16 lines

Каждый раз Тодороки нежно укутывал Деку своими объятиями. Сердце приобретало состояние наполненного сосуда, словно получая то, чего так не хватало долгое время. Волнение, дрожь и прочие нелепости уходили на второй план, будто так и должно быть. Обычное апрельское утро. Мидория, уже полчаса как воскресший ото сна, отправлялся на учебу. Прекрасное сновидение подарило ему хороший настрой и щепотку уверенности, что день пройдет отлично, и на его протяжении он не станет посмешищем для окружающих. Лицо парня озаряла немного нелепая, но полная открытости улыбка. Начало недели не предвещало ничего нового: обычные, серые будни, пронизанные хандрой, унынием, и возможно, очередными побоями. Обескураживало одно - странное ощущение в области грудной клетки. Вся странность этого чувства заключалась в том, что Изуку испытывал данное лишь находясь рядом с одним человеком. По телу пробегала дрожь, Мидория начинал сильно потеть и нести несуразный бред от волнения. Поначалу он даже искал симптомы в интернете, чуть позже убедившись, что затея никудышная, и браузеры в подобных вещах помочь не могут. Когда юноша влетел в класс, до начала занятий осталось около минуты и 30 секунд. Однако без конца говорящих „товарищей“ это не волновало. По правде сказать, Деку реально достали их лица, косые взгляды и не столь лестные комментарии в его адрес, тем не менее, он старался прогнать мысли обо всем этом. Даже после того, как он сменил учебное заведение, всё оставалось по-старому, сколько бы парень не пытался завести общение хоть с кем-то. В любой компании не было для него места, везде Деку был чужим. Ладно, если бы просто не обращали внимания, но подростки часто ведут себя жестоко с теми, кого считают хуже себя. Находят “паршивую овцу“ и измываются над ней. «Уебывай отсюда, не позорь нас», «Над тобой вся школа смеется, урод» и подобное. Сюда он перевелся около трех месяцев назад, и уже успел растерять всю надежду на то, что «здесь будет по-другому», на то, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто не будет смотреть на него свысока. Но иногда исключения все же случаются. Мидория огляделся и занял свободное место напротив Каминари Денки. Он ещё раз пробежался взглядом по классной комнате, наконец обнаружив того, кого он искал. Тодороки Шото находился в противоположной стороне, на последней парте первого ряда. Он задумчиво смотрел в окно, не отвлекаясь на творящийся вокруг хаос. Возможно, прислушивался к тому, что происходило снаружи, а быть может, просто запутался в потоке мыслей. Парень выглядел таким безмятежным и невозмутимым, солнечные лучи будто контуром обрамляли его профиль, делая зрелище более весенним и поэтичным. Изуку мог бы часами наблюдать за ним, но предпочел не пялиться, а лишь изредка поглядывать в его сторону. Он не мог забыть тот внезапный, но такой важный разговор перед началом спортивного фестиваля. Состоявшийся диалог был полон искренности, Тодороки поделился с ним откровениями о том, что творится в его семье, и каким образом был получен ожог, занимающий левую половину лица. После этого Мидория очень долго обдумывал их отношения. С чего вдруг такой скрытный, холодный на первый взгляд Шото снизошел на искренность перед ним? Деку безумно хотелось лучше узнать его и пообщаться побольше. В его сердце теплилась надежда, на то, что Тодороки будет отличаться ото всех остальных. На мгновение он потерял ощущение реальности, растворившись в собственных мыслях, но его отвлек голос, раздавшийся неподалеку: — Эй, ты куда смотришь? — щелкнув несколько раз пальцами перед носом Мидории, отозвался Бакуго. — Я… Эээ...Никуда, в пустоту, — замялся паникующий Изуку. — В пустоту, значит. А то залип такой, и сидишь, в одну точку палишь. — На самом деле, я смотрел в окно, — потирая затылок и все также нервничая, проговорил Мидория. — Тогда что ближе не подойдёшь, дурачье? Изуку пожал плечами. С Бакуго он был знаком с детства, росли в одном дворе, можно сказать. Однако дружбы между ними не получилось: Кацуки по своей натуре был задирой, всячески дразнил Деку и посмеивался с этого. Впрочем, как и многие другие. Переводясь в школу, Мидория был удивлен, увидев его имя в списке класса. «Фуф…. Слава Богу, он слишком ненаблюдательный, чтобы заметить странности в моём поведении», — выдохнул юноша. Непонятные переглядывания и вздрагивания не были восприняты окружающими, как что-то из ряда вон выходящее, однако Шото насторожился из-за поступков Изуку. Парень часто и подолгу смотрел на него, в столовой, в раздевалке, во время уроков физкультуры. При том каждый раз отворачиваясь и густо краснея, когда их взгляды пересекались. Было заметно, что Мидория постоянно вьется где-то рядом, подходя ближе и уходя обратно, тупо не решаясь приблизиться и заговорить. Это не выглядело бы странным, повторись оно на пару раз. Но в данном случае, в помутнении рассудка Изуку пребывал больше двух месяцев, что ни в какие рамки ни шло. Конечно, Тодороки задумывался насчет того, чтобы поговорить с ним, но не знал, с чего начать. Ведь их общение, по большей части, происходило лишь во снах Деку… Только в них парень мог быть счастливым. Реальность же была столь суровой и неблагосклонной, что Мидория давно позабыл, когда удача поворачивалась к нему лицом. За прошедшее время в класс успел вернуться учитель. Хизаши Ямада решил не проводить перекличку, а сходу начать собственный урок с проверки домашнего задания. Изуку стал копаться в рюкзаке, в попытках отыскать несчастный учебник английского. Но ему конкретно не повезло, поскольку его там не оказалось. С приходом преподавателя гул в классной комнате не убавился, однако теперь спектр звуков дополнился шелестом страниц. Давление нарастало, биение сердца участилось, в тот момент Деку был готов молиться всем богам на то, чтобы его не попросили читать домашний текст. Но неудачи были лучшими друзьями парня, и конечно же, учитель назвал его фамилию. Тут же в классе стало тихо. — Я...я... — заикаясь, начал Мидория. — Ты сделал то, что было задано на сегодня? — спросил Ямада, вне всякой уверенности услышать положительный ответ. — Я не сделал, — тихо произнес юноша дрожащим голосом. Из-за волнения он сказал вовсе не то, что хотел. В любом случае, даже если бы признался в отсутствии учебника, дела бы не улучшились. Изуку отвернулся и направил свой взор в окно, пытаясь отвлечься. Казалось, урок никогда не закончится. Но спустя определенное время он все же подошел к концу. За английским следовала литература, в том же кабинете. На удивление, всё прошло без проблем, Мидория мог наслаждаться покоем. Третьей была алгебра, после нее — большая перемена, отведенная на обеденный перерыв для большинства школьников. С окончанием второго урока Деку незаметно, как маленькое привидение, перешел в кабинет, находящийся в противоположном крыле здания, и оставив вещи рядом с собой, прилег на свободную парту. Высчитывание производных нагоняло дикую скуку, идиотская, откровенно говоря, тема, неприменимая в реальной жизни. На середине занятия Изуку начало клонить в сон, а спустя пару минут он и вовсе отключился от реальности. Пребывание в царстве морфея длилось недолго, юношу разбудил шум, доносящийся из коридора. Вполне естественное явление для большой перемены. Кабинет математики был почти пуст, не считая нескольких человек, которые предпочли для себя более комфортным остаться здесь. Осмотрев пространство вокруг, Мидория заметил, что не хватает одной важной детали. Сумка, с которой он посещал занятия ежедневно, пропала. А значит, ключи, телефон и прочие принадлежности вместе с ней. Пытаясь сохранять спокойствие, он подошел к Урараке Очако, и поинтересовался, не замечала ли чего. По натуре своей она была хорошим человеком, не имела ничего против Изуку, да плюс ко всему, состояла в школьном совете. — Киришима с компанией. Их рук дело. Вроде как, они что-то говорили про крышу, — ответила девушка. Деку поблагодарил её и поспешил к лестнице. На ходу он думал, или даже знал: обычного разговора не получится, как и решения конфликта мирным путём. На помощь звать было некого, а по силе вся компания явно превосходила Мидорию. Преодолев последние пару ступенек, юноша открыл дверь и застал их там. Эйджиро Киришима, собственной персоной, и еще трое парней из параллельного класса, имен которых Изуку не знал. У одного из них во рту была сигарета. — Опа, какие люди! На, затянись, а то чё ты, как неродной, — изъявил темноволосый, демонстративно вытаскивая пачку из кармана. — Я не курю. И вообще… как бы я… в общем, не за этим, — протараторил Деку. — Ой, а чего это мы такие дерзкие? — издеваясь, бросил Эйджиро. — Слушай, Киришима, — выговаривая начало фразы, Мидория чувствовал, как на лбу проступают капельки пота, — Я же тебе ничего не сделал. Верни… — Ничего не сделал? А сколько раз я побывал у директора, по твоей, блять, вине?! Высказывания Изуку пробуждали гнев в глазах красноволосого. Спустя секунду он подошел к нему почти вплотную. — Но ведь ты сам… — Я виноват в том, что ты меня бесишь?! Не место здесь идиотам вроде тебя. Что на этот раз сделаешь? Опять пожалуешься мамочке? — Киришима схватил несчастного за воротник и слегка приподнял от земли. — Отпусти… Давай поговорим, — умолял Деку, ощущая, что может умереть от асфиксии, если продержится в таком положении еще пару секунд. — Хер с тобой, — пробурчал Эйджиро, разжав руки. Мидория почувствовал, как подкашивались ноги, то ли из-за нарастающей тревоги, то ли по другой причине. Он не сумел удержать равновесие и упал на колени. Изуку закашлялся, в то же мгновение вся компания обступила его. — За ошибки надо платить, сечешь? Если отсосешь нам четверым, прямо здесь, может быть, вернем твою сумку, — довольно скалясь, ораторствовал красноволосый. Деку потерял дар речи, глядя на их противные рожи, будто ликующие о выигрыше. — Хочешь её назад? — любопытствовал один из подростков, вертя сумкой перед лицом Мидории, — Отсоси, потом проси! После чего вся компания залилась диким хохотом. Изуку вновь ощущал то, что ненавидел всем естеством. Свою беспомощность. Юноша был напуган, ошарашен, расстроен, и не имел никакого понятия, как выпутаться из ситуации. — Н-нет...Я..я не...— тихим, дрожащим голосом мямлил Деку, чувствуя подползающий к горлу ком. Еще немного, и он разрыдался бы у них на глазах. — Серьезно?! Ты серьезно думал использовать свой маленький ротик? Ха, да проще вызвать шлюху, — усмехнулся Эйджиро, пихнув Мидорию рукой. Он грохнулся на спину, после чего испытал на себе несколько ударов с ноги, исходящих, преимущественно, от красноволосого. Затем лидер четверки отошел, предоставив задачу своим приятелям. По щекам Изуку текли слезы, он пытался сдерживать вопли, вырывающиеся из него с каждым ударом по ребрам. Подросток закрывал лицо, и едва заметил, как Киришима направился в сторону двери, где находилась лестница, ведущая вниз. На тот момент сумки с ним уже не было. Пару минут спустя, всей компании наскучило их занятие и они молча ушли, оставив Деку корчиться и рыдать дальше. Он попытался найти в себе силы, чтобы подняться, но испещренные синяками конечности не давали ему это сделать. Слабенькие мышцы, как назло, до сих пор дрожали. Ему пришлось дать телу отдых, длившийся около 15 минут, и только после этого, кое-как на ватных ногах доковылять до лестницы. Спустившись и пройдя во двор, Мидория решил не обращаться в медицинский пункт, дабы лишний раз не нарываться на неприятности. Узнают там, значит, узнают учителя и все остальные. Киришима после этого, разумеется, добрее не станет. Сумка, кстати, обнаружилась в кустах, на школьной территории. Изуку примерно рассчитывал найти её именно в этой области. К счастью, содержимое не пострадало. Ну, хоть что-то хорошее. Понуро шагая в сторону дома, еле волоча ноги, парень не впервой задумался о том, чтобы начать прогуливать, отлучиться хотя бы недельку-другую. Но успеваемость оставляла желать лучшего, а поскольку Деку учился здесь не так много, нужно было «создавать хорошее впечатление о себе», как выражалась его мама. Плюс к этому, «школа — место, в котором получают знания, а не выясняют отношения». Наконец переступив порог собственной жилплощади, через пару секунд убедившись, что в помещении никого нет, Деку облегченно выдохнул и направился в свою комнату. Там он переоделся в домашнее(ну как, в домашнее, одна-единственная футболка, белая, довольно большого размера, которая висела на нем мешком). Далее извлёк из коробочки, где раньше лежали ароматические свечи, один предмет из его коллекции, и не колебаясь ни секунды, пошел в ванную. Всё как по давно начертанной схеме. Первый порез, едва ощутимый, маленькое лезвие поцарапало кожу. Второй порез, данная процедура казалась почти что будничной. Третий порез, из имеющихся ранок по миллиметру вытекала кровь. Когда количество черточек достигает десяти, запястье буквально усыпано алыми каплями. Подросток всегда доводил их число до 16, считая это чем-то абсолютным и само собой разумеющимся. Так подсказывали внутренние ощущения. 16 линий помогали забыть о проблемах. Они притупляли душевную боль, с которой Изуку пытался справиться изо дня в день. Каждый раз, когда его душа распадалась на части, и ему хотелось кричать, он понимал, насколько бесполезно всё, поскольку не было ни одной живой души, способной понять его. Даже маме, которая потакала ему в некоторых аспектах, юноша не мог довериться на сто процентов. Он знал о том, что она считает его проблемным, капризным ребенком, да и по правде сказать, давно потеряла веру в то, что когда-нибудь, в далеком будущем малыш-Мидория сможет достичь успеха. А те самые порезы уже на протяжении двух лет отвлекали от ненастий внешнего мира.