Трудности разделения

      Говорят, что не бывает доброго утра, но, если честно, Хьюи бы мог с этим не согласиться. Проснуться от щебета пташек в мягкой постели, чувствуя поперек торса руку предмета симпатии, увидеть его на соседней подушке, а потом пойти вместе завтракать, чувствуя тягучую и сладкую любовную карамель в венах — чем не сказка для влюбленного?       Хьюи определенно мог бы назвать такое утро добрым. Но у него такого не случилось.       Разбудило его сначала бьющее в глаза солнце, потом, когда он попытался спрятаться — слишком жаркое одеяло. Под конец его вдруг бесцеремонно потрясли за плечо и подросток недовольно замычал, явно давая понять, что скорее умрет, чем встанет. Рядом раздался тихий вздох. — Хьюи, поднимайся, через полчаса выезжаем. — А?       Юноша даже сначала не понял что вообще происходит. Зачем вставать? Куда выезжают? Он открыл глаза, но тут же их снова закрыл: восходное солнце, проникая в комнату, превращало белые простыни в ослепительно-мучительную пытку для еще расслебленной после сна сетчатки глаза. Хьюи простонал и еле как перевернутся на спину, растирая лицо ладонями.       Сбоку раздался смешок. — Если хочешь — прими обезболивающее.       Подросток приподнялся на локтях и, кое-как разлепив веки, посмотрел в сторону брата. Дьюи выглядел немного помятым и невыспавшимся, но, видимо, все равно чувствовал себя нормально.       Хьюберт лениво спустил ноги на пол, потянулся и, зевая, оглянулся на кровать. На кровать с двумя подушками. На кровать, где они остались вчера вдвоем и на которой они…       Осознание, прогнав остатки сна, словно сковало все тело — Хьюи так и просидел несколько секунд с открытым при зевке ртом, ошарашенно пялясь на скомканное одеяло.       Сбоку Дьюи, сидя на диване и зябко кутаясь в футболку, лениво тыкал в телефон. Старший близнец медленно повернулся в его сторону. Тык-тык-тык       Солнце слепило, по ногам ходил сквозняк и старший близнец весь покрывался гусиной кожей. Внутри плескались замешательство, восторженный трепет, печаль, страх, волнение и еще с десяток эмоций, точного названия которым в тех языках, которые он знал, нет. Ему хотелось подскочить и растрясти брата за плечи, спросить обо всем, узнать как он может быть таким спокойным, понять как себя вести, но вместе с этим он ужас как желал спрятаться и не говорить о том, что произошло, никогда и ни при каких условиях не обсуждать и не вспоминать это. Только сейчас при всплывании каждой детали всех их интимных действий он вдруг оказался в ужасе от себя же, своей настойчивости, ответного энтузиазма брата и их совершенно спокойного ко всему тогдашнему отношения. Нет, серьезно, вот прямо сейчас он бы и десятой части вчерашнего не сделал.       Светлые брови на лице Дьютерономия недовольно нахмурились и он сам отложил телефон в сторону, поднимая взгляд и будто только сейчас замечая, что близнец все так же сидит на кровати. — Ты чего? — удивился он.       Хьюи отмер и замялся, не зная, что делать и как поделикатнее спросить о том, что его гложет. — Ну, насчет вчерашнего… — наконец неловко произнес он, растирая шею.       Он честно хотел все разъяснить прямо сейчас, но вдруг понял, что совершенно не готов это обсуждать. Он не знает с чего начать, как продолжить и чего вообще хочет. Да, они целовались и конечно у них есть уговор, вот только не нарушает ли его Хьюи прямо сейчас? Дьюи вот сидит прямо перед ним и никаких сильных чувств это не вызывает и если бы он сейчас вдруг предложил повторить, то Хьюи бы точно отказался, но что-то внутри не давало покоя. Хотелось обсудить проблему и понять является ли это все проблемой в принципе. Они ведь все же сделали нечто не очень хорошее с точки зрения общественной морали и, даже если договорились никогда об этом не говорить, забыть точно не смогут.       Хьюберт уже было хотел продолжить попытку прояснить ситуацию, но вдруг, снова посмотрев вперед, наткнулся на совершенно пустой взгляд брата. — Вроде мы все прояснили? — безразлично пожал плечами Дьюи. — Иди уже в ванну.       На секунду в голове старшего близнеца все потемнело, а когда он снова смог ясно видеть, то уже опирался руками на раковину, тяжело дыша и ошарашенно вслушиваясь в биение собственного сердца в ушах. Юноша стыдливо прокручивал в голове все свои неловкие фразы — черт возьми, он же фактически сказал, что они могли бы и не только поцелуями заниматься! Ощущение, что после этого от него отмахнулись, болезненно ударило по самооценке.       Не то чтобы Хьюи не ожидал того, что чувства к нему у брата пропадут. Нет, вовсе нет — он к этому был готов на все сто процентов. Правда, то, что Дьютерономий на него так посмотрит и так жестко поставит на место, выбило из колеи. Он на самом деле думал, что даже в случае нормализации их восприятий друг друга они смогут поговорить и точно все решить, но Дьюи просто отмахнулся от него и его запутавшихся чувств, словно для него вчерашнее и не значило ничего такого, что значило для близнеца. Душ был еще впереди, но подросток уже чувствовал себя облитым холодной водой, тонущим и преданным.       И, наверное, того, что это все ударит так сильно, Хьюи ожидал меньше всего.

***

      Поспавший в тишине и отдохнувший Луи, постукивая ногой в такт музыке из колонок в кафетерии, с интересом обсуждал со вторым братом скудный выбор в меню. — Нет, я понимаю, что сюда трудно доставить говядину, — произнес он, — но тут в меню чертова оленина. Неужели доставлять в пустыню оленину дешевле, чем котлеты? — Сейчас говядина дорожает из-за нового вируса у коров, — пожимал плечами Дьюи, попутно пытаясь сложить из салфетки то ли журавля, то ли кораблик. — Они, конечно, могут доставить дешевую, но мне бы лично не хотелось потом узнать о ленточном черве в желудке. — А они опасны?       Дьюи задумчиво поднял взгляд к потолку. — Ну, это все же паразиты, — кивнул он. — Они могут быстро размножиться и распространиться по организму.       Луи облокотился локтями о стол и тоже взял в руки салфетку. — Как в том видео, где у парня был червь в глазном яблоке? — Ага.       Хьюберт, забившийся в самый угол диванчика, тихо вздохнул. Он честно не понимал такого упоения братьев разговором о паразитах в человеческом теле — ему самому даже как-то есть немного расхотелось. Единственное, что радовало — кафе выглядело прилично. Ну, то есть в нем были чистые столы, мягкие диваны и большие окна с жалюзи. Если бы их повели есть в какую-нибудь хибару, то он бы вообще воздержался от еды.       После утреннего разговора (его жалкого подобия) он чувствовал себя разбитым и уставшим, будто и не спал. Он почти не разговаривал, а если отвечал, то односложно и кратко. Мысли метались, он сам не понимал, что с ним происходит, но чем чаще взгляд его останавливался на среднем близнеце, тем тоскливее скребло в сердце понимание собственного положения.       Юноша повернул голову в ту сторону, где Дональд и Дейзи воевали с разливающим кофе автоматом. Старый как мир прибор что-то тарахтел, выплевывал помятые стаканчики и угрожающе жужжал, наровя то ли вспыхнуть пламенем, то ли просто отключиться, то ли убить током своих мучителей, в то время как репортеры пытались вытребовать у него кофеин или вернуть свои деньги. Хьюи даже послышалось, что дядя уже умоляет. Или угрожает.       Он бы и сам не отказался от чашки кофе, но из-за законов Калисоты, не позволяющих такие жидкости несовершеннолетним, дядя разрешал его пить только дома, так что подросток и просить не стал. Желудок сжался в неприятном спазме от одной мысли, что сейчас нужно будет пихать в себя замасленную яичницу, которую ему заказали братья только по той причине, что нужно было поесть хоть что-то. — Хью, с тобой все норм? — вдруг трясет его за плечо сидящий рядом Луи.       Старший близнец фокусирует на нем взгляд, жмет плечами и признается: — Голова разрывается. — То же самое, — кивает Дьюи. — А левая рука как?       Подросток пару секунд прислушивается к себе. — Немного тянет, — наконец отвечает.       Средний Дак сочувственно на него глядит, а затем двигается ближе к окну чтобы быть как раз напротив старшего брата. — Думаю, это остаточное от расщепления. У меня тоже правая сторона болит, — поясняет он, протягивая руку; Хьюи послушно вкладывает свою ладонь в его. — Вот, видишь?       Хьюи и Луи одновременно подались вперед. Младший близнец присвистнул — те конечности, которые вчера заменялись телами друг друга, сейчас были значительно бледнее не пропавших. Хьюи только сейчас заметил, что в принципе всю левую сторону ощущает немного вяло и холодно. — Это же не навсегда? — взволнованно спросил он, поднимая взгляд на Дьютерономия.       Тот как-то удивленно на него посмотрел, а потом вдруг мягко хмыкнул. — Нет, все должно пройти. Мы просто немного отвыкли от этих частей тела, так что нужно время, — пояснил он, мягко похлопав брата по руке, а затем откидываясь обратно на спинку дивана. — Когда нас, — Хьюи запнулся, пытаясь подобрать слово, — смешало, такого не было.       За стойкой рыжая девушка ударила по звоночку, давая понять, что завтрак для них (вообще-то единственных посетителей) уже готов. Дональд и Дейзи принялись усерднее трясти автомат, а он, в свою очередь, вроде как начал немного искрить.       Дьюи, коротко отвлекшись на бой опекунов с восставшим против человечества прибором, не задумываясь, ляпнул: — Потому что нам было хорошо вместе.       Только спустя пару секунд до Хьюберта дошло сказанное братом. Они встретились глазами и как-то неловко дернулись от одновременного осознания, что явно подумали об одном и том же. Различие заключалось в небольшой детали: у старшего подростка вместе с этим взволнованно екнуло сердце — брат не выглядел раздраженным от воспоминаний. Он смутился, хоть и всего на мгновение. — Я вам тут не мешаю? — совершенно не к месту хмыкнул Луис, хоть и не зная всего, но явно улавливая атмосферу неловкости.       Старшие близнецы тут же повернулись в его сторону, в едином порыве принимая вызов в подтрунивании. — Мешаешь, — в один голос сказали они. — Иди ешь за другой стол, — продолжил Хьюи.       Луи картинно схватился за сердце и сделал самое скорбное лицо, на которое только был способен. — Люди, вы видите? — обратился он к пустому кафе; Дональд на секунду повернулся в их сторону, но, поняв, что там чисто близнецовая драма, ничего не сказал. — Дожить до моих лет и только сейчас понять, что один брат, — он указал на Хьюи, — Иуда, а второй, — рука теперь была направлена к Дьютерономию, — Брут.       На секунду повисло молчание, после которого мальчики одновременно расхохотались. Луи на самом деле был так искренне рад из-за примирения братьев, что не мог сдержать эмоции, а они сами, видя это, невольно тоже заражались позитивом.       К их столику подошла тучная официантка и молча поставила два подноса с завтраком на пятерых. Хьюи не очень заинтересованно покосился на еду, но все равно сел прямо, готовясь поесть впервые за почти что двадцать часов. Почти сразу Луи поставил перед ним глазунью с беконом, который, скорее всего, хотели поджарить в виде улыбки, но в процессе что-то, видимо, пошло не так и от того предполагаемое счастливое лицо, у которого к тому же один яичный глаз потек, превратилось в гримасу вселенского разочарования в себе, поваре и мире в целом.       К столику подошла уже уставшая Дейзи, держа Дональда за локоть и не давая вернуться для драки с автоматом. — Дон, хватит, — произнесла она, краем глаза замечая, что мальчики уже сидят с едой. — Давай так закажем тебе кофе.       Женщина опустилась рядом с подвинувшимся Дьюи и успокаивающе потянула своего жениха себе под бок. — Десять баксов в… — старший Дак запнулся и не стал договаривать, послушно садясь к любимой девушке.       Она приобняла его за плечи и ласково погладила по руке, так что мужчина начал успокаиваться, перестал гневно краснеть, но все равно выглядел плохо. После вчерашней беготни и расщепления у него давило в пояснице и основании шеи.       Смотря на недовольное лицо родителя Хьюи еще сильнее ощутил себя разбитым. Есть теперь окончательно не хотелось — от одного взгляда на грустную глазунью его мутило. Семья рядом что-то увлеченно обсуждала, Луи улыбался, то и дело задевая сидящего рядом брата локтем, подросток мог различить отдельные слова и даже узнать голос второго брата, но полный смысл происходящего вокруг до него просто не доходил. Пахло горелым беконом.       Неожиданно его легонько пнули под столом в носок кроссовка. Хьюберт поднял голову и тут же встретился взглядом с Дьюи, внимательно разглядывающим его лицо. «Как ты?» — одними губами произнес подросток в синем.       Хьюи на секунду задумался, а потом неопределенно пожал плечами и покачал головой.       Я никак.       Дьютерономий вздохнул и отодвинул в сторону собственную нетронутую тарелку с панкейками в каком-то мутном сиропе, а затем, подумав, и завтрак старшего брата. Хьюи спокойно следил за его действиями, не говоря ни слова. Его взгляд был направлен на то, как рука близнеца потянулась за салфеткой, затем вернулась в исходное положение и, неторопливо перебирая пальцами, стала сминать и распрямлять мягкие углы, со временем превращая бумажку в немного помятого журавлика.       Когда салфетную птичку недвусмысленно пододвинули поближе к нему, Хьюи снова посмотрел брату в лицо — Дьюи спокойно глядел на него, словно пытаясь вспомнить, как тот выглядел во время какого-нибудь другого их совместного завтрака, и сравнить этот образ с тем, что видел сейчас. Красный близнец машинально взял явный своеобразный подарок в руки, осторожно повертел и, поставив рядом, легонько похлопал ее по голове, словно похвалив за то, что она такая красоточка.       Дьюи одобрительно хмыкнул и потянулся за второй салфеткой, но, уже почти убрав от держателя руку, на секунду застопорился. Его брови удивленно взметнулись вверх, но перевел взгляд на старшего брата и только тогда до Хьюи дошло, что он неосознанно и ненавязчиво трогает кончиками пальцев чужое запястье. Подросток поспешно сжал ладонь в кулак, видя, как младший брат на секунду хмурится и отстраняется, тяжело выдохнул и опустил голову, уставившись на край столешницы — ощушение неясного стыда сдавило грудь и вся ситуация смотрелась так, будто он навязывается. А даже если не смотрелась, то Хьюберт ощутил себя именно так — словно его только что бросил любимый человек, а он, не в силах совладать с собой, позорно просит второй шанс, в глубине души понимая, что его не будет.       Неожиданно захотелось встать из-за стола и уйти. Семья шумно обсуждала что-то, Дейзи тихо засмеялась, Луи вновь случайно задел брата локтем. Дьюи быстро глянул на опекунов и младшего близнеца, а затем снова посмотрел вперед — туда, где Хьюи так старался выглядеть нормально, но при этом на каком-то духовном уровне источал настолько кислую ауру, что самому тошно становилось.       Второй наследник МакДака нервно сглотнул. Он не то чтобы не знал как утешить или успокоить брата, просто… было сложно подступиться с этим, да и явно не при семье же разговаривать. Юноша на секунду представил реакцию Дональда и Дейзи на то, что их дети вдруг прямо за обеденным столом начали бы обсуждать то, что этой ночью успели друг с другом едва ли не сексом заняться. Они бы вероятно… немного удивились не в самом хорошем смысле.       Еще ужаснее, наверное, было бы видеть лицо Луи. Одно дело, когда он шутит двусмысленные шутки, а другое — узнать что весь его юмор не так уж далек от истины.       «Будет ли он к нам так же относиться если обо всем узнает?» — промелькнула в голове мысль, и подростка пробила мелкая дрожь.       Хьюи как-то понуро сгорбился и посмотрел на зеленого близнеца. Всего не секунду, но лицо его при этом исказилось гримасой печали. Он, наверное, тоже подумал о его возможном отвращении к ним, которое их слаженная команда пережить бы не смогла. Ну, то есть, да, случается всякое. Они временами ругаются и раздражают друг друга, но все эти вещи приходяще-уходящие. Что делать с чистейшим презрением от того, кто до этого всю жизнь любил тебя даже во время твоего мудачества — вопрос сложный.       Дьюи открыл было рот для хоть какого-то участия в явно не лучшем состоянии брата, но осекся, глянул на остальную часть семьи, вздохнул и затем снова потянулся к салфеткам. А потом, повинуясь неожиданно мелькнувшей мысли, уже сам осторожно тронул ладонь старшего брата, привлекая внимание.       Хьюи тут же поднял на него взгляд и средний близнец кивнул в сторону салфеток. Старший племянник Дональда уставился на них, явно не понимая, чего от него хотят, так что Дьюи взял две бумажки в руки и, передав брату одну, начал неторопливо складывать вторую. Поняв, что от него хотят, Хьюи стал внимательно следить за чужими движениями, стараясь повторять их.       Угол к углу.       Салфетка мягкая, так что оригами с ней заниматься сложно, но мальчиков это не очень волнует. Дьюи поглядывает на чужие руки чтобы удостовериться, что второй подросток все делает правильно.       Сложить тут и разогнуть здесь.       Хьюберт вдруг чувствует, что под столом до него опять дотрагиваются, но теперь не в пример осторожнее и мягче, скорее поглаживая его ногу рядом с косточкой у ступни и будто стараясь не привлечь внимание, а немного приласкать.       Выправить и сделать хвост.       Юноша поднимает голову. Дьюи ставит уже второго журавлика рядом с первым и близнец следует его примеру. У Хьюи птица получилась немного кособокой и помятой, но брат ему все равно кивает.       Выражение лица Дьютерономия на секунду становится спокойным и его губы трогает слабая улыбка; он смотрит в сторону и Хьюи снова вжимается спиной в диван потому что живот скручивает и в затылке жжет. Старший близнец ступнями ловит под столом ногу брата и не дает убрать, хотя второй подросток не сильно-то пытается. Вообще не пытался, словно сдаваясь чужому порыву.       Они никогда не верили в близнецовую телепатию, а с возрастом вообще изредка перестали понимать друг друга, но вот сейчас Хьюи почему-то показалось, что они если и не думают об одном, то чувствуют определенно то же самое.       Жар бьет в грудь, нога сама собой дергается в сторону, и прежде, чем Хьюберт успевает среагировать и взять под контроль свое же тело, его конечность уже не сильно, но ощутимо пинает под столом туфлю Дейзи. Женщина непроизвольно ойкает и резко переводит взгляд вниз — мальчики тут же подтягивают ноги к себе. — Извини, Дейз, — торопливо извиняется Хьюи, — мы случайно.       Она поднимает на него взгляд и сразу смягчается. Луи и Дональд тоже с интересом глядят. — У вас там очередная размолвка? — в шутку уточняет мисс Дак, осторожно поправляя вывернувшийся ярлычок на футболке среднего племянника.       Хьюи мельком смотрит на брата и отрицательно качает головой. В нем медленно начинают зарождаться смутные предположения по поводу поведения Дьютерономия, но для их проверки следует подождать. — Не, все в норме, — кивает сам Дьюи, невольно ежась под пристальным взглядом близнеца. — Вот и хорошо, — улыбается Луи, откидываясь на спинку дивана и только сейчас замечая, что никто из братьев так и не притронулся к своим порциям. — Вы есть не будете?       Дональд тоже вопросительно изогнул бровь. Кофе ему уже принесли, так что он заметно подобрел, но всем было понятно, что его еще не до конца отпустили ни вчерашние траты на вигвамы, ни мудацкий автомат, который сейчас издавал странные звуки.       «Хоть бы не взорвался,» — ненароком подумал Дьюи, оглядываясь через плечо. — Ну, — Хьюи посмотрел на свою окончательно остывшую и расплывшуюся глазунью. — Можно не надо?       Дональд глянул в тарелку племянника, про себя ужаснулся, а вслух тихо сказал: — Я возьму тебе сдобы и кофе. Поешь в трейлере, — а затем повернулся к Дьюи: — Какао? — Какао, — кивнул тот.