Трудности разделения

      Туристический мотель посреди пустыни — прекрасное место для вестернов, которые своей несуразностью и пафосностью смешат Хьюи, хорроров, которые любит Дьюи, и фильмов о природе, которые интересны Луи. Ну, по крайней мере, отправляясь черти куда все трое искренне надеялись унять скептицизм и выудить для себя хоть что-то хорошее.       К сожалению, жизнь в очередной раз доказала, что фильмы — это просто фильмы. Ковбоев или хотя бы индейцев тут быть не могло, маньякам явно себе дороже переться по жаре в такую даль, а живности в пустыне Крякакум едва ли было суммарно больше, чем пальцев на руках.       Делать в этой дыре было абсолютно нечего, но только если вы, конечно, не Дональд Дак, желающий просто отдохнуть на солнце в тишине и спокойствии. Зачем вообще бронировали места на неделю? Что тут делать, если все выяснилось за один неполный день?       Тройняшки сидели под навесом в пяти метрах от стойки регистрации, где вымотавшиеся взрослые пытались объяснить глуховатой бабушке, что они хотят отменить бронь на оставшиеся пять дней. На самом деле, всем им жуть как хотелось свалить сегодня же, но ехать на ночь глядя после всего, что произошло, был малость мазохистично. Проще переночевать в уютных вигвамах, позавтракать оладьями и тогда уже отправиться в родной Дагсбург, где есть нормальные ванна, кухня и кровать. При мыслях об отдыхе у Хьюи сладко заныла спина: спать в автобусе было неудобно, плюс несколько часов вербальных и физических боев с близнецом его порядком утомили.       Заходящее солнце уже не так припекало, но и особенно радостных эмоций не вызывало. Хотя, дело было скорее в паршивом настроении.       Старший Дак перевел взгляд влево, как бы смотря на огромную фигуру динозавра, за каким-то хреном установленную здесь, но на самом деле разглядывая ссутулившуюся спину Дьюфорда. Средний близнец снял свою бейсбольную рубашку и с неприязнью рассматривал пятна на ней, оставшиеся после нескольких сегодняшних падений. Он не то чтобы был прям чистюлей, но к вещам относился бережно, а эту и вовсе как-то по-своему странно любил, стараясь продлить ее изнашиваемость и не выкидывать раньше времени столь удобную штуку.       Наконец, он вздохнул и отложил тряпку в сторону, явно смирившись с тем, что простым лицезрением грязь с нее не прогнать. Парень откинул голову назад и устало вздохнул. Его отросшие волосы в таком положении уже касались загривка.       Хьюи как-то упустил тот момент, когда засмотрелся. Сидящий между ними Луи никак не мешал обзору, а скорее даже спасал: в случае чего можно быстро сделать вид, что повернулся исключительно для того, чтобы что-то у него спросить. Например, как он нашел Дейзи, не находил ли на той базе еще что-то интересное, не одолжит ли тот комикс про Чудо-Женщину.       С младшим из их трио всегда было полно тем для разговора, не приходилось подстраиваться под настроение и осторожничать. С Луи всегда было спокойно и просто. Добрый, хороший, уравновешенный мальчик. Наверное, именно поэтому он являлся любимчиком у многих.       Луис зевнул и, качнувшись влево, немного задел плечом расслабившегося Дьюи, приваливаясь к нему боком. Тот вздрогнул, но не оттолкнул. Его тонкие губы изогнулись в слабой улыбке и он ласково потерся щекой о чужой лоб.       Хьюберт снова прошелся взглядом по его профилю и внутренне жалобно вздохнул. Лучше б вообще не ездили в эту чертову пустыню, чем вот это вот чувство тоски по тому, кто сидит от тебя на расстоянии вытянутой руки, а по ощущениям — за десятки миль. Было странно осознавать, что ты скучаешь, хотя вы никогда не расставались, но Хьюи скучал. И винил в этом долбанный смешиватель молекул-хуелекул.       Задумавшись, парень не сразу понял, что уже несколько секунд смотрит прямо в глаза повернувшему голову Дьюи. Весь план по обращению к Луи, взгляде «как бы мимо» и вообще обо всем в панике покинули голову в то же мгновение. — Ты чего? — тихо спросил средний близнец.       Он не выглядел раздраженным или хоть немного злым, но говорить причину своего странного поведения все равно не хотелось. Только потом Хьюи поймет, что если бы он в этой ситуации просто сказал, что задумался и залип, то дальнейших вопросов бы не возникло, но в тот конкретный момент парень, схваченный врасплох обстоятельствами и собственной язвительной натурой, запаниковал и выдал: — Да просто все же думаю, что не встань ты сегодня не с той ноги, то многих неприятностей можно было бы избежать.       Густые брови Дьюи медленно сошлись на переносице, а губы скривились. Луи поднялся с чужого плеча и, немного повернувшись, мельком глянул на Хьюи очень осуждающе. Если бы красный парень мог читать мысли, то в одной голове явно бы были мемуары о его эгоцентричности, склочности, мелочности, неумении признавать вину и так далее, а во второй — простое «Ну зачем опять начинать это?». Теплый воздух между ними будто сдуло ледяным раздражением того, кто как бы должен в их команде выполнять роль разума. Холодного, конечно, разума, но не в таком смысле. В общем-то, старший Дак и сам сразу же пожалел о сказанном, но, черт, он действительно просто растерялся. Он даже было почти открыл рот для хоть какой-то попытки смягчить ситуацию, но Дьюи его опередил. — А не пошел бы ты на-…       Луи изумленно повернулся в его сторону: средний Дак в принципе старался не выражаться очень уж грубо и то, что прямо сейчас он пошлет их общего брата означало лишь то, что вот сегодня он уж точно конкретно задолбался.       Впрочем, окончание нецензурной фразы был заглушено возмущенным криком дяди Дональда: — Сколько?! За эти две хибары?!       Он возмущенно указал в сторону построек. Тройняшки перевели взгляды в указанном направлении и как-то сразу одновременно поняли, о каких конкретно двух «хибарах» говорит их родитель. О тех самых, от которых не осталось ничего кроме обгоревшей земли, запах от которой чуть слышно долетал даже досюда.       О тех самых, которые были разгромлены собственноручно старшими племянниками разъяренного мужчины с дефектом речи. — Нам пипец, — тихо констатировал Дьюи, вжимая голову в плечи, и это был один из немногих сегодняшних раз, когда Хьюи с ним был согласен на все сто.       Дейзи что-то негромко сказала Дональду, мягко приобняв за плечи, и тот умерил пыл. Мужчина устало помассировал виски, пораскачивался из стороны в сторону, а затем отдал невесте бумажник. — Я даже не хочу знать полную стоимость всего этого, — бросил, разворачиваясь и уходя в сторону трейлера. До его племянников донеслось раздраженное: — Сил моих больше нет.       Мисс Дак лишь вздохнула и достала из кошелька несколько крупных купюр, протягивая их бабульке в окошке. Та лучезарно улыбнулась беззубым ртом и закивала сама себе словно игрушечная собачка на коробке передач. Дейзи приняла чек из ее рук, а затем, не глядя, затолкала его в сумочку и поспешила к мальчикам: ей вообще-то тоже не хотелось смотреть на количество цифер в выставленном им за ущерб счете. И, хоть по ее лицу было видно, что она не злится, близнецы все равно почувствовали себя ужасно виноватыми. Ну, серьезно, шестнадцать лет уже, а ни дома их оставить без присмотра, ни с собой взять — всюду проблем не оберешься. То крышу проломят, то к каким-то головорезам в плен попадут, то бунт «по чистой случайности» поднимут, то еще в какую хрень угодят. Как и без того имеющий ментальные проблемы Дональд еще руки ни на них, ни на себя не наложил оставалось загадкой, кажется, даже для него самого.       Впрочем, наверное, все дело было в очень простой штуке, не позволяющей ненавидеть каких-то людей несмотря на самые ужасные их поступки — любви, прощающей что бы то ни было, переживающей все и с каждым годом только увеличивающейся. И, задумываясь об этом, Хьюи невольно искоса посматривает на чужой взлохмаченный затылок, тоскливо понимая, что вот этого черта из тихого омута он тоже не в состоянии ненавидеть. — Извини, Дейзи, — тихо говорит Дьюи прежде, чем женщина успевает открыть рот.       Она удивленно смотрит на него, а потом вздыхает и качает головой. Она им все прощает.       Хьюи как бы тоже уже не злится на брата. Ну, то есть случаются же ссоры, драки и скандалы. Черт с ними. Только вот ему все равно тоскливо и неуютно. Он смотрит на изгиб чужого профиля, на то, как Дьютерономий опирается на руку, на его светлую футболку и правильную фигуру и вдруг понимает: чувство нецелостности в нем появилось не сегодня. И не вчера. И не месяц назад. Тоска по кому-то, кто рядом, но не часть тебя. Горечь от того, что кто-то может не разделять твоих чувств. Осознание, что ты ошибся, когда подумал, что у вас все было взаимно.       К горлу подступает кислотный ком, в глазах щиплет. Хьюи ошарашен своей догадкой, его будто наизнанку вывернуло во всех смыслах этого слова. Он хочет кричать от омерзения и ужаса. — Хью, что с тобой? — обеспокоенный Луи касается его плеча.       Старший из тройняшек сглатывает и фокусируется на лицах рядом, но они все будто ему незнакомы. — Я… мне тоже жаль, — ему практически приходится выталкивать эти слова из горла. — Ты нехорошо себя чувствуешь? — Дейзи выглядит встревоженной. — Да, я… — они с Дьюи так неожиданно пересекаются взглядами, что одновременно вздрагивают, — мне надо отойти.       Он еле удерживает себя от позорного бегства. Ноги так и норовят сорваться, но юноша все равно упорно повторяет про себя как мантру указания о том, что нужно быть как можно менее странным.       В туалете шумит кондиционер и мигает лампочка, а еще у одной кабинки дверь держится на честном слове и жидком клее. Хьюи переводит непонятно от чего сбившееся дыхание, опирается руками о холодную раковину, сжимая ее края, измазанные разводами, о происхождении которых знать не хочется, и упирается лбом в мутноватое зеркало, тупо смотря вниз — на сливное отверстие, в котором застряли волосы и вроде как даже какой-то фантик. Горло будто сжимают тисками и парень, пытаясь подавить это чувство, жмурится и издает какой-то жалобный всхлип. Смотрит в свое отражение и понимает, что бледнее смерти. Вглядывается в поверхность так, будто себя впервые видит. Смотрит. Смотрит. Смотрит.       А потом ловит себя на мысли, что хочет это зеркало лбом разбить, и от этого ему еще ужаснее становится.       У него случилась паническая атака лишь однажды, но он ее хорошо запомнил, поэтому сейчас мог с точностью сказать, что это — не она, но очень похожая на нее штука. Истерика.       Дак отходит в сторону, едва не запинаясь о свои же ноги, прислоняется спиной к стене и медленно оседает, чувствуя, как от трения с кафельной поверхностью задираются рубашка и футболка, обнажая кожу спины. Он их не поправляет — наоборот прижимается ближе, почти срастаясь с серой плиткой, обнимая себя за колени и судорожно наполняя легкие запахом гнили и плесени.       А потом неожиданно чувствует, что вся реальная мерзость этой маленькой комнатушки отрывает его от того, что почти что убило всего несколько минут назад. Ну, то есть, ладно. Предположим он как-то в Дьюи заинтересован. Хм. Ну и черт с ним, нет? Не конец света же, что уж. Еще паниковать из-за невзаимной любви, хах. Как влюбилось — так и разлюбится.       Парень поднимается на немного дрожащие ноги, поправляет одежду, смотрит в зеркало и уже не кажется бледным.       Сам себе ухмыляется — это ж надо было так струсить, вот умора. Еще б разнылся.       Он наскоро ополаскивает лицо и шею водой, отфыркивается и чувствует себя совсем уж нормально.       Господи, да в его жизни еще столько этих влюбленностей будет! Каждой так пугаться — свихнешься к сорока.       Вообще, такая позиция ему кажется правильной и единственно верной. Ну, подумаешь, кажется влюбился. Ну и что? Крест на себе ставить и в петлю лезть? Пф, не смешите.       Хьюи, про себя посмеиваясь, обдумывает это, пока идет обратно к братьям и тете. Те что-то обсуждают и кажутся очень недовольными. Взгляд вычленяет хмурое лицо Дьюи, что-то упрямо доказывающего невесте дяди. Его сведенные к переносице брови натыкают на мысль, что старшему близнецу вообще-то всегда нравились милые, изящные и нежные девушки, так что от симпатии к такой бомбе замедленного действия избавиться будет раз плюнуть. Осознать свою проблему — уже полдела, осталось совсем чуть-чуть. Только вот как же так получилось, что до сих пор вот это вот как-то само не избавилось?       От мыслей его отвлек совсем уж раздраженный выпад среднего брата: — Да какое они право имеют? — юноша выглядел так, будто прямо сейчас готов пойти бить табло старушке-арендодательнице. — В смысле «нет больше свободных вигвамов»?       Хьюи удивленно уставился на Дейзи и только сейчас понял, что рядом с ней стоял и дядя Дональд. — Сейчас ведь самый сезон туризма, — разводит женщина руками. — Наша группа заняла последние. Больше нет.       Пока Дьюи продолжает что-то выяснять, уже, правда, на порядок сдержаннее, старший близнец дергает Луиса за край футболки. — В чем проблема? — Ну, вы уничтожили свои спальные места, — пожал тот плечами, — а других нет. — Дьюи, успокойся, — наконец выдохнул Фонтлерой, мягко хлопая племянника по голове: тот сразу замолкает. — Просто кто-то будет спать в трейлере. Все нормально.       Подросток подумал несколько секунд, а потом повел плечами и кивнул, явно признавая чужую правоту.       Всеобщее напряжение спало, так что Дейзи решила внести ясность. — Только, Хьюи, Дьюи, определитесь, кто именно, ладно? — улыбнулась она. — А второй будет делить комнату с Луи.       Близнецы сначала даже и не поняли почему их так странно делят, но затем до них одновременно дошло: взрослые боятся оставлять их без присмотра на всю ночь в принадлежащей Кенту машине, которая вообще-то и так в каждой поездке страдает больше всех. Ну, в принципе такое опасение не удивительно и не лишено здравого смысла, увитывая, что они за день смогли стереть с лица Земли две постройки, разворотить взятые напрокат транспортные средства, снести несколько стен вообще не принадлежащих конкретно их лагерю домиков и в добавок каким-то образом подключиться к нефтяной вышке.       Старшие из детей, в полной мере осознавая всю правоту родителей, уже хотели было это обсудить, как вдруг Луи подал голос. — В трейлере буду спать я. Один, — с нажимом сказал он, смотря на братьев. — Чтобы наконец отдохнуть в тишине.       Над семьей повисла тишина, нарушаемая лишь звуком поворачиваемых шестеренок в головах парней.       Вообще, все было логично. Луи хочет побыть наедине с собой, взрослые не хотят оставлять Хьюи и Дьюи в трейлере, а мнение их самих как провинившихся можно и не спрашивать, потому что они, кажется, и так сегодня слишком свои характеры проявили. Ну, так и пускай ночуют в вигваме, да? Да.       Только вот ни первому, ни второму брату не улыбалась столь чудесное соседство. — В принципе, там вполне можно прожить вдвоем одну ночь, — задумчиво тянет Дейзи. — Да и если что платить придется явно меньше, — вторит ей Дональд. — Ну, значит — решено. Хьюи и Дьюи — в вигвам. Луи — в трейлер. Все. — Погодите!.. — потытался вмешаться красный близнец.       В вигваме была одна кровать и то полторашка, куда там двум парням поместиться? Они ж перегрызутся! Ну, есть, правда, еще диван, но он настолько маленький, что его и в расчет можно не брать. — Не хочу я с ним спать! — так же возмутился Дьютерономий.       Хьюи едва успел прикусить себе язык чтобы не кинуть уязвленное: «Почему это?!», в данной ситуации явно неуместное и породившее бы некоторые вопросы.       Уже развернувшийся Дональд вздохнул, а затем, наклонившись к племянникам очень близко — так, чтобы они могли видеть его покрасневшие от гнева белки глаз — и тихо сказал: — Хьюи и Дьюи — в вигвам.       Больше у близнецов вопросов или возражений не было.