***
Шаги гулко раздавались по широкому пустынному проходу; светильники — застекленные лампы, свисавшие с закругленных сводов на толстых цепях — едва покачивались на ночном ветру, который проникал внутрь из узких окон-бойниц. Дэйн на миг остановился и прислушался: но нет, то были лишь его шаги, за ним никто не следовал. Конечно, не стоило забывать про «пташек» Вариса — детей, которых он собирал в замок якобы для работы при Кухнях и в помощники мейстерам, и которые на деле являлись его соглядатаями. Но сейчас ничего такого, что можно было скрывать, не происходило: сир Эртур, что в тот день нес стражу у принца Визериса, был сменен своим братом по оружию — Ливеном Мартеллом, а сам Дэйн всего лишь направлялся в книгохранилище, где надеялся найти принца Рейгара: он мог быть только там, раз в его личных покоях кронпринца не было, а леди Лианна Старк, как уже узнал сир Эртур, попрощалась с леди Блэквуд и своих покоев не покидала. В самой библиотеке Красного Замка, насколько знали Принц-Дракон и его верный сир Эртур, не было никаких тайных ходов, что как паутина опутывали Твердыню Мейгора и весь Красный Замок, и если только там не было других любителей почитать перед сном, то Рейгар должен был быть один. Впрочем, Дэйн недооценил хранителя библиотеки: едва он зашел, то сразу же увидел черную фигуру архимейстера, который перекладывал какие-то свитки в дальнем углу при тусклом свете свечей. На вошедшего он лишь глянул — Дэйн коротко склонил голову в приветствии — и продолжил свое дело. В книгохранилище было сухо и даже жарко: тепло тут поддерживалось благодаря большим очагам, что располагались в глухой стене, а свежий воздух, что постоянно поступал из незастеклённых окон-бойниц, не допускал духоты. Шкафы, что занимали почти все пространство в огромном зале, едва ли не полностью скрывали камень стен, и узкие проходы исчезали лишь перед теми же бойницами, где стояли длинные, простые столы и скамьи, или же на пюпитрах были разложены книги. Принца Рейгара Дэйн увидел сразу, едва выглянул из-за очередного книжного ряда: он сидел за столом, перед ним лежало несколько книг и около десятка свитков, чернильница, перья и, несомненно, его книжка в черном кожаном переплете. Рядом, в двух высоких подсвечниках горели свечи. Будь то простой человек, Дэйн бы непременно посоветовал своему другу принести еще и не портить зрение от чтения при таком тусклом свете. Но Рейгар был истинным сыном Валирии, и вполне мог обойтись и одной свечей, если это было нужно: валирийцы видели в темноте почти так же хорошо, как днем. — Я так и знал, что вы тут, ваше высочество, — сказал Дэйн, подходя к нему. — Нашли что-то интересное? Рейгар обернулся и улыбнулся. — Все верно, где еще я могу быть в это время, если я в столице и меня нет в покоях? — спросил он с усмешкой. — С девицей в постели заловить меня было сложно и раньше, даже вам, а сейчас тем более. Я уже обещан и буду хранить верность и данное слово. — Вы не любите, когда даже друзья слишком много о вас знают, — согласился Дэйн. — Ну, есть и другие места, кроме борделей и кроватей. К примеру, Блошиный Конец. Давно мы с вами там не бывали. — Значит, скоро надо будет исправить это недоразумение, — ответил Принц-Дракон. — Если вы не против, я бы хотел захватить туда и нашего юного рыцаря. Эртур хмыкнул и кивнул. «Юный рыцарь» был Лианной Старк, кроме Рейгара только он, дорниец, и знал, кем был тот юноша с Болот на турнире, и так они называли девушку в разговоре между собой. — Я принес вино, не желаете? — Дэйн отстегнул флягу от пояса и положил перед Принцем-Драконом. — Хорошее, белое. Я думаю, вы с некоторых пор предпочитаете его красному. Рейгар улыбнулся и, открыв крышку фляги, отпил из нее. — Только тише, если архимейстер услышит, он выгонит нас обоих взашей, и в седьмом пекле видел он наши титулы, — заметил кронпринц. Дэйн склонился над одной из раскрытых книг. — «Эйрион Ярое Пламя», — прочел он. — Чем он вас так заинтересовал? — Ничем особенным, — ответил Рейгар. — Я как раз хотел почитать о нем, и тут эта книга попалась сегодня на глаза, пока я искал «Историю Королей Зимы». Иногда забываю, сколько действительных безумцев было в моем Доме. Хотя думаю, что Эйрион не был одним из них. Дэйн обошел стол и сел напротив Рейгара. — Он грозился изувечить вашего прадеда Эйгона, пока тот был мальчиком, был очень груб со своей женой Дейнорой и вел себя прилично, лишь если за ним наблюдал его отец. Один Эшфордский турнир чего стоит. Рейгар хмыкнул. — Я и не спорю, — но быть подлецом вовсе не означает быть безумцем. Меня больше удивляет, что он мог быть жестоким и грубым в одном случае, и совершенно иным в другом. Вы знали, что на Эшфордском турнире он потребовал себе девицу в покои? — Нет, но этому я не удивлен. Братья Эйгона не отличались благочестием и воздержанием. — Девица эта была дочерью кузнеца, ее взяли поденщицей в замок на время турнира. К большому удивлению, она действительно была девицей. Говорят, Эйрион влюбился в нее с первого взгляда — не могу сказать, способен ли он был на такое или нет — но вместо одного часа он оставил ее при себе до самого конца турнира. Когда Мейкар изгнал его в Лис после всем известных событий, он забрал ее с собой. Отец ее был против, он жаловался Принцу Летнего Замка и требовал, чтобы дочь вернули и еще заплатили выкуп за ее поруганную честь. Не знаю, как там это дело уладил Мейкар, но Эйрион увез ее с собой. Говорят, он взял ее второй женой, и она родила ему не то двоих, не то троих детей. Когда он погиб, выпив Гибельный огонь, отец Эйриона вернул ее обратно из Лиса, поселил где-то в одном лишь ему известном месте, и с тех пор ее след простыл. Я так думаю, он опасался за жизнь детей: Дейнора не была мстительной, но ручаться за других он не мог. Кому нужны еще Таргариены, да к тому же законные и могущие претендовать на Железный Трон? Рейгар умолк, глядя на раскрытую книгу. — Про то, что в Лисе Эйрион прижил детей, я слышал. Но вот что они могли быть законными — нет, — сказал Эртур. — Ко всему прочему, жениться он мог, но признал ли бы Верховный Септон его второй брак? Святая Вера и так со скрежетом признавала двойной брак Эйгона, и с трудом закрывала глаза на женитьбу братьев на сестрах в вашем роду, ваше высочество. А за закрытыми дверьми они только и говорят, что все беды от кровосмешения. — Ну, кое в чем я могу с ними согласиться, — хмыкнул Рейгар. — Лучше быть женатым двойным браком, чем на сестре. Представьте, что и меня могли бы в это втянуть. Если бы мои сестры выжили, или если бы Визерис родился девочкой. — Вы бы все равно не женились, — заметил Эртур. — Склонить вас к чему-то против вашей воли невозможно. Да двойной брак не про вас: иначе бы вы спокойно взяли в жены леди Элию, а потом женились бы на леди Лианне, и плевали бы вы на Верховного Септона, он бы все равно дал дозволение, и на Баратеона с Арреном, и на всех остальных с ними в придачу. Простите, конечно, что так резко, но с вами я могу называть вещи своими именами. Рейгар улыбнулся и покачал головой. — В этом вы правы. Если судить чисто головой, то, может, оно так и лучше было бы, никто не остался бы в обиде: ни Старки, ни Мартеллы. Не знаю, правда, насчет лорда Рикарда у меня есть сомнения, он человек чести и слишком сильно ратует за чистоту поступков. Там, в Харренхолле, он не дал мне благословения пока я не пообещал ему, что сделаю все, что от меня зависит, чтобы наши с Лианной дети не вступали в брак друг с другом. Может, он не принял бы того, что его дочь может быть одной из двух. — А вы сами бы приняли такой расклад? — Нет, — Рейгар мотнул головой. — Будь я женат до встречи с Лианной, я бы сделал все, чтобы аннулировать первый брак и взять в жены ее, и никак иначе. Говорят, чтобы быть королем мало быть воином и иметь храброе сердце, но надо так же иметь холодную голову и уметь идти на компромиссы. Я не могу, ни в этом деле, ни в каком другом. Это предательство самих богов, не говоря уже о Лианне и моей совести. Время уступок на самом деле давно закончилось: еще Эйгон должен был положить всему этому конец. — Без драконов это очень тяжело, ваше высочество, — Эртур посмотрел на него, и их глаза — такие похожие, сине-фиолетовые и фиалковые — встретились. — Всем известно, что Таргариена можно и убить, и спалить в огне, и умереть он может так же, как и все остальные. Без огненных змеев все гораздо сложнее. Вы понимаете это так же, как и Эйгон Пятый. — Вот именно, — согласился Рейгар. Почему-то Дэйну показалось, что он вложил в эти слова больше смысла, чем просто согласие, но расспросить его сир Эртур не успел: к столу подошел архимейстер и с недовольным видом положил перед кронпринцем еще одну стопку книг. — Скажите, архимейстер, а как звали ту девушку, которая, как говорят, была второй женой Эйриона Ярое Пламя? — спросил Принц-Дракон. — Я не нашел ее имени в этой истории. — Девицу, о которой вы говорили, звали Лейна, или Элейна, — заявил он. — Никто не знает, на самом деле, была она или нет, или же то лишь выдумки простолюдинов, которых хлебом не корми, а только дай порассказать истории о том, как принцы берут в жены дочерей кузнецов. — Спасибо, архимейстер Гилдэйн, — ответил Рейгар. — Но вы-то как сами считаете? Это же история, записанная вами, не так ли? — Мейстер, который изучает историю, должен записывать все, что слышит, — заявил старик. — Я считаю, что если и было что, то девицу с ее бастардами уж точно не вернули бы в Семь Королевств. В Лисе, где еще сильна валирийская кровь, она могла бы затеряться и жить спокойно, если ее дети унаследовали цвет волос и глаз их отца, здесь же они были бы как бельмо на глазу. Мейкар не стал бы так рисковать ими, а то, что он был справедливым, в этом сомнений нет. Он не стал бы желать смерти детям своего сына. Они, как и та девица, не несли ответственность за его поступки. Хотя, я вообще считаю, что Эйрион не способен был не то чтобы жениться, но и на то, чтобы просто любить. Это все сказки, уж простите, ваше высочество. Хвала Семерым, вы потомок Эйгона. Рейгар провел пальцем по корешкам новопринесенных книг. — Здесь нет «Очерков об Эссосе», — сказал он. — Вам и их принести? — Если можно. Архимейстер поджал губы и взгляд его серых, небольших, точно у птицы, глазок, выразил все, что он думал о принце и об «Очерках об Эссосе». Но он не сказал и слова и направился исполнять просьбу. Дэйн смотрел ему вслед некоторое время, а когда повернулся к Рейгару, то увидел, что тот ухмылялся, листая разложенную перед ним книгу. — Архимейстер Гилдэйн настолько посвятил свою жизнь истории и изучению ее, что превратился в сухарь, — заметил принц. — Он забывает, что драконы — звери, и как любому зверю им нужно гнездо. А навязать его невозможно, только сам дракон решает, с кем и когда, и где. Иначе это уже оковы и плен, — он поднял глаза на Эртура и произнес на Высоком валлирийском: — Zaldrizes dohaerirosi iksos daor. «Драконы не рабы». То, что Рейгар никогда не стал бы этим самым dohaeriros — слово отражало не просто раба, что был рожден в неволе, но человека бывшего свободным и лишь после закованным в цепи — Дэйн и так знал. Как и то, что девушка Старков пробила его сердце и никого другого он больше не желал. Эртур ничего не имел против нее, она была красива, своевольна, дика, она словно разожгла по новой пламя в Рейгаре, придала ему сил двигаться дальше, принимать твердые решения, наконец склониться в сторону решительных действий. Король Эйрис боялся старшего сына тогда, когда тот и не думал что-либо предпринимать против него. Полагал, что молодой принц у него в кулаке именно тогда, когда юный дракон расправил крылья и готовился спалить все кругом одним своим дыханием. А ведь дозволь он Рейгару взять в жены Лианну Старк, Принц-Дракон так бы и остался в тени, дожидаясь естественного хода событий, живя в покое и счастье со своей Лютоволчицей на Драконьем Камне, обеспечив Железному Трону защиту Севера и распад того самого Южного Заговора: без Старков Аррен и Ланнистер ничего бы не смогли сделать. А Дорн бы и так не вмешался: Ливен Мартелл не выразил никакого недовольства, когда он прослышал о событиях в Харренхолле, лишь в разговоре с Дэйном сказал: «Боги послали эту дикую девчонку Старков, не иначе. Элия теперь в безопасности, скоро она сама все поймет и уедет домой, в Солнечное Копье, и мы с Оберином вздохнем наконец спокойно». Но Эйрис был лишен всякого рассудка и здравого смысла. Даже Рейгар, до недавнего времени надеявшийся дозваться до отца наконец принял неизбежность твердых действий. Конечно, кронпринц никогда бы не стал отцеубийцей, однако запереть Эйриса где-нибудь подальше, где он никому не причинит вреда, а самому править Семью Королевствами — совсем другое дело. Но Дэйн знал и другое: Рейгар был его другом, но даже ему не открывал всех глубин своего сердца, всех своих чаяний и надежд. Он видел дальше, знал больше и считал Аррена и Ланнистера лишь мелкой неприятностью по сравнению с иным. А чем — иным, он не говорил. Эртур, впрочем, был далек от обид на этот счет: Рейгар не говорил того, в чем не был уверен, и раз пока он молчал, то значит время еще не пришло. Оглянувшись и убедившись, что архимейстер Гилдэйн был далеко и копался в книгах, стоя на небольшой раскладной деревянной лесенке, Дэйн подался вперед и очень тихо произнес: — Я говорил с Хайтауэром и Уэнтом, ваше высочество. Они, как и можно было предполагать, на вашей стороне. Насчет Дарри и Мартелла я пока не уверен, но в ближайшем будущем выясню, стоит им доверять или нет. Я думаю, стоит полностью исключить Сэлми, но вот как насчет молодого Ланнистера? Он, конечно, честолюбив и считает большой честью быть в Королевской Гвардии, но его отец никогда не перестанет называть именно его наследником Утеса Кастерли, вы это знаете. Я думаю, юный Джейме вполне мог бы согласиться с вашими целями, если ему пообещают возвращение домой. А он, в свою очередь, передал бы нужные сведения своему отцу. Рейгар ответил не сразу. Взяв флягу и снова отпив из нее вина, он протянул ее Эртуру. — Я думал об этом с тех самых пор, как мы говорили в моем шатре, мой друг, — тихо произнес он. — План сместить моего отца с помощью Великого Совета можно воплотить лишь в одном случае: если грандлорды желают лишь восстановления законов и ясных суждений от своего короля. Но что-то подсказывает мне, что они — во всяком случае, Аррен, Ланнистер, Талли и Баратеон, — вовсе не одного Таргариена хотят заменить на другого, а желают и вовсе избавиться от моего Дома на Железном Троне. До моей встречи с Лианной я был уверен, что и Рикард Старк один из них. И он был одним из них, пока его дочь не смешала все карты в их игре. Эртур невольно выпрямился. — И посадить на трон… кого? У каждого из них есть сын, которого каждый отец захочет видеть королем. Это верный путь к гражданской войне, они должны это понимать. На войне не обогатиться, и проигравших там будет больше, чем тех, кто выиграет. Победивший же будет править над костями и трупами. — Все так. А вы не думали, что они могут вовсе не желать никакого Железного Трона? Почему бы им не думать о том, чтобы управлять королевством из Малого Совета? Переженив своих сыновей и дочерей между собой, они бы связали друг другу руки против войны, и вынуждены были бы править сообща. Как это делалось в Валирии, где не было короля, но вся Империя управлялась советом лордов. Мой Дом был далеко не самым могущественным из них, как вы, должно быть, помните. Но они забывают о двух вещах… — Рейгар отодвинул от себя книгу, взял один из свитков и раскрыл его: то была карта Семи Королевств. — И я не говорю сейчас о Дорне. Да, Доран Мартелл не тот, кто соберется с духом, чтобы влиться в заговор, зато есть Элия, и малолетняя дочь Дорана Арианна. Связав их с другими Домами, Дорн попадает в этот круг. Я говорю о лорде Варисе. Думаете, я просто так вспомнил про Эйриона и возможность того, что у него могут быть законные потомки, но ведь были и Блэкфайры. Эхо их восстаний еще живет в народе, и есть такие, кто поддерживает их, а не Таргариенов. Я ведь не единственный, кто читает умные книги, покрытые вековой пылью. — Но все Блэкфайры мертвы, во всяком случае, по мужской линии, — ответил Дэйн. Если все так и есть, как считал Рейгар, то ситуация намного хуже, чем кто-либо мог представить. — Зато по женской линии они вполне себе могут здравствовать. — И зачем это Варису? — А зачем он здесь, сир Эртур? Что он тут делает? Мастер-Над-Шептунами? Человек с его амбициями? Вы же знаете его историю и то, что ему и его другу Илирио Мопатису, который сейчас делает вид, что он просто богатый торговец и продает шелк и лимоны, принесла деньги продажа чужих тайн? Варис из Лиса. Как верно выразился Архимейстер, там до сих пор сильна валирийская кровь, и туда очень часто бежали или ссылались провинившиеся сыновья королей Таргариенов. — Вы хотите сказать, что он… — Эртур невольно покривился. — Он не Таргариен, ваше высочество. Да по сути и не Блэкфайр. Он даже не похож на валирийца. — А Эйгон Недостойный в последние годы своей жизни был очень похож на дракона? — усмехнулся Рейгар. — Скорее на толстую отъевшуюся ящерицу с Летних Островов. — Но он не сможет оставить наследника. — Я не сказал, что он сам хочет сесть на Железный Трон. Но ведь, посудите сами, посадить на трон того, кем он сможет управлять, тоже неплохой выход. Стравить всех кругом: грандлордов с королем, короля с его сыном и наследником; вынудить этого короля казнить наследника, потом отравить младшего, а может, и самого безумного короля, после чего не останется ни одного наследника-Таргариена, а потом посмотреть, как грандлорды грызутся за трон — к примеру Баратеоны самые близкие к нему — и в нужное время, обескровив врагов, как козырь из рукава, выудить какого-нибудь Эйгона Шестого или Деймона Первого… Вполне можно. Я уверен, что все его песни о мире и государстве — ложь. Его цель — власть. Либо же он настолько верен кому-то, что готов пойти на все ради этого кого-то. Помолчав, он добавил: — Вполне возможно, очень скоро я отправлюсь в Дорн. Мне лишь надо получить еще одно послание от Харвела, и я буду волен уехать. Я намерен отыскать Иллирио Мопатиса: у меня есть кое-какие подозрения, и мне кажется, у него может быть то, что мне нужно. По последним сведениям, он в Солнечном Копье. Эртур молчал, обдумывая все, что сказал Рейгар. — Вы сказали, что грандлорды-заговорщики забывают о двух вещах. Первая, как я понял, — Варис. Но что второе? — спросил он. Принц-Дракон ответил не сразу. Он некоторое время просто рассматривал карту перед собой, и Дэйн заметил, что его рука невольно двинулась к Стене и землям Одичалых. — Я скажу вам, и вы посчитаете меня таким же безумцем, как мой отец. Но да будь что будет, рано или поздно все равно нужно будет рассказать. Это древняя угроза, которая может положить конец всему живому к Югу от Стены, — произнес Рейгар наконец. — У меня есть все основания думать, что Иные вовсе не сказка для детей. Если я прав, то все эти заговоры и интриги не будут иметь никакого смысла, сир Эртур. Ну, конечно. Странно, что Дэйн сам не понял, о чем идет речь, когда он сказал о «мелкой шалости по сравнению с иным». Не верить Рейгару он не мог: он знал его очень давно, и знал, что еще мальчиком он видел Зеленые Сны, что они являются ему до сих пор, и что так или иначе его видения сбывались — во всяком случае те, о которых Принц-Дракон считал нужным рассказывать. То, что он, встретив Лианну Старк, не пожелал оставить ее в покое и пошел наперекор всему и всем, лишь бы добиться своего, изначально казалось Дэйну блажью влюбленного молодого мужчины: раз в жизни каждый теряет голову от истинной любви, и почти всегда она бывает печальна. Но то, как он говорил о ней, дало понять, что Рейгар не просто был влюблен: он знал, что встретит Лианну, знал, где это произойдет. Эртур помнил, как он смотрел на девушку, когда та, еще не узнанная ими, вылетела на своей белой лошади из леса. Он, не искавший победы и участвующий в турнире лишь затем, чтобы не гневить отца, внезапно сел на коня в первый же день и разметал своих соперников, точно щепки. Сам Эртур был далек от веры во всякие сказки и легенды, но даже он — человек холодного ума и спокойного сердца — видел, что кругом творится что-то странное. Видимо, мейстер Эймон, живший на Стене и бывший близким родичем Рейгара, рассказывал ему в письмах что-то такое, что лишь уверяло Принца-Дракона в своей правоте. Все сошлось в ясную картину, и Дэйн только подивился, что раньше не понял этого всего: рожденный среди дыма и соли, под кровоточащей звездой, Рейгар Таргариен был тем самым Драконом, которого так ждал и которого так искал Эйгон — его прадед. Не змеем из давно окаменевшего яйца, а настоящим, живым, из плоти и крови, сидевшим сейчас перед ним. Обещанный принц, которого предсказала Дух Высокого Сердца. Конечно же, Рейгар родился в ночь пожара в Летнем Замке, где сгорели почти все из его Дома, в дыму от пламени и соли слез, что были пролиты по погибшим. Королеву Рейлу, у которой начались роды, из огня вынес не кто иной как сир Дункан Высокий, а его гербом было дерево и яркая алая падающая звезда с хвостом. Он укрыл Рейлу этим щитом от начавшегося внезапно дождя, а сам отправился обратно в замок, пытаясь, видать, спасти хоть кого-нибудь еще, да так и не вернулся. Всегда тихий и нелюдимый мальчик, внезапно вычитавший в своих книгах что-то важное, пришел к Виллему Дарри и попросил научить его владению оружием. «Видимо, я должен стать воином», — сказал он, Эртур помнил это очень хорошо. В пророчестве об Обещанном Принце — на Севере, в землях Старков, его называли Последним Героем — говорилось, что он будет песнью Льда и Пламени. Ну, что же — Пламя было тут, перед Эртуром. А Лианна Старк, вне сомнения, была тем самым Льдом — дева с Севера, одетая в холодное голубое платье и увенчанная короной из таких же холодных зимних роз. — Иных, если я правильно помню легенды, убивали оружием из окаменевшего пламени, — сказал Эртур. Ему казалось, что свой собственный голос он слышит со стороны. — Я всегда это понимал так, что это драконье стекло. — На Драконьем Камне его очень много, — ответил Рейгар. — Мейстер Эймон говорил мне, что изучил все записи Ночного Дозора о странных происшествиях на Стене и за ней после того, как погиб последний дракон, и мой Дом остался без них. Среди них были и записи самого Бриндена Риверса. Если верить моему родичу, то с каждым годом становится все холоднее, а Лето — короче. «Зима близко»… и встретим мы ее с голыми руками, — он закрыл лицо руками и на миг показался очень уставшим. — Я знаю, что Бринден не просто пропал: он искал правду так же, как и я, но в отличие от меня, он нашел ее. Он видел Зеленые Сны, он был сыном Старых богов и Новых: Эйгона и Мелиссы Блэквуд, он был древовидцем и он ушел туда, куда звали его чардрева. Трехглазого ворона я вижу во сне сколько себя помню, и его же видит во сне Лианна. Говорил ли он с Эйгоном, моим прадедом? Что знали они с Черной Бэтой? У меня нет ответов на эти вопросы. Но у меня есть уверенность в одном: я должен найти те драконьи яйца, которые когда-то украла Элисса Фарман. Может, именно мне и Лианне суждено пробудить их. У дракона должно быть три головы — и их как раз три. Воцарилась тишина: единственные звуки издавал архимейстер Гилдэйн, все еще искавший книгу и ворчавший на тех, кто никогда ничего не кладет на места. Эртуру подумалось, что Рейгар нарочно послал его за «Очерками об Эссосе». Может, их тут и вовсе не было. — Так что делать с собранием грандлордов, ваше высочество? — спросил Дэйн. — Из всего того, о чем мы говорили в вашем шатре, я пока сделал немногое: лишь поговорил с Уэнтом и Хайтауэром, да распорядился о корабле в Сумеречном Доле и септоне — как вы просили. — Нет смысла менять планы, — ответил Рейгар. — С Рикардом Старком я поговорю сам: Лианна говорила, что скоро у его сына свадьба с юной Талли, можно будет отправиться в Речные Земли, пока он там. Я знаю, нас не приглашали, но кто сказал, что кто-то должен знать, кто мы? Через лорда Старка можно узнать, что думают другие грандлорды. Без Аррена, без Севера, без Талли, Ланнистеры много не навоюют, да и Варис ничего не сможет сделать, при условии, что мы сохраним все в самой строжайшей тайне. Нам не нужна война — нам надо думать о другом. — В общем, ваше высочество, говоря простым языком, вы предлагаете протиснуть корабельный канат в игольное ушко, — подытожил Дэйн, улыбнувшись. Рейгар усмехнулся и кивнул, и Эртур потянулся за флягой. — Надо за это выпить. Принц-Дракон посмотрел на него и с улыбкой сказал: — Брандон Старк женится на Кэйтилин Талли. Я слышал, что Аррен очень ратовал за то, чтобы младшая Талли вышла замуж за Эддарда. Но, может, вы будете рады получить его как мужа вашей сестры Эшары? — Я не могу решать такие вещи, все это — обязанность лорда Звездопада, — ответил Дэйн. — Но я знаю, что мой брат так же верен вам, как и я. Да и Эшаре вроде понравился средний Старк, а уж он в нее влюблен, я же видел, каким взором он ее провожал. — Нашел насилу, — раздался голос архимейстера, и Гилдэйн направился к Рейгару. — Надеюсь, на эту ночь вам хватит книг, ваше высочество. — Вполне, — ответил Принц-Дракон. — Я могу попросить вас об одолжении? — «Очерки о Соториосе» на полке сразу позади вас, мой принц, — сухо отозвался старик. — Не об этом. С завтрашнего дня сюда вместе со мной, а иногда и без меня, будет приходить леди Лианна Старк. Моя мать-королева сделала ее своей фрейлиной, а эта юная девица жаждет знаний. Я бы хотел, чтобы вы позволяли ей забирать книги в ее покои, как и мне. Эртур мог поклясться, что Гилдэйн от возмущения покраснел и надулся, как индюк. — Девица в книгохранилище? Ваше высочество, я, конечно, уважаю ее величество, и вас особенно, но всяким молодым леди нечего делать среди этого всего. Пусть лучше думает о нарядах и танцах. Рейгар вздохнул и некоторое время смотрел на старика, который, в свою очередь, не отводил взгляда от него. В конце, правда, он сдался. — Архимейстер Гилдэйн, я не прошу разрешения. Я просто предупреждаю, чтобы это не стало для вас неожиданностью. Еще я бы хотел, чтобы леди Старк начала учить валирийский. Я сам буду с ней заниматься, здесь, чтобы вы не переживали за сохранность свитков и книг, но, если меня не будет, подменяйте меня. Я уверен, вы найдете в ней внимательную и жадную до знаний ученицу. Она умна не по годам и очень любознательна. Я разрешаю вам быть строгим учителем, если понадобится. А взамен за вашу уступчивость я привезу вам какую-нибудь редкую книгу из Эссоса, если только вы не хотите попросить что- то особенное. Ну, и обещаю, что скоро верну вам валирийские свитки об Империи и Старом Гисе, и вы сможете отправиться обратно в Старомест. Гилдэйн промолчал. — Хорошо, пусть приходит, — произнес он наконец. — Но я не позволю фривольное обращение с этим богатством, — он провел рукой вдоль шкафа с книгами. — Юные девицы обычно мало хотят читать: им интереснее другое. Но раз вы просите… Пусть. Коли так. А теперь прошу простить меня, я стар и хотел бы отдохнуть. Полуночничать не для моего возраста. Оставьте ненужное на столе — утром подмастерья уберут все по местам. С этими словами он развернулся и на удивление быстро посеменил прочь, пока не скрылся за дверью в дальнем конце книгохранилища. По пути Гилдэйн весьма явно что-то бормотал о том, что лучше бы некоторые по ночам девок в постели мяли, а не по библиотекам шастали. Рейгар и Эртур смотрели ему вслед, пока Дэйн не спросил: — Я до сих пор удивляюсь, как вам удалось вытащить его сюда, в столицу, ваше высочество. Он же редкий упрямый старый п… — он осекся, — если не сказать больше. Рейгар протянул руку и сделал несколько глотков из фляги. Улыбнувшись и вернув ее другу, произнес: — Не было никакого насилия, сир, я вам клянусь. Лишь убеждение. — Ну, вряд ли бы вы пригрозили спалить Цитадель, такое кощунство над книгами вы бы не учинили даже в мыслях. — Я всего лишь сказал, что хочу забрать валирийские свитки на некоторое время, а так как он не хотел их отдавать, пришлось забрать и его с ними в придачу. Архимейстер Красного Замка так удивился, что с радостью позволил старому зануде командовать в книгохранилище. В конце концов, он был тут подмастерьем, пока не стал мейстером и не отбыл в Старомест. — То есть, вы одолжили у Цитадели свитки вместе с архимейстером? — Эртур с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, представляя картину всех этих переговоров и спокойное лицо Принца-Дракона. Рейгар хмыкнул. — Ñuhor līr gūrēnna, — сказал он, беря одну из книг из принесенной для него кипы. «Я возьму то, что принадлежит мне». Да будет так.Часть II. "Дженни Из Старых Камней". "Красный Замок"
25 мая 2021 г. в 21:49
Чем ближе становилась Королевская Гавань, тем сильнее теплело.
Путь до столицы оказался дольше, чем девушка могла предположить: ей казалось, что дорога могла бы занять самое большое неделю, но прошло целых одиннадцать дней с того мига, как она выехала за ворота Харренхолла, до того, как впереди показался город: громадный, пестрый, даже издалека он словно гудел, как большой пчелиный улей. Поднявшись на один из холмов, что высились по обе стороны Королевского Тракта, Лианна увидела море и ощутила теплый, точно летний ветерок, о котором разве что читала в книгах, ведь на Севере даже лето бывало едва ли теплее той весны, которую девушка познала у Божьего Ока. В Королевской Гавани протекала широченная река — Черноводная. Петляя через весь город, она уходила в море. Говорили, по ней в ряд могли пройти двадцать боевых кораблей. Над столицей высилось три холма: Холм Эйгона, Холм Висеньи, Холм Рейнис, как помнила Лианна. На первом был выстроен Красный Замок, на втором — Великая Септа Бейлора, а на третьем лежали руины Драконьего Логова. К подножию Холма Рейнис с юга жался самый бедный квартал — Блошиный Конец, на северной же стороне находились самые престижные и богатые дома Королевской Гавани. Холмы Висеньи и Рейнис соединяла улица, широкая и явно очень длинная, прямая как стрела. Всю столицу окружала высокая крепостная стена, а вели в нее семь ворот: Королевские, ведущие на турнирное поле за городом, Львиные, ведущие на Запад, Драконьи, через которые в Королевскую Гавань заходил Королевский тракт, Старые, Речные, Божьи и Железные.
Лианна во все глаза смотрела на Королевскую Гавань — город, который должен был стать ее домом, город, из которого однажды они с Рейгаром будут править всеми Семью Королевствами; на Красный Замок, выстроенный из красного камня и возвышающийся над столицей изящными крепостными стенами, башнями, цитаделью, садами и парками — там ей надлежало теперь жить; на Великую Септу Бейлора, где, если все пойдет как надеялся Принц-Дракон, их обвенчают; на Драконье Логово — черное, закопченное и разрушенное здание, где когда-то держали драконов.
Едва процессия спустилась с небольшого холма и направилась к Драконьим Воротам, на стенах Королевской Гавани запели трубы, приветствуя возвращение короля, королевы и кронпринца. Улицы, по которым должны были проехать всадники и кареты, уже были заполнены людьми, как богатыми, так и бедными. Они кричали приветствия, хлопали и окликали именитых рыцарей по именам. Впрочем, очень скоро Лианна убедилась, что чаще всего и громче всего выкликали имя Рейгара. Напрямую к нему, разумеется, никто не обращался, но «Принц-Дракон», «ваше высочество», поздравления с победой на турнире звучали везде, и под копыта его вороного коня летели цветы и ленты. Новости на удивление быстро достигли столицы, и девушка гадала, известно ли местным, кого Рейгар выбрал Королевой Любви и Красоты, и если да, то пытались ли они угадать, которой из дам была Лианна Старк.
Размышлять об этом долго не пришлось. По правилам Великие Дома, которые сопровождали короля и королеву, разворачивали свои стяги и Харвин, что ехал сразу за ней, велел развернуть знамя Лютоволка. Кто-то выкрикнул: «Волчица Винтерфелла», — и ее имя прокатилось по толпе, едва ли не до самых ворот, которые преграждали путь к подъему Красного Замка. Лианна едва сдержала себя, чтобы не вжать голову в плечи: люди бывали непредсказуемыми. Мало ли, как они восприняли всю эту историю. Она знала, что все ожидали объявления о свадьбе между кронпринцем и Элией Мартелл по окончании турнира, и так же ей было известно то, что дорнийку любил простой люд: она была добра, жертвовала много денег местным септам на нужды бедняков, иногда даже посещала Блошиный Конец и раздавала оленей и драконов детям. Тем более, дорнийцев в Королевской Гавани знали, а Лианна, как и все суровые северяне, была здесь чужой. На нее смотрели, Лианна это и видела и ощущала, но встретили ее, похоже, совсем не дурно, под копыта Мираксес полетели розы: белые, красные и желтые; некоторые бросали ленты и ей: шелковые и домотканые. Лишь один мужчина — загорелый, черноволосый и черноглазый, с золотой серьгой в ухе — кинул серебряного оленя. Лианна удивленно взглянула на него, а он только усмехнулся. Впрочем Лайм, увидевший это, тотчас же развернул свое копье и тупым древком толкнул мужчину: тот упал наземь, так как стоявшие по обе стороны от него люди расступились.
— Потаскух поищи среди своих баб, выродок, — огрызнулся северянин.
— За что ты его так, Лайм? — спросила Лианна.
— Эта мразь посмела оскорбить вас, миледи. Монеты под ноги бросают тем, кого считают… ну, девицами легкого поведения. Но, впрочем, это дорниец — что с них взять?
Лианна поджала губы и обернулась. Мужчина уже поднялся на ноги, буравя ее взглядом, и едва их глаза встретились, он плюнул на землю. Интересно, сколько было таких, кто считал ее шлюхой?
Впереди, казалось, была какая-то заминка, но что именно случилось, девушка не увидела. Однако мимо нее в обратную сторону проскакали сир Ричард Лонмаут и его оруженосец. Вскоре они скрылись в толпе, вынуждая людей размыкаться перед ними и снова смыкаться следом подобно волне. Харвин и Лайм переглянулись, и глава северян усмехнулся.
— Что происходит? — спросила Лианна.
— Ничего, миледи, — ответил Харвин. — Все спокойно.
— Что за ухмылки такие?
— Ничего такого, миледи. Просто, мне кажется, дорниец сейчас очень пожалеет о том, что посмел вас оскорбить. Принц-Дракон обещал вашему лорду-отцу защищать вас, он исполняет свое обещание.
Лианна невольно посмотрела вперед, на Рейгара, что ехал впереди колонны на своем вороном Валонкаре.
— Я думала, дорниец получил, когда ты ткнул его древком, — заметила она, обращаясь к Лайму.
— Так то за серебреник. А за плевок я до него не успел дотянуться, подонка такого, — он тут же осекся. — Простите, миледи.
По идее, Лианне стоило бы порадоваться, что ее тут же защитили, а обидчик понесет наказание, тем более что оскорбление было ничем не заслуженно. Но отчего-то ей стало стыдно: а почему — она не могла объяснить даже самой себе.
Красный замок был, вопреки ожиданию Лианны, громадным и величественным. По книгам и урокам истории она помнила, что Эйгон выстроил его на самом высоком холме из трех, и что формой своей стены напоминали семиконечную звезду — своеобразный кивок в сторону Староместа и Верховного Септона. По своему размеру он уступал Харренхоллу, но был больше Винтерфелла, и первое, что девушка увидела, когда вся процессия заехала через единственные ворота над Навесной Башней, был Западный Двор, где находился самый важный и желанный для многих зал — место, где стоял Железный Трон Эйгона. Лианна бы не узнала его: мейстера Валиса юная волчица обычно слушала в пол-уха, но рядом с ней снова ехала Мелисента Блэквуд, поясняя все на ходу.
Кроме Тронного Зала, в Западном Дворе находились Палата Малого Совета, Кухонный Замок, Кухни — там готовилась пища для всех обитателей замка, Великий Чертог — зал для пиров, по словам Мелисенты, способный вместить не менее тысячи человек, и — что было самым важным для обеих девушек — Сад, обнесенный стеной. Там, внутри него, была богороща с сердце-древом. Крону его видно было даже из-за камней: она сияла темным изумрудом в лучах медленно клонившегося к западу солнца.
Проехав внутренними воротами надо рвом по опускному мосту, вся процессия оказалась в Восточном Дворе. Там были конюшни, башня Десницы, арсенал, псарни, Кухня Малого Чертога и сам Чертог, казармы Золотых Плащей, Девичий Склеп и Королевская Септа. Большая часть сопровождающих осталась там — как объяснила Лианне Мелисента, сами стены замка тоже, по сути, были жилыми: там размещались комнаты и покои разного рода знати, которые находились на постоянной службе у короля и должны были жить вблизи от него. Остальные же: Королевская Гвардия, приближенные Эйриса, Рейгар со своей свитой и королева со своими фрейлинами отправились дальше — во внутренний двор, где находился королевский чертог, где была Башня Белого Меча и еще одна, королевская, конюшня. Специально для этого подняли с виду даже не сразу заметные ворота: иначе пришлось бы идти пешком, по подъему — длинным лестницам вначале вверх, а потом вниз.
Король, королева, кронпринц и другие принцы и принцессы крови обычно жили в Твердыне Мейгора — замке внутри замка или же в Драконьем Гнезде, как часто его называли в народе. Слуги Эйриса и фрейлины Рейлы тоже жили там, как и другие прислуживающие королевской чете. По рассказам мейстера Валиса Лианна всегда представляла Твердыню небольшой, и довольно мрачной внутри, но то, что она увидела, превзошло всякое ожидание. Это действительно был замок внутри замка — высоченное здание, с четырьмя высокими башнями, что возвышались надо всей Королевской Гаванью. От всего остального Твердыню Мейгора отделял защищенный ров с опускным мостом — в конце него начиналась широкая лестница почти в полсотни ступенек и двойные врата, что вели внутрь.
Спешившись, Лианна стояла, держа Мираксес за узду, и смотрела на острые шпили и на развиваемые ветром знамена Таргариенов. Король Эйрис, едва вышел из кареты, тут же направился внутрь, даже не ожидая своей жены. Королева Рейла же задержалась: после долгого дня, проведенного сидя, она прошлась по двору, давая распоряжения своим фрейлинам, в особенности леди Саммер.
Лианну же Рейла отпустила на этот вечер. Подойдя к девушке, она ласково улыбнулась и погладила ее по щеке — за время путешествия они много времени провели вместе и мать Рейгара, которая изначально вела себя со своей новой фрейлиной очень учтиво, но осторожно и отстраненно, похоже, все же привязалась к ней.
— Леди Старк, вы можете отдохнуть сегодня, — сказала Рейла. — Леди Блэквуд вам поможет освоиться и покажет вам ваши комнаты. Я уже дала распоряжения леди Суонн, вас поселят на втором этаже, ваши окна будут смотреть на Узкое Море, и у вас будет широкий балкон, чтобы вы могли наслаждаться свежим воздухом. Вам понадобится время, чтобы привыкнуть — я не хочу заключать вас в золотую клетку. А именно ею вам может показаться Красный Замок. Я слышала, вы привыкли к свободе у себя дома… Я пригласила Эйнесс Дин, мою портниху: она придет до утренней трапезы, снимет с вас мерки. Потом приходите ко мне — успеем пообщаться до завтрака. Что же касается ваших спутников, фрейлинам разрешается держать прислугу, но охрану — не больше четырех. Потому ваши спутники могут дежурить у вас, если пожелаете, но остальных разместят в казармах. Мэйнли Стокворт — начальник Городской Стражи — этим займется.
— Благодарю вас, ваше величество, — Лианна присела в реверансе.
Рейла снова улыбнулась и коснулась ее плеча, после чего, сопровождаемая дамами, отправилась в Твердыню. За ней же ушла и Элия Мартелл: она держала королеву под руку, точно дочь свою мать, и о чем-то беседовала с ней. Эшара, бросив презрительный взгляд на Лианну, ушла за ними следом. Мелисента же, стоявшая неподалеку, заговорщически подмигнула Лианне, а потом продолжила разговор со своими служанками.
— Вы будете жить, как принцесса, миледи, — заметила восторженно Кэтти, подходя к девушке.
Лианна не выдержала и рассмеялась: если бы только Кэтти знала! Хотя, может, она и догадывалась о чем-то, но все свои мысли держала при себе.
— Смех в этом месте редкое явление, — услышала она знакомый голос и тут же обернулась: к ним, держа своего коня за узду, направлялся Рейгар. — Но, надеюсь, теперь он будет звучать чаще. Вы устали, миледи?
— Немного, ваше высочество, — ответила Лианна. — Но Красный Замок заставил меня забыть об усталости. Я не думала, что он такой большой.
Рейгар улыбнулся ей в ответ. Погладив по носу потянувшуюся к нему Мираксес, он заметил:
— Когда вы разместитесь и устроитесь в ваших покоях, я бы хотел предложить вам прогулку по Замку: вам нужно как можно скорее выучить все ходы и переходы, и что где находиться. Вы не против?
— Леди Блэквуд уже предложила мне это, пока мы ехали сюда, — заметила Лианна, скрывая сожаление, что успела согласиться. Если бы она знала…
Рейгар посмотрел на Мелисенту, которая, отдав поводья своей лошади конюху, о чем-то говорила со своей горничной.
— Вот как… — проговорил он. — А книгохранилище она тоже обещала вам показать, или это еще не было предложено?
— Пока нет, — девушка улыбнулась. Ей очень хотелось взять Принца-Дракона за руку и извиниться, сказать, что она откажет леди Блэквуд, лишь бы только он пошел с ней, но насколько бы это было прилично и честно по отношению к девушке, которая так хорошо к ней отнеслась и буквально взяла под свое крыло? Поведи она себя так открыто, и все начнут судачить с новой силой, а он сам просил ее быть осторожнее.
— Тогда, надеюсь, вы окажите мне эту честь, я знаю, что вы любите читать. А в книгах, как вы понимаете, и мейстерах, что их пишут, я кое-что смыслю, — заметил Рейгар.
— Я с радостью пойду с вами, ваше высочество, — Лианна, следуя этикету, склонила голову и присела в реверансе.
Принц-Дракон кивнул и, снова погладив Мираксес, вернулся к своим приближенным.
Лианну же тут же завлекли новые заботы: явилась кастелянша, которая ведала той частью Твердыни, где жила королева, где находилась детская, и где жили фрейлины Рейлы; девушке пришлось давать распоряжения пришедшим с кастеляншей слугам, а также Кэтти и воинам-северянам. Харвин вызвался постоянно присутствовать подле молодой леди Старк, остальные же трое должны были распределить свои дежурства согласно жребию; в первый день оставались Лайм, Джон и Эрвин, а других за собой увел глава Золотых Плащей, который лично пришел поприветствовать Эйриса и доложить Деснице о делах, которые творились в отсутствие короля.
— Казармы недалеко, — заметил Харвин. — Если что, они примчаться сюда в мгновение ока.
Лианна ласково коснулась его плеча и улыбнулась.
— Что — если что? — спросила она. — Успокойся, Харвин. Здесь нам ничего не угрожает.
— Я бы не был так уверен, миледи, — ответил он. — Слышали же, небось, как это место в народе называют? Драконьим Гнездом.
Лианна рассмеялась и покачала головой.
— Слышала, — заметила она. — Но Принц-Дракон обещал моему отцу приглядывать за мной.
— А старый Дракон, миледи, на вас зубы точит, — проворчал Харвин.
— А королева-Дракон на моей стороне, — девушка похлопала его по плечу. — Пойдем, поможете слугам ее величества донести наши с Кэтти вещи.
По совету леди Саммер Лианна уместила все свои вещи в два сундука — в отличие от Элии Мартелл, чьи слуги, как успела посчитать девушка, несли наверх не меньше десяти. В Твердыне Мейгора было четыре башни: одна принадлежала королю, и там находились его покои; другая была отведена наследному принцу — именно там и жил Рейгар. Как поняла Лианна из разговора Кэтти и двух служанок, которых прислала Рейла, то там же были и покои принцессы — жены кронпринца, и детские для их детей. Как сказала одна из девушек, принц и принцесса жили на разных этажах, как и король и королева, и сделано это было по решению Эйгона Завоевателя: он был женат двойным браком на своих сестрах, и предпочитал сам решать, к кому из них и когда приходить, или же спать одному. На самом же деле, конечно же, от королев ничего не укрывалось: Эйгон почти каждую ночь спал с Рейнис, или же она с ним, а Висенью он посещал не больше двух раз в месяц. Впрочем, другие короли и королевы Таргариенов предпочитали держать свои вторые половинки поближе к себе, и не было ничего странного в том, чтобы король и королева, или же принц и принцесса делили одни покои на протяжении всей жизни.
— Правда, сейчас все иначе, — заметила та же девушка. — Король и королева предпочитают проводить время по отдельности и это длится уже очень давно, после смерти принца Эйгона.
«Должно быть, один из братьев Рейгара, умерших в детстве», — подумала Лианна.
— А кто живет в четвертой башне? — спросила Кэтти.
— В смысле Южной? — переспросила девушка. — Там обычно живут принцы и принцессы крови, и сейчас там живет наш маленький принц — Визерис.
— На редкость мерзкий мальчишка, — добавила другая, уже тише, но Лианна все равно услышала. — Перед отъездом в Харренхолл он порвал леди Мартелл два платья, а на леди Блэквуд вылил целый флакон чернил. И это только самые невинные его шалости. У фрейлин ее величества день пребывания с принцем равен наказанию, хотя сама она его обожает и с ней, как и с принцем Рейгаром, он ведет себя смирно. А при отце…
— А ну, цыц! — шикнула на них третья. — Хватит уже сплетничать о принце. Мальчишка как мальчишка, все они одинаковые в его возрасте. Он всего лишь сильно разбалован.
На этом разговоры прекратились: Лианна и ее спутники поднялись по широкой лестнице к площадке, с которой наверх с четырех разных сторон вели другие лестницы, каждая к огромным двустворчатым дверям, на которых был изображен герб Таргариенов.
Сейчас обе створки были распахнуты, а на пороге их ожидала кастелянша — леди Торн. Рядом с ней стояла и леди Джейни Суонн — одна из главных фрейлин Рейлы. Едва Лианна поднялась к ним, та взяла ее под руку и, следуя за кастеляншей, повела в покои.
— Ее величество была очень добра к вам, — сказала леди Суонн. — Она пока так и не сказала, чего именно ожидает от вас, но не все фрейлины делают что-то определенное. К примеру, леди Блэквуд обычно развлекает ее величество беседами и музыкой, и иногда — чтением. Другие фрейлины шьют, прислуживают королеве во время трапез, сопровождают ее на прогулках и присутствуют на молитвах. Но вы… — она взглянула на Лианну. — Признаться, у ее величества еще не было фрейлины — единственной дочери грандлорда… про вас говорят, вы больше сведущи в мужских развлечениях, чем в женских…
— Если вы хотите знать, как я шью и вышиваю, то вполне сносно, но я не мастерица, — ответила Лианна. — Ее величество и мне пока не сказала, чего именно она ждет от меня. Я думала, вы или леди Саммер мне объясните… — она сделала паузу. — Но вы сказали, что я первая дочь грандлорда… А другие леди тогда кто? И разве ее величеству не служила сама принцесса Дорна?
— Леди Обелла Мартелл — другое дело, — уклончиво заметила леди Суонн. — Но, поверьте мне, вам лучше не пытаться ей уподобляться: она не самый достойный пример для подражания. Остальные леди, включая меня, вторые или третьи дочери, племянницы или близкие родственницы грандлордов или же вассалов Таргариенов. Старшие дочери или же единственные обычно не успевают попасть во дворец: их рано выдают замуж. Я слышала, у вас тоже есть жених? Лорд Баратеон, не так ли?
— У меня нет жениха, — ответила Лианна, стараясь не злиться на это предположение. — И я обязательно запомню ваши слова, леди Суонн. Но если леди Мартелл столь ужасна, как же ее дочь? Я слышала, ее хотят видеть будущей принцессой Драконьего Камня.
Сказав это, Лианна только фыркнула про себя: как же было противно общаться и разговаривать такими словами! Словно и она пустоголовая кукла при дворе, желающая поскорее выскочить замуж и посплетничать о других.
— Леди Элия — совсем другое дело. Она благочестива, набожна и очень хорошо воспитана. За ней не замечали даже малейшего намека на дурное поведение, — ответила леди Суонн. — А ее манеры, чувство юмора и ум выше всяких похвал.
— Его высочеству, надеюсь, ее хвалят так же, — не удержалась от колкости Лианна. — Я не совсем правильная слушательница для похвалы в ее адрес. Мне очень сложно судить о таких вещах, я же не мужчина.
— Но зато к таким вещам, как вы выразились, нужно стремиться, — леди Суонн остановилась и посмотрела на Лианну. — Леди Старк, я буду с вами откровенна. Ваши выходки во время турнира вызвали много толков и нареканий. Вы очень обяжите ее величество и всех нас, если будете брать пример с леди Элии и других дам и вести себя прилично.
Лианна даже не сразу нашла, что сказать. Мелисента за дни путешествия успела рассказать ей все понемногу про всех, и по ее словам леди Суонн была любовницей сира Майлса Мутона. Из ее уст слова о приличном поведении звучали весьма… странно и смешно. Но Лианна была Волчицей и не оскалиться в ответ она не могла.
— Я постараюсь вас не позорить, леди Суонн, — она присела в шутливом реверансе. — А вы лучше пейте белое вино: оно не оставляет пятен на одежде.
Ей показалось, что леди Торн издала какой-то странный звук, словно сдержала смех. Леди Джейни, видать, тоже заметила это и, поведя плечами, она гордо вздернула голову.
— Отдыхайте, леди Старк. Завтра утром, еще до трапезы, ее величество ждет вас у себя. Попросите кого-нибудь из слуг провести вас к ней и постарайтесь запомнить дорогу с первого раза, у всех здесь слишком много дел. Доброго вам вечера и ночи.
— И вам доброго вечера, леди Суонн, — ответила ей Лианна.
Леди Торн пару раз хлопнула в ладоши.
— Отлично, леди Старк, — заметила она. — Наконец-то рядом с королевой-драконом появился другой хищник. А то от этого воронья да курья спасу нет. Но все же, будьте осторожны: у них есть дяди, мужья и братья, которые кусаются не хуже волков.
— Я учту это, леди Торн.
С этими словами обе дамы прошли в отворенную дверь, ведущую в покои Лианны. Они и правда были красивыми, но меньше тех, в которых жила девушка в Винтерфелле. Там в ее распоряжении был целый этаж круглой башни, и пусть чтобы подняться в нее, нужно было карабкаться по лестницам три этажа, но зато там было ее царство. Целых три комнаты, в каждой громадный очаг; можно было запереть вход на этаж, и тогда никто не мог до нее добраться. Бенджен очень любил приходить к сестре: вдвоем они играли, когда были совсем детьми, и потом читали всякие истории или же развлекались стрельбой в мишень, если шел слишком сильный снегопад — пару раз даже пробили занавеси и потом получили нагоняй от отца. Здесь же было всего две комнаты, пусть и большие. Ванная — медная и на ножках — была отделена от остальной спальни красивой расписной ширмой. Передняя от спальни — раздвижной резной дверью. Вдоль одной из стен стоял длинный шкаф, в Винтерфелле же все ее вещи хранились в больших сундуках. У стены в опочивальне стояла кровать с балдахином и легкими кисейными занавесями, в ногах же сундук, покрытый цветастым ковром из Пентоса; в передней, поближе к окнам и выходу на балкон — стол для письма, посередине — столик для еды с четырьмя стульями. Там же были две кушетки и стулья с двумя деревянными креслами.
Оглядевшись, Лианна невольно вздохнула: все же она тут всего лишь фрейлина — пока, во всяком случае, и пусть она дочь грандлорда, но не принцесса же. Однако, выйдя на балкон, она тут же забыла обо всем: перед ней, под ней и вокруг нее было море и небо. Твердыня Мейгора стояла на скалах, что были самой высокой точкой Холма Эйгона, и прямо под ней, на головокружительной высоте, смешивались вода и облака. Белые птицы, стайкой летевшие куда-то вдаль, сверкали как жемчуга, а на грани зрения темнели паруса кораблей королевского флота. Дома, в Винтерфелле, в окна Лианне заглядывали вековые могучие страж-деревья — северные сосны — и Летом, когда окна днем оставляли открытыми, по ее покоям гуляли белки, и залетали синицы и свиристели. Здесь же в комнату врывался теплый морской ветер, несущий запахи соленой воды и каких-то ароматных цветущих деревьев. Рейла и правда была к ней очень добра: Лианна поняла это, глядя на весь этот вид с балкона. Она поселила девушку в одну из лучших комнат, хотя вполне могла отправить ее в другую, с видом на город внизу или же вовсе внутреннюю часть замка.
— Красиво, правда, леди Лианна? — спросил Харвин. Они с Эрвином вышли к ней на балкон. — Я вот море видел только студеным, в Белой Гавани. Было очень пасмурно и в воде плавали глыбы льда.
— А я и вовсе не видела, — заметила девушка. — Все это очень странно… Словно я сплю.
— Вам тут нравится? Вы думаете, вы тут приживетесь, миледи? — подал голос Эрвин.
— Посмотрим, — неопределённо ответила Лианна. Сказать правду — что ей придётся тут прижиться, она не могла. Тем не менее, так оно и было: так или иначе, рано или поздно, она станет королевой — это все до сих пор не укладывалось у нее в голове — и им с Рейгаром надлежит править Семью Королевствами отсюда. Вернётся ли она домой — хоть раз?
— Надеюсь, вам понравилось, леди Старк, — заметила леди Торн, тоже выходя на балкон. — Ее величество передала мне, что очень хочет, чтобы вам было уютно. Осмотритесь, приглядитесь, если что-то понадобится, немедленно пошлите кого-нибудь из слуг за мной, и я все устрою.
— А какие они — другие покои? — спросила Лианна. — Я так поняла, что тут есть и такие, что пустуют… Их можно посетить? Красный Замок очень отличается от Винтерфелла, и мне очень интересно все тут рассмотреть.
— Да, не все покои заняты, — ответила кастелянша. — В Южной башне живет только принц Визерис, правда слуг у него там не меньше сорока, но все же… В Западной живет кронпринц Рейгар, но с ним там не больше двадцати человек: слуги, стража, два его оруженосца… покои для его жены-принцессы пустуют, как и детские и другие комнаты. Но, надеюсь, продлится это не долго. Здесь, в Восточной башне, ни одна комната не пустует. А в Северной, где живет король… ну, туда лучше не ходить. Вообще, вам мой совет: не ходите в башни к его величеству и его высочеству кронпринцу Рейгару. Это могут воспринять очень двояко.
— Я и не думала туда ходить, — ответила Лианна. — Но спасибо за предупреждение.
Леди Торн кивнула и, присев в реверансе, продолжила:
— Я не стану вам больше докучать, леди Старк. Часа через два я пришлю к вам слуг с ужином, а завтра, едва рассветет, завтрак. Здесь все обычно следует более или менее одному распорядку, но раз уж вы тут не просто гостья, то вам следует знать, что фрейлины являются к ее величеству сразу же после утренней трапезы, или раньше, если им надлежит ей прислуживать. Но вам уже сообщили, что вам нужно делать с утра.
— Спасибо, леди Торн, — Лианна поклонилась ей в ответ.
Попрощавшись еще раз, кастелянша ушла, зачем-то позвав за собой и воинов северян. Некоторое время Лианна и Кэтти были одни: девушка любовалась морем, а потом зашла обратно, чтобы самой разобрать свои личные вещи. Явились служанки твердыни: их звали Алисса, Кэйлин и Мирис, они стояли в стороне, чинно сложив руки на животе и наблюдая за новой госпожой. Одеты они были в черные платья с алыми передниками, и такие же алые чепцы прятали их волосы.
Лианне помогала лишь Кэтти: вдвоем они вытащили все вещи, которые юная волчица привезла из Харренхолла.
— Все никак не возьму в толк, миледи, — произнесла девушка, доставая черный плащ. — Откуда он у вас? Он длинный и тяжелый, разве у ваших братьев такие были? Неужели слуги лорда Уэнта что-то перепутали и положили нам чужое?
Лианна подняла голову.
— Он был у моих братьев, может, это они принесли его откуда-то? — заметила она. — Мало ли где они ходили по ночам и с кем пировали. Он тебе так не нравится, что ты про него уже во второй раз спрашиваешь, а, Кэтти? Или ты решила побыть второй Мэг?
— Мэг бы тут не помешала, — проворчала та. Но потом улыбнулась. — Простите, миледи, просто я люблю порядок, сами же знаете… А ну как кто хватится своей вещи, потом обвинят какого-нибудь нерадивого беднягу-слугу в краже? А выходит так, что виноваты будем мы. Боги же видят все, миледи.
Лианна ничего не сказала; бросив взор на замковых слуг, она заметила, как они переглядываются. Ну, конечно, манеры северян казались им дикими и неучтивыми. Но как иначе? В Винтерфелле все росли бок о бок: отец всегда трапезничал в большом зале, и за его столом собиралось не меньше полсотни человек. Он всегда считал, что верность одним грозным видом и строгостью не заработаешь: слуги должны знать своего лорда, а он их, иначе как им стоять друг подле друга, если грянет беда? Лианна и Кэтти выросли вместе: девушка была лишь на два года старше своей госпожи и часто выполняла роль старшей сестры, приглядывая за юной Старк. Теперь, конечно, все было иначе, но Лианна не сомневалась, что мать наверняка наказала Кэтти следить за дочерью и посылать вести в Винтерфелл.
В покои вошел Харвин, а следом за ним Лайм и Эрвин. Впрочем, последние двое задержались ненадолго, заняв свои посты у дверей.
— Кастелянша попросила стяг Старков, миледи, — сказал Харвин. — Я дал ей тот, что был у нас с собой, шелковый. Тот, что был в дороге, я оставил в седельной сумке. И я всегда буду в ваших покоях, а эти молодцы, — кивок на дверь, — будут снаружи приглядывать. Сейчас еще и Джон подойдет — он пошел оглядеться.
«Оглядеться» означало высмотреть все ходы и выходы, которые были возможны, словно из Твердыни Мейгора можно было сбежать.
— Спасибо, Харвин, — Лианна устало присела на стул и огляделась. — Здесь пока не хватает уюта. А кто жил тут до меня? — спросила она у слуг. — Такое ощущение, что покои пустовали не несколько месяцев, хотя я слышала, что прошлая фрейлина вышла замуж не так давно.
— Эта комната была заперта, миледи, — ответила Алисса. — Тут никто не жил до вас со времен Обеллы Мартелл. Не было никого достаточно знатного. Мы получили ворона лишь несколько дней назад, потому и успели разве что прибрать все как следует. Если вам что-то нужно, вы только скажите, и мы все принесем. Ее величество дала распоряжение ни в чем вам не отказывать.
Лианна снова огляделась. Солнце, проглядывавшее сквозь резные ставни, бросало причудливые орнаменты на желтые стены.
— Цветы, — сказала она, поднимаясь. — Тут не хватает цветов. Я бы хотела, чтобы их расставили в вазы на каждый стол и в спальне тоже, даже перед зеркалом. И свечей. Побольше свечей.
Служанки переглянулись.
— Какие цветы вы пожелаете? В Саду множество разных… — отозвалась Кэйлин.
— Розы, — ответила Лианна. — Белые, или… Хотя, не важно, лишь бы белые или голубые цветы. Кэтти, пойди с ними, помоги выбрать, ты знаешь, что мне нравится, а что нет.
— Вы желаете принять ванну после поездки, миледи? И как распорядиться насчет ужина? — спросила Мирис.
— Да, обязательно. И дома мы обычно ужинали сразу после заката.
— Как пожелаете, миледи, — все трое присели в реверансе и удалились исполнять приказание. Кэтти вышла за ними, затворив за собой двери обеими руками и напоследок улыбнувшись Лианне.
Юная Волчица устало опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Устали, да? — участливо спросил Харвин. — Ничего, миледи, ничего. Боги с нами, да и богороща тут есть. Я тут прошелся немного и видел ее с полуоткрытой террасы. Конечно, нет там никакого чардрева, увы, но, если вам помолиться надо будет, скажите, мы с Джоном вас проводим.
— Да, я бы хотела, только потом, перед ужином, — ответила Лианна.
Харвин участливо поглядел на нее.
— Вы, это… леди Старк… Помните, всего один ворон в Долину, и…
«Я пришлю еще сотню северян, и они вернут тебя домой», — словно эхом прозвучали в памяти слова отца. Но никаких воронов слать девушка не собиралась: там, где не было Рейгара, и ей нечего было делать.
Через час вернулись служанки вместе с Кэтти — за ними еще слуги, которые принесли цветы и свечи. Некоторые подсвечники были высокими на толстых ножках, их ставили на пол; другие предназначались для столов. В Красном Замке большей частью использовались светильники, но Лианна привыкла к свечам дома, и ей хотелось, чтобы и эти покои хоть немного напоминали ей о Винтерфелле. На Севере свет ценился больше всего: никогда не знаешь, что может таиться в долгих ночных тенях, когда кругом холод и мрак.
Следом за цветами и свечами принесли и горячую воду для ванной. Кэтти закрыла двери спальни, помогла своей госпоже раздеться и пока та с охами и вздохами садилась в, как ей казалось, кипяток, стала убирать и раскладывать щетки, расчёски и прочие мелкие вещицы на столике перед зеркалом. Лианна была рада остаться с девушкой наедине: та не была ей чужой, а взоры служанок Красного Замка сильно смущали ее. Те словно изучали, пристально следили за каждым ее шагом. А на теле юной лютоволчицы все еще чернели и отдавали разными оттенками фиолетового, желтого и зеленого ушибы и ссадины после турнира. Кэтти хотя бы думала, что ее миледи упала с лошади, а чужим пришлось бы объяснять, откуда это «буйство красок» на теле, и понимать, что репутация невоспитанной дикарки закрепляется еще больше.
— Алисса сказала, что при дворе никогда не было фрейлин с Севера, — сказала Кэтти, садясь на невысокий стульчик с большим гребнем в руках. — Выныривайте из воды, миледи, давайте я расчешу ваши волосы… В холле теперь повесили знамя Старков — так странно видеть его на фоне красноватых стен! Словно мы в каком-то сне… Там еще висят знамена Мартеллов, и … — она прервалась и заговорила о другом. — Что прикажите делать с вашей шкатулкой? Венок Королевы Любви и Красоты, небось, уже вянет, может мне стоит высушить его, если вы конечно хотите оставить его на память.
Лианна села в ванной, позволяя Кэти взяться за мокрую копну волос и чуть поморщилась, когда та слишком резко дернула гребень, застрявший в прядях.
— Я хочу сохранить его, — пальцы девушки крепко стиснули кольцо Рейгара, которое так и висело на шнурке у нее на шее с самого Харренхолла. — Вряд ли мне представится второй шанс, как ты думаешь?
Она обернулась и улыбнулась. Кэтти вздохнула и покачала головой.
— Уж не знаю, миледи, что у вас там за дружба такая с Принцем-Драконом, но будьте осторожны. Ваша матушка велела мне напоминать вам об этом каждый день, — сказала она. — И колечко это у вас на шее спрячьте лучше куда-нибудь… А если вам так угодно его при себе держать, давайте я сошью мешочек из шелка, и если что скажите, что это святыня из Винтерфелла, веточка Чардрева или что-то еще, с которой вы не хотите расставаться… Слухи, знаете ли, впереди вас бегут, точно тени на закате. Эти сплетницы уже пытались выяснить про вас. Я сказала, что могу поклясться богами, как старыми, так и новыми, что вы благочестива, и никто к вам в спальню не ходит, что я подле вас каждый день и каждую ночь, и что по дороге сюда кронпринца если и видели рядом с вами, так и еще полно другого народа было. По сути, ведь я не врала, если вы куда и убегали, то я этого не видела.
— Мы переполошили все королевство, — ответила Лианна. — Я знаю, хотя в толк не возьму — почему. Разве не победитель решает, кто достоин Короны Любви и Красоты? А выбрать он может кого угодно, хоть косую Джен из Белой Гавани. Но скоро все слухи улягутся: тут-то мы на виду. Нам нечего бояться.
— Хорошо, коли так, миледи, — Кэтти вздохнула, явно не убежденная ее словами. — А мешочек я все же сошью. Я не знаю, откуда у вас это колечко, и кем оно вам дано, и не хочу знать. Я только одно знаю: что-то правильное не прячут под одеждой и не носят тайно на шнурке. Если я смогу помочь вам избежать неприятностей, я это сделаю.
С этим спорить Лианна не стала. Горячая вода, солнечный свет и тепло, которое шло как от солнца, так и от разожжённого камина, понемногу стали убаюкивать ее. Кэтти наконец отпустила ее волосы, и теперь девушка сидела, положив голову на колени, пока ее служанка звенела склянками с разными ароматными маслами и крошила мыло, которым леди Старк вдоволь снабдила свою дочь. Оно пахло хвоей и травами, и Лианна была рада, что не стала спорить с матерью на этот счет: благоухать южными цветами ей совсем не хотелось.
Сквозь дрему, как свет через кисейные занавеси, проникла музыка. Девушка даже не поняла сначала, сон это или явь, но подняв голову, увидела, что и Кэти прислушалась. Словно читая мысли своей юной госпожи, она вышла на балкон, а вернувшись, сказала:
— Откуда сверху, миледи. Ветер тут звуки разносит так, что слышно кругом. На арфу похоже.
В дверь спальни постучались: то была Алисса, которая принесла целую кипу полотенец.
— Откуда эта музыка? — спросила Лианна, пока служанка раскладывала все в большой сундук в ногах кровати. — Она же не мерещится нам с Кэтти…
— О нет, миледи, я ее тоже слышу, — ответила Алисса. — Это, должно быть, принц Рейгар. Вы, наверное, знаете, что он прекрасно играет на арфе. Когда все окна открыты, и если он играет на своей террасе, то его музыку слышно везде с этой стороны. К сожалению, это редкое удовольствие. Большей частью он либо в дороге, либо на Драконьем Камне.
При этом ее взор упал на венок из голубых роз, который Кэтти достала из сундука и положила на кровать.
— Половина твердыни считает, что принц не мог сделать выбора более правильного: он очень справедлив, и никогда не поступит против чести, — заметила она, закрывая крышку и поднимаясь. — Если он увидел леди, красивее всех на турнире, он бы выбрал ее, даже будь у него жена и дети. Другая половина же считает, что красота в глазах смотрящего, и там были другие дамы, что были достойны.
И тут, словно спохватившись, что болтает не там, где нужно, и не с тем, с кем позволено, она присела в глубоком реверансе и пробормотала:
— Простите меня, миледи! Я не хотела вас оскорбить!
Лианна покачала головой.
— Я не оскорбилась, — ответила она.
Алисса, казалось, перевела дыхание.
— Я могу сделать для вас что-нибудь, миледи? — спросила она
.
— Нет, спасибо, ты можешь идти. Не забудь разбудить Кэтти, едва взойдет солнце, мне сказали, что я должна быть у ее величества утром, перед трапезой.
— Как прикажите, — служанка присела в реверансе и через мгновение удалилась, закрыв за собой двери.
Лианна тихо простонала и спрятала голову на коленях.
— Интересно, почему никому не придет в голову мысль, что голубые розы для Винтерфелла не редкость? Я могу носить их хоть каждый день, мне стоит только написать своему лорду-отцу! — проговорила она. — Нашли чем удивить!
Кэти только хмыкнула — едва слышно, правда — и снова села на свой стульчик.
— Сядьте ровно миледи, давайте я вам волосы вымою как следует. С вас вода как с трубочиста, — сказала она.
Музыка тем временем смолкла, но потом зазвучала вновь. Юная Старк и ее служанка молчали, слушая переливчатые мелодии арфы, которые то затихали, то были слышны громче. В них Лианна отчетливо слышала звон ручьев и шелест лесов, тени на лугах от могучих страж-деревьев, полет ветра над морскими просторами, что пробивал жемчужные облака, печаль любви и радость от встречи, как и горечь от расставания…
Внезапно музыка оборвалась и так и не возобновилась, сколько не ждала Лианна в тишине, пока Кэтти приводила ее в порядок, пока одевала свою госпожу и сушила ей волосы. Девушка же гадала, что произошло, и с грустью думала о Рейгаре: сегодня они, скорее всего, уже не увидятся. А что будет завтра, как знать… Но эти мысли сразу же сменились более веселыми: он обещал, что возьмет ее с собой в Летний Замок, а уж сбегать ото всех так, чтобы никто не нашел и не понял, что ее нет, Лианна умела. Касселя в столице не было: а кроме него никто не мог найти юную волчицу, во всяком случае, дома. Хотя, тут же подумала она, в Винтерфелле, она не сбегала больше, чем на день, и к ночи всегда бывала дома. А тут ей придется уехать так, чтобы Харвин и его воины не знали, куда она делась и не подняли тревогу; королева должна была ее отпустить, а причина должна быть такой, чтобы никто ничего не заподозрил. Все это казалось настолько невероятным, что невольно Лианна подумала, что либо Рейгар уже все продумал, либо же этого просто никогда не случится. Будь у Таргариенов драконы, до Летнего Замка, как говорилось, было меньше двух часов полета: можно было бы вернутся за день…
— Боги!.. — простонала Лианна, понимая, о чем она вообще думает и, невольно стиснув подлокотники кресла, в котором сидела, пока Кэтти ее причесывала.
Та, конечно же, восприняла это на свой счет.
— Простите, миледи, я вас дернула больно, да? — спросила она встревоженно. — Простите, я буду аккуратнее!
Лианна поднялась, отмахнулась от нее, намереваясь выйти в передний покой.
— Куда же вы, миледи, простоволосая такая, я же еще не закончила!
— Да оставь ты меня уже, во имя богов! — отозвалась юная Старк. — И так сойдет: никто не придет. Я хочу сходить в богорощу, потом поужинать и лечь спать!
Кэтти насупилась, но спорить не стала. Харвин тут же подскочил, а Джон у дверей шевельнулся, три служанки же поднялись и присели в реверансе, когда Лианна вышла из спальни. Одета она была в простое темно-голубое платье с квадратным вырезом и рукавами до локтя; под платьем был надет белый смок, который на северный манер собирался у запястий и на горле на тесьму. Длинные волосы, еще слегка влажные, спускались ниже талии, и блики последнего луча солнца сияли в них светлым янтарем.
— Вы, что, тут постоянно будете? — спросила Лианна у Алиссы.
— Да, миледи, таков приказ ее величества. Фрейлинам положено иметь не меньше четырёх служанок, а вы только одну привезли с собой, и королева…
— Понятно, — Лианна испытывала странное смятение, и ей хотелось поскорее выйти и пройтись — лишь бы только не думать и не испытывать желание нарушить все приличия и не пойти к Рейгару. В Харренхолле, среди развалин и теней старого замка, среди шатров, в пути среди лесов и в ночном мраке можно было нарушать правила столько, сколько угодно. Но здесь все было на виду: поступить опрометчиво означало предать Рейгара. Она должна доверять ему, он знал, что делал.
— Кэтти, дай мне плащ, — велела Лианна. — Харвин, ты обещал проводить меня в богорощу до ужина.
Видать, ее тон был таким, что служанка не подумала возражать, как сделала бы это обычно: она молча принесла плащ из шкафа, а Харвин и Джон на всякий случай поправили оружие на поясе.
Из-за дверей донесся шум, который все нарастал. Воины-северяне переглянулись и оба положили руки на эфесы мечей. Вскоре шум приблизился, раздалось множество голосов, детский смех, и двери в покои Лианны распахнулись: на пороге стоял мальчик, лет шести, с серебряными волосами, пока еще по-детски коротко остриженными, и большими сиреневыми глазами.
Все в покоях Лианны замерли, пока Алисса не воскликнула:
— Ваше высочество! — и присела в глубоком реверансе.
Так же поступили и другие служанки, и Кэтти. Харвин и Джон, помедлив, поклонились мальчику, приложив руки к сердцу и склонив головы. Одна Лианна помедлила: она во все глаза смотрела на мальчика, который так же смотрел на нее.
Визерис, брат Рейгара.
— Почему ты не кланяешься? — спросил мальчик таким тоном, что Лианне сразу же захотелось дать ему хорошенькую оплеуху. Если бы ее брат Бенджен так вякнул в чей-нибудь адрес, пусть даже мальчика-слуги на конюшне, отец бы ему так надавал розгами по мягкому месту, что тот бы сидеть дня три не смог. Но это был принц королевской крови: наказывать телесно их могли лишь король и королева, либо же старшие братья и сестры. Другим бы за такое отрубили ту руку, которой они посмели коснуться среброволосого чада.
— Ваше высочество, — Лианна присела в коротком реверансе.
— Ваше Драконье Высочество, так надо обращаться ко мне, — заявил мальчишка, и девушка только укрепилась в своем желании оттаскать его за ухо. — Кто ты такая, и как тебя зовут?
Ответить она не успела: Визериса, наконец, догнали няньки, леди Суонн и леди Блэквуд, и еще несколько стражников в ало-черном, за спинами которых появился уставший сир Эртур Дэйн.
— Ваше высочество! — воскликнула леди Суонн. — Вернитесь сюда, немедленно!
На это Визерис показал ей язык и бросился в покои Лианны. Девушка даже оглянуться не успела, как он вначале оббежал опешившего Харвина, потом спрятался за ее юбкой, по пути дернув Алиссу и Кэйлин за передники.
— Ваше высочество, вернитесь к леди Суонн, — сказала Мелисента. — Оставьте леди Старк в покое!
Мальчишка и не подумал ее слушать: он уцепился руками за юбку Лианны, потом толкнул ее и убежал в спальный покой. Девушка, опасаясь, что как бы он не нашел и не испортил венок Королевы Любви и Красоты чисто из вредности, быстрым шагом направилась за ним. Визерис тем временем уже юркнул под ее кровать. Леди Суонн, последовавшая за Лианной, всплеснула руками и тихо запричитала, а Мелисента только головой покачала:
— Ну, все, теперь он там надолго.
— Давайте я вытащу его, — предложила Лианна. — Мой младший брат иногда проделывал такое, но, поверьте, все, что нужно, это просто взять его за ворот и…
— Я принц, меня нельзя трогать! — раздался голос мальчика из-под кровати. — Вам отрубят руку! Или голову!
— А вам оторвут уши, — заметила Лианна, не сдержавшись. Леди Суонн охнула в ужасе, а Мелисента воззрилась на нее.
Из-под кровати показалась голова Визериса.
— У дракона нет ушей, глупая, — заявил он.
— У вас, при всем уважении, они имеются, — отозвалась Лианна, складывая руки на груди и глядя на него. — Что скажет ваш отец-король, если узнает, что вы так себя ведете? А ваш брат-кронпринц?
— Короля тут нет, а Рейгар занят! — мальчик снова спрятался под кроватью.
— Леди Старк, осторожнее, он нажалуется королю Эйрису и приплетет еще много чего, что вы не говорили, — отчаянно прошептала леди Суонн. — Вы, что, хотите, чтоб вас домой отправили?!
— Позовите принца Рейгара, — голос сира Эртура и правда звучал устало.
Двое из стражников тут же покинули покои Лианны. Леди Суонн заняла пост у балкона, видимо, чтобы мальчишке не взбрело в голову туда сунуться. Мелисента осталась в дверях с сиром Эртуром. Лианна же некоторое время смотрела на свою кровать, потом же подошла к ней и, встав на колени, заглянула под покрывало. Визерис забился в самый дальний угол у изголовья и тут же стал корчить ей рожицы. Лианна ответила ему тем же, пользуясь тем, что никто, кроме маленького принца, этого не видел. Тот, привыкший к тому, что ему все разрешали, и никто не смел дать отпор, тут же перестал кривляться.
— Эй! — голос Визериса звучал обиженно.
Лианна в ответ высунула язык так сильно, как смогла. Визерис попытался сделать тоже самое.
— Не смей показывать язык дракону! — сказал он. — Это запрещено!
— Почему это? — удивилась Лианна. — Если вы дракон, то я волчица, у нас тоже языки имеются, знаете ли, ваше драконье высочество.
Визерис задумался над сказанным.
— Кто ты такая? — спросил он.
— Я Лианна Старк, из Винтерфелла.
— Ты настоящая северянка?
— Да, ваше высочество. Самая настоящая. Выходите оттуда и посмотрите на меня.
Визерис снова скорчил рожицу. Лианна вздохнула и села на пол.
— Ну, как хотите, — заметила она. — Если вам угодно там сидеть, с пауками в паутине, то сидите.
На миг воцарилось молчание.
— Тут нет пауков, — ответил Визерис, наконец. — Я только что посмотрел.
— Ну, это вы так думаете, что нет, а на деле — есть. И они покусают вас.
— Не покусают, — голос мальчика звучал, правда, уже не так уверенно.
— Ну-ну. У нас на Севере, за Стеной, знаете, какие громадные пауки есть? Размером с лошадь. Волосатые и страшные. На них разъезжают Белые Ходоки по ночам. Они приходят в дома и …
Закончить Лианна не успела: Визерис закричал так, что она еле сдержалась, чтобы не закрыть уши руками, вылез из-под кровати и бросился в передний покой с ревом и слезами.
— Леди Старк! — воскликнула леди Суонн. — Что вы делаете!
На какое-то время снова воцарился хаос: Визерис никак не мог успокоиться, когда его пытались поймать фрейлины королевы и нянечки, он пинался и пытался укусить их за руки, если им удавалось все же ухватиться за его одежду. Лианна стояла рядом с сиром Эртуром и наблюдала за всем этим в полном изумлении.
— Я ничего такого не хотела… — произнесла она тихо. — На моего младшего брата это всегда действовало ровным счетом наоборот…
— Его высочество не привык к такому, миледи, — отозвался сир Эртур. — Теперь вы знаете, что вас ждет, когда вам нужно будет сидеть с ним.
— Я думала, что все, что я слышала о нем, преувеличено, — призналась девушка. — Но как же его воспитывать, если это запрещено?
Сир Эртур не ответил.
Всей этой сцене положил конец Рейгар: едва он появился в дверях, Визерис с воплем бросился к нему и так крепко стиснул в объятиях его ноги, что старший брат не смог даже шевельнутся, пока не расцепил его пальцы и не поднял на руки. Мальчик уткнулся ему в плечо и продолжил рыдать, сквозь слезы бормоча что-то о дрянной Старк и о том, что она грозилась скормить его волосатым паукам за Стеной.
— Перестань реветь, Визерис, — велел Рейгар. — Сейчас же успокойся и посмотри на меня.
Мальчик, на удивление быстро перестал плакать, утер глаза кулаком и посмотрел на брата.
— Так-то лучше. А теперь расскажи мне, что случилось.
— Она, — Визерис указал на Лианну. — Сказала мне, что мне оторвут уши, а потом грозилась, что скормит меня паукам на Севере.
— А почему она это сделала? — Рейгар теперь обратил свой взор на Лианну. — А, леди Старк? Почему вы так сказали моему брату, принцу-Таргариену?
— Его драконье высочество очень дурно себя вел, — Лианна присела в реверансе, как того требовал обычай. — Он ворвался ко мне без спроса, показывал язык леди Суонн и леди Блэквуд, обидел служанок и корчил мне рожицы. Потом он спрятался под моей кроватью и грозился, что отрубит мне голову и руки.
— Это правда? — Рейгар взглянул на Визериса. Тот насупился и молчал, ковыряя пальцем застежку на горле у старшего брата. — Отвечай.
Мальчик молчал.
— Так, — Рейгар поставил Визериса на ноги и подтолкнул к леди Суонн и Мелисенте, и стоящей рядом Лианне. — Принеси свои извинения всем благородным леди, сейчас же.
Визерис не произнес и слова. Он хмуро глядел на старшего брата, пока тот снова осторожно не подтолкнул его за плечи вперед.
— Простите, — произнес он и так глянул из-под серебряных бровей, что стало ясно: ничего он больше не скажет. Впрочем, и этого было достаточно.
— Я вас прощаю, ваше драконье высочество, — Лианна сделала шаг и протянула ему руку. — И вы меня простите. Никаких пауков за Стеной нет, я там даже не бывала никогда. И Белых Ходоков нет. Это всего лишь сказки. Простите, если я напугала вас. Я не хотела.
Визерис осторожно коснулся ее пальцев, но тут же отпустил и снова прижался к Рейгару.
— Давайте мы отведем его высочество в его покои, — предложила леди Суонн, сделав шаг вперед.
— Не нужно, я сам, — ответил Рейгар. — Займитесь пока другими делами, нам с принцем Визерисом надо поговорить, — он поднял брата на руки и обернулся к Лианне. — Миледи, простите за этот переполох. Добрых вам вечера и ночи.
Сир Эртур поклонился Лианне молча и тут же последовал за Принцем-Драконом. Все остальные незаметно перевели дух.
— Вам повезло, что пришел кронпринц, — проговорила леди Суонн. — Если бы это был король Эйрис, вы бы уже собирали вещи! — и, не выдержав, добавила: — Глупая девчонка! Это вам не дом вашего лорда-отца, уразумейте же это наконец!
Сказав это, она глубоко вздохнула, оправила свое платье и волосы, а потом гордо вышла из покоев. За ней последовали и остальные — вскоре из всех, кто прибежал за принцем Визерисом, осталась одна лишь Мелисента.
— Вы куда—то собирались, леди Старк? — спросила она, глядя на плащ в руках Кэтти, которая так и держала его все это время.
— А… — Лианна, опешившая от всего, что было, с трудом обернулась. — А, да, да. Харвин обещал проводить меня в богорощу.
— Давайте это сделаю я, — предложила черноволосая красавица. — Ваш страж, разумеется, может идти с нами. Я леди Блэквуд, — представилась она воинам-северянам. — И тоже последовательница старой веры, как и вы.
Все четверо поклонились ей, после чего Харвин назвал имена остальных троих воинов.
Мелисента с одобрением оглядела их, особенно же Эрвина, а потом улыбнулась Лианне.
— Ну, чего вы ждете? Пойдемте, пока еще не совсем стемнело. Закаты тут длятся долго: успеем дойти.
Девушка протянула руку к Кэтти, и та подала ей плащ. Вдвоем с Мелисентой, в сопровождении Харвина и Джона, они вышли. Снова спустившись по лестницам, над которыми колыхались на едва ощутимом ветерке знамена с Трехглавым Драконом, они вышли в главный проход, ведущий к воротам из твердыни. Закаты в Королевской Гавани и правда длились долго — не в пример северным — солнце, казалось, уже давно зашло, а небо оставалось ярким и перламутровым. Лианна на миг задержалась на стене: чтобы попасть в Сад, а через него в богорощу, нужно было подняться по внешним лестницам на крепостную стену и потом снова спустится с другой стороны. Отсюда виднелось море: оно единственное темнело быстро, и было серовато-зеленым, а над ним белесыми точками парили морские птицы. Ветер подхватил волосы Лианны и полы ее плаща, и девушка на миг затаила дыхание — все это было так внезапно, что походило на полет.
— Как же здесь красиво! — произнесла она, опираясь руками о парапет и выглядывая между зубцами. — Если подумать, ведь мы сейчас смотрим в сторону Эссоса. Наш мир так велик, и так необъятен, и так прекрасен!
— Необъятен — соглашусь, — заметила Мелисента. — Но вот насчет красоты его я бы поспорила. Эссос велик и так же темен, как и Вестерос, если не хуже. Вольные Города еще ладно, но вот что вы скажите о Дотракийских Степях? А об Асшае? И о Крае Теней? Да и это место внизу… Вы знаете, как оно называется? Путь Предателя. А под нами находятся казематы, темница и камеры, и еще тут живет королевский палач.
Лианна посмотрела на свою спутницу и невольно сделала шаг назад. Они снова продолжили путь — молча, пока Мелисента не нарушила тишину.
— Леди Старк? Позвольте спросить, что на вас надето?
— Домашнее платье, — отозвалась Лианна. — Я никого не ждала, хотела лишь сходить в богорощу, поужинать и лечь спать. Неужели мне и наедине с собой надо сидеть так, словно я на пир к королю собралась? Да и не моя вина, что у меня мало одежды, как оказалось. Мне велели собрать только самое необходимое, а теперь отчитывают за это.
«Если она думает, что Рейгара это волнует, то она ошибается», — подумала про себя Лианна.
— Не обижайтесь, леди Старк, — ответила Мелисента примирительно. — Я говорю это потому, что желаю вам добра, вы же знаете. В Винтерфелле все было иначе, чем здесь, и при дворе есть определённые правила, которых надо придерживаться. Вы быстро привыкните. А я вас всему научу… А, что, в замке вашего отца правда одеваются так просто?
— Ну, да, обычно, — ответила Лианна. — Если только мы не ждем гостей или с отцом не делят трапезу лорды-вассалы. Мы же обычно делаем что хотим целый день. К чему наряжаться, если я хочу, к примеру, порадовать своих братьев … ну, не знаю, пирогом с олениной?
— Вы бываете на кухне? Сама?
— Да, не часто, правда, — Лианна улыбнулась и оглянулась на Харвина и Джона. — Мои первые попытки были ужасны, помнишь, Харвин? Нэн только потом призналась, что тебя тошнило два дня к ряду после моих лепешек с малиной.
— Простите, миледи, я же не со зла, — воин улыбнулся в ответ. — Но что-то подсказывает мне, что, когда бедный Бриксвуд не слезал, извините, с ночного горшка, это было вовсе не случайностью.
Лианна с трудом сдержала смех, и ее щеки порозовели.
— Ну… это была идея Эддарда, честно. Бриксвуд, — она обернулась к Мелисенте, которая смотрела на нее во все глаза, но тоже явно готова была рассмеяться, — это казначей моего лорда-отца. Очень скрупулезный и занудный человек, он постоянно гонял меня и Нэда, пока брат не стал совершеннолетним, а потом меня и Бена… Это мой младший брат.
Мелисента, не выдержав, рассмеялась.
— А я смотрю, вам палец в рот не клади, откусите руку, — заметила она. — Мне стоит предупредить остальных фрейлин, чтобы опасались принимать из ваших рук напитки и еду? Впрочем, на наше счастье, король Эйрис так боится отравления, что на Кухню никого не пускают, — она взяла Лианну под руку. — А ваш лорд-отец ничего не имел против того, чтобы вы вот такими вещами занимались? Точно вы простолюдинка. Вы не обижайтесь, но в южных землях такое разве что в Дорне бывает, чтобы высокородная дама, не говоря уже о дочери грандлорда, на кухне со слугами стряпней занималась.
— Мы живем слишком близко от Стены, — ответила Лианна. — Никогда не знаешь, что тебя ждет, и как повернется жизнь. Дочь грандорда тем более должна многое уметь. А если нам придется принимать беженцев, да столько, что слуги не смогут справляться? А если не будет лишних рук перевязать раны или просто расстелить постель? Не оставлять же людей голодными. Так всегда было — сколько существует Север. Мейстер Валис рассказывал, что, когда в Винтерфелле гостили король Джейхерис и королева Алисанна, ее величество была удивлена и рада тому, что леди Старк сама, наравне с другими, приготовила яства к королевскому пиру. Королева Алисанна, как мне говорили, сама умела многое и это было ей не чуждо.
Мелисента улыбнулась.
— М-м-м, и вам бы очень хотелось походить на нее, верно? — спросила она тихо. — Но в таком случае вам нужно побольше общаться с архимейстером Гилдэйном. Лучше него никто не знает о правлении Джехейриса и Алиссаны, и он вам много чего расскажет. Но вы не просто слушайте, а учитесь. Алисанна умела быть и мягкой, и нежной, и тверже стали и камней, что держат Красный Замок, иначе как бы она управлялась с драконом? Как с мужем, так и со зверем…
— И она наверняка носила что-то поприличнее того, что ношу я? — заметила Лианна с улыбкой.
Мелисента в ответ только тихо рассмеялась.
Небо тем временем стало понемногу темнеть: облака из светло-розовых загустели до алых, а потом и вовсе подернулись зеленоватым светом. Птиц в небе больше не было: лишь откуда-то донесся стрекот сверчков и повеяло прохладой и росой. Взглянув вниз, Лианна увидела Сад, состоявший из двух частей. Внешняя и самая большая была ухоженной и опрятной, а внутренняя, обнесенная небольшой стеной в форме круга — заросшей и дикой. Девушка легко заприметила страж-деревья, и высоченное дерево — кажется, дуб, — которое своей кроной едва ли не закрывало все кругом. Чардрев южнее Харренхолла не было, но Лианна тут же решила, что именно это и было сердце-древом. Именно его она видела по дороге в Королевскую Гавань. Не могло быть иначе: казалось, что даже стражи расступались перед ним и уклонялись, чтобы не мешать его ветвям.
Сад — или как его еще назвали Сад Королевы — был достаточно большим, и богорощи они достигли тогда, когда на небе ярко засияли первые звезды. За круговой стеной и правда царило запустение: едва видные в темноте тропы виляя, вели к дубу — девушка была права, решив, что это именно он. Могучий ствол и ветви обвивала дымная лоза. Когда Лианна коснулась коры рукой, по богороще пробежал легкий бриз, и все четверо опустились на колени, молча, каждый сам про себя, вознося молитву старым богам Вестероса, вслушиваясь в шелест листвы и трав, скрип ветвей и дуновение ветра.
Первым с колен поднялся Харвин, за ним — Джон, а потом Мелисента. Лианна была последней: едва встав, она тут же подошла к дереву и, присев на один их выступающих корней, приложила голову к стволу, касаясь коры рукой. Ей казалось, что сердце-древо испытывало некую радость от того, что сюда, наконец, пришли, и не какие-то чужаки-южане, а те, кто слышат его и могут понять.
— Вы так улыбаетесь, леди Старк, что я сейчас поверю, что кроме того, что вы умеете стряпать, вы еще и древовидица, — заметила Мелисента. Она подняла голову и некоторое время смотрела на крону сердце-древа. — Звезды проглядывают, точно глаза. Глаза богов смотрят на нас, леди Лианна, и все сейчас видят и слышат. Что бы вы сказали им?
— Что я хочу мира для своей семьи, — ответила Лианна. — Моему отцу и матери, моим братьям, моему далекому дому.
— Вы уже, должно быть, скучаете по ним?
— И да, и нет, — девушка вздохнула. — Они далеко от меня, если измерять милями, но они не покидают меня, так как они всегда в моем сердце. Я словно пока и не осознала, что мы не скоро свидимся. Словно я сейчас выйду отсюда и увижу своих братьев и отца, матушка снова будет искать меня и отчитывать за недоделанную вышивку или беспорядок в моих покоях… Я пока словно во сне. Сама не знаю, как я тут оказалась, и настоящее ли это все. Я только начинаю осознавать, что назад дороги нет.
— Ну, да. Вы, видать, приняли решение и дали согласие, не раздумывая, прыгнули, точно в омут, а теперь понемногу стали приходить в себя. Скоро вам станет страшно, невообразимо страшно, а потом вы вдруг поймете, что иначе и быть не могло, и снова будете счастливой.
— А о чем вы бы попросили богов, леди Блэквуд?
Та ответила не сразу. Она обошла сердце-древо, проводя ладонью по его коре и, лишь присев на другой корень перед Лианной, произнесла:
— Покоя. Покоя для себя и для еще одного человека, чье сердце терзается болью от невозможного. Я уверена, если мы оба получим это, то жить станет намного проще.
Улыбнувшись, она добавила:
— Видите ли, леди Старк, я третья дочь в семье, и, если бы не королева Рейла, я бы, наверное, была бы замужем за каким-нибудь вельможей и выполняла бы роль племенной кобылы. У меня не столь хорошие отношения с леди-матерью, как у вас с вашей, но отец — пусть боги хранят его вечно при жизни и после смерти! — вовремя успел представить меня ее величеству, и она призвала меня ко двору. Она всегда принимает близко к сердцу дела тех, кого могут насильно выдать замуж: ведь вы на деле, кроме других причин, и поэтому здесь, как и я. Вам прочили Роберта Баратеона, а мне… но да это не важно. Хотя иногда я думаю, что, может, зря я тогда артачилась — сбежала от одной беды, попала в другую. Из ловушки плоти в ловушку сердца.
— На все воля богов, — тихо ответила Лианна, гадая, кого Мелисенте прочили в мужья. — Они одни ведают тот путь, что нам суждено пройти, мы видим лишь толику его. Точно полуслепые бредем в сумраке жизни, освещая дорогу свечой.
Она тоже подняла голову и посмотрела на звезды, что горели как самоцветы в ныне черном небе.
— Если после смерти мы станем всем этим: травой, землей, звездой, светом, шелестом листвы, теплом солнца и водой родника, что бьет из-под корней Чардрев — что может быть лучше? Быть ничем, но быть всем. Быть нигде, но везде.
— И вам бы хотелось этого, действительно хотелось бы? Разве не лучше думать о прекрасных Полях Меда и Света, где вы бы могли быть подле тех, кого любите, вечно? Вот представьте, чего вам больше всего хочется на свете? Не по воле долга, а именно по желанию вашего сердца.
Лианна опустила голову, прижавшись щекой к коре сердце-древа. Чего ей хотелось? На самом деле, всем сердцем? Перед ее мысленным взором встал дом. Простой дом, каких много в деревнях на юге, какие она видела по дороге в столицу. Беленые стены, и темные, промазанные смолой для крепости балки. Окна, а за ними простые полупрозрачные занавески. Сад, утопающий в цветах по весне, и фруктовые деревья. Ее муж, ее дети. Ее семья. Ее Рейгар, если бы он был простым человеком, а она — простой девушкой. Лианна почувствовала, как сжалось ее горло, в нем словно встал ком, и она стиснула кулаки, чтобы не допустить слез.
— Я знаю, чего я хочу, — ответила она.
— И вам бы не хотелось, чтобы после всех страданий в этом мире вы обрели то, что хотите?
— Я не … я не знаю. Мне бы хотелось этого в этой жизни. А там… не знаю. Если я и… — «Рейгар» хотела сказать Лианна, но не стала произносить его имя вслух. — Если бы мы смогли стать единым целым, будучи травой или … ну, вот хотя бы таким сердце-древом, это ведь тоже гораздо лучше, чем… никак?
— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему Рейгара тянет на общение с вами, — заметила Мелисента очень тихо, после некоторого молчания. — Он любит говорить о таких вещах. Но в его словах часто звучит печаль, а в вашем голосе даже смерть не так ужасна. Вы ее не боитесь?
— Не знаю, я не думала об этом, — ответила Лианна. — Мы растем рядом с ней. Вы ведь знаете про крипту Винтерфелла? Поколение за поколением, Старки, будучи детьми играют там среди спящих правителей Севера и их лютоволков. Это просто неизбежность, к чему думать о ней? Конечно же, — она выпрямилась, — это не значит, что нужно спешить ей на встречу. Но рано или поздно она придет ко всем. Разве нет?
Мелисента ничего не ответила, только опустила голову к коленям. Лианна рассматривала ее некоторое время, и уже собралась было задать вопрос о том, откуда она так хорошо знает Рейгара, но та заговорила первой.
— Вы так внимательно смотрите на меня, леди Лианна, вы же не ревнуете? Потому, что не стоит: я всего лишь часто присутствую при беседах принца Рейгара с его матерью-королевой, по праву близкого родства, не более. Мое сердце давно отдано другому, а его… вы и сами знаете.
Из теней сада показался Харвин: до этого он и Джон держались на расстоянии, позволяя двум леди общаться без свидетелей.
— Миледи, поздно уже, как бы кто тревогу не поднял, или, чего доброго, решил, что мы тут все разом сбежали, — заметил он.
— Доблестный северянин прав, — Мелисента тут же словно повеселела и, вставая, протянула руку Лианне. — Мы с вами молились вместе, и на нас смотрели боги, думаю, отныне мы более не такие уж и чужие. Я предлагаю вам свою дружбу, леди Старк. Вы можете звать меня просто по имени, если желаете.
— Как и вы меня, — Лианна взяла ее руку и поднялась.
Невольно она вспомнила слова: не доверяй никому и никому не открывайся. Но отец же и говорил, да и Рейгар тоже, что леди Блэквуд доверять можно: она была, как она сама любила говорить, одной крови с Лианной, благодаря вере. Да и не похожа она была на предательницу: никогда и никто из тех, кто верил в старых богов, не стал бы лгать у сердце-древа, рассказывая о себе или же предлагая свою дружбу.
— Вы хотите остаться со мной на ужин? — спросила Лианна, когда все вчетвером они покинули богорощу и по тонувшим во мраке белесым тропинкам Сада возвращались обратно в твердыню. — Я не могу обещать, что мы можем говорить открыто, при мне терпеть всегда три служанки, приставленные леди Суонн…
— Так отошлите их, — ответила Мелисента.
— А можно? Мне просто показалось, что они станут возражать и ссылаться на то, что их могут наказать за такие вещи.
— А куда им деться? Они теперь служат вам, да и поверьте, они сами рады будут, если им представится возможность сбежать от обязанностей. Одну из них, если не всех троих, наверняка дожидается воздыхатель.
— Тогда я так и сделаю. Я, наверное, выгляжу полной дурой в ваших глазах, но я уже окончательно запуталась, что тут можно, а что нельзя, когда я кого оскорблю, а когда — нет.
— Все просто, на самом деле: можно все, что делается не на виду у других. Если сможете сохранить в тайне слова, мысли, поступки — делайте. А если нет — воздержитесь. Скажем, выливать вино на голову леди Суонн или кому-нибудь другому — нельзя. Но подослать ваши малиновые лепешки — можно. Если только никто не узнает, что они сделаны вами. Вы — дочь грандлорда, и слуг не касается то, о чем вы хотите поговорить с вашими друзьями или кем-то еще. Но, опять-таки, если это я — то отослать их можно. А если к вам вдруг заявится наш общий друг, то лучше их оставить: они же потом донесут куда и кому надо, что было и что сказано.
— И здесь всегда так? Все друг за другом следят?
— Сейчас — да. Король очень подозрителен, если не сказать большего, он никому не доверяет, и учитывая то, как усиленно подогревают это недоверие его советники, то тут все друг за другом следят. К примеру, я уже слышала, что вы подосланы сюда специально лордом Арреном, вашим отцом, вашими братьями или еще какими-то тайными врагами. Не смотрите на меня так, — Мелисента понизила голос до шепота. — Знаете, когда в последний раз при дворе была девушка из Дома Старков? При королеве Алисанне. А теперь сами посчитайте, сколько лет с тех пор прошло. И… я слышала, что король боится вас, что вы тут для того, чтобы дать принцу возможность поднять восстание. Ни для кого не тайна, что он постоянно подозревает Серебряного Дракона в предательстве: в приступах гнева он так орет об этом, странно, что этого не слышно по всей столице…
Лианна вздохнула и покачала головой. Отец говорил об этом — она хорошо помнила их разговор в трапезной Харренхолла. Она лишь гадала, сколько правды в этих слухах: то, что она многого не знала об отце, братьях, Роберте и об их делах с лордом Арреном, она это уже поняла. И чем больше девушка слушала и слышала, тем больше она уверялась, что вокруг нее шла какая-то игра. Про Южный Заговор она уже знала и начала уверяться, что отец был частью этого, вопрос лишь в том, по своей ли воле или из-за Брандона и Эддарда? Она хорошо знала, что лорд Старк отпустил ее в Королевскую Гавань не просто так, как и дал свое благословение Рейгару. Лорд Рикард не был предателем, Старки никогда не изменяли Таргариенам, и ему наверняка не нравились все эти интриги и заговоры, в которых так преуспели южане и в которые втянули ее братьев и Роберта. Молодой Штормовой Лорд, конечно, не был подарком — но и он не был предателем. Но если бы кто-то внушил ему, что его Дом и честь в опасности, или же что все, что делается, делается с благими намерениями, то он бы несомненно последовал за таким человеком. Невольно Лианна вспомнила его слова о незаконнорожденной дочери: «она — мое дитя, и она не виновата в том, что ее мать глупа, а я был не сдержан». Нет, такой человек не мог стать предателем из корысти. Как и ее братья: Брандон и Эддард, сколько она себя помнила, они жили ради того, чтобы нести идеалы чести и справедливости, и для них не было ничего превыше этого. Так их воспитали, и именно поэтому они вполне могли попасться на уговоры. Но действовал ли лорд Аррен один? Может, у него был тайный союз с Ланнистерами, у которых было предостаточно причин желать свержения Эйриса? Но — Лианна хорошо помнила — Тайвин хотел женить Рейгара на своей дочери, и наверняка до сих пор хочет. Лианна в его игре лишняя. А что, если она разменная монета? Все согласны на ее присутствие здесь, чтобы строить свои планы, а потом, когда все будет сделано, просто избавиться от нее? Почему-то она очень ясно увидела картину: отец, который надеется, что его дочь, выйдя замуж и став принцессой Семи Королевств, положит конец участию Старков в заговоре; лорд Аррен и кто там еще с ним мог быть, которые не против, чтобы Лианна спутала карты советников Эйриса, да и самого короля с женитьбой Рейгара на Элии Мартелл, а потом просто-напросто сместить Эйриса с помощью Рейгара, и избавиться от Лианны. А что, если, — вдруг подумалось ей, — речь идет не просто о замене отца сыном, а о регентстве над принцем Визерисом и Драконе-Марионетке в будущем? Или… может, в планах заговорщиков нет никаких Таргариенов вовсе? Может, отец знал не все, или наоборот, слишком много, и потому Брандон так не хотел, чтобы Лианна была как-то связана с Принцем-Драконом?
За размышлениями Лианна даже не заметила, как они вышли из Сада и как поднялись и спустились со стены. Очнулась она лишь, когда ее ноги ступили на окованный железом деревянный откидной мост. Подняв голову, она невольно посмотрела на знамя Трехглавого Дракона над воротами в твердыню. Кого же тогда хотят на место драконокровных? Интересно, что из всего этого знал Рейгар? Но, так или иначе, при первой же встрече с ним она обязательно расскажет ему все, что знает. О том, что слышала по дороге в Харренхолл, какие слухи до нее дошли, какие выводы она сделала. Если это все чушь — пусть. Тем лучше. Лучше ошибиться так, и пусть все будет хорошо, чем смолчать и потом получить реки крови.
И тут ей внезапно пришла другая мысль: а ведь о том, что задумал сам Рейгар вряд ли кто-то знал, кроме него самого и, возможно, еще пары его приближенных? Сама Лианна пока мало что могла понять: Принц-Дракон обещал ей все рассказать по прибытию в Королевскую Гавань и потом, по пути в Летний Замок, но по тем обмолвкам и намекам, расспросам и тому, о чем они говорили, будучи наедине, Лианне казалось, что Рейгар метил куда как выше, чем просто смещение своего отца и получение власти. Он смотрел дальше, и цели его были куда как благороднее, чем у остальных и, к ее великой радости, ее место в этих планах было подле него.
— Я вас обидела, Лианна? — спросила Мелисента, расценив ее молчание по-своему. — Я все ждала, когда вы заговорите, но вы были так задумчивы, что я не решилась сказать что-то первой.
— Нет, нет, я далека от обиды, — произнесла девушка. — Я просто думала о том, что вы мне сказали. А поверить в очевидное никто не может, да? — Лианна понизила голос. — В то, что принц просто полюбил меня, а я — его, и у нас нет другого желания, кроме как быть вместе?
— Все, что слишком явно, не может считаться правдой, — пожала плечами Мелисента. — Рейгара знают здесь, при дворе, да и среди высокородных, а о вас лишь слышали, и то не все самое лестное. Даже вашу красоту могут назвать дикой — ну, смотрите на себя? Где ваша благородная бледность и тихий нрав? Ваша кожа белая, но ваши щеки пылают сейчас, как вишни, а глаза смотрят непокорно и дерзко. Вы вылили вино брату на голову при всех, обозвали его дураком, и убежали. Вы ушли без дозволения с пира короля в Харренхолле, вы пренебрегли приглашением королевы, и вместо вас пришла лишь ваша матушка. Где вас, кстати, носило в тот день? Ну, и судите сами, вы ведете себя так необычно, что вас боятся. Вы — загадка для многих, Лианна. А людям свойственно боятся того, чего они не понимают. Вас нельзя предсказать. А ну как, став королевой, у вас будет такое влияние, что вы отправите половину королевства на плаху? А ну как вы вторая Рейнира? Вами нельзя управлять, но вы, скорее всего, по мнению многих, можете управлять кем угодно…
— Но вы же не боитесь? — Лианна видела, что Мелисента говорила все это полушутя, хотя, конечно же, доля правды была в ее словах.
— Я сама такая же. Просто, я не так бесстрашна и не так молода, как вы. Ну, и я надеюсь, меня на плаху вы не отправите?
— Вас — нет. Но, признаюсь, список мой рискует расти ежедневно.
— Ну, а я о чем? Хотя, к чему палач, если, — Мелисента обернулась к Харвину и Джону. — У вашей леди Лианны есть малиновые лепешки?
Джон, не выдержав, хохотнул, а Харвин только вздохнул, покачав головой.
Вернувшись в покои, Лианна обнаружила, что ужин был уже накрыт в спальном покое и ожидал ее. Принесли приборы и для Мелисенты и, отослав королевских слуг до утра, две девушки сели за стол. Кэтти, убедившись, что у ее госпожи и гостьи есть все, что нужно, вышла в передний покой — накрыть ужин для Харвина и остальных. О личных слугах леди или лорды всегда заботились сами, а лорд Старк снабдил Лианну на первую пору сотней золотых драконов. Этого вполне хватило бы на то, чтобы обеспечить безбедное существование двенадцати северянам и платить им жалование, которое полагалось, да и Кэтти бы в обиде не осталась. Конечно, Лианна знала, что ни Харвин, ни другие воины, что прибыли с ней в Королевскую Гавань, никогда бы не оставили ее, даже будь у нее всего пригоршня медных грошей в кармане. Но дело ведь было не в этом… В Винтерфелле воины, конечно же, жили бы и трапезничали отдельно от остальных, в своих казармах, но покои для фрейлины не были рассчитаны на то, что ее тут будут охранять, а оставлять своих же северян голодными из-за каких-то правил Лианна бы не стала. Кому какое дело? Тем более, что она и читала, и слышала от отца, дяди и мейстера Валиса, что справедлив тот лорд, который, будучи дома или в дали от него, в первую очередь заботится о своих людях. Быть им — это не просто власть, это еще и обязательства, и ответственность.
За ужином Лианна и Мелисента много говорили о доме Блэквудов — Древороне, замке в Речных Землях. Девушка знала, что род Блэквудов никогда не относился к Великим Домам, но был далеко не безвестен в Семи Королевствах. В конце концов, это ведь Мелисса Блэквуд дала жизнь Бриндену Риверсу, иначе прозванному Кровороном, или же Трехглазым Вороном, о котором так часто говорил Рейгар; а Бэта Блэквуд была женой Эйгона Таргариена, прадеда Принца-Дракона. Лианна не раз размышляла об этом всем, и ей стало казаться, что каждый раз, когда старые боги вступали в союз с новыми, получалось что-то необычное. Бринден пропал за Стеной сотню лет назад, но он до сих пор был у всех на слуху, и едва ли бы нашелся хоть один человек в королевстве, кто не знал о нем. Ну, а уж что получилось из союза Эйгона и Бэты, да их сына Дункана и Дженни их Старых Камней, тоже было известно. Впрочем, выводы, конечно же, все делали разные. На первый взгляд казалось, что все, что было, привело лишь к потерям и войнам, смертям и ссорам, но как там сказала Мелисента этим вечером? Все, что столь явно не может быть правдой. Интересно, что выйдет из союза между нею и Рейгаром?
Кроме рассказов о семье и своем отце, о своих лошадях и соколах, которых Мелисента оставила в Речных Землях, она так же много рассказывала и о чардреве Древорона. Оно, по ее словам, было убито Бракенами — Домом, с которым Блэквуды соперничали много сотен лет, но так и осталось стоять белым изваянием в богороще. Оно было таким древним и таким громадным, что даже великое Чардрево Утеса Кастерли было в десять раз меньше. На него сотнями слетались по ночам вороны и заменяли листву — черную вместо красной. Там же, рядом с этим Чардревом была и статуя Мелиссы Блэквуд, такая же беломраморная, как и само дерево.
— А почему ее? — спросила удивлённая Лианна. — Не Бэты? Мелисса, все же, была лишь фавориткой, а Бэта — законной королевой.
— Мелисса была матерью Бриндена Риверса, Лианна, — ответила девушка. — Разве вы не знаете, что он был последним древовидцем? А это куда как важнее для нас, чем рождение нескольких милых среброволосых и сиреневоглазых детишек.
— Я знаю о Трехглазом вороне, — невольно северянка вспомнила о том, что видела во сне некоторое время назад и слегка поежилась от этого. Что если Рейгар прав, и это Бринден пытается протянуть к ним нити? Но не может же он быть живым, в конце концов…
— Ну, вот. Тогда вы должны понимать, что он, как и мы с вами, не был последователем Семерых, но был одной с нами веры. Он никогда не показывал этого открыто, но так у нас говорят. Он и Шира Морская Звезда были… особенными. Принц Рейгар иногда напоминает мне его — не внешностью, но какой-то странной загадочностью. Оба обладают большой властью, и оба смотрят куда-то выше и дальше того, что видят простые смертные. Но что там, и для чего все это, никому не известно, кроме них самих. Что один, что второй, готовы свернуть весь мир из любви к прекрасной женщине, — Мелисента улыбнулась. — Надеюсь, Лианна, Рейгар Таргариен не развяжет из-за вас войну. Будьте к нему более милосердны, чем Шира к Бриндену. А ведь у вас и ваш собственный Эйгор имеется — молодой Штормовой Лорд.
Лианна улыбнулась в ответ, но какой-то неприятный холодок закрался в ее сердце. А ведь Мелисента была права, сделав это сравнение.
Она так и не ответила ничего на эти слова, и потому беседа продолжилась уже о совсем другом. Леди Блэквуд рассказывала Лианне об обязанностях фрейлины и о том, чем они друг от друга отличаются. Принцесса Элия не была фрейлиной — она была гостьей, поэтому другим нужно было прислуживать ей, если она была за столом с королевой или в ее покоях. К облегчению Лианны, ее это не могло коснутся: девушка Старков была слишком высокородна, чтобы подавать что-то равноправной с ней Элии, в отличие от той же Блэквуд, но так как она находилась в услужении у королевы Рейлы, то Лианне, скорее всего, нужно будет играть на лютне или арфе, в зависимости от того, чему ее обучали дома, заниматься рукоделием и развлекать ее величество беседами, читать ей книги. От обязанности чтения седьмицы и присутствия на молебнах в септе Лианна и Мелисента были освобождены ввиду своей веры. Свободного времени у фрейлин тоже почти не было: их обязанностью было находиться подле королевы, если только она не отпускала их сама, и лишь раз в семь дней одной из них разрешено было покинуть Красной Замок.
— Я попросила ее величество через неделю отпустить нас вдвоем в город, — добавила Мелисента. — Я покажу вам тут кое-какие места, особенно вам надо познакомиться с Петиром Лоуни. Он не просто человек, а, как его называют, мейстер всех запахов и ароматов в этом мире. Он делает масла и духи для всех знатных дам — так, что у каждой свой. Можете не бояться благоухать розами или пионами: Петир сделает то, что вы ему скажите. Захотите аромат раскаленных камней, вы его получите.
— Я бы поехала в город, но вот этот Петир меня мало интересует, если честно, — ответила Лианна.
— Не говорите ерунды. Духи для женщины важны так же, как и одежда.
— Ну, хорошо. Но при одном условии: если вы покажите мне Драконье Логово.
— О, боги… я так и знала, что просто прогулкой вы не удовлетворитесь. Ну, хорошо. Пусть так и будет. Но учтите, там ничего нет, кроме развалин. Если вы хотите посмотреть на черепа драконов, то вам надо в Тронный Зал, но туда вас без сопровождения Королевского Гвардейца или кого-нибудь из Совета, или же самого короля или принца, не пустят. Раньше любой обитатель Замка мог ходить туда, но в последние годы… но да вы же все сами поняли.
— Скажите, а бывает так, что королева кого-то из фрейлин может отпустить… Ну, скажем, недели на две, если случай особенный? — спросила Лианна.
— Только, если случай особенный, — отозвалась Мелисента. — Вы уже решили сбежать?
— Нет, конечно, просто скоро женится мой брат, Брандон, и так как это все произойдет в Речных Землях, в замке лорда Талли, я бы хотела, если возможно, поехать туда. Сопровождающие у меня есть, я умелая всадница, я бы быстро вернулась. Просто… Понимаете, потом они все вернутся на Север, и… я бы хотела повидать всех еще раз.
Лианна опустила глаза: ее щеки предательски заалели, как и уши. Врать, не краснея, ей удавалось не всегда, особенно если собеседник этого не заслуживал. Эта мысль пришла к ней еще у сердце-древа. Если удастся уговорить Рейгара поехать в Летний Замок именно тогда, когда будет свадьба Брандона и Кэйтилин, то в общем-то даже объяснять и придумывать ничего не придется: никто не станет проверять. А уж из дома тоже вряд ли станут присылать за ней: отец и мать и не надеялись, что Лианне позволят уехать так скоро. Оставалось только решить, что делать с Харвином и остальными северянами. Можно, конечно, было соврать, что ее проводит Принц-Дракон, но оставить своих же в Красном Замке тогда, когда молодая леди едет на свадьбу будущего грандлорда Севера…
— Вам нужно сказать это ее величеству, и она отпустит вас, я уверена, — ответила Мелисента, взяв Лианну за руку.
Где-то далеко один раз глухо прозвонил колокол.
— Ну, вот, уже полночь близка, — заметила леди Блэквуд, грустно улыбнувшись. — Мне пора к себе, как бы ни хотелось посидеть с вами и поболтать обо всем на свете.
— Оставайтесь еще, — ответила Лианна. — Куда спешить, вам же не надо ехать куда-то…
— Но зато вам надо завтра вставать пораньше. Ее величество же сказала, что ждет вас до утренней трапезы? И ко всему прочему к вам наверняка спозаранок заявится Эйнесс Дин. Вы же не забыли о ней, верно? Вот вам совет, Лианна: спорьте с ней, если вам что-то не понравится. Эйнесс прекрасная мастерица, но она очень любит делать глубокие вырезы, особенно тогда, когда есть, что показать. Она вполне может решить, что уж вам нечего скрывать, только гордиться, так что будьте бдительны.
С этими словами Мелисента поднялась, и Лианна проводила ее в передний покой. Там было тихо, и лишь Кэтти сидела за уже убранным столом и что-то шила.
— Завтра успеем еще поговорить вдоволь, когда явится септа, читать дневную молитву, а потом вечернюю, — сказала Мелисента. — Можем сходить в Сад, уже при свете, либо же прогуляться по внутренним дворам — покажу вам что к чему. Если только у вас нет каких-то других планов.
— Я пока не знаю, — девушка понимала, что ее новая подруга имела ввиду Рейгара. — Это не от меня зависит.
— Я понимаю. Помните: между мной и … вашим другом, можете смело выбирать его, я не обижусь, — Мелисента ласково коснулась щеки Лианны. — Доброй вам ночи. Спите крепко, и пусть боги охраняют ваши сны от всего дурного.
— И вам добрых снов, — ответила Лианна.
Девушки обнялись, тихо рассмеявшись, после чего Мелисента ушла. Лианна некоторое время слышала ее голос за дверью: она говорила с Харвином, который вскоре зашел в передний покой и, взяв стул, уселся перед входом.
— Эрвин, Джон и Лайм снаружи, миледи, — объявил он. — А я тут буду. Вы будите, если что.
— Ты собираешься спать сидя? — спросила Лианна.
— А что со мной будет?
— Харвин, прошу тебя… мне тут ничего не угрожает. Во всяком случае не настолько, чтобы ты не спал.
— Леди Лианна права, — отозвалась Кэтти. — Я, вот, и о тюфяках позаботилась — они за ширмой. Две шутки, больше мне кастелянша не дала.
— Можете сменять друг друга на посту, если так хотите, — подхватила Лианна. — Но мне мало будет радости, если я буду знать, что ты вообще не спишь, или вот так сидишь, как сторожевой пес. А этих двоих бравых молодцов отпусти — пусть идут в казармы, куда их определил командир стражи и пусть отдохнут как следует.
Харвин что-то проворчал, но так тихо, что никто ничего не услышал. Однако, он поднялся, позвал Джона и определил его «первым спящим», строго предупредив, что поднимет его через три часа, а он, по истечении трех, должен разбудить его самого. После этого он отправил спать Эрвина с Лаймом, велев им явиться строго по утру.
— Ну, миледи, надеюсь, теперь вы не будете так хмуриться, — заметил Харвин, занимая свой «пост» у дверей. — Все, как вы желаете. Только учтите, я ведь не только перед вами отвечаю, но и перед вашим лордом-отцом. А он с меня три шкуры сдерет, если с вашей головы хоть волосок упадет.
Лианна открыла было рот, чтобы что-то возразить, но хмурый взгляд Кэтти и ворчание Джона из-за ширмы заставили ее промолчать. Ведь, по сути, они были правы. Сама сигает в пекло без оглядки, так хоть о других бы подумала перед этим — отец наверняка бы сказал ей именно это.
— Доброй вам ночи, — сказала она, удаляясь в свою спальню. Кэтти отправилась за ней: для нее, как личной служанки леди Старк, в спальне «миледи» была приготовлена раскладная кровать, ее легко можно было убрать в шкаф по утру. Глядя на нее и прислушиваясь к голосу Харвина, который что-то тихо напевал, сидя у дверей, Лианна только вздохнула: мысль о том, что удастся сбежать, не вызвав вопросы и переполох уже не казалась такой уж возможной.
Некоторое время они с Кэтти молчали: девушка была погружена в мысли о том, что слышала от леди Блеквуд, сидя перед зеркалом, пока служанка расчесывала ей волосы. Они уже успели спутаться на ветру, и Кэтти то и дело приговаривала: «волосы не перекати-поле, волосы как речка, волосы не гнездо малиновки, волосы как змейка», — старую северную присказку, которую матери часто говорили дочерям, когда причесывали их. Лианна много раз слышала это от своей леди-матери и от старой Нэн: они говорили, что так волосы растут крепче, и пряди распутываются лучше.
Внезапно руки Кэти замерли. Лианна подняла глаза, глядя на ее отражение в зеркале.
— Что случилось? — спросила она.
— Не знаю, миледи… — произнесла та. — Кажется, стучали?
— Я не слышала. Пойди, погляди.
Служанка положила щетку на столик и вышла в передний покой. Лианна поднялась, крепко стиснув свои пальцы: ждать стоя было как будто немного легче. Впрочем, из-за чего она волнуется? Позвать ее на встречу Рейгар не мог: здесь было слишком много ушей и глаз, готовых донести все королю Эйрису, и это наверняка опять какие-то напоминания от леди Суонн. Может, от ее величества Рейлы, но…
Додумать Лианна не успела: вернулась Кэтти.
— Что там? — девушка сделала шаг к служанке.
— Вам подарок, миледи, — ответила она. Невольно улыбнувшись и зардевшись, добавила: — Его принес тот юноша-южанин, оруженосец его высочества.
Лианна протянула руку, и Кэтти вложила ей в ладони простую белую вьющуюся розу. Такие во множестве росли в Саду: девушка успела заметить их бледные соцветия, точно снег, покрывающие изгороди и стену. Тонкий стебель с мелкими шипами и небольшими листочками, но большой белый цветок: его головка была слишком тяжела, и роза невольно клонилась, если держать ее прямо. Лианна вдохнула ее аромат — во многих местах в Семи Королевствах их называли волчьими, из-за того, что были они дикими и не поддавались обрезке, росли и цвели как и когда хотели. Рейгар, несомненно знал об этом — они, несмотря на свою красивую форму всегда пахли более пряно, чем обычные садовые, или же зимние розы в Винтерфелле. Так пах шиповник.
Ткнувшись носом в соцветие еще раз, Лианна почувствовала, как ее что-то укололо, что-то похожее на острый край свежеобрезанного пергамента. Приглядевшись, она увидела, что в самом сердце цветка и правда была спрятана записка, очень маленькая и свернутая так, что заметить с первого взгляда ее никто не смог.
— Кэтти, завари мне мяту, — велела Лианна, — Я так устала сегодня и так взволновала перед завтрашним днем, что, боюсь, не смогу заснуть.
— Сейчас, миледи, — служанка улыбнулась еще раз, взглянув на свою молодую госпожу, и вышла. Конечно, никто из северян никогда бы не предал, но читать то, что написал ей Принц-Дракон при ком-то юная лютоволчица не хотела. Конечно, никаких непристойностей там и быть не могло, но, если бы Рейгар не желал сохранить все в тайне, он бы прислал ей записку открыто, вместе с розой.
Осторожно, чтобы не помять лепестки, Лианна вытащила пергамент за его острый краешек и, отложив цветок на столик с зеркалом, развернула и прочла. Конечно же, это было от Принца-Дракона, она узнала его почерк.
«Завтра, когда моя мать-королева удалится на дневную молитву Семерым, я буду ждать в книгохранилище. Ты легко найдешь его, оно в башне птичника, там, где находятся покои мейстеров. Я люблю тебя и всегда рядом с тобой».
Сердце Лианны радостно забилось: она понимала, что сегодня им свидится бы не удалось, хорошо уже то, что получилось поглядеть друг на друга хоть мельком, когда Визерис устроил переполох в ее покоях. Компания Мелисенты Блэквуд была приятной, и Лианна была рада чувствовать, что у нее есть еще один друг, кроме Рейгара, но волей не волей грустила, думая, что вместо своей новой подруги могла бы весь вечер быть в обществе Принца-Дракона. Если бы только приняла его предложение раньше, чем Мелисенты! Но сделанного было не воротить и печалиться о прошедшем не было смысла: следующий день обещал встречу.
Хранить записку Лианна не решилась, как бы не было жаль. Она скомкала пергамент и бросила его в огонь камина. Как раз вовремя: зашла Кэтти с небольшой чашей в руках. Аромат мяты тут же наполнил спальный покой.
— Вам холодно, миледи? — спросила взволнованно девушка, подходя к юной Старк и встревоженно глядя на нее. — У вас щеки горят и глаза блестят… уж не заболели ли вы, да сохранят вас боги?! Что я скажу вашей леди-матери! А вашему лорду-отцу… А…
Лианна прижала ладони к лицу: оно и правда горело.
— Да хватит причитать, — проговорила она, отходя к кровати. — Со мной все в порядке. Я сама разденусь, Кэтти, перестань! — Лианна невольно улыбнулась, смотря с какой тревогой девушка бросилась к ней, чтобы помочь с завязками. — Лучше раздевайся и ложись спать сама. И вот еще что… Я тут не нашла своих штанов и дублета, который отец разрешил пошить мне перед отъездом в Харренхолл. Ты куда-то переложила его?
Хмурая Кэтти потупила взор.
— Нет его, миледи. Простите, — проговорила она.
— Как это? А куда он делся? Я сама сложила его в сундук.
— Ваша леди-мать велела выбросить его незаметно по дороге в столицу. Простите еще раз, я не посмела ее ослушаться. Мэг обещала, что если я не буду выполнять поручения леди Старк, то она своими же руками меня выпорет ивовой розгой так, что я сидеть не смогу. Простите еще раз, миледи, не сердитесь на меня… — глаза у Кэтти покраснели, и она принялась тихо всхлипывать, пытаясь сдержать слезы.
Лианна невольно опустилась на кровать, глядя на свою служанку. Матушка… Конечно же, думает, что если нет штанов и мальчишеского дублета, Лианна не сбежит, если будет нужно, не уедет, если захочет, и будет вести себя чинно и благовоспитанно. Убежать можно и в платье для празднеств: бегать, подоткнув юбки за пояс, юная лютоволчица наловчилась, еще будучи совсем ребенком. Впрочем, пора было вспомнить все нравоучения Нэн, самой же леди матери, Мэг и едва ли не каждой женщины в Винтерфелле. «Вам бы иглу так же ловко держать, как лук и стрелы, леди Лианна!»
Кэтти тем временем, не выдержав, заплакала, едва ли не в голос, закрыв лицо руками.
— Простите меня, — протянула она. — Простите, во имя всех Старых богов! Клянусь Чардревом Винтерфелла, если бы не ваша леди-мать приказала, я бы…
— Не реви, а лучше принеси сюда ножницы, — Лианна вздохнула, поднимаясь. — И что-нибудь, во что можно налить воду и поставить в нее цветок.
Кэтти громко всхлипнула, утерла лицо и выбежала из комнаты, оставив дверь открытой. В нее заглянул встревоженный Харвин.
— Все в порядке, миледи? — спросил он.
— Более чем. А если ты о Кэтти, то это от усердной службы, — Лианна улыбнулась северянину.
Харвин улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Дуреха, — бросил он служанке, когда та поспешила обратно в спальню, с ножницами и небольшим кубком с водой.
Лианна поставила розу на небольшой столик у своей кровати, чтобы смотреть на нее, засыпая, и видеть ее, открыв глаза. Потом велела Кэтти раздеваться и ложится спать. Та бы с радостью возразила, что негоже служанке спать, пока госпожа и не думала отходить ко сну, но после вестей о дублете она даже пика не издала и покорно стала исполнять приказ.
Лианна же тем временем вытащила свое платье для верховой езды: оно было с разрезами и к нему прилагались штаны на манер мужских. Чаще всего незамужние девушки ездили боком, в женском седле. Говорилось, что езда с ногами врозь могла нечаянно лишить юную деву невинности и доказать мужу, что девственность была потеряна не с мужчиной, было невозможно. Впрочем, мейстер Кэйрел, который был главным лекарем в Винтерфелле, был уверен, что это сущая нелепица. Когда решался вопрос о том, какое седло заказать Лианне как подарок на ее десятый день рождения, мейстер объявил отцу и матери, что все это выдумки, намеренно распространяемые неблагочестивыми девицами, чтобы скрыть свой позор, и ни один мейстер во всем Вестеросе не поверил бы таким россказням. «Природа девственности, если верить архимейстеру лекарских искусств Бейлишу, такова, что она не может быть попорчена ничем, кроме вполне естественного проникновения в тело», — объявил он лорду и леди Старк, — «Архимейстер Бейлиш много занимался этим вопросом, чтобы раскрыть лукавство нечестивиц, у нас нет причины не верить ему, да и доказательств тому, что мужское седло может повредить юной леди, нет». Лианне бы не позволили присутствовать при такой беседе, но она ловко спряталась за большим сундуком в Малой Трапезной. Она, конечно, мало что поняла из этого разговора, а когда позже вечером спросила у Нэн, что это все означало, получила от нее прутиком по мягкому месту и угрозу рассказать все матери. Впрочем, служанка на кухне была более разговорчива и с радостью объяснила юной госпоже, что к чему. «Это больно?» — спросила Лианна, слушая открыв рот. «А вы представьте, что вам в ушко раскаленный прут пихают, миледи, размером с кулак», — ответила та. — «Но как же иначе детей зачать?» Лианна была поражена услышанным: — до этого она была уверена, что дети растут в животах матерей как ягоды. Боги кладут семечко на подушку женщине, она его съедает и дитя растет, пока не приходит пора родиться на свет. Роды она тоже никогда не видела: когда родился Бенджен, ее отправили в гости к тетушке Эльваре.
Воспоминания о страхе, испытанном от этого рассказа, отчасти преследовали Лианну до сих пор. Тогда она проплакала всю ночь, боясь что-либо сказать матери или Нэн, и твердо решила, что никогда не выйдет замуж, кто бы что там ни говорил. Страсть для нее долгое время была ужасной вещью, и девочка свято верила, что если мужчина любит, то он никогда не посмеет проделать такое с возлюбленной. Потом на смену этому явилась уверенность, что уж она и ее братья были даром богов, матушка их всегда так называла, отец никогда бы не причинил ей боль. Когда у нее начались первые лунные дни, все о природе женщины ей объяснили Мэг и Нэн. Няня и объяснила Лианне, что не бывает у всех все одинаково, и что, когда двое любят друг друга, все происходит иначе, и даже боль приобретает другое ощущение, и очень быстро проходит. «Вы всегда сможете отличить похоть от любви, животное желание от чистой страсти, миледи», — говорила Нэн. — «Сердце никогда не обманет и всегда наставит на путь благочестия, особенно если это сердце Лютоволка. А волчья кровь сильна в вас, как и в вашем старшем брате».
Встреча с Рейгаром лишь доказала правоту Нэн. До того Лианна могла судить лишь по Роберту, и его любовь смущала ее, заставляла лютоволчицу в ее душе прижимать уши и стараться убегать от него. Он желал ее, она это понимала, как и то, что она суждена ему в жены. Отец и мать, как и лорд Аррен, уже все решили, Лианне лишь давали отсрочку и время немного подрасти — не телом, но душой — и самой принять это. Конечно, ее могли и заставить, но лорд и леди Старк очень любили свою единственную дочь, рожденную в муках: леди Лиарра мучилась три дня и едва не умерла, давая ей жизнь. Они дали ей время смириться с тем, что ей было предречено стать леди Баратеон. Редко кто из благородных леди выходил замуж по любви, и никто никогда не смел идти против воли родителей, даже если хотел. Любить конюха и желать стать его женой — разные вещи, как любила приговаривать Мэг. И, может, полюби Лианна другого, не Рейгара, она бы не решилась на те шаги, которые сделала, да и отец не дозволил бы ей уехать. Но в ее жизни появился Серебряный Принц Таргариен и нарушил все правила игры, которые существовали до этого. Точно дракон Балерион, что расплавил камни Харренхолла своим огненным дыханием, Рейгар разрушил все планы, что строили до него, подтверждая старую пословицу о Таргариенах: «Они — от крови драконов, они приходят и берут то, что их по праву». По сути, Лианна понимала это очень ясно, ни кронпринц, ни Штормовой Лорд не особенно спрашивали ее мнения, и чего хотела она. Еще там, на стене Харренхолла, Рейгар ясно дал ей понять, что он ее не отпустит и не позволит ей уйти, хотя в день после поединка Рыцаря Смеющегося Древа он все же дал ей возможность выбрать, и девушка иногда гадала, а что бы он сделал, скажи она «нет»? Но это было невозможно, и Рейгар скорее всего знал это, видел это по ее глазам. И он любил ее — в этом Лианна не сомневалась. Про Роберта она всегда знала, что он никогда не удовлетворится лишь ее постелью, и горько было сознавать, что ей будут изменять, а она не в силах будет что-либо сделать. Но ведь жили так и другие, и ничего… Но Рейгар показал ей разницу, что такое желать женщину искренне и страстно, без той самой похоти, о которой говорила Нэн, хранить ее от других и от самого себя в том числе. Что значит дать ей возможность быть рядом, а не подле, быть такой же свободной и выбирать вместе с ним, быть единым целым, равной и любимой. Если мысль о телесной близости с Робертом пугала ее и вызывала что-то похожее на то самое отвращение и страх, которые она испытала после рассказала служанки, то понимание того, что однажды она разделит постель с Рейгаром наоборот заставляло ее сердце биться и сжиматься от радости и смущения. Заставляло ее хотеть этого и ждать, как самого большого чуда. Волчье сердце не обмануло Лианну, она знала это. И теперь она была здесь, в Королевской Гавани, под сводами Твердыни Мейгора, готовая следовать за зовом своей лютоволчьей крови и за своим Серебряным Драконом.
— Миледи, вы что делаете?! — голос Кэтти заставил ножницы в руках Лианны дрогнуть, и она едва не резанула больше, чем надо.
— Да не ори ты, я чуть все из-за тебя не испортила! — отозвалась девушка. — Тихо. Я всего лишь исправляю то, что ты сделала по приказу матери.
— Но как же так! Такое красивое платье! Из лучшей тончайшей шерсти Речных Земель, да дорнийским шелком подбитое!
— Это дорнийский шелк? — хмыкнула Лианна. — Я не знала.
Кэтти подскочила со своей постели и подбежала к молодой леди. Та как раз закончила обрезать подол: теперь платье, после подшивки, будет ей как раз ровно по колено.
— Если надеть сверху дублет без рукавов, вполне сойдет за удобный наряд для верховой езды, — сказала Лианна. — Только где бы его взять…
Кэтти обреченно взяла в руки то, что осталось от длинной юбки.
— Я могла бы выкроить и сшить его вам, миледи, — сказала она. — Из того странного черного плаща, который вы привезли неизвестно откуда, — она подняла куски дорнийского шелка. — Но что вы делать будете, если вам придется ехать куда-то верхом? Неужели поедете точно мальчишка? Стыд-то какой! Ваша леди-мать…
— Завтра придет Эйнесс Дин, — ответила Лианна. — Я попрошу у нее разрешения сшить мне одно такое, каким даже леди Старк из Винтерфелла будет довольна. А это надо бы подшить поскорее. Успеешь за несколько дней? Леди Блэквуд хочет показать мне столицу.
— Успею, — ответила Кэти. — Завтра же и начну. Миледи… Прошу вас, ложитесь спать. У вас все еще горят щеки, и вы какая-то бледная. Умоляю, только не заболейте.
— Хорошо, хорошо, я лягу.
— И выпейте вашу мяту, она полезна не только от усталости.
Спорить Лианна не стала и, сама быстро раздевшись, легла в постель. Где-то снова раздался удар колокола, в этот раз их было два: время давно уже было за полночь. Лишь положив голову на подушку, девушка почувствовала, как сильно она устала. Глаза больше не желали оставаться открытыми и последнее, что она помнила, это полупрозрачные в свете свечи белые лепестки розы, и последней мыслью было то, что надо бы попросить Кэтти как-то повесить или поставить на что-нибудь Венок Королевы Любви и Красоты так, чтобы Лианна могла видеть его отовсюду.