт, но я тогда был ещё совсем маленький. У Гермионы на руке остался шрам от пыток Беллатрисы. Она каждый день видит на своей руке вырезанное «Грязнокровка», но тем не менее продолжает жить с этим.       Драко молча выслушал его, затем положил вилку и встал, чтобы уйти, но вместе с ним тут же поднялся из-за стола и Поттер. Он уставился тяжёлым взглядом зелёных глаз в его, серые, не желая оставлять разговор неоконченным. — Зачем ты мне это сказал? — неуверенно проговорил Драко. Он ощущал себя в данную минуту ужасно уязвлённым. — У нас всех есть шрамы. У кого-то они видны, а у кого-то — нет. Твои шрамы, оставленные на руке, не помогут избавиться от прошлого. Всегда есть два пути: либо снова совершать ошибки, либо извлечь урок. Вместо того чтобы ненавидеть себя из прошлого, научись извлекать уроки из своих прошлых промахов. А разрушать себя самого — верх глупости. — По твоей вине не умирали сотни человек, — шепотом проговорил Драко, и Гарри изумлённо взглянул на него. Неуверенно осмотревшись, Поттер обошёл стол и приблизился к блондину. Тот отошёл на шаг назад, но в глаза Гарри не смотрел. — Я до сих пор считаю, что из-за меня погибли мои собственные родители. По моей вине погиб Седрик Диггори. Если бы тогда я первый взялся за кубок, то его бы не телепортировало со мной. Он остался бы в живых. И если бы я тогда мог спасти Фреда… По моей вине, прямой или косвенной, погибло множество человек. И если бы я себя винил в этом ежедневно, чего бы я добился? — Если бы не ты, Волдеморт убил бы их всё равно, — Драко говорил дрожащим голосом. Гарри ощущал, что Малфой никогда прежде не говорил об этом. И та фраза у него попросту вырвалась. — Но я мог их спасти, — тут же возразил Гарри. — Я мог бы спасти Дамблдора, но мне не позволили обстоятельства. Я был там. Я всё видел.       Драко ошарашенно уставился на Гарри, затем тут же отвернулся. Поттер выглядел ужасно встревоженным, и блондин видел это. Ничего не ответив, Малфой почти бегом умчался прочь из столовой, оставляя Гарри наедине со своими мыслями. Драко ведь тоже не позволяли обстоятельства поступить иначе, и они оба это знали.