Just blogger

Тусклый свет от настольной лампы делает очертания лица Тэхена более мягкими. Где-то на кухне кипит чайник, создавая уютную атмосферу семейной идиллии. Ким сидит, боясь пошевелиться, так как думает, что тогда рисунок Чонгука не получится. Рука затекает, держать ее в такой позиции сложно, но Тэхен терпит. Чонгук, заметив зависшую модель, хмурит брови и говорит: — Хен, расслабься. Встань, походи, сделай разминку. Тэхен облегчённо выдыхает, сразу же приступив к массажу шеи. Кровь начинает циркулировать, тело постепенно начинает становиться мягким. Тэхен тянется, сжав кулаки, и его кофточка слегка приподнимается, открывая вид на впалый живот цвета бронзы. Чонгук поднимает взгляд и цепляется за открытый участок кожи. В голове вертятся флэшбэки, где Чонгук сцеловывает дорожку от пупка к паху и отстраняется в самый пик ожидания Тэхена. Чон ухмыляется, когда вспоминает лицо старшего, на котором проскальзывало разочарование, но сменялось гримасой удовольствия, когда Чонгук оставлял засос на тазовых костях. — Извращуга, никогда голого живота не видел? — ухмыляется Тэхен. — С твоим пузиком многое связано, просто вспомнил один фрагмент. — Хей, у меня не пузико! Видишь пресс? — показывает пальцем. — Нет. Возмущению Тэхена нет предела. С красными от злости ушами он подходит вплотную к сидячему Чонгуку и резко поднимает кофточку. Его живот в непозволительной близости с лицом юного художника, настолько, что его дыхание вызывает табун мурашек. — Тыкни пальцем, — требует Тэхен. — Я усердно занимался, теперь у меня появились выделяющиеся мышцы на животе. — Ничего подобного. Он мягкий, как и раньше, — специально игнорирует его Чонгук, продолжая рисовать. —Да ты тыкни! Дай руку, — Тэхен хватает запястья младшего и кладет на свой живот. Начинает аккуратно водить то вверх, то вниз, чтобы Чонгук лучше прочувствовал мышцы. — А теперь расслабь живот. Выдохни, хен, — смеется Чонгук. Тэхен отскакивает от парня, как ошпаренный. Уши горят адским пламенем, мурашки от соприкосновения с ладонью Гука выдают его реакцию на него, поэтому Тэхен позорно подбегает к зеркалу, чтоб якобы осмотреть себя. Он настолько задумывается, что не замечает подошедшего к нему Чонгука. Тот встает сзади, и резко тянет своего хена на себя. Рука лежит на животе, а большой палец медленно очерчивает ореол пупка. Тэхен смотрит в зеркало и хочет отскочить, толкнуть, но, черт, он так изголодался по ласкам Чонгука, что плюет на стыд, который обязательно его накроет. Но только после, не сейчас. — Хен, — шепчет Чонгук. — Зачем тебе качаться? Твой нежный животик не должен быть с выпирающими кубиками пресса. У Тэхена на шее разгорается пожар, а мурашки устраивают сальса. Он все еще смотрит на их совместное отражение в зеркале; с каждой секундой сердце набирает обороты, так и норовя вырваться из грудной клетки. — Но это же не по-мужски, — понуро отвечает Тэхен. — Мне нравится твой плоский животик. Он создан для поцелуев, и, — немного задумывается, — я уверен, что Юнги-хен не оставляет эту часть твоего тела без внимания. Я бы не оставил, — добавляет. Чонгуку хочется услышать, что, нет, Гуки, мы не вместе, хочется прижать обмякшее тело к стенке и целовать, целовать, целовать. Оставлять следы-метки, чтобы каждый знал, что нельзя трогать его Тэхена. Даже ему, Чонгуку. Это тело можно любить, терзать, но только нежно и по согласию. Эту душу нужно съедать, вот только душа эта не принадлежит ему. Раньше Чонгук думал, что одного тела ему достаточно — удовлетворение плотских утех и сексуальных фантазий было первостепенной целью. Но теперь хочется внимания, хочется заботы, чтобы Тэхен смотрел на него так же, как и на Юнги. Чтобы слушался его, думал о нем и хотел только Гука. Но реальность такова, что сейчас Чонгук держит в руках свою музу, своего приятеля, бывшего коллегу, но никак не свою половинку. Тэхен ему не принадлежит. — Тебе еще рисовать. Пойдем, — тихо говорит Ким, вырывая Чона из своих мыслей. Тэхен садится в прежнюю позу, а Чонгук продолжает воссоздавать это искусство в своем полотне. Кажется, чайник вскипел.