Центральный контроль Восторга, офис Эндрю Райана
Великий ностальгически вспоминал те забытые времена, когда он жил на поверхности. Ему грезился город на дне Атлантического океана как нечто великолепное, способное стереть разногласия между людьми, примирить злейших врагов, заставить людей смотреть на мир без чужого неодобрения. Сейчас же за окном своего офиса он видел сверкающее десятками неоновых вывесок и бьющим вдаль лучами прожекторов чудо, которое вот-вот будет разрушено. Оно трещало по швам как буквально, так и фигурально. Одна проблема порождала другую. От нехватки времени из-за разборок с людьми Фонтейна некому было следить за состоянием Восторга — так появились пробои в конструкции города, приведшие к потопам во многих местах. Отсюда появились недовольные, что в итоге присоединялись к Атласу. Эндрю Райан расплылся в мягком кожаном кресле и закрыл глаза в мечтах всё исправить. Его покою помешал громко вошедший Салливан. Шеф безопасности выглядел на удивление отлично. Мешки под его глазами из бесформенных, свисающих чуть ли не до кончика носа, превратились в пустое место, оставив трезвые глаза на выпрямленном лице. Новый костюм из одного бутика на Торговой улице соответствовал виду его владельца. — Босс, — сказал Салливан, — мы сделали, что вы просили. Универмаг Фонтейна отныне окружён десятком мин. Заключённые не смогут сбежать никогда. Их единственное занятие там — гнить от скуки и сырости. — Я рад выполнению моего приказа, — своенравно промолвил Эндрю Райан, поднимаясь со своего кресла. — Как идут дела у Букера ДеВитта? Он сумел разгадать тайну Атласа? — Нет, босс, он лишь увиливает от ответа. Я всё ещё не рассказал ему о Салли. — Следите за ним в оба. Надеюсь, он не дурит нас. — Считайте, сделано, босс.Медицинский павильон
"Эстетические идеалы доктора Штайнмана"
Трое человек — два мужчины пожилого возраста и молодая девушка — сидели на скамейке возле двери в кабинет доктора Штайнмана. Все они были изуродованы злоупотреблением АДАМа и желали изменить свою внешность рукой известного пластического хирурга. Их ожидание занимало уже несколько часов с момента, когда Штайнман покинул свой офис дабы пообедать где-нибудь в городе. Кто знает, чем он мог заниматься всё это время... — Слышал, у Коэна новый ученик, — начал беседу один из мужчин. — Да-да, тоже слыхал, — поддержал второй. — Девушка. Горячая ... — остаток фразы перебило длительное посвистывание. — Чем-то напоминает Веронику Лейк*. Поёт сказочно, просто заслушаешься! Она богиня! — Недолго продержится у Коэна. Он ведь с ума сошёл, всем известно. — Надеюсь, она заскочит однажды в Дары Нептуна... — Надейся! И они чудовищно громко засмеялись, упиваясь своим искромётными юмором, но двигающаяся по коридору фигура прервала их. Детектив Букер ДеВитт с револьвером в правой руке испугал ожидающих. Он был одет в серое пальто до пола, уже без шляпы, но в идеально начищенных чёрных туфлях. ДеВитт подошёл к двери в кабинет, ногой со всей силы ударил по ней, выбив с первого раза. Посетители были, мягко говоря в шоке. Букер не обращал внимание на оскорбления в своей адрес, ему не привыкать к злым языкам. Внутри кабинета не оказалось ничего интересного. По две стены стояли пустые стеллажи с огромными слоями пыли и звенящей пустотой. Букер продвинулся чуть далее и наткнулся на стол, весьма похожий на его собственный: такой же заваленный разными бумагами, с бутылкой виски посередине, пустой пачкой сигарет. В одном из ящичков лежал диктофон. Детективное чутьё подсказывало, что это нечто нужное. Мистер ДеВитт надавил на кнопочку и удобно уселся в кресле Штайнмана. — Сегодня ко мне приходил сам Фрэнк Фонтейн, — звучал знакомый немецкий акцент. — Фрэнк Фонтейн. Тот самый Фрэнк Фонтейн, которого ненавидит почти весь город. Нёс бред про пересадку лица его подопечному. Спрашивал, способен ли я поменять их лицами. Попросил держать в тайне даже от моего друга Коэна. Задавать мне такой вопрос ...Он недалёкий тип, раз спрашивает у меня очевидное. Конечно же я могу поменять их лицами! Я могу дать ему совершенно новое лицо, коль он пожелает! Диктофон щёлкнул — запись завершилась. Букер ДеВитт оскалил зубы, медленно возвращая револьвер в кобуру. Размазня превращалась в настоящую картину. Букер соединил две ниточки и сделал по этому вывод: на кладбище Восторга лежало тело не Фрэнка Фонтейна, но его приспешника, которому Штайнман "пришил" лицо известного гангстера. Если бы беднягу не убили в перестрелке люди Райана, его бы прикончил яд, и тогда все газеты писали бы о внезапной смерти Фонтейна от отравления или ещё чего. Теперь Букеру оставалось вникать в суть появления Атласа.Аркадия, офис Джулии Лэнгфорд
После предыдущей ночи она спала мёртвым сном. К её телу примыкала лишь тоненькая накидка, изредка издающая тихий шорох в полной тишине. Ранним утром, ещё до того, как на поверхности встало солнце, Букер ДеВитт мерным движением поднял своё тело с кровати, не желая будить свою новую даму сердца. Он надел свою изысканную одежду вместе с револьвером и отправился к доктору Штайнману. С грузом нового знания детектив снова вернулся к спящей Джулии и, умиляясь её сну, решил приготовить небольшой завтрак. Повар из него всегда был так себе. Готовке он предпочитал заказ еды на дом: зачем тратить силы и драгоценные нервы, если можно заказать поесть, заплатив гроши? По этой причине Букер с трудом отыскал съестные продукты в холодильнике офиса Джулии Лэнгфорд. Он задавал себе резонный вопрос: что делают кровать и холодильник в офисе? Но собранное досье дало ответ. Джулия Лэнгфорд почти всё своё время проводила на работе, и уютный дом был у неё на десятом плане. Просторная квартирка в "Люксах Меркурия" простаивала годами без ноги человека, несмотря на то, что Джулия исправно платила за неё. Найдя немного хлеба, созданного из водорослей, и икры, добытой одним из предприятий Фонтейна в Дарах Нептуна, Букер ДеВитт наделал бутербродов. Обращался с ножом он в разы хуже, чем со своим револьвером, отчего куски хлеба выглядели косыми, будто нарезаны так нарочно. Дабы не было скучно готовить, седой детектив включил радиоприёмник, стоявший на холодильнике. Но убавил громкость до минимальной — боялся разбудить спящую рядом Джулию. — А теперь ваши уши должны оценить пение нового Соловья Коэна, — сказал диктор на радио и включил песню. "Новый Соловей? — Думал Букер, заваривая чай для Джулии. — Сколько у него учеников? Уже пятеро? Нужно быть сумасшедшим, чтобы работать с ним. Безумным ...под стать самому Коэну". После небольшого шипения радио начало прокручивать ранее неизвестную в Восторге песню. Букер внимательно развесил уши — настолько ему было интересно услышать очередной "шедевр" от Коэна и его безмозглых учеников. " See the pyramids along the Nile Watch the sun rise on a tropic isle Just remember, darling, all the while You belong to me"* Голос певицы понравился Букеру. Он оголил свои зубы в приятном удивлении. Новый Соловей Коэна произвёл на детектива сладкое впечатление, вызвал чувство всемогущего упоения от её по-настоящему сказочного голоса, позволил прикоснуться к чему-то невидимому, уходящему прочь, словно его годы. А затем пение девушки прервалось, но в ушах ДеВитта образовалось новое, похожее. Он слышал эхо, отбивающееся от стен некоего храма, расположенного неизвестно где. Из всех виденных им домов божьих этот не припоминался от слова совсем. Букер слышал топот людей по воде, что заполняла весь пол. Посреди храма был портрет некоего властного человека с пышной коричневой бородой. Он тянулся к лучам солнца, проходящим сквозь пышные облака. Взглянув повыше, Букер услышал напевающий песню хор... " Will the circle be unbroken By and by, by and by? Is a better home awaiting In the sky, in the sky?"* В очередной раз голоса казались пугающе знакомыми, словно услышанный отрывок где-то звучал ранее. И не один раз. По мере того, как слова оседали в ушах ДеВитта, помещение заполнялось ярким светом. Он начал резать глаза, Букер прикрыл их рукой. Голоса стихли... ...и образовались звуки летающих дирижаблей, шёпот деревьев, крики детишек, играющих на вымощённой белой плиткой улице. Сам проулок напоминал картинку из древней поэмы. Дома тесно примыкали друг к другу, подле каждого из них находились лавки с фруктами, красно-жёлтое солнце ложилось на улицу так, чтобы как можно сильнее подсветить её. А вокруг лениво ползли толстые облака, рьяно напоминавшие пену для ванны из Восторга. Чуть выше крыш домов парили дирижабли, вслед за ними поспевали всякие непохожие друг на друга плакаты, что сообщали о Пророке и его праведных деяниях. Это была так же фигура, что ранее была замечена в стенах храма. Но в данный момент Букер ощутил сильное биение сердца. Одежда сама собой начала промокать, начиная от горла и заканчивая ступнями. ДеВитт ощутил чью-то руку у себя на лбу... ...она погрузила его тело в воду три раза, притом где-то звучал голос, нескрываемо читающий молитвы. После последнего слова всё снова пропало. Опять Букер видел размытые фигуры мужчины и женщины во тьме. — Та же монета, — сказал мужчина. — ...но другая точка зрения, — завершила за него фразу женщина. — Вы уверены, что это сработает? — спросил искажённый голос из пустоты. — Нет, если вы откажитесь... — ...да, если согласитесь. — Букер? Мистер ДеВитт? Ты слышишь меня? Вставай! Это был уже знакомый голос. Детектив ощущал биение чьих-то ладоней по своему морщинистому лицу. Судя по размеру рук, била женщина. — Очнись, ты не в себе! Ну же! Букер открыл глаза. Он радостно встретил привычный мир. Его впервые за многие годы обрадовали приевшиеся пейзажи за окном Восторга. Он даже отметил, что водоросли, растущие на тёмном дне, порой извиваются самыми многообразными способами, создавая разные картины, которые не смог бы запечатлеть ни один художник. — Я чувствую себя лучше всех. — Вставал с пола Букер. — Мне ...прости меня за ...в общем, я не хотел. — Провёл он рукой по лицу перепугавшейся Джулии. От стресса её лицо неестественно покраснело. — Точно всё в порядке? Может, обратишься к врачу? — Всё порядке, честно. Джулия по-прежнему оставалась в одной прозрачной накидке. Её привлекательное тело было объектом фантазий многих мужчин в Восторге, но сам Букер решил не обращать внимание на это. Он вытер текущую из носа кровь и обнял женщину. Он продержал её у своей груди около минуты и потом сразу же направился к выходу из её офиса. Вопросительный взгляд Джулии он не наградил ответом на банальный вопрос. Джулия так и осталась одна, едва не голая, в страхе за здоровье детектива, но с растущим количеством вопросов. Тогда она не знала, что видела Букера ДеВитта последний раз, и уже мечтала о следующей встрече. В её фантазиях происходило нечто очень непристойное..."Люксы Меркурия", квартира Салливана
Шеф безопасности уже продолжительное количество времени сверлил стену напротив него. Он сидел лишь в трусах и грязной майке за пустым столом. Вернее, почти за пустым столом, ведь на нём тлела половинка сигареты. Вопреки первой мысли вошедшего без стука Букера ДеВитта, в квартире было прибрано. Телевизор ловил только череду мучительных помех, радио шептало что-то из последних новостей: национализация "Фонтейн Футуристикс", плавучая тюрьма под названием "Универмаг Фонтейна", закрытие "Фонтейн Фишерс". Салливан вполне логично подловил себя на мысли, что фамилия лысого гангстера звучит слишком часто в последние дни. Он подразумевал не только слухи и новости, но и свои мысли. Детектив Букер ДеВитт надменно открыл шкафчик на кухне, вытащил оттуда недобитую бутылку джина, притащил её и ещё два бокала к столу. Постепенно уселся, предварительно расстегнув пуговицу на пиджаке и ослабив свой галстук. Он плеснул пойло в оба бокала, едва не наполнил их до отказа, молча выпил, да только потом перешёл к делу. — Я почти в конце расследования, — поморщившись, сказал он, глядя на бутылку джина. Видимо, напиток ему не очень понравился. — Вот как, Филип Рейвен*? Скажи-ка мне, что тебе удалось нарыть! Салливан осушил свой бокал и не подал никаких признаков отвращения. Его главной привычкой, которой он безмерно был горд, являлось умение не закусывать и не запивать. Он убеждал себя, что все эти бессмысленные действия портят сам вкус алкоголя и нарушают прилив сил от него. Кто мог его переубедить? — Я скорее Дон Бирнам*. Только не писатель. — Букер впервые за долгое время попытался метнуть шутку. — Я более чем уверен, что вы с Райаном собрали целую кипу фотографий Атласа и Фонтейна. Я ведь прав? — Не нужно иметь отменный нюх, чтобы догадаться, — проворчал Салливан. Его недовольный тон предназначался не для усмирения эго ДеВитта. Шеф безопасности переживал внутреннюю борьбу из-за желания перечить Эндрю Райану и необходимости служить ему. Казалось, что в ближайшему окружении основателя Восторга не оставалось верных ему людей. Потому что самые верные люди начинали разочаровываться в его поступках и идеях. — Тогда, — делая вид, что ничего не заметил, Букер продолжал гнуть свою линию, — ты можешь предоставить мне несколько фотографий и Атласа, и Фонтейна. При желании, с разных ракурсов. — А тебе зачем это нужно? — Пока не смею ничего утверждать. Привык сразу выкладывать все карты на стол. Жди конца расследования. И удовольствия будет больше. Салливан с трудом поднялся со стула. Он с хрустом разогнул правую ногу, направился ближе к окну с видом на высотки Восторга, окутанные водой. Шеф безопасности закрыл шторы, теперь его фигура находилась полностью в тени, а источника света в квартире не было. Букер зажёг огонь своей рукой, прикидываясь, что это свечка. — Я раньше не хотел тебя спрашивать ... — говорил из тени Салливан. — Твой старик носил то же имя, что и ты? — Нет, совсем другое, — сразу же ответил Букер. — Может, дед? Нет? Я к чему это...Моя матушка бегала от одного мужика к другому всё моё детство. Один раз заподозрила одного такого в измене. Нет, чтоб спросить прямо, она взяла все наши деньги ( притом оставив нас сосать палец на ближайший месяц) и отнесла их частному детективу. Мы жили в Нью-Йорке. Она нашла какого-то игрока в карты, но детектив прям от Бога. Жил в своей конторе на Бауэри-стрит*. Когда мама попросила его расследовать её дело, тот взялся. Тоже всё ходил, вынюхивал...я помню его имя. Букер ДеВитт. Выглядел точно как ты, только не седой. Я думал, твой папашка. — Нет, не может быт такого, — замешкался Букер. — Потому что... — В порядке? У тебя... — Верни мою дочь! — Снова громом прошёлся по тихой комнате чужой голос. Чужой, посторонний, не принадлежавший никому из знакомых людей. Но...столь родной, словно ... дружеский. Седой детектив ощутил помутнение в голове. Комната вокруг начала дрожать, напоминая сильную качку в карете. Тряска выкладывала красные кирпичи вокруг стоящего в пустоте Букера. Вначале образовались стены, затем их осветили уличные фонари, просочились сквозь вакуум и звуки дождя, всепоглощающего и громкого. Его капли барабанили по плитке на земле и металлическим крышам зданий. Раскаты молний освещали улицу ещё больше, но в то же время скрывали силуэты мужчины и женщины. Букер попытался что-то им сказать, однако его прервали крики недалеко позади, в тёмном переулке. Некто бежал со всей возможной скоростью, чтобы что-то сделать. Букер не знал того человека, как и не знал своих таинственных товарищей, чьи лица были окрашены тенью. Всего мгновение понадобилось Букер ДеВитту на переправку в другое место в своей голове. Он внушал себе, что он не сходит с ума, а просто даёт волю своему воображению. Ведь гораздо проще обманывать себя, чем признаться в очевидном. Такого принципа он придерживался уже многие годы. Зрение снова несло мозгу полотно с удивительным городом высоко в небесах. На сей раз Букер видел музыкальный магазин изнутри. На одной пластинке он прочитал название песни, которая играла в данный момент. То была After You've Gone*. Букер глянул на свою руку и увидел знакомое клеймо. Из его глаз на кисть упали две солённый капли. Соль и сожаление, раскаяние, возможно. Рука сжалась в кулак, вторая вытерла слёзы и отпёрла дверь, ведущую на залитую солнечным светом улицу. — Ну-ка выпей, — послышался голос Салливана. Букер ощутил прохладу со дна Атлантического океана. Он снова словил себя на мысли, что стоит сказать Салливану о холоде в его квартире. Выпил ещё джина. — У тебя кровь из носа. Букер вытер её платком из нагрудного кармана и снова поднялся на ноги. Он не желал говорить о своём припадке, не хотелось ему обсуждать происходившее с ним, он просто пытался забыть обо всём. Даже о тех видениях. — У вас есть записи голоса Атласа? Вы должны были следить за его выступлениями. Букер снова задавал вопросы, несмотря на головную боль и шок Салливана. — Есть... — растерянно произнёс Салливан. — Ты точно не хочешь прилечь? — Нет, спасибо за заботу. Быстрее, мне нужно торопиться. — Куда? Ты только что чуть не окочурился на моём полу. Мог бы и отдохнуть. — Отдохну после смерти. — Продолжай в том же духе. Возьми записи в шкафу в моей спальне. И не спрашивай о фотографиях Мэрилин Монро*.Торговая улица, офис Букера ДеВитта
В своей спальной комнате он оставил лишь кровать — и то на ней он спал в крайних случаях. Свои улики по делу Атласа и Фонтейна он решил оставить в этой комнате — так меньше шанс, что кто-то увидит. Впервые за свою жизнь он ощущал непонятный ему страх. Букер не хотел с кем-то говорить о деталях своего дела. С каждым часом его желание доложить обо всём Райану угасало. В ту ночь он и вовсе решил не говорить никому ничего, независимо от найденного. ДеВитт не мог объяснить это самому себе. Ему казалось, что он поступает правильно, храня всё в строжайшем секрете, словно его огораживает рука судьбы. Он не верил в судьбу или Бога, но в ту ночь признавал, что что-то такое его бережёт. Никто, кроме него, не должен узнать тайну. Доска с фактами из плода воображения превратилось в материальный объект. Фотографии Фонтейна и Атласа были прикреплены к ней, тут же были и остальные улики: пластическая операция у Штайнмана, яд в теле лже-Фонтейна, отсутствие настоящего лысого гангстера, неожиданное появление Атласа — всё на месте. Сначала Букер до дыр затёр записи голосов тех двух персон. Он заметил, что ирландский акцент Атласа порой пропадает — это слышно во время долгих выступления на Площади Аполлона. Страдая от утомления, он начинает говорить чуть более грубее, чем ...по-ирландски. В его надрывах голосовых связок прятался типичный акцент жителя Нью-Йорка. Заметив это, Букер вспомнил, что Фрэнк Фонтейн порой хвастался своими корнями. Что он упоминал? Бронкс? Нью-Йорк, да? Включенная запись из рекламы товаров "Фонтейн Футуристикс" дала точное представление о голосе Фрэнка Фонтейна. В своей обычной форме он говорил с ярко-выраженным бронкским акцентом. Выбрав нужные кусочки в двух записях ( это заняло много времени, за которое Букер успел возненавидеть весь мир), ДеВитт услышал идентичные голоса двух разных человек. А выдало обоих слово "Парень" в обращении к разным людям. Здесь Букер не спешил делать однозначный вывод. Он мог всё списать на свою утомлённость. Вдруг, ему всё мерещилось, и на самом деле голоса у Атласа и Фрэнка Фонтейна совершенно разные. Мысли об этом наталкивали Букера на воспоминания в офисе Джулии Лэнгфорд. Мужчина и женщины сказали что-то вроде:"Та же монета, но другая точка зрения". Это-то и заставило Букера думать о двойственности Фонтейна. С одной стороны монеты был лик Фрэнка Фонтейна, жестокого гангстера, презираемого почти всеми жителями Восторга, в том числе и его людьми. С другой стороны все видели Атласа, трудягу, что желает добиться равноправия для рабочих людей. Фонтейн подготовил почву в виде всяких приютов для бедных, Атлас лишь пожинал плоды. Разве это не идеальный план? Зачем терпеть ненависть толпы, если можно купаться в её одобрении? Букер глядел на фотографии лиц Атласа и Фрэнка Фонтейна. Их голоса крутились в его голове уже долго. На полу лежали десятки скуренных сигарет. Их дым не мешал детективу видеть и думать. Лысый Фонтейн и Атлас с шикарной шевелюрой, усатый гангстер и гладко выбритый работяга, раздвоенный подбородок грубияна и обычный обаятельного мужчины. Букер мысленно убрал всё лишнее с фотографии Атласа. В миг он увидел, что Атлас и Фонтейн похожи практически всем, словно близнецы, кроме подбородка. Это ли не операция Штайнмана? Букер выстраивал цепь происходящего у себя в голове, закрыв глаза для большей концентрации. Он побаивался разгула фантазии и появления летающего города, но быстро настроился на нужный лад. Сначала Фонтейн договорился об операции с доктором Штайнманом, уговорил своего приспешника занять его место, сделал тому своё лицо, сам взял личину Атласа, на всякий случай отравил помощника, чтобы была страховка на случай, если план с перестрелкой пойдёт не так. После смерти "Фонтейна" уже как Атлас бандит решает завоевать любовь толпы ( а ведь известно, что толпа — один из мощнейших инструментов в борьбе с устоявшимся режимом) и использует все открытые ранее места жительства бедных. Он собирал армию сначала как Фонтейн, потом как Атлас. Армию ...для чего? Спасибо Эндрю Райану, Атлас и его люди заперты в Универмаге Фонтейна без возможности освободиться."Люксы Меркурия", квартира Салливана
Шеф безопасности молча глядел на старую чёрно-белую фотографию Мэрилин Монро. Он гладил её своими грубыми, облезлыми руками, мечтая встретиться с этой шикарной моделью лично. Салливан не догадывался, что за время его жизни в Восторге Монро успела стать знаменитой актрисой, чьё имя в итоге останется в веках. Пускай мысли Салливана согревают его изнутри в наступившие отчаянные времена. Отложив фотографию беловолосой женщины с родинкой на лице, Салливан взялся за голову, вздыхая раз за разом, подобно теплоходу, идущему по воде долгое время. — Чёрт меня дери, — шептал он себе под нос, — Букер должен знать. Иначе моя душа обретёт ещё один грех? Что? "Обретёт"? Она уже обрела...я способствовал похищению девочки...отдал её Коэну...по приказу Великого. Нет...я выше этого...должен рассказать...набраться сил...рассказать...он должен знать...Должен!!! Ослеплённый своей решимостью, Салливан поднял трубку телефона, услышал гудки, долгое время он слушал их от неспособности набрать номер агентства Букера ДеВитта. Наконец он приложил палец к телефону. Номер был набран. Гудки протяжно рокотали в трубке. — Да, — через вечность протянулся голос Букера ДеВитта. Салливан молчал секунд пять. Он набрал воздух, чтобы быстро его вытолкнуть вместе со словами. — Тело малышки нашли в доках пару часов назад. Прости, приятель. Снова разговор гудков вместо голоса на другом конце. Салливан всё понял. Он поник, положив трубку обратно на телефон, и сел на холодный пол. Его сердце пронзили сотни мелких кинжалов разом. Он истошно кричал в душе, но в реальности не проронил ни звука. Совесть его грызла как никогда сильно. — А что дальше? — Говорил он со своим отражением в ванной. — Убийство невиновных? Может, сжигание домов с детьми? Каким же чудовищем я стал. И самое ужасное — по приказу Райана я готов родную мать сжечь. Даже правду не сумел сказать. Салли не заслужила своей участи. Никто не заслужил! Остаток ночи Салливан, шеф безопасности Райана, один из самых надёжных людей Великого, провёл в устрашающей тишине наедине с муками своей болевшей совести.Торговая улица, офис Букера ДеВитта
— Тело малышки нашли в доках пару часов назад. — Тело малышки нашли в доках пару часов назад. — Тело ... нашли...пару часов назад. — Тело малышки ... в доках... Она крутилась и крутилась, на перемотке, раз за разом, всегда всё больнее и больнее. Она била кувалдой по сердцу, она взрывала душу ядром из огромной пушки. Фраза Салливана заполнила комнату полностью, вытеснив всё другое. Букер не мог думать, он не слышал ни словечка из своих мыслей. Только звенящие окончания слов Салливана. Букер ДеВитт не сумел уберечь сироту от неминуемой гибели. Её смерть была только на его руках, и ни на чьих больше. Это он виноват в своём пристрастие к азартным играм. Нужно было отвлечься хотя бы на пару минут, тогда, может быть, Салли была бы жива. ДеВитт смотрел на закрытые жалюзи, откуда шёл свет воды и неона за окном, образовывавший тени, положивший их по всей комнате и на лицо детектива. На общее настроение влияла и играющая по радио композиция с названием Nightmare*. Взгляд Букера из всех предметов в комнате замечал лишь стоявшую на столе бутылку виски. ДеВитт потянулся к ней, его руки тряслись от стресса, в душе поселился мрак. Он пил прямо из бутылки и не прерывался, чтобы набрать воздух. Он хотел забыться, дабы все воспоминания о Салли стёрлись из его памяти, оставшись лишь крохотным напоминанием, словно кошмар многолетней давности. ДеВитт закурил одну сигарету, затем вторую, третью...Он едва держал слёзы сожаления о смерти Салли. Он мог лишь смотреть в потолок и думать о своей вине. Все хорошие воспоминания стёрлись из его памяти из-за гнёта страдания. Спустя пару минут Букер ДеВитт стал забывать о своём расследовании. Детали рассыпались в пыль словно по щелчку, не оставили они от себя ничего важного. Детектив стал помнить лишь то, что Эндрю Райан его вызывал по неведомой причине. Все дальнейшие действия тоже были вычеркнуты из потока его воспоминаний. Бурная ночь с Джулией Лэнгфорд была заменена обычной карточкой игрой в таверне "Боец МакДонаг". Лицо Атласа-Фонтейна автоматически видоизменилось, и теперь оно напоминало типичный лик с любой рекламной вывески в Восторге. Образы летающего в облаках города заменились подводными видами Восторга. Абсолютно всё пропало. Осталось лишь пустое место. Было ли это последствие злоупотребления алкоголя или же чья-то злая воля? Или же не совсем злая? Ответы на эти вопросы уже никто не найдёт. —Верни мою дочь! — слышал полупьяный Букер ДеВитт во сне. Он уснул за своим рабочим столом с зажжённой сигаретой в руках. И вдруг открылась дверь в офис, запустив в чёрно-белое помещение капельку света. Силуэт таинственной женщины призраком пролетел к окну. Букер ДеВитт откашлялся от сигаретного дыма и поглядел на календарь: 31 декабря 1958. — Мы закрыты, — буркнул он своему гостю. — По-моему, вы не в том положении, чтобы отказываться от честной работы, — в ответ произнёс силуэт.