***
На самом деле, отставка не была таким уж плохим вариантом. Работать в полицию Рик пошел сразу после академии. Сейчас его стаж составлял двадцать один год. В штате Джорджия пенсионные начислялись после двадцати лет службы¹. Потом к пенсии постепенно добавлялась выслуга лет. Когда-то Рик сильно на нее рассчитывал. Но кому она была нужна теперь? Копить на колледж для Джудит не было смысла — этим занимались Лори и Шейн. Его сын выучился, получил степень бакалавра. Потихоньку Рик откладывал на его магистратуру, но сейчас эти деньги были потрачены на поиски. Рик спустил почти все накопления: на отпуск, на новую машину, на ремонт дома, на больничные полисы. Он был на мели. Деньги стремительно таяли и взяться им было неоткуда. Разве что из пенсии. А это почти три тысячи долларов в месяц. Схема действий была проста: подписать документы и ждать выплат. Вот только никаких точек с интернетом Рик не нашел. Ни в парках, ни вблизи кафе. Телефон упрямо показывал только один столбик индикатора связи из пяти. Неважно, на выезде ли из города или с самого высокого холма — один столбик. Как будто кто-то глушил связь в радиусе нескольких десятков миль. Мобильный интернет в таких условиях не работал. Еще Рик успел заметить, что в Салеме повсюду были стационарные телефоны. Как в старых фильмах, когда тебя просит взять трубку официантка, ведь где еще искать старину Джека после полудня, если только не в местном кафе, уплетающим двойную порцию сосисок и тостов. Ладно еще в больнице и на почте, но обнаружить старый дисковый телефон в апартаментах? Это стало для Рика неожиданностью. В полдень небо над городом затянуло тучами. По холмам прокатился рокот грома, вдалеке сверкнула молния. Для включения фонарей было еще слишком рано, и под гнетом грозового сумрака Салем погрузился во тьму. Люди спешно покидали улицы, распахнутые настежь двери закрывались. К кому бы Рик ни обратился за помощью, все спешили укрыться от ливня. Тогда он решил вернуться к Оливии. Зонта у него не было, и он преступил порог почты мокрым и взъерошенным. Он походил на бездомного. — В-вы что-то хотели, мистер Граймс? — удивленно вскинулась Оливия. — Скажите, где я могу воспользоваться интернетом? — В библиотеке есть компьютерный зал. Но сегодня там закрыто, — она удрученно вздохнула. — Вот как. Странно, сегодня же только четверг. — Моллс умерла этим утром. Библиотекарша. Рик напряженно нахмурился, вспоминая кашляющую кровью старуху. — Умерла? Но я видел ее совсем недавно. — Рак легких, уже несколько лет. Сегодня похороны. После пяти вечера в городе траур. «А вот и первая смерть в Салеме», — отметил про себя Рик. Не прощаясь, он бросился обратно к машине и что есть силы вжал газ. Дождь усилился. Видимость была нулевая. Тук-тук-тук — стучали дворники по лобовому стеклу. Вскорости улицы зальет по самые икры. Стоки тут были ни к черту, из некоторых торчали ветки и разноцветные обломки мусора. Рик припарковался неподалеку от больницы. Его интересовал морг. Он должен был убедиться, что в треклятом Салеме наконец-то кто-то умер! Увидеть это воочию, вырваться из ловушки всеобщей бутафории. Смерть — лучшее доказательство, она отрезвляет и возвращает к реальности. Как коп Рик усвоил это слишком хорошо. Спеша, он совсем не смотрел под ноги. Дорожка к моргу была обычной протоптанной колеей. Ботинки вязли в грязи, подошвы скользили. Он едва смог затормозить перед дверью. Врезался в нее локтем, отдышался. Тяжелая створка поддалась без скрипа. В коридоре горел свет. Рик вытер ноги о резиновый коврик (тщетно, он все равно наследил) и тихонько шагнул внутрь. Секционная была открыта. Там к нему спиной стоял Джо: полоскал под краном с дезраствором черный мешок для трупа. Воняло хлором и аммиаком. Тела Моллс нигде не было видно. По своему опыту Рик знал, что холодильные камеры в морге требовали больших затрат электроэнергии. Холодильники питались от сети. Каждый блок подключался отдельно. Обычно они считались по вертикали — получалось, что в распоряжении Джо было пять блоков по три камеры. И если включить хотя бы одну тройку, гул стоял бы невыносимый. Вот только, что вчера, что сегодня в морге царила тишина — ни один холодильник не работал, а значит, Моллс там не было. Взгляд Рика упал на планшетку. Она лежала на краю кушетки для трупов. Джо по-прежнему тщательно полоскал мешок, покачивая головой в такт музыки. Желтенький CD-плеер болтался у него на ремне, на макушке — накладные наушники. Рик осторожно сделал шаг в сторону секционной. От кушетки его отделяло всего ничего, и он быстро, насколько это было возможно, схватил планшетку и пробежался глазами по заключению. Все как и сказала Оливия: Молли Питерсон, шестьдесят один год, обширная злокачественная опухоль, дата смерти сегодняшняя, время — четыре часа утра. К заключению была прикреплена бумажка-квитанция, что тело было выдано около часа назад. Причем, не супругу или родственнику, а городским властям. Обычно такое случалось с одинокими людьми, которых было некому хоронить. Но Рику нужно было увидеть труп или хотя бы гроб. Незаметно выскользнув из морга, он добежал до машины и, дрожа, принялся рыться в бардачке. Вот он, телефонный справочник Салема! На форзаце была карта города. Рик внимательно осмотрел ее со всех сторон. Странно, но кладбища он не нашел. Тогда он пролистал справочник до буквы «Р». Ритуальные услуги были только одни. Он набрал номер. — Алло? — хрипло отозвались на том конце. — Алло! Говорите громче! Дождь! — Доброго времени. Мне нужен адрес кладбища. — Какого кладбища?! — Салем! — крикнул Рик. — Кладбище Салема! — Нет тут такого! До свидания! Послышались гудки отбоя. Рик ошарашенно уставился на телефон. Капли, стекающие с его волос, попали на экран, а он их даже не смахнул. От бессонницы он отключился. Минут десять-пятнадцать. Ощущалось, словно он моргнул, и за это короткое мгновение мир вокруг вдруг приобрел четкость. В последнее время такие провалы случались с ним все чаще и чаще. Было ли хорошей идеей садиться в таком состоянии за руль? А искать кладбище? Еще и под проливным дождем? Нет, конечно же, нет. Но Рик плевать хотел. С трудом заведя свою развалюху, он принялся планомерно кружить по городу. Благо, улицы были пустыми. Дождь превратил Салем в призрачный некрополь. Рик объехал город вдоль и поперек, пронесся по въездным трассам, по сельским колеям. И только по дороге, ведущей к тропе в сторону холма МакАфи, он наконец-то обнаружил искомое. Кладбище спряталось в сосновых дебрях — Рик едва его не проехал. Случайно он увидел белесое, словно слоновая кость надгробие, выглядывающее из-за толстых стволов. Прикрываясь старой курткой, Рик сбежал вниз по склону. На маленькой каменной горке высилась кованая табличка «Кладбище Салема». Надгробия были разбросаны хаотично, каменные дорожки разрушены мхом и буйно разросшимся чашецветником. Некоторые плиты потеснили деревья, а некоторые стояли друг к другу так близко, что между ними не смогла бы протиснуться и крыса. Все выглядело старым и заброшенным. Навскидку Рик прочитал несколько эпитафий: дата смерти 1974, 1881, 1954… Он было попробовал пробраться вглубь, но колючие кусты стеной преграждали путь. Тут невозможно было пройти пешком, уж точно не дальше третьего ряда могил. Рик внимательно изучил каждое надгробие, которое смог рассмотреть — самая близкая к нынешнему году смерть случилась в 2011 году. После этого ни один человек на здешнем кладбище не хоронился. Никаких свежих могил. Никаких следов похорон. Так где же погребли старуху Моллс? Куда ее дели? Колумбария² и крематория в Салеме не было тоже.***
Рик мучился от жара. Глаза слезились, во рту пересохло, на висках каплями собирался пот. Его могучего здоровья не хватило, чтобы пережить несколько часов под ледяным дождем. Лучшим лекарством стал бы крепкий здоровый сон. Однако вместо того, чтобы ворочаться на худом матрасе, Рик ходил туда-сюда перед телескопом. Стрелка настенных часов тихо щелкнула — полночь. Еще немного, и в доме напротив должен был зажечься свет. Гроза миновала. Тучи расползлись в стороны, открывая беззвездное небо. Промышленный район был погружен во тьму. Ни фонарей, ни вывесок — только тьма, такая густая и холодная, что в ней Рик чувствовал себя похороненным. Шесть футов под черными земляными комьями. Но вот в знакомом окне зажегся свет — Рик ухватился за его проблеск, как провалившийся в колодец хватается за веревку. Искатель уже был устремлен по направлению чужой спальни. Рик припал к окуляру. Конечно же, новая женщина. Брюнетка. Невысокая, пышная, с копной вьющихся волос. В отличие от предыдущих, она весело улыбалась, говорила, даже смеялась. В ней было что-то от птички. Черный непоседливый скворец. До это момента Рик не оценивал побывавших в спальне женщин. Его не трогала их нагота. На своем веку он успел повидать всяких: жертвы изнасилования, наркоманки, проститутки, пьяницы, с порванным бельем и одеждой, в тоненьких пеньюарах, с лопнувшими лямками лифчика или вообще без ничего. Его не интересовали ни грудь, ни бедра, он на них даже не смотрел. Лишние подробности вроде бритого лобка или цвета сосков не откладывались в памяти. Да, Рик служил в полиции, но его отношение ко всему… Это было нечто большее, чем профессионализм и нечто меньшее, чем уважение к границам. У женщины-птички была полная тяжелая грудь. Лиф расстегивался спереди, и когда она щелкнула кнопкой, груди выпрыгнули наружу, как два надувных мячика. Похоже, это позабавило мужчину, на коленях которого она успела устроиться. Он довольно усмехнулся, и застывшее на его лице выражение показалось Рику снисходительным. Что еще успел заметить Рик, так это собственную незаинтересованность сегодняшней спутницей. Многообразие любовниц превращало их в обыденность. Горошек, салат, картошка, кукурузная каша — неважно, какими был гарнир, стейк оставался неизменным. Сравнение было нелепым, однако Рик не мог отделаться от желания называть незнакомца «стейком». В тесной спальне, объятый тонкими руками, он выглядел огромным. И если он был бы стейком, Рик бы точно не придумал, с какой стороны сделать надрез и какой отрезать кусок, чтобы он потом не застрял в горле. «Стейк» точно был высоким, выше Рика. Еще ни разу он не раздевался полностью, разве что спускал брюки или стягивал с себя футболку. На его руках чернели татуировки, поросль волос убегала от груди к животу. Его нельзя было назвать ни худощавым, ни крепышом. Скорее, нечто среднее. По своему опыту Рик знал, что в драке такие парни были одним из худших вариантов. Гибкие, отчаянные и с тяжелой рукой — комбинация, с которой Рик всегда плохо справлялся. Еще они с Риком были почти одного возраста. Может быть, «стейк» на пару лет старше. В его щетине, как и в косматой бороде Граймса, проскакивала седина. В телескоп не было видно, но наверняка серебряные пряди можно было найти и в волосах. Впечатления это не портило. Наоборот, его можно было назвать привлекательным. Причем настолько, что поначалу у Рика не возникло никаких вопросов, почему три ночи кряду в спальне появлялись новые любовницы. Вряд ли дело было в одной лишь внешности. Покрутив рычаг, Рик направил искатель к лицу «стейка», увеличил. Кончик языка мелькнул между губ, снова появилась ухмылка. Мужчина напоминал Рику огромного сетчатого питона. С черной полоской рта, такой длинной, что создавалась иллюзия застывшей на морде улыбки. И глаза у него были под стать. Темные, с каре-зеленым проблеском. Неожиданно «стейк» исчез с прицела окуляра. Рик отдалил картинку. Женщина-птичка опрокинула его на обе лопатки. Торопливо она щелкнула пряжкой его ремня, стянула джинсы. «Стейк» закинул руки за голову и позволил птичке себя оседлать. Похоже, он настолько привык держать ситуацию под контролем, что эта внезапная инициатива вызвала у него не столько воодушевление, сколько ленивое любопытство. Правда, вести себя он позволил недолго. Его руки опустились птичке на бедра, сжали. Он задавал темп, и спустя секунду его ладони уже были повсюду. Вид царапающих бледную кожу ногтей заставил Рика шумно сглотнуть. Он все смотрел и смотрел на эти вездесущие руки, на то, как они давили на бедра, гладили мягкий живот, сжимали грудь и как пальцы тонули в распахнутых губах. Женщина хотела двигаться быстрее, но руки, эти проклятые руки не давали ей такой свободы. Этой ночью Рик увидел многое, но почему-то когда птичка начала дрожать и возбужденно трепыхаться, он резко отстранился от телескопа и даже сделал несколько шагов назад. «Достаточно», — сказал он себе, неуверенно приблизившись к кровати. И все равно, улегшись, он спустя пятнадцать минут снова подскочил к телескопу. Подскочил и отшатнулся — в то мгновение, как он посмотрел в окуляр, они с незнакомцем встретились взглядами. Рик готов был поклясться, что так оно и было! Всего лишь секунда, короткий миг, которого хватило, чтобы поймать и взгляд, и улыбку, будто адресованные именно ему и никому больше. По-собачьи Рик тряхнул головой — наваждение никуда не исчезло. Тогда он отыскал крышку и закрыл телескоп. Но даже вновь принявшись ворочаться в постели, он никак не мог избавиться от ощущения, что наблюдают теперь за ним, а не наоборот. Из-за этого он чувствовал себя липким, как измазанная в патоке ловушка для ос. Такие они делали в Джорджии: окунали в патоку дынные дольки и разбрасывали по двору. Привлеченные запахом насекомые садились на лоснящийся от сладости фрукт, прилипали и погибали. Ребенком он смеялся с глупости ос, с их тяжелой, но сытой смерти. Некстати внизу живота зашевелилось возбуждение. Боксеры стали тесными, колени сами собой потянулись к груди. Замерев в позе эмбриона, Рик упрямо пытался уснуть. Вот только перед глазами так и маячила хищная улыбка, широкая и враждебная. Тогда Рик спустил руку под белье, выдохнул, и быстро задвигал кулаком. Никаких прелюдий, никаких фантазий. Он ласкал себя со злым остервенением, как будто сумбурная разрядка могла стать презрительным плевком и в этот ненавистный город, и в лицо незнакомца. О том, что все образы этой ночи, не считая «стейка», были смазанными, Рик думать не хотел. Ему было тревожно, что сколько бы он ни пытался вспомнить женщину-птичку, на ее месте было лишь размытое пятно. Кончив, он провалился в сон. Спал как младенец. А под утро, когда небо только-только начало светлеть на восходе, Салем содрогнулся от невероятного грохота. Рик с колотящимся сердцем вскинулся на постели, подбежал к окну. Один из цехов фабрики загудел-зашумел, в загаженных копотью окнах мелькнули искры, что-то громко бахнуло, заклокотало, засвистело — и тут в небо взметнулся язык пламени. Из трубы цеха повалил густой черный дым, и даже с закрытыми наглухо окнами Рик ощутил странный смрад. Прижавшись лицом к стеклу, он завороженно наблюдал, как на улицы промышленного района посыпался снег. Гладкие, похожие на невесомый песок частички закружились, заплясали, яркими звездочками сверкая в прозрачной утренней мгле. Подул легкий ветерок — белесые песчинки понесло в сторону «Грин Эйкерс». Они прилипли к влажному после дождя стеклу, а потом, растворившись в застывших каплях, поползли вниз грязно-серыми кляксами. Рик понял: это был не снег — пепел.***
В этой забегаловке Рик и правда чувствовал себя участником утреннего телешоу. Звенела посуда, в одном конце бубнило радио, в другом — телевизор. Двери кухни беспрестанно хлопали створками, впуская и выпуская девочек-официанток с заляпанными глазуньей подносами. Вокруг столиков толпились люди, зато за стойкой — ни души. Как будто там обязательно должна была усесться звезда сегодняшнего эфира в компании улыбчивого ведущего. Сладко зевнув в кулак, Рик уткнулся носом в меню. «Завтраки с Таней» предлагали горы блинчиков, тосты с яичницей, сосиски, вафли, а еще целую тонну бекона. Он заказал все. Даже двойную порцию сиропа. А еще кофе, много ароматного кофе, после которого чувствуется только бодрость — никаких колик. Крепкий сон опьянял. С непривычки Рик едва мог связно мыслить. Ему казалось, что он вернулся к своей прежней жизни. Размеренной, наполненной простыми радостями, простыми заботами. Иллюзия была такой реалистичной, что он, как и в прошлой жизни, начал утро с бритья. Косматая борода исчезла, как и заляпанная грязью одежда. Сегодня на нем была свежая рубашка, чистые джинсы, а если бы он еще и улыбнулся, то уж точно смог бы походить хотя бы на тень прежнего себя. С утра первым делом Рик побывал в библиотеке. Место Моллс пока что пустовало. Посетителей приветствовала записка: «Взяв и вернув книги, отметьте себя в читательском листе». В компьютерном зале тоже была памятка — один час интернета за пятьдесят пять центов. Деньги нужно было бросить в банку. Сколько платить за распечатку документов, сказано не было, и Рик заплатил наугад, по совести. Его заявление на отставку и пенсию было подписано — бумаги покоились на столе, готовые к отправке. На горке документов тихо вибрировал телефон. Это Шейн пытался дозвониться уже не меньше часа. Нет, сначала Рик собирался поесть. Намазать вафли маслом, обжечься о бекон, набить блинчики за щеки — словом, доказать себе, что он все еще человек с такими же человеческими потребностями, как и у всех остальных. Неожиданно на экране телефона появилось имя Лори. Это было что-то новенькое. С бывшей женой они почти не разговаривали. А когда пропал Карл, молчание между ними сменилось на крики. Вот только с каждым месяцем эти крики становились все тише и тише. — Да? — помешкав, Рик ответил на вызов. — Рик? Шейн сказал, ты согласился на отставку. Где ты? Мы можем поговорить? — Да, я взял отставку. Чего ты хочешь? Лори замолчала. Как и в старших классах, она неумело завозилась с зажигалкой. Послышалось чирканье, вздох, снова чирканье и снова вздох. — Ты бы мог стать шерифом. — Боже, просто скажи, зачем позвонила. — Помнишь, как ты взял с собой Карла проверять убитый скот в Гуз Нек? — Конечно помню, — тихо отозвался Рик. — Тогда я почувствовала что-то. Знаешь, как чувствуют матери. А потом ты позвонил из госпиталя, и весь этот кошмар, я думала, наш мальчик не выберется, Рик, я чувствовала, что он на волоске. Он был таким маленьким, таким хрупким. И на нем был оранжевый жилет, и я все думала, какой недоумок мог не заметить его в лесу, и выстрелить, выстрелить в оленя рядом с нашим мальчиком, — сорвавшись на всхлип, Лори шумно задышала в трубку. — Тогда я чувствовала… А сейчас… Сейчас я ничего не чувствую. — И что это должно значить? — Я… Я не знаю! Может быть, с ним все в порядке! А может быть, его просто нет! Я не знаю! Карл никогда бы не поступил так с нами! Никогда! Я не верю, что ты не смог бы его найти! Ты! — Я найду его! Найду своего сына, ты поняла?! Нажав на отбой, Рик швырнул телефон на стол. Несколько секунд он тупо смотрел перед собой, оглушенный и ослепленный вспышкой бесконтрольной ярости. Хотелось закурить, но пачка «Пэлл-Мэлл» с единственной дрянной сигаретой осталась в машине. — У вас все в порядке? Медленно подняв голову, Рик заметил, что все смотрят прямо на него. — Сэр? Вокруг его столика сгрудилось сразу три официантки. Вот только у единственной был белоснежно белый передник и аккуратно выглаженная форма. А еще копна вьющихся волос и полная грудь, покачивающаяся у Рика перед самым носом. Это была она. Та самая женщина-птичка. Черный непоседливый скворец. — Таня, дорогая, у тебя проблемы с этим недоноском? — послышалось откуда-то со стороны стойки. Рик взглянул на единственного человека, посмевшего занять «место звезды утреннего телешоу». Это был он, мистер «стейк». Смотрел без всякого вызова, скорее, с любопытством. Смотрел так, будто знал, чем Рик занимался в этом городе. Даже больше, чем занимался прошлой ночью. Так и не прикоснувшись к еде, Рик молча встал из-за стола, забрал бумаги, бросил деньги за завтрак. Сверху доложил чаевые. Непонятно кому и непонятно за что. Хотя даже так он чувствовал, будто что-то забыл. Вот только не дать, а забрать. _________________ 1. В США полицейские могут уйти на пенсию, прослужив от 20 до 25 лет (в каждом штате по-разному). 2. Колумбарий — хранилище для урн с прахом умерших.