***
Ему достались угловые апартаменты. Большая комната с высокими потолками и неприкрытыми системами вентиляции. На углу северной и восточной стен смыкались два огромных окна. Вид из первого загораживал темный силуэт фабрики, со второго открывалась панорама города и окружающих его лесистых холмов. Судя по всему, промышленный район Салема был разделен на две части: старую и новую. На старой располагались склады и заводские здания, на новой — многочисленные стройки, действующие и заброшенные. Повсюду были разрыты котлованы под фундамент, высились краны-скелеты и строительные леса. Апартаменты «Грин Эйкерс» стояли аккурат на этой негласной границе. Возможно, они не пользовались большим спросом из-за нелицеприятного пейзажа. Хотя, поднимаясь по лестнице на свой десятый этаж (проклятый лифт был сломан), Рик заметил, что некоторые из квартир были заняты. В таком случае перед дверью клали коврик, а на него — корзинку для корреспонденции. Внутри апартаменты представляли собой нетронутые ремонтом студии. Кирпичные стены, кованая кровать, напольная вешалка вместо шкафа для одежды — вот и все убранство. Наверное, такое подошло бы студентам или компаниям туристов. Что это были за вездесущие «туристы», почтившие глухомань своим присутствием, Рик так и не понял. Разве что альпинисты-любители, приехавшие покорять горы местной части Национального парка. С собой у Рика было мало вещей — только сумка со сменными рубашками и парой джинсов. Раскрыв ее, он достал спрятанный на дне кольт и положил его на прикроватную тумбочку. Туда же бросил несколько увесистых блокнотов-ежедневников. Снотворное пока не трогал. Продавалось оно без рецепта, однако из ста таблеток осталось всего лишь штук пятнадцать, и Рик сомневался, что найдет нечто подобное в местной аптеке. Нет, сегодня он собирался уснуть своими силами. Вот только как и в любую из ночей он ворочался, словно брошенный на раскаленный асфальт червяк. Переваливался с одного бока на другой, вытягивался на спине, на животе, зарывался головой под подушку, комкал между бедер одеяло. Недолгие минуты забытья, казавшиеся ему секундами, приносили с собой лишь тревожные грезы. Мрачные видения были реалистичными и четкими, как картинки с резкостью увеличенной в сто крат. Задний двор его дома в Джорджии. Там был мальчик, его сын. Еще маленький, года три-четыре, он неловко перебирал босыми ножками по траве. На его предплечьях болтались сдутые нарукавники для плаванья. Он улюлюкал: «Папа-папа!», радостно кричал как заведенный. Один момент, и вдруг он споткнулся, беспомощно взмахнул ручонками и кубарем полетел в наполненный лишь до щиколоток бассейн, их глубокий, вымощенный яркой голубой плиткой бассейн. Послышался глухой удар. Рик побежал. Безрезультатно он передвигал ноги — проклятые два метра были бесконечны. Он топтался на месте, махал руками, кричал, звал, умолял. Обессиленный, в конце концов упал на землю. Жесткая трава впилась в ребра, как сотни ножей. Рик увидел кровь, свою кровь. Все кругом стало погружаться во мрак, тучи затянули солнце. Стало темно и до невозможного душно. Едва дыша, он дополз до бассейна. Дна не было видно — лишь мрак и запах падали. — Карл! — хрипло вскрикнул Рик, подскочив на постели. — Карл… Проклятье! Простыни под ним насквозь промокли от пота. Рик дернулся к таблеткам, вытряхнул из флакончика сразу три штуки, но, подумав, бросил их обратно. Ему вдруг стало жарко, жарко до дурноты. Он встал, походил по комнате, вслепую пошарил ладонями по рамам — панорамные окна не открывались. Сна не будет, Рик знал, что этой ночью сна не будет. Ему необходимо было чем-то себя занять. Взгляд упал на стоящий рядом с северным окном телескоп. Как только Рик заселился, он был прикрыт пыльной простыней. Это был старенький телескоп-рефрактор фирмы «Celestron». На пробу Рик взглянул в окуляр — ничего. Он покрутил фокусир и приложился к окуляру снова — темнота, хотя телескоп был направлен аккурат в сторону окна. Уже собираясь бросить это дело, Рик напоследок осмотрел агрегат со всех сторон. Крышка, объектив был закрыт крышкой! Теперь-то обзор был прекрасным. Рик повернул оптическую трубу и попробовал направить ее на звезды. Странно, но труба двигалась совсем неохотно. Можно сказать, застряла на уровне крыши многоэтажки напротив. Вниз она еще опускалась, но вверх — ни в какую. Тогда Рик попробовал подвигать треногу — безрезультатно. Монтировка оказалась намертво прибита к полу железными скобами. Ни сдвинуть, ни поднять. Получалось, что смотреть можно было лишь на улицы и близлежащие дома. Рик на пробу провернул ручку искателя: картинка сфокусировалась на грязном асфальте. Было видно и трещины, и лужи, и даже вылезший из щели в бордюре цветок. В течении десяти-пятнадцати минут ничего интересного не происходило. Разве что с ближайшей стройки на улицу выскочили собаки. Они деловито потрусили до ближайшего переулка, а затем нырнули в темноту. И вдруг в одном из окон многоэтажки загорелся свет — Рик поднял трубу и навел объектив. Моментально его шея стала красной. Окуляр поймал двух человек: мужчину и женщину. Женщина, тонкая и гибкая, приподняла свои длинные рыжие волосы, позволяя спутнику расстегнуть облегающее платье. Оно упало на пол; под низом не оказалось ничего, даже белья. Женщина переступила через единственный свой предмет одежды и неторопливо опустилась спиной на постель. Благо, кровать стояла к окну боком — вряд ли бы Рик продолжил шпионить, если бы дама призывно развела ноги прямо у него перед носом. Наверное, Граймсу стоило прекратить. Закрыть окуляр крышкой и пойти в постель. Он уже было отстранился от телескопа, как вдруг мужчина схватил свою спутницу за волосы, намотал их на кулак. Как огненные змеи они облепили его запястье. Первым желанием Рика было пойти и разобраться с этим немедленно. Или по крайней мере вызвать полицию. Но вот губы женщины изогнулись в довольной улыбке. Вся она подобралась, потянулась, продела пальцы в шлевки брюк и дернула мужчину к себе. Тот усмехнулся и куда более ласково коснулся ладонью ее щеки. На том моменте, как ремень был расстегнут, а брюки — спущены, Рик перестал смотреть.***
Чистенький и беленький вентилятор, наверное, недавно купленный, задорно шелестел лопастями, гоняя туда-сюда теплый воздух. Рик подставил лицо под дуновение. В августе жара Вирджинии могла посоперничать с пеклом родного штата. Это выматывало. Причем, выматывало не хуже безрезультатных скитаний по городу. С шести утра Рик бороздил безлюдные улицы. Пока что никаких плодов его паломничество не принесло. Приезжая в новый Салем, Рик в первую очередь заезжал в полицейский участок. Сегодня он тоже придерживался этого плана. Вот только ни одного офицера на месте не оказалось. В лесах потерялась группа треклятых туристов, и все силы были брошены на их поиски. Даже дежурного не было — лишь секретарша по имени Лаура, которая смерила его таким подозрительным взглядом, будто Рик самолично закопал туристов в болотистых дебрях. Ему посоветовали прийти попозже, возможно, спустя пару дней. И может быть, шериф, фамилии которого Рик так и не выяснил, уделит ему пару минут своего времени. Такой же ответ ждал его и в мэрии. Там тоже царило запустение, разве что бегали по коридорам замученные клерки. Что удивительно, парализовавшее город проишествие, не привлекло журналистов. Рик не заметил ни репортеров, ни съемочной группы, ни фургончиков какого-нибудь телеканала. Все куда-то разом пропали. Даже на волне Уолли-Скуолли, 105.5 FM, о потерявшихся туристах не прозвучало ни слова. Нет, там по-прежнему заливался кашляющим смехом диктор и играли хиты 80-х. Зато удалось купить телефонный справочник города. Рик обвел маркером несколько адресов: полицию, мэрию, больницу, морг, колледж, приют, музеи, почту и библиотеку. Он всегда начинал с государственных организаций — обычный порядок действий для полицейского. В колледже и приюте он уже побывал. Они стояли друг к другу почти впритык. Это неплохо сэкономило время, учитывая, что большинство учреждений работало лишь до шести вечера. Ни колледж, ни приют полезными не оказались. Единственное, в чем сегодня повезло Рику, так это, что в местной библиотеке — аварийном здании с покосившейся башенкой на макушке — проходили курсы для отстающих в учебе. Обычно на них ходили беременные старшеклассницы, потерявшие стипендию из-за низких баллов спортсмены, дамочки среднего возраста и пропитанные пивом трудяги, которым вдруг понадобилась бумажка о законченном среднем образовании. Похоже, библиотекарше, как и секретарше из участка, Рик совсем не понравился. Иначе как еще объяснить, что он уже минут двадцать ждал ее у стойки выдачи книг. Стоило ему задать первый вопрос, как она вдруг заторопилась по каким-то делам, бросив короткое: «Ожидайте!». Некстати в кармане завибрировал телефон. Рик скосил взгляд на наклейки «Не кричать» и «Не говорить по мобильному», и взял трубку. Звонил Шейн. — Да? — Брат, наконец-то ты ответил! При слове «брат» желваки на лице Рика дернулись. Он уже давно простил Шейну и разрушенную семью, и маленькую дочь, которую первые несколько месяцев принимал за свою. Его уже давно не беспокоил развод с Лори — все прошло давным-давно. Кануло в лету, как и их с Шейном крепкая дружба вместе с этим пресловутым «брат». — Здесь связь ни к черту. Не хотел разряжать телефон в дороге. Зачем звонишь? Дома какие-то проблемы? — С работы пришло письмо. Тебя хотят перевести и заменить. Сегодня я был в патруле, ко мне подсадили этого новенького, твою замену. Какой-то сопляк, вечно что-то мямлил, на задержании уронил ствол. Короче, пиздец. Когда ты вернешься? По идее, это дерьмо еще можно отменить. Если заступишь на работу обратно, где-то с понедельника, новичку дадут от ворот поворот, будь уверен. — Я не могу вернуться. Не сейчас. — Я понимаю, брат, понимаю. — Я в отпуске за свой счет. И мы вроде не в Лос-Анджелесе, зачем им еще один коп? Снимать котов с деревьев? — Понятия не имею. — Да все ты знаешь. Между ними повисла долгая пауза. Да, они оба знали, что замена — это неловкая попытка их шерифа вернуть Рика домой. Уже шесть месяцев он мотался по стране. Шесть месяцев практически не выходил на связь, не оплачивал счета. Почти как пропавший без вести. — Послушай, я бы мог… — Шейн замялся. — Ну, зайти к тебе. Разобрать почту и все такое. — Не стоит. — Брось, мне не сложно. — Шейн, не нужно, — с нажимом ответил Рик. — Передай шефу, чтобы он мне позвонил, идет? — Да все что угодно, брат, для тебя все что угодно. — Мне пора идти. Рик нажал на отбой, а спрятав телефон в карман, с силой ударил ладонью по настольному звоночку. — Иду-иду! — послышался из-за стеллажей голос библиотекарши. — Тихо! Пожилая женщина, кряхтя, прошествовала к стойке. Перед тем как обратиться к Рику, она долго кашляла в платок. На нем остались бурые разводы и пятна мокроты. — Ну чего вам? Что вы тут шумите? — Скажите, вы видели здесь этого человека? — спросил Рик, достав фотографию. — Рост пять футов… — Не видела! — Посмотрите внимательней. — Не было тут такого, я б запомнила. Как же такое не упомнить! Не было, я вам говорю! — Вы единственный библиотекарь? У вас есть сменщик? — Нету. — Проверьте, есть ли читательская карта. Вы могли не запомнить. — Да не было тут таких, и вообще, карты читателей никому не показывают, тем более, посторонним. — Я полицейский, — он достал жетон. — А теперь могу я взглянуть…? — Ой, ладно, пойдемте со мной. С какого числа карты смотреть-то? И кстати, зовите меня Моллс. За полгода читательских карт в Салеме завелось сто восемьдесят четыре штуки. Сто восемьдесят четыре имени, сто восемьдесят четыре фотографии, и ни одна из них даже отдаленно не походила на Карла. Но Рик не сдавался. Когда учебные курсы в библиотеке подошли к концу, он запер дверь и показал фотографию сына каждому, кто находился в аудитории. Однако люди торопливо извинялись и спешили на выход. — Присмотритесь, возможно это лицо вам знакомо? — Вы точно не видели здесь этого парня? — Если что-нибудь вспомните, позвоните мне по этому номеру, договорились? — Нет? Не видели? Вы уверены? Под конец опроса люди стали напирать на дверь. Никаких внятных ответов. Местная публика лишь шушукалась между собой. Тогда Рику пришлось их отпустить: он достал ключ и дернул ручку — человеческое стадо устремилось к выходу из библиотеки. Некоторые оборачивались, и в их взгляде читалась опаска вперемешку с безразличием. Но это ничего, все это было пустяком: завтра Рику предстояло иметь дело со взглядами совсем иного толка. Остекленевшими, неживыми, с глазами, подернутыми белесой поволокой — со взглядами покойников. Завтра Рик поедет в морг. Но это будет завтра. А сегодня, сидя в своих апартаментах, он методично заполнял ежедневник. Записывал туда все подряд, все, что удалось выяснить. В своих наблюдениях он был предельно четок, даже дотошен. Не упускал ни одной детали, ни одного имени или запомненного лица. Все казалось ему важным. Он понимал, что это безумие. Что молочник из вирджинской глухомани вряд ли мог иметь отношение к его сыну. Что Салем — слишком слабая зацепка, ничтожней, чем соломинка в руках утопающего. Однако понимание этого часто от него ускользало. И уже глубокой ночью, измученный самим собой, Рик лег в постель. Неохотно, с упрямым протестом закутался в одеяло. Все его тело тут же принялось извиваться и чесаться, как будто в венах поселились пчелы. Он не мог устроиться, не мог закрыть глаза — они упрямо распахивались обратно. Веки ощущались приклеенными. Он все твердил себе: спи-спи-спи. Но сон не шел. Тогда он принялся бездумно разглядывать темную комнату. Как и прошлой ночью, его взгляд остановился на телескопе. Почему бы и нет? Не увидит же он снова момент чужой близости? Телевизора тут не было, журналов он не читал, как, впрочем, и книг. Так почему бы и нет? — Почему бы и нет…? — эхом отозвался Рик, грузно поднимаясь с кровати. По привычке он проверил время: стрелка переползла за полночь. Он снял с объектива крышку, повертел все рычажки, присмотрелся — темнота и тишина. Никаких прохожих, никаких машин. С наступлением ночи промышленный район умирал. Как будто тут действовал какой-то комендантский час. Невероятно, но в том самом окне вновь загорелся свет. Единственное светлое пятнышко среди окружавших «Грин Эйкерс» домов и построек. Рик приподнял оптическую трубу и прищурился. Объектив поймал того самого мужчину. И снова со спутницей. Вот только компанию ему составляла не та женщина, что была вчера. На этот раз все было иначе. Женщина не раздевалась. Стремительным шагом она подошла к окну, стянула под юбкой трусики. Затем без всяких прелюдий задрала юбку до пояса, уложила локти на подоконник, прогнулась, нервно качнула бедрами. Ее лоб коснулся стекла; она была так близко, что Рик смог рассмотреть ямочку на подбородке. Никаких поцелуев и ласк не случилось. Не было и жестокости — просто секс, грубый и отчаянный. Мужчина вбивался с такой силой, что аккуратно уложенные волосы женщины рассыпались и беспорядочно спутались за ушами. Ее лоб прижимался к стеклу все крепче и крепче, между бровей залегла складка. Губы были плотно сжаты — она не позволила себе ни единого стона. Наоборот, стискивала зубы с таким упорством, что под кожей набухли вены. Рик знал, что ее не насилуют. Нет, ей было хорошо, возможно, даже слишком. Ее выдавала крупная дрожь, раскрасневшиеся щеки. А еще наклон головы, которую ее так и тянуло запрокинуть, хотя она упрямо обрывала это движение на полпути. Рик ожидал, что все закончится быстро. Отнюдь. Первый раз оба продержались минут сорок. После первого раза последовал второй и третий. Сегодня Рик досмотрел до конца. Не знал, зачем, но досмотрел. Напоследок они лениво поцеловались. Где-то у себя в голове Рик даже услышал этот звук. А потом женщина ушла. Свет погас.***
Этот Салем отличался от остальных. Рик почувствовал это на третий день. На его пути еще не встречалось Салема, где в больнице за полгода побывало лишь четыре десятка человек. Такого попросту не могло быть. — Доктор Карсон, вы уверены, что это все пациенты? — уточнил Рик еще раз. — Так точно, сорок семь пациентов с февраля по август. — А что насчет приезжих? Их вы регистрируете? — Конечно! Приезжих было пятеро. Так, пустяки. Ушиб, пчелы покусали, ничего особенного. Они стояли в узком больничном коридоре. Городская клиника была крошечной: всего-то один этаж и парковка на десять машин. Даже отдельного въезда для скорой помощи не было. — Могу я взглянуть на ваши записи? — Простите, это конфиденциальная информация. Врачебная тайна и все такое. Вам нужен ордер, мистер Граймс. Но можете не трудиться, здесь просто никто не болеет. — Несчастные случаи? — С чего бы им случиться? — А как же ваши… туристы? — Все приезжают здоровыми, а уезжают еще здоровее. Природа, чистый воздух, — он сморщился и запыхтел, делая вид, будто дышит полной грудью. — Неделя-другая, и вы сами почувствуете разницу. Ну а пока, раз вопросов больше нет, я вернусь к делам. — Минуту, вы терапевт? Какая у вас квалификация? Какие еще врачи числятся в клинике? — Я тут единственный врач. Остальные фельдшеры. Есть еще мой брат, но он перевелся. Работы мало, сами видите. Единственное, что Рик видел — его водили за нос. Чистый воздух, природа — все это чушь собачья. Наоборот, в любом туристическом городе больницы были битком набиты. Сломанные руки, ноги, аллергия, укусы насекомых и змей, вывихнутые пальцы, простуда, горячка, лихорадка, москиты с болот — в Салеме этого не случалось? А как же старики, беременные, дети? Эти точно должны были посещать больницу не меньше раза в месяц. Ничего, еще оставался морг. То самое место, которое Рик ненавидел. Это всегда была бетонная коробка, спрятанная где-то в тени неподалеку от больницы. Какой-нибудь неприметный переулок через дорогу, закоулок. А оттуда — дорожка, ведущая к железной двери. Так и оказалось, хоть тут Салем не стал исключением. Точно-точно, маленькое зданьице с плоской крышей и без порожка. Как только Рик шагнул внутрь, ладони вмиг похолодели, а воротничок рубашки стал мокрым от пота. Морг — это дамоклов меч. Если он обрушится, значит, поиски сына окончены. Внутри Рика никто не встретил. Не было ни стойки, ни приемной — только коридор. Рик постоял-подождал, постучал в железную дверь, привлекая к себе внимание. Спустя минуту из-за угла вывалился тучный парень в белом халате. В одной руке у него была швабра, в другой — старенький плеер. Парень представился Джозефом. Он был таким улыбчивым и жизнерадостным, что Рик не сомневался: даже если его называли толстым Джо, он совсем не обижался. Как выяснилось, Джо оказался и патологоанатомом, и санитаром. «Ну да, — подумал Рик, — работы же здесь мало, никто не болеет». — Так кто этот парнишка, которого вы ищете? — спросил Джо, стягивая ярко-желтые перчатки. — Родственник? — Да, мой сын. — О, ну у меня для вас отличные новости. — Его здесь нет? И не было? — облегченно встрепенулся Рик. — Сейчас сами все увидите. Джо дернул массивную железную дверь и щелкнул выключателем. Над головой дерганно замерцали лампы. Это была секционная. Обе кушетки для трупов, стоящие в центре, пустовали. Джо деловито пересек комнату и замер перед еще одной железной дверью. — Прошу. Рик двинулся следом. Первое, что он увидел — холодильные камеры. Они вытянулись во всю стену. Два ряда вверх и пять вширь. Дверцы всех холодильников были распахнуты настежь. — Видите? Тут никого, — торжествующе улыбнулся толстяк. — Никого нет и не было. — За полгода ни одной смерти? — Именно. — Еще скажите, что здесь никто не умирает. — Одно могу заявить, ваш парнишка не умер. По крайней мере, в Салеме. Это был третий день. На третий день Рик перестал удивляться, перестал мешкать перед тем, как встать перед телескопом. Ему уже не нужно было убеждать себя, уговаривать. Он просто приложился к окуляру, а крышку отбросил в самый дальний угол. Он знал, что в городе происходит что-то такое, чему подчиняется весь его уклад. Все здесь было не просто так. Даже мужчина, приведший в спальню очередную женщину. И опять новую. Все это было как какой-то ритуал. Как участок без полицейских, как больница без пациентов, как морг без трупов. Как проклятая фабрика, что на его памяти все еще не проработала ни дня. _________________ 1. С 1692 по 1693 в Салеме было задержано до 200 человек по обвинению в колдовстве. Некоторых казнили. 2. Название Салем пошло от «Салим» — старого названия Иерусалима. Салим переводится как «город мира».