Враги тоже умеют любить

Крепко обнимая Украину, Россия уснул, не обращая внимания ни на что. Вскоре после того, как они двое уснули в довольно смешном положении, обнимая друг друга, откинув головы назад, дверь в комнату России немного приоткрылась, а за ней стоял Казахстан, который решил убедиться, что они выполнили свою часть обещания. Довольно кивнув и что-то пробормотав себе, он ушёл… Вечером, когда солнце уже медленно клонилось к горизонту, Россия открыл глаза из-за вечерних лучей, которые падали на его кровать и Украину, освещая её бледную кожу, делая её золотистого и сине-аквамаринового глубоких цветов. Невольно улыбнувшись, он продолжил наблюдать за тем, как его сестра сладко спит, иногда немного дёргая руками, словно отмахиваясь от плохих снов. Продолжая улыбаться, и, сам того не замечая, он нежно обхватил её талию и крепко прижал к себе, словно бы желая защитить Украину от плохих снов. Россия закрыл глаза, продолжая обнимать свою сестричку. Украина резко распахнула глаза и, почувствовав тёплые и большие ладони старшего брата на своей талии, немного напряглась, но тут же задумалась. Он обещал не делать ей больно, а брат никогда не нарушает своего слова. Значит, всё хорошо?.. Поразмыслив над этим немного, девочка расслабилась и, улыбнувшись, снова закрыла глаза, опять задумавшись о чём-то и не замечая, как заснула снова. Проснулась девочка от того, что услышала какие-то негромкие голоса. Открыв сонные зелёные глаза, она заметила, что у двери стоял Казахстан с Беларусью. Они же тихо смеялись, обсуждая что-то. По видимому, Россию и Украину. Казахстан, который заметил, что его сестра проснулась, подошёл к кровати и тихо, чтобы не разбудить ещё спавшего Россию, сказал: — Ну что, как тебе спалось рядом с братом? — едва сдерживая смех, поинтересовался он. — Вполне неплохо. — спокойно отозвалась Украина, протирая глаза. — Я вижу, хех. — он внимательно посмотрел на руки России, которые все ещё продолжали лежать на талии сестры. — Надеюсь, вы двое больше не будете лечить наших врагов. — Да он не враг нам! — не выдержав, крикнула Украина. Россия поднял голову, моргая и пытаясь понять, что происходит. Придя в себя, он сурово сказал Казахстану: — Она права. Я не виноват, что у моего брата птичий пух вместо мозгов. — Эй-эй! Поосторожнее со словами! — не выдержала Беларусь, подбегая к ним. — Он же может рассказать отцу и вам двоим будет плохо. Казахстан, разозлившись, злобно сказал: — Да! Я сейчас же пойду и расскажу. — Нет, стой, пожалуйста. — попросила Украина, приподнимаясь. — У нас всех разные точки зрения. — примирительно сказала она. — Не нужно никому ничего рассказывать. — и, едва слышно, добавила. — Это ведь стыдно. Россия как-то странно посмотрел на свою сестру, все ещё обнимая её. Казахстан задумался. Беларусь стояла рядом с ним. Всех их тронули слова Украины. — Хорошо, будет по-твоему. — наконец сказал Казахстан. — Я никому ничего не расскажу. Это останется между нами четырьмя. Облегчённо вздохнув, девочка кивнула своему брату и немного смущённо посмотрела на Россию, который как-то странно разглядывал её. Может, даже с ноткой грусти и печали в его прекрасных серо-голубых глазах. Он вспомнил слова своего отца. «Если ты влюблен, ты должен знать, Что одиночество будет все более гнетущим Когда ты все дольше влюблен, Чем когда ты был один. Воспоминания, превратившиеся в мечты Под запретом.» Неужели он влюбился? В свою сестру? Но этого не может быть. Или он любит её лишь как сестру? Скорее, как сестру, просто очень сильно.. России нужно время, чтобы разобраться со всем этим, а пока… — Кстати, отец зовёт вас есть. И где ягоды? — поинтересовалась Беларусь. — Они в рюкзаке. — зевнул Россия, продолжая обнимать свою сестру и встал, держа её на руках. — Идём есть, Украина. Беларусь, возьми мой рюкзак, пожалуйста. Он в холле. Беларусь, кивнув, побежала в холл за рюкзаком старшего брата, а Россия, неся младшую сестру на своих руках, пошёл на кухню. Вскоре Беларусь вернулась с рюкзаком и, достав ягоды, отнесла его в комнату России. СССР сидел на кухне, читая газету и, видимо, ожидая старших детей. Завидев Россию с Украиной на руках, он отложил газету и стал ждать, пока те заговорят. А Россия, в свою очередь, посадив Украину за стульчик, сел рядом и посмотрел на отца. Девочка взвизгнула от боли в ноге, пока Россия сажал её, она случайно зацепилась больной ногой за ножку стола. — Что произошло? — первым нарушил молчание отец. — Она повредила себе ногу. — спокойно ответил Россия. — Поэтому мне пришлось её носить. — Тебе не было тяжело, сын? — спросил СССР. Россия отрицательно покачал головой. — Она лёгкая, как пёрышко. — с небольшим упрёком в голосе сказал старший сын Союза, внимательно глядя на отца. СССР, посерьёзнел и сказал: — Ладно, может, это и была моя ошибка! Лучше садитесь есть сейчас. — Союз дал им двоим тарелки с едой и две чашки чая. — Ешьте и идите отдыхать. А я посмотрю, что за ягоды вы собрали… — он пошёл осматривать и мыть ягоды, которые брат и сестра принесли из леса. Украина старалась есть, не смотря на Россию. Она все ещё не понимала, что произошло с ним и что за эмоции тогда были в его глазах. А старший брат, наоборот, пытался словить взгляд младшей сестры, которая постоянно смотрела куда-то в сторону. Доев, Украина отдала тарелку с чашкой отцу и, попытавшись встать, захныкала от боли. — Похоже, у тебя растяжение. — сказал Союз. — Россия, отнесёшь её в её комнату? Ей нужен отдых. — Пап, но ты не мог бы сам меня отнести? — запротестовала Украина. Она сильно смущалась от того, что так сблизилась с братом. Но Россия, кажется, был немного рад. Быстро доев, он взял младшую сестру на руки. — Я занят, Украина. — ответил отец, заканчивая мыть ягоды. — У меня ещё много дел. Вздохнув, девочка посмотрела на старшего брата и, кивнув ему, Россия понёс сестрёнку в комнату. Когда старший брат был над её кроватью, Украина выскользнула с его рук и плюхнулась на свою мягкую кровать, смущённо смотря на брата. — С-спасибо! А теперь, ты можешь идти. — Нет, сестричка. — Россия сел рядом с ней на мягкую, заправленную кровать. — Вдруг тебе что-нибудь понадобится, а сама ты ходить не можешь? — Ничего мне не понадобится! — запротестовала Украина со смешной суровостью на милом детском личике. — Я всё могу сама! Россия засмеялся, обняв её. — Вот поэтому я и люблю тебя, моя дурашка. — прошептал он. — Моя самостоятельная сестричка. Но ладно, если хочешь, я уйду. — он встал и медленно, величественно подошёл к выходу из комнаты. Украина засмеялась и кивнула. — Если что-то нужно будет, я позову тебя. — Главное теперь не уснуть в ожидании твоего крика помощи. — засмеялся старший брат и вышел из комнаты. Девочка, заметно смутившись ждала, пока брат уйдёт. А потом, очень осторожно залезла на подоконник своего окна и, откинув голову назад, упершись ногами в стену, она следила за всем тем, что происходило на улице. По небу медленно ползут такие большие, пушистые облака. Ветер раскачивает верхушки деревьев. Птицы поют. Тем временем уже был поздний вечер. Солнце зашло за горизонт, погрузив всё вокруг во тьму. Украина была слишком уставшей. Столько всего произошло за этот день. Так же осторожно садясь обратно на кровать, она полностью открыла окно, нараспашку. Сегодня было очень жарко, поэтому пусть ночью комната проветрится. Девочка осторожно вышла из своей комнаты, сильно хромая и пошла в ванную… Через некоторое время она вернулась. Зевнув, она осторожно подошла к своему шкафу, открыла его и, достав от туда своё ночное белье, переоделась. Ей было немного больно, но она терпела, так как не хотела звать своего старшего брата и просить помощи. Переодевшись, она, едва сдерживая крик боли от повреждённой ноги, кое-как добралась до кровати и тут же уснула. Шторы медленно развивались из-за небольшого ветерка, гулявшего по комнате девочки. Всё было спокойно, пока снаружи не послышались тихие шаги. Кто-то пробрался в комнату Украины через окно, действуя предельно осторожно, чтобы не разбудить её. Потом, действуя молниеносно, схватил спящую дочь Союза, прижав к себе и заставляя её молчать, поднося к носу платок, пропитанный хлороформом. Девочка попыталась закричать, вырваться, но её держали очень крепко. Её попытки были тщетными. Через пару мгновений она почувствовала слабость, её действия становились всё слабее, пока в глазах не потемнело и она не потеряла сознание.