***
В детстве поездки с родителями не бывают в тягость. В детстве наши родители самые лучшие. Мы не видим их пороков до того момента как сами не погрязнем в пучине грязи, проникающей под кожу и становясь неотъемлемой частью организма. Когда-то Майя была уверена, что ее мать идеальна до кончиков пальцев. Совершенный безгрешный пример для подражания. Позже роль эталона переняла на себя мать Джессики, которая позволяла единственной дочери слишком много. Но через пару лет все мнимые идеалы казались фальшью. Каждый скрывал свой скелет в шкафу за приторно-сладкой доброжелательностью и американской улыбкой, твердящей, что в этой жизни никому нельзя доверять. Мать больше не казалась светлым пятном в царстве тьмы. Наоборот, женщина с несколькими абортами, безнадежным браком и двумя дочерьми выглядела жалкой и серой. Пугающее ощущение того как может быть чужд человек, с которым живешь большую часть жизни. Майя была уверена, что ее мать банальна и читается как открытая книга, но задумываясь об их родстве, то и дело ловила себя на мысли, что зная все, она не знает ровным счетом ничего. Мы уверены, что не будем такими как наши родители и с легкостью превзойдем их в каждом начинании, но при первом же падении возвращаемся под их крыло в надежде почувствовать себя в безопасности, спастись от самих себя. В глубине души Майя любила семейные поездки, но всякий раз чувствовала себя ущемленной. После рождения Рейчел родители уделяли внимание младшему ребёнку, и это было нормально, но в четыре года, как и в пять тяжело принять тот факт, что вся любовь, предназначавшаяся раньше тебе одному, теперь делится на двоих. Пусть отец и мать уверяли, что любят их одинаково. Может быть, отец и любил их одинаково, не видя великой разницы между дочками, но мама отдавала предпочтение младшей. Послушная с младенчества Рейчел, которая хотела идти по стопам матери и воплотить в себе все заветные желания родительницы, не уместившиеся в старшую неразумную дочь. Рейчел позволяли куда больше, чем в своё время разрешалось Майе. Это было первым шагом к негласному соперничеству. Рейчел попала в группу черлидеров в четырнадцать, в то время как Майя не прошла отбор, делая ставку на общественные работы. Рейчел управляла манежем школьного цирка с начальной школы и несколько раз становилась президентом класса, пока Майя уступала эту роль Джессике. Ответственность была не для неё. Год от года в старшей Мур пробуждалась та маленькая девочка, сторонящаяся окружающих и мечтающая о новой истории об охоте в дикой местности. Субботним утром ее разбудила Рейчел, без разрешения совершившая набег на гардероб. Лязг металлических вешалок и недовольное ворчание от очередного неподходящего комплекта. — Сколько раз я просила тебя не переходить черту? — жмурясь от солнца, Майя краем глаза наблюдала за сестрой вновь вернувшейся к первой вешалке со старым платьем с зимнего бала. «Чертой» была полоска на входной двери, нарисованная чёрным маркером во время очередной ссоры, когда Рейчел нашла в шкафу спрятанную на крайний случай фляжку с алкоголем. — Мы с Нэнси сегодня идем на вечеринку старшеклассников, — несколько утомленно произнесла она, бросая томный взгляд в сторону сестры, так и кричащий, что стыдно не знать о таком событии. — Мама уже приготовила завтрак. Мычание вместо ответа и осознание, что последняя тонкая грань между сном и сознанием утрачена. Набег Рейчел имел свои плоды в виде чёрного платья с вульгарными, по словам отца, вставками из тонкого кружева. Единственный плюс старшей сестры был в популярности и в том, что у них был один размер одежды и обуви, и если Майя считала это постыдным, то Рейчел пользовалась, стремясь брать от жизни всё. Приоткрытый шкаф и перепутанные вешалки. Майя ценила порядок и любила его поддерживать, придерживаясь мнения, что каждая вещь должна быть на своем месте. Её комната была скромной обителью и неким путеводителем, обнажающим правду. Книжные стеллажи, каталог университетов и старый ежегодник, который стал настольной книгой виноватой девочки. Время от времени она листала ежегодник начальной школы и старшей, ощущая терзающее чувство собственных проступков, напоминающих снова и снова. Майя знала, что у Коры нет друзей. Хейл не посещала вечеринки, факультативы и не стремилась оказаться в тесной близости с кем-либо из школы. Она просто была другой, будто бы выше этого или наоборот отвергнутая всеми. Никто и никогда не искал корень проблемы, почему тихоня начальной и промежуточной школы в один день сорвалась с цепи, огрызаясь без боязни остаться после уроков или отправиться к директору. Заполненные книжные стеллажи были вторым секретом Майи. Образ красивой девушки вряд ли вязался с книжным червем, и пусть она не была первой по технике чтения в начальной школе, и не могла похвастаться первоклассными знаниями по вине худой памяти, но это было одной из отдушин. В середине промежуточной школы мало кто читал что-то. Учащиеся делали упор на чем угодно кроме своего образования. Наверное, в классе шестом начался какой-то тренд на литературу и даже те, кто с трудом читал краткие содержания в «Википедии» скупали Керуака и Бёрджесса, восхищаясь, порой на пустом месте, лишь перенимая общее состояние. Ни грамма индивидуальности, ни грамма своего мнения. «Майя, завтрак» Майя не думала о том, что отец за завтраком может бросить косой взгляд на нее или оценить фигуру. Об этом никто не думает. Пижамный комплект из розового сатина — подарок Джессики на Рождество два года назад. Рейчел уже размазывала клубничный джем по тарелке с панкейками. Отец читал свежую газету, считая, что это стало ритуалом, и когда-то за завтраком его отец читал газету, а смартфоны лишь усложняют жизни. Мама суетилась на кухне, считая своим долгом накормить всю семью, будто бы три взрослых человека не смогли бы самостоятельно взять столовые приборы и положить в тарелку нужное количество панкейков. Младшая сестра сидит, поджав под себя одну ногу и явно сутулясь, поглядывая то в телефон, то на собравшихся членов семьи за круглым столом. Короткую футболку скрывал черный кардиган крупной вязки, а на самодельные джинсовые шорты отец не обращал внимания. Конец сентября выдался на редкость теплым. — Только проснулась? — отец смерил старшую дочь коротким взглядом, возвращаясь к прессе. Он не был многословен или чувствителен, считая, что любовь нужно доказывать поступками, а не словами, поэтому порция клубничного йогурта была припрятана ещё ранним утром. — Какие планы на день? — Я к Нэнси с ночёвкой, — мгновенно оживилась Рейчел, получая выговор за разговор за столом с набитым ртом. — Мы договаривались сделать проект по испанскому языку. — Никогда не любил испанский, — отец сложил газету вчетверо, решив, что на сегодня достаточно сводок о погоде. — А ты, Майя? Не припомню когда ты в последний раз оставалась в пятницу дома или присутствовала на завтраке в выходные. Не заболела? Она пожала плечами, считая, что истинная причина её нахождения в кругу семьи должна остаться при ней. Отец может быть бы и понял, но не мать, так охотно предлагающая Рейчел ещё сливок к кофе. — Как в школе? — вновь подал голос родитель. — У вас обеих. — Буду баллотироваться в президенты класса, — с неиссякаемым извечным восторгом отозвалась младшая сестра, не глядя на главу семьи. — Жаль, что сейчас капитан женской команды твоя подруга, Май. Камень в сторону сестры. Почему же несколько лет капитан женской команды какая-то приезжая девчонка, а не Мур? Неоправданные надежды матери, которая не смогла стать главной по вине старой травмы. — Все девочки обсуждают зимний бал, а ещё университеты штата и день рождения Джессики который уже на следующей неделе, — Майя произнесла это безразлично, отдавая предпочтение своему занятию — обильно поливать стопку блинчиков йогуртом, чем думать о дне рождения подруги. Обычно она всегда ждала этот день с нетерпением и активно помогала с организацией, но сейчас желание колебалось от прежнего рвения до отрешенности и отмазок. — Ты уже купила подарок? Что в этот раз? — Банально — торговый центр. Думала съездить купить как-нибудь на неделе. — На неделе? Серьёзно? — мама недоверчиво покосилась на неё, будто бы этот ответ не устраивал в первую очередь её саму. — Ты обычно выбирала подарок за месяц. Поссорились? — Времени не было. Этот год отнимает слишком много сил. Отец согласно промычал, считая этот ответ достойным его дочери. В конце концов, свои школьные годы он провёл на заднем дворе у друзей, слоняясь, словно перекати поле, лишённый всяческих амбиций. — Как дела у Тони? Давно не слышала о нем. Мать изо всех сил пыталась поддержать беседу, ощущая острую необходимость слышать голос старшей дочери, об успехах которой она узнавала от преподавателей. — Мы не общаемся с июня, мама. Отец подавил в себе неуместных смешок, вспоминая, что ещё пару часов назад супруга высказывалась о том, что он ничего не смыслит в общении с детьми и не вспомнит их дней рождения без напоминания на телефоне. Остаток завтрака прошел в тишине нарушаемой лишь лязгом столовых приборов.ВОСКРЕСЕНЬЕ
Порой ожидания не оправдываются, а намеченные планы срываются из-за пустяков. Кора была уверена, что проснётся одна в пустом доме и проведет день с пользой. Возможно, подготовиться к побегу или к эссе по литературе, которое предстоит уже в среду или задумается над будущим и выберет университет. Свист чайника на плите, запах бензина и отменная ругань, как явные доказательства, что что-то пошло не так этим утром. Она выскользнула из комнаты, не решаясь выглянуть в окно, но с точностью определила, что старый пикап, принадлежавший Джону, решил уйти в отставку. Два голоса снаружи — опекуна и соседа напротив бурно обсуждали починку и стоимость новых запчастей, не притрагиваясь к рухляди. Кто-то выключил чайник раньше неё. «Эй, Кора» Билли. Билл Клейтон был другом ее приемной матери, а после развода стал частым гостем в их доме. Он никогда не говорил причину своего прихода и позже стал одним из тех, с кем Джон ездил на рыбалку. Билл звал и Кору на различные пикники и барбекю с его семьей, но она каждый раз отказывалась. Ей казалось, что он знает всю правду о том, из каких побуждений Джон не выбросил её на улицу и причину ухода Мэгги, но умалчивает в корыстных целях. Покрыть преступника и защитить свою шкуру и семью. Билл разлил кипяток по двум кружкам, одна из них относилась к категории «для гостей». Запах сублимированного кофе и лосьона после бритья. — Как в школе? — Неплохо, — Кора отрицательно покачала головой, когда он любезно протянул ей кружку. — Обычный седьмой год. — Ты совсем взрослая, а я помню тебя... да нет, почти не изменилась. Твоя семья бы тобой гордилась, — он выдержал должную паузу, будто бы в минуту молчания осознавая, что каждый наш поступок имеет смысл. — Неважно выглядишь, кстати. Учёба? — Наверное. — Чем заниматься будешь? Я закажу пиццу на дом, и потом придет Гарри. Матч «Суперкубка» по ящику и все такое. Тебе что-нибудь заказать? Инициатива доставки еды на дом всегда принаджела Биллу. Джон и Гарри — старый коллега по работе – предпочитали отсылать женскую половину дома в ближайшую забегаловку. Провести весь день под крики болельщиков «Суперкубка» и поток комментариев в адрес игроков было отвратительно. Вариант спасения пришёл неожиданно. — Мы с моей подругой сегодня поедем выбирать подарок нашей однокласснице. Она скоро заедет за мной, — Кора произнесла это так уверенно, что на секунду поверила в сказанное. — Я останусь у неё у нас совместный проект по истории. Билл знал, что она лжёт. Лора и мама тоже всегда могли определить. А еще знал о том, почему ушла Мэгги, и что произошло с её семьей почти четыре года назад. Дядя Питер имел худшие опасения на этот счет, но не знал всей правды. А Дерек просто услышал от сестры просьбу, чтобы Кейт больше не приходила к ним. Смерть никогда не бывает вовремя. — Конечно, хорошо. Я скажу отцу, что ты поехала с подругой. «Чёрт возьми, где она?!» Кора вытряхнула содержимое рюкзака в поиске проклятой записки с номером телефона. Она знала, что нельзя ничего делать в спешке, так как вещи имеют способность валиться из рук и исчезать как по волшебству. Потрёпанный и сжатый между блоками тетрадей прямоугольник с чёрными цифрами. Хейл набрала номер, не сверяясь, и понимая, что это последний шанс на побег вечером. «Возьми трубку. Возьми трубку. Возьми эту чёртову трубку!»***
Воскресенье проходило, как и суббота в полном одиночестве. Рейчел написала, что вернется к обеду, а мать занималась разбором гардероба, решив поиграть в благотворительность и пожертвовать часть старых комплектов сиротам и беднякам. Отец, как и все триста шестьдесят пять дней в году предпочел занять пассивную позицию и не мешать. Вчера Майя нашла в себе силы съездить с матерью в торговый центр и выбрать самый бесполезный подарок, который буквально кричал о разрыве дружбы и безразличии — подарочная карта в «Urban Outfitters» на пятьдесят долларов. Мама предложила несколько банальных вариантов, а позже пытаясь поговорить со старшей дочерью, считая своим долгом залатать пробоины в их отношениях, наглядно показывая, что ей не всё равно. Пусть, в самом деле, она и считала все проблемы Майи глупыми. Они в тишине сидели в кофейне, рассматривая окружающих, периодически делая вставки о погоде и современной музыке, доносящейся из колонок. Вечер был унылым. Майя приготовила свою часть одежды для благотворительности, пренебрегая советом «не есть после восеми вечера» смешала ванильное и шоколадное мороженое, а после смотрела глупые ток-шоу с приглашенными знаменитостями. Завтрак она проспала, и остаток утра перебирала старые завалы косметики, пытаясь как-то убить время до завтрашнего дня. Каждый раз, смотря на обилие вещей в комнате, Майя думала о тех, кто всю жизнь затаскивает одно и то же. Кора была в их числе. Она видела рубашку Хейл с шестого класса, и этот черный рюкзак появился ещё в конце пятого класса, а о растянутых спортивных штанах, прихваченных сбоку английской булавкой, и речи быть не могло. Прозрачный пластмассовый кейс хранил десятки флакончиков с загустевшим от времени лаком для ногтей. Красный был любимым с начала лета и уже заканчивался. Белый лак пользовался популярностью лишь в шестом классе и то, кажется, одну неделю. Год или два назад она пользовалась только черными и темно-синими, а потом перешла на блестки как в начальной школе. Тёмно-синий с отливом в фиолетовый покоился в последнем ряду, и пластмассовый тюбик приобрел налёт пыли. Кажется, она купила его на кассе в Джорджии, когда облупился свежий маникюр, сделанный перед поездкой. Покупка, которая должна была напоминать о приятном времяпрепровождении, навевала тоску и лучше всего отражала эмоциональное состояние. Жижа с меланхоличным названием «полночь» неравномерно покрывала ногтевую пластину. В шестом классе, когда Майе купили ноутбук, они часто созванивались по «скайп» с Джесс и придумали теорию, согласно которой стоит заняться чем-то, то обязательно кто-нибудь позвонит и все испортит. Со временем вера в эту глупость только крепла, и объяснить телефонный звонок иначе нельзя. Неизвестный номер и скорее всего кто-то из школы или салона, где Мур непредусмотрительно оставила свой номер телефона день ото дня, получая новые уведомления и приглашения. Звонили настойчиво и это единственная причина взять телефонную трубку. — Майя, привет, — слишком нервно раздалось на том конце трубки. — Это Кора. Кора Хейл. Ты слишком занята сегодня? Что с подарком для Джессики? Точнее, помнишь, ты говорила, что мы можем съездить в торговый центр и выбрать для неё что-то? Может, сегодня, а? Хейл произнесла это скороговоркой, веря в то, что хоть где-то её призыв о помощи услышали. «Да, давай. Я заберу тебя или встретимся уже на месте?» — Приезжай, — нужно создать видимость, что она не лжёт опекуну. — Поскорее, пожалуйста. Может, через час уже? Я сброшу тебе свой адрес. «Скоро буду» В середине шестого класса Майя сблизилась с Тони Райаном — юным дарованием школьной команды по баскетболу, подающим надежды на успешную карьеру спортсмена. У них не было ничего общего, но благодаря тому, что по четвергам приходилось забирать сестру с тренировок, они стали чаще пересекаться и здороваться в коридорах. Временами, ей казалось, что она влюблена в него. Однажды в воскресенье Тони пригласил её на вечеринку в честь окончания сезона — разделить победу, и этот жест показался слишком интимным. Последующие приглашения на свидания сопровождались приступами неуместной краткой эйфории. Но уже летом их дружбе пришёл конец, а для официальной версии их разрыва подошла отговорка о том, насколько они загружены общественной деятельностью. Сейчас всё было иначе. Последняя неделя сентября и начало октября выдались на редкость солнечными и желание надеть на себя что-то вне «сезонное» как, например, короткие шорты и топ, достигло максимума. Она собиралась так быстро то и дело, одёргивая себя, напоминая, что это обычная повседневная поездка в центр, а не судьбоносное свидание с каким-нибудь наследником империи. — Куда-то собралась? — крикнула мама, показываясь в проеме. Оглядев нелепый наряд дочери, она покачала головой, что означало явное недовольство, и продолжила вытирать муку с рук влажным полотенцем. — В торговый центр. — Ты же была там вчера. Что-то забыла? — Я еду в торговый центр с подругой, — Майя бросила на родительницу недоумевающий взгляд. — Кора. — Та самая Кора, — мать жестом изобразила что-то похожее на пистолет и манерно поморщилась. — Я думала, вы не общаетесь уже лет десять. Она та ещё чудачка-рассказчица об охоте? — Мы не были близкими подругами последнее время. Мать участливо кивнула, как и раньше свято убежденная в том, что каждый промах дочери — дурное влияние извне. — Повеселитесь там, — бросил на прощание отец. — Можешь позвать на ужин, если захочешь. «Отличная идея»***
Кое в чем Кора лгала всем, включая саму себя — она не была так одинока, как любила преподносить, вызывая жалость в первую очередь у самой себя. Ей нравилось думать, что за одиночеством в ней таится какая-то особая сила духа, противостоящая невзгодам. Как у настоящего волка. Она ведь могла сдаться после первого неудачного побега, но каждый раз разрабатывала новый план, который был хитрее, сложнее и предусматривал «подводные камни» на пути к свободе. Это было похоже на бег с новой полосой препятствий. Каждый раз Кора старалась пробежать больше, быстрее и не спотыкаться на мелких камешках. У нее был план побега после дня рождения Джессики. Можно было бы сказать Джону о том, что её пригласили, показать помятый кусок картона и сбежать до Окленда, а оттуда до Конкорда, где можно было остановиться у жены дальнобойщика — Эбби и на следующий день отправиться в Санта-Роза, чтобы позже утопиться в океане. Был вариант Грантс-Пасс и Карсон-Сити, но Сан-Франциско отделял всего час до Орегона, и Джон мог бы с легкостью найти ее. А из Грандс-Пасс шел автобус преодолевающий расстояние до Голд-Бич за восемь часов сорок две минуты, чтобы вновь покончить с собой. В Грантс-Пасс была Элла, Джеймс и просто какие-то люди, которых она никогда не видела в реальности, но часто списывалась, придумывая небылицы. Они знали её под никнеймами отличными от имени и не знали друг друга в жизни. Незнакомцы на большой дороге рекомендующие мотели и поездки автостопом. Кору манила свобода, и одна часть твердила о том, что самоубийством заканчивают только эгоистичные люди, но вторая говорила, что никто не вспомнит о ней после смерти, чтобы беспокоиться. Джон вспомнит исключительно в личной выгоде, которой он лишится с потерей приемной дочери и переключится на другую девушку, а та в свою очередь не станет молчать, и Кора своей смертью сделает благое дело. Жертвоприношение во имя чужой свободы. Весь план и почти шестьсот пятьдесят долларов накопленных из карманных расходов за полтора года, помощь соседям, переводы статей с испанского языка в сети и перепродаже старых энциклопедий по нумизматике, которые любил Дерек, пошли под откос из-за одного необдуманного импульса. Хейл пришло в голову, что можно сбежать уже сегодня и не ждать неделю. Она поедет с Майей в торговый центр, купит первую же безделушку, а потом, сославшись на дела, отправится к Эбби или же автостопом доберется до Грантс-Пасс или сев на автобус, который ходит каждый час за девять долларов окажется в малоизвестном городке, теряясь в толпе. «Так и нужно сделать» Не задумываясь о последствиях, Кора вытряхнула содержимое рюкзака в виде обрывков лекций и записок, отправляя обратно заранее приготовленные футболки и водолазки. Может её жизнь и окончится быстро, и она не успеет испачкать эти вещи, но погибнет в чистой и когда-то выглаженной одежде. Деньги хранились в старом несессере, хозяйкой которого когда-то была мама. Хранить крупные суммы наличными было непредусмотрительно, но через банковскую карту Джон мог бы с легкостью отследить терминал и узнать где скрывается горячо любимая дочь. Паспорт всегда был при ней. Странно, что опекун не решился спрятать его и подсунуть ксерокопию. На дне рюкзака лежала потертая карта, расписание поездов и карточка метро с истекшим сроком годности. Распечатки с дешёвыми мотелями и адресами тех, кто готов по душевной доброте предоставить кров на одну ночь покоились где-то рядом с запасной сим-картой и старым мобильным телефоном. До приезда Майи оставалось полчаса, и наспех вымыв голову, Кора не могла отделаться от волнующего ощущения скорой свободы. Прошлые неудачи объяснялись недостаточными сведениями о местности и сотней долларов в кармане. А еще в тринадцать особо не сбежишь и в четырнадцать уже должно быть проще. Несмотря на то, что за окном светит солнце, Хейл испытывала дрожь во всем теле и поддетая под толстовку майка не спасала положения. «Руки и ноги мерзнут в первую очередь, волчонок» Дело в нервах, наверное. Кора обошла комнату по кругу, обдумывая, что для побега через окно не самое подходящее время. Нужно выйти через дверь, чтобы опекун ничего не заподозрил, и уехать в торговый центр. — Кора, — голос Джона громом среди ясного неба нарушил тишину. — Билл сказал, что ты куда-то собралась. На мгновение ей показалось, что блестящему плану пришел конец: Джон почуял неладное как разумное существо, которое не проведешь фальшивой приманкой и спрятанными в листве капканами. — Да, мы с Майей будем выбирать нашей подруге подарок на день рождения, — она хотела звучать убедительно, исправляя вчерашнее «одноклассница» на «подруга», тем самым показывая опекуну, что у неё есть те, кто могут поинтересоваться новыми отметинами на теле, а та не сможет утаить правды. — Вчера говорила об этом. Джон поморщился, будто бы тщательно пытался вспомнить события прошедшего дня. На толстом лице, блестящем от кожного сала читалось недоверие. С возрастом складки на лбу стали ярко выраженными. — Иди, — выдержав паузу и взвесив аргументы, равнодушно произнёс опекун, пропуская к двери. — Позвони потом. Кора кивнула на прощание и, сосчитав до трёх, выбежала по подъездной дорожке, не обращая внимания на окружающих. Машина Майи завернула на перекрестке и приветственно просигналила. Видимость есть. Разрешение тоже. «Не может, чтобы всё было так просто» Если Кора была в привычных черных джинсах и чёрной толстовке на молнии, то Майя не скупилась использовать последние тёплые дни и больше походила на девушку из фотографий «Вудстока» 1969 года. Объёмная джинсовая куртка (наверное, из гардероба матери, но если судить по размеру, то отца), топ с бахромой и короткие джинсовые шорты, надетые на колготки в крупную сетку, напоминавшую Хейл рыболовную. — Если жарко, — Мур невольно бросила осуждающий взгляд на наряд спутницы, ощущая неловкость за столь откровенный вид. — То могу включить кондиционер. Кора отрицательно покачала головой, вытягивая руку из открытого окна. Горячий воздух приятно ласкал кожу, и свобода проникала в каждую клеточку тела, снимая былое напряжение. — Майя, — Хейл сама не понимала, зачем решила завести этот разговор, но в последнюю встречу захотелось расставить все точки по местам. — Почему я? Почему сейчас мы едем выбирать подарок твоей подруге? Она сделала акцент на подруге, давая ясно понять, что Джессика для неё никогда не была даже хорошей знакомой. О дружбе не могло быть и речи. — Я просто подумала, что ты была бы не прочь провести время вместе, — Майя смотрела на дорогу, сцепив обе руки на руле, будто бы участвовала в каком-то телевизионном шоу про автогонки, где предстояло обойти противников на максимальной скорости. Или просто не была хорошим водителем, не давая поблажек в управлении одной рукой. — Мы же дружили раньше. — Это было года два назад, — добавила Кора, вспоминая какие-то моменты из школы после приюта и ухода приемной матери. Пустота. — Это было так давно, что я удивлена о том, что ты помнишь ещё. Мур молча кивнула головой, сворачивая к парковке «Great Mall», где уже была вчера. Ей не нравилось ловить восторженные взгляды в свой адрес и безразличие в сторону Хейл, ведь по ее мнению, Кора выглядела намного лучше в выдержанном в одном стиле образе, а влажные завившиеся волосы добавляли особый шарм. — Отец пригласил тебя на ужин. К нам на ужин сегодня вечером. Правда, скорее всего ещё будет Рейчел, но на неё не обращай внимания. Она пытается занять место Джессики в следующем году и практикуется на всех, включая меня. «Рейчел... Рейчел-Рейчел-Рейчел. Слишком знакомое имя» — Рейчел это твоя сестра? — предположила Кора, стараясь не показывать явное безразличие к чужой счастливой семье и бывшей лучшей подруге. Они уже прошли несколько крупных сетевых магазинов, не горя желанием потратить хоть цент на однотипные украшения для дома, слабо напоминающие ручную работу. Для Майи этот вопрос прозвучал слишком уверенно и скорее риторически. Конечно, Кора помнит её семью, младшую надоедливую сестру, вечно задирающую нос перед мальчиками и превосходящую старшую по всем параметрам. — Рейчел хочет стать следующим капитаном волейбольной команды, — продолжила Мур, осматривая стенд с открытками. — Она уже несколько лет главная среди черлидерш и как в детстве говорит, что хочет стать президентом или первой леди. Что насчёт подарочного сертификата? — Выглядит так, будто бы хочешь отвязаться от человека, не зная, что подарить ему, — с видом знатока произнесла Кора. В действительности она не знала, что можно купить на тридцать долларов, если цены в магазине на одежду начинались с тридцати трёх, а ещё ей никогда не дарили сертификаты. — Что насчет фотоальбома? Хранить фото с вечеринок или последних выборов и всё такое. В прошлом году перед школьными выборами фотография улыбающейся или скорее скалящейся Джессики Уокер висела на каждой пробковой доске объявлений. Словно подарок из прошлого как и куртка Майи. Пусть и выпускной далековато, у такой, как Уокер должно быть много снимков. Чёрный фотоальбом — траур по прошедшей юности с белой каймой ушедшей безвозвратно невинности. Сплошное разочарование, как и каждая фотография, запечатлевшая молодым и беззаботным, режет без ножа спустя годы или десятилетия. — Отличная идея, — Мур взяла с верхней полки завернутый в полиэтилен новый фотоальбом, выполненный в стиле нумератора применяемого во время съемок фильма. Первой кинолентой из старого Голливуда в памяти всплыла «Всё о Еве». Нужно меньше говорить о Рейчел. — Думаю, ты права насчет сертификатов. Не зря она вчера приобрела подарочную карту. Уже стоя у кассы с бесполезным фотоальбомом, который Кора вряд ли подарит Джессике и пришлёт по почте или расплатится им при поездке автостопом, она рассматривала плетеные браслеты, походившие на те, что дарили в младших классах. Браслеты дружбы — пережитки прошлого, как и бусы из конфет, и красные шерстяные нитки на запястьях в знак того, что являешься членом какого-то клуба или секты. — Тебе нравится? Майя любезно решила составить компанию в очереди в кассу, занимая чье-то место, и подобно Хейл, рассматривала безделушки вроде разноцветных резинок для волос или шпилек со стразами и блестками. Кора пожала плечами, ещё раз дотронувшись до одного из браслетов. В этой дешевой бижутерии, имени Рейчел и запахе уходящего лета заблудившегося в начале октября было что-то ностальгически знакомое, разрывающее разум, отправляя заряды в память, в надежде отыскать зацепку и здравый смысл. — Держи, — Майя протянула тёмный браслет, предлагая повязать на запястье. — Ты не обязана, и у меня были деньги, чтобы оплатить. Сколько это стоило? — Ерунда. Я обещала тебе вернуть разорванную когда-то резинку для волос, помнишь? Кора отрицательно покачала головой, но все же с опаской вытянула запястье, задирая рукав толстовки. Несвойственный приступ нежности и какой-то заботы растекся по телу. А ещё льстило то, что Мур помнила о том, что давно мертво в памяти. Возможно, для нее эта дружба что-то значила. — У тебя была резинка для волос из красных бисерин, нанизанных на рыболовную леску старшим братом, — Майя произнесла это тихо, зная, что воспоминания о семье заденут за живое. В доказательство к собственным домыслам Кора дернулась и тяжело выдохнула. — Ты надела ее лишь однажды на чей-то день рождения, а я тогда попросила посмотреть и случайно порвала. Это было как воспоминание, но я обещала, что когда-нибудь верну долг. Не резинка, конечно, но даже лучше, наверное. Это, в самом деле, было. Кора помнила, как порвалась вторая резинка. Джон после ухода Мэгги – считая, что она будет рыдать – пытался её успокоить, нелепыми поглаживаниями мясистых ладоней по волосам. Как ему удалось разорвать пальцами леску, она не знала, но собрав, все крупицы, разлетевшиеся по белому кафелю как брызги крови на первом снегу, Хейл хранила их в одной из шкатулок. А позже, кажется, потеряла или нашла им повторное применение. — Спасибо. Майя широко улыбнулась, обнажая ряд белоснежных зубов с ощущением того, что впервые за долгое время сделала что-то полезное, приятное и искренне. Некоторые воспоминания должны ворошиться, напоминая нам о том, что было утрачено не всегда по нашей вине. — Я не против поужинать, — прервав затянувшееся молчание, произнесла Хейл, считая теперь своим долгом согласиться на предложение. В конце концов, было бы невежливо отказать. Тем более ночь можно было провести в дороге автостопом до Грант-Пасс, если удастся. Поужинав у Мур, не придется думать о продовольствии как минимум десять часов. — Помню твоя мама попросила нас помочь ей в приготовлении выпечки. Майя вновь улыбнулась так, словно ей свело челюсти, и закачала головой, будто бы от воспоминаний Кора становилось легче или выпадала возможность получить миллион долларов за веру. — Еще была песня глупая, которой нас обучила твоя мама, — Хейл хотела перенять инициативу воспоминаний и ностальгии, забивая светлыми моментами пробоины в прогнившей душе. — Ты помнишь ее? «Мы оладушки печем, делаем блины С джемом, творогом и кремом заварным» Очевидным минусом в невинном ужине было то, что дом Майи располагался в престижном районе и, следовательно, далеко от вокзала и ближайших станций метро. Все же в этом был и свой плюс: от родного дома до дома Мур примерно сорок минут. Если проложить путь через торговый центр, то поездка займет час или час десять, что вновь было только на руку. Кора хорошо знала выезды из окраин города и самоуверенно полагалась на то, что с легкостью сможет поймать хоть какую-то попутку. В худшем случае ночь пройдет на улицах Окленда, а в лучшем по дороге в Конкорд. Самое главное во время остановок на автозаправках связаться с Эбби и попросить кров на одну ночь. Майя, не умолкая твердила о каких-то совместных воспоминаниях, помогая вернуться во время, которое когда-то было счастливым. Ей казалось это достойным занятием. Родители, встречаясь со старыми школьными друзьями, часто придавались отголоскам прошлого. Подъездная дорожка, идеальный газон и несколько фигурок садовых гномов поприветствовали во дворе. Дом Мур больше чем Робертсов, и оттого складывалось впечатление, что Кора уменьшилась, став Алисой в Зазеркалье, где зеркальное отражение жизни лучше собственной. Родители Майи были расплывчатым пятном в воспоминаниях и здороваясь с ними, Кора не могла не испытывать некого смущения за свой внешний облик и предвзятую враждебность. Они не сделали ей ничего плохо. Они даже не знают ее. «Рейчел уже вернулась?» Рейчел. Рейчел стала для Коры флешбеком. Каким-то связывающим звеном с прошлым, которое заполняло сознание дымкой. Её лицо было знакомым, но это легко объяснялось тем, что они учатся в одной школе и примелькаться в коридорах привычное дело. Популярные девушки из любого класса всегда на слуху. В действительности Рейчел Мур оказалась обычной девушкой не имеющий никакого отношения к прошлому. Реминисценция? Кажется, в литературе это называлось так. Они были похожи с Майей, хоть каждая стремилась отрицать этот факт. Ещё одним отличием Рейчел от старшей сестры — уверенность в том, что в этом мире все против неё и если имеется желание бороться, то нужно это делать с абсолютной уверенностью. — Хэй, — поравнявшись, она смерила Хейл с головы до ног. — Ты ведь та самая Кора Робертс, которую вечно оставляют после уроков? Хейл. В точку. Для того чтобы держаться на плаву достаточно просто подливать масло в огонь и владеть навыком унижения противника одной едкой фразой. «Господи, заткнись» «Встала не с той ноги?» Кора никогда не посещала чужие семейные застолья (по крайней мере не помнит такого) и мигом стушевалась, как только отец Майи спросил её о будущем, а хозяйка спрашивала о вкусовых предпочтениях. Что бы ни подали на стол — оно будет определенно лучше, чем разогретые на масле полуфабрикаты или какие-то готовые сэндвичи. Даже хрустящий багет, купленный в международном магазине, казалось, был изготовлен к её приходу. Она знала, что лишняя за семейным ужином и если бы смогла как-то вернуть время вспять, то всё же отказалась бы от столь сомнительного развлечения. Её жизнь скорее походила на грустную сказку или трагикомедию чем на то, что было в чужой семье. Рейчел, сидящая напротив неё, то и дело закатывала глаза, когда отец рассказывал какие-то истории, считая, что это никому не нужно, а Майе наоборот казалось, что её семья неправильная и дело в том, что никто не умел вовремя придержать язык за зубами. Особенно Рейчел, комментирующая каждую историю колкими высказываниями и напоминающая о школе и неделе школьного духа. Их идеальные, на взгляд Хейл, жизни казались им пресными и затянутыми, как и истории родителей, потерявшие актуальность в начале нулевых. У Коры было с чем сравнить. Она лишена семьи с десяти лет и была свидетелем семейной ссоры у той же Эбби с Рединга, когда муж легко мог ударить её или бросить в неё чем-то тяжелым. Что говорить о тех с кем приходилось оставаться в одном классе после занятий. Дети из трейлер-парка, лишённые родительской любви и основ норм приличия, считавшие, что власть, как и мир, принадлежит только им. — Уже темнеет, — прощебетала мать Майи, бросив взгляд на неряшливую и забытую всеми сироту до которой никому не было дела последние четыре года. — Майя, отвези подругу домой. — Что вы, — Кора отрицательно замахала руками. Это не входило в её планы. — Я дойду пешком и у меня еще есть дела сегодня. — Ты уверена? — с долей заботы присущей отцам повторил предложение глава семейства. Он не был доволен выбором друзей у дочери, но помня свои школьные годы, знал, что сейчас она вряд ли станет прислушиваться к его мнению. Хейл была не так уж и плоха, разве что брошенная на четыре стороны она росла как бурьян и временами напоминала дикарку или сумасшедшую. — Всё-таки ходить ночью не лучшая идея. — Да, я уверена, — гостья положительно закачала головой и, выдавив из себя дружелюбную улыбку, оглядела присутствующих, повторно поблагодарив за столь радушный прием. «Увидимся завтра в школе» Завтра — другой день, и Кора всем сердцем надеялась, что грядущее утро встретит по дороге в другой штат, оставляя прошлое позади. Направляясь в самую тьму улицы, Кора на ощупь продвигалась вдоль неосвещенных коттеджей, ориентируясь на горящий вдали «зелёный огонек» надежды на счастливое будущее, которая то и дело предпочитала ускользать из её пальцев. Картинка эгоистичного шага, пропитанного максимализмом: самоубийства в бурлящих водах Тихого океана рисовалась в сознании яркими, до рези в глазах, красками, в которых никто больше не вспомнил о ней, а тело, унесенное течением, отправилось бы на дно, где прошла треть её земной жизни.