В Начале была любовь

Go down Moses (Ступай, Моисей) Way down in Egypt land (В землю Египетскую) Tell all Pharaoh's to (Вели фараону) Let My People Go! (Отпустить мой народ!) Луи Армстронг, «Go down Moses»

С той поры, как Каин убил своего брата Авеля, позавидовав, что Богу угоднее его дары, Азирафель и Кроули редко принимали участие в жизни людей. У человечества и без них вполне неплохо получалось существовать. Иногда рождались герои, благородные люди, которые приносили пользу или совершали что-то важное. Часто приходилось видеть злодеев — убийц, насильников, грабителей и разбойников. Но куда чаще рождались самые простые люди — обычные, не добрые и не злые. Они проживали свои маленькие жизни, к добру ли, к худу ли, растили урожай, женились и плодились, чтобы быстро уйти в свои могилы или на погребальные костры. За века существования мира Кроули наблюдал всяких людей, и ни один из них не вызывал у него особой привязанности. Что ж, Моисей стал исключением. Пророки рождаются раз в тысячелетие, а то и реже, и молодой человек был совершенно исключительным — если не по сути своей, то благодаря той судьбе, которую ему уготовили Небеса. После того, как Азирафель отнес потерянного младенца во дворец и отдал его фараоновой дочери, чтобы та растила мальчика вместе со своим сыном, прошло много лет. На протяжении всего этого времени у Моисея было несколько воспитателей, преподавших ему науку жизни. Одним из них стал мудрый жрец, научивший его древней письменности и рассказавший о дальних звездах. Он говорил о доброте и милосердии, о том, как важно любить все живое в этом мире. Другой воспитатель встретился фараонову воспитаннику, когда тот подрос и вышел на улицы города. Рыжеволосый странник в темных одеждах, с невероятными желтыми звериными глазами, он показал юноше, как живет город. — Ты фараону как сын, Моисей, — вкрадчиво шипел незнакомый чужак, открывая перед ним очередные трущобы, откуда слышался плач и испуганные крики. — Ты властен над этой землей не меньше, чем его законный наследник. Быть может, он назначит тебя отвечать за постройку храмов и памятников, когда ты вырастешь. И все эти люди станут твоей собственностью. — Но они ведь живые, — растерянно возразил юный принц. — Что же это? Почему они так страдают? — Тяжелая работа, мало сна и пищи, болезни — всего не перечислить, — ухмыльнулся незнакомец, ухмылка эта была как трещина на его худом лице. — Ты можешь умножить их страдания и сделать так, чтобы наследие твоего приемного отца жило в веках. Он будто забавлялся, глядя на возмущенного, кипящего от несправедливости юношу, который впервые осознал, каким жестоким бывает мир к тем, кому не повезло родиться на его вершине. — Отойди! — Моисей вырвал запястье из цепкой хватки рыжеволосого колдуна и отступил на шаг. — Ты не из этого народа, так что тебе до их бед? Я решу все сам! Он вернулся во дворец, и семена тяжелых дум с того дня прочно пустили корни в его душе. А отвергнутый им демон-искуситель, оставшись один, устало выдохнул и отер испарину со лба. — Ты мне должен, ангел, — проворчал он. — За такое топорное искушение я мог бы поплатиться и крыльями. В жизни никого не отвращал от Зла столь эффективно! *** Когда ты бессмертен, время летит быстро. Стоит познакомиться с кем-то из смертных, привязаться к ним и проникнуться их бедами — а вот, глядишь, и они уже умерли, а вместо них страдают и радуются их дети, внуки, правнуки… Вот и Моисей, по мнению Азирафеля, вырос уж очень быстро. Темноволосый, стройный и красивый, он прекрасно подходил на роль пророка. Оставалось только слегка подтолкнуть его, подбросить на его жизненном пути испытания, которые вынудят юношу действовать. Одним теплым вечером, когда солнце уже покинуло небосвод, на покатой крыше фараонова дворца встретились ангел и один очень усталый демон. — Ну и денек, — пожаловался Кроули, разлегшись на еще горячем скате и подставив голову ласкающим пальцам херувима. — Я сегодня спускался к нашим, ангел. Проявил инициативу, едва ли не напросился на работу. — На сей раз мы вдвоем не управимся, — обеспокоенно заметил Азирафель. — Понадобится много чудес и проклятий, чтобы фараон согласился отпустить рабов по доброй воле. Я могу попросить Михаила, она, вероятно, не откажется помочь… А что на твоей стороне? Кроули зажмурился и заскрипел зубами. — Придется идти на поклон к Хастуру, — едва не плача от досады, признал он. — Сатана, дай сил, как я это ненавижу! Этот хвастун опять будет делать вид, что все успехи — его заслуга, и выделываться перед князем. Вечно пытается меня подсидеть, падла такая… — Потерпи, — улыбнулся ангел, в знак утешения обнимая Кроули и прижимаясь губами к его лбу. — Это разовая акция, насколько мне известно. Подумай о том, какую награду ты получишь от Вельзевул за многочисленные искушения сотен рабов, если Моисею все же удастся его ораторский подвиг. Эта мысль немного развеселила Кроули. Кроме того, он немного лукавил: все происходящее ему весьма нравилось. Это было как раз то, что он про себя называл «настоящим развлечением». А когда этот большой проект будет сдан и все свитки с отчетами окажутся в адском архиве, они смогут вдвоем с ангелом покинуть эти земли и отправиться смотреть новый, немного изменившийся мир. *** Ангелы, облаченные в неизменные белоснежные одеяния, удивленно оборачивались, чтобы проследить взглядами за своим странным собратом. Азирафель торопился по бесконечным светлым коридорам в зал, где его должен был встретить Гавриил, и не удосужился поменять одежду смертных на полагающуюся по статусу униформу. Архангел вскинул бровь, заметив, во что одет его подчиненный. — Гляжу, среди смертных ты неплохо устроился, — только и сказал он. Азирафель нетерпеливо мотнул головой. — Куст, — выдохнул он, — переводя дух после чересчур быстрой ходьбы. — Тот горящий куст, который видел в пустыне Моисей, это ваших рук дело? — Разумеется, — Гавриил довольно улыбался. — Она лично снизошла до этого смертного, даже не стала доверять все Метатрону, как обычно. Велела ему идти в Египет и завершить начатое дело. Осталось только подождать, пока смертный управится. — Он не управится, — выкрикнул херувим сердито. — Моисей хороший человек, но только человек! Если не будет чудес, он не уговорит фараона отпустить бедных рабов. — Так чудеса будут, — Гавриил внимательно и очень выразительно уставился на побледневшего херувима. — Ты — наш постоянный представитель на Земле, Азирафель, и очень неплохо справлялся до сей поры. Я доволен твоими отчетами и тем, что ты так успешно противостоишь Аду и его козням, несмотря ни на что. Думаю, это хороший шанс испытать дарованные тебе Ею силы, как считаешь? Крылья Азирафеля заметно поникли. Ему очень не хотелось верить в тот ехидный огонек, что промелькнул в глазах Гавриила. Будь это кто-то из демонов, он бы понял такое злорадство, но собрат, начальник, наставник, в конце концов?! «Кроули не стал бы злорадствовать, — вдруг подумал ангел. — Он бы долго и непристойно ругался, заставляя меня краснеть, а потом угостил бы обедом и придумал план. У него всегда есть идеи — пусть глупые или странные, но они работают». Эта мысль странно приободрила его. Что ж, раз родная контора считает, что сделала все, что в их силах, обратимся к тому, кто за века стал намного ближе сотворенных братьев. *** Пришлось. Все-таки пришлось, чтоб весь этот глупый мир трижды через колено! Кроули мысленно уже перечислил все ругательства, которые знал, и даже изобрел несколько новых. Долбаный Гавриил свалил всю часть, которая касалась чудес и знамений, на Азирафеля, и им придется работать совместно. А чтобы все получилось, надо просить. Умолять, мать его. Иначе Хастур не согласится. Адский герцог обнаружился на первом же круге, и он уже знал о том, что Кроули нанесет ему визит. Сидел Хастур на покорно подставивших спины грешниках, расположившись на них, как на подушках, и с удовольствием посасывал трубку кальяна. Когда ты демон, есть свои преимущества в том, чтобы использовать изобретения смертных. Кроули слегка затошнило от густого дыма, поэтому он торопливо помахал рукой, чтобы разделаться с этим побыстрее. — Приветик, — кашлянул он. — Хастур, старина, сколько лет, сколько зим! Демон сощурился, глядя на него, и склонил голову — мол, продолжай. — Кхм, а я вот, — Кроули снова прокашлялся. Горло начинало саднить. — Решил зайти, проведать, все-таки мы старые коллеги… — Хочешь что-то попросить, — сделал вывод Хастур, поднимаясь. Грешники, вконец измученные, попадали на пол. Повелитель жаб подошел к Кроули вплотную, и тот спрятался за очень широкой улыбкой, чтобы не отшатнуться от резкой вони. Хастур никогда не считал нужным церемониться с обонятельными железами собеседника. Глядя прямо в глаза Кроули, Хастур выдохнул ему в лицо тонкую струю кальянного дыма. — Говори, — разрешил он. — А потом посмотрим, какой ценой ты заплатишь мне за мою бесценную, крайне великодушную помощь. *** Несчастный Моисей! Он искренне верил, что удастся уговорить фараона добром, что любовь к своему воспитаннику окажется в нем сильнее, чем алчность и жажда власти. Увы, ему было отказано в его требовании. — Лишь ради памяти о том, кем ты был, и ради любви моей дочери я не казню тебя, дерзкий, — был ответ фараона. — Но убирайся из моих земель и больше никогда не возвращайся обратно, или будешь иссечен плетьми до смерти! — Ты сказал, — печально согласился Моисей. Он не знал, какое из чудес явит Господь, чтобы подтвердить его слова, и потому решил положиться на волю Божию. А воля Божия в лице ответственного за все чудеса Азирафеля в данный момент трудилась не покладая рук. Если вы думаете, что так легко сотворить чудо и устроить десять крайне показательных казней для целой страны, то глубоко заблуждаетесь. Более масштабной задачи у херувима пока еще не было, даже если учесть важность охраны давней яблони. Он лично провел в Ниле по пояс полночи, старательно щелкая пальцами и бормоча наполовину молитвы, наполовину проклятия. Едва не дошел до ругательств, но обошлось. А к утру вода в реке потемнела, свернулась и превратилась в самую настоящую кровь. Кровь текла из фонтанов во дворце, кровью стало вино в бочонках, кровь струилась тонкими ручьями на стройках и вокруг домов, кровь втекала в двери и заменяла собой чистую воду для питья. Первые крики ужаса Азирафель услышал, уже находясь в храме Ра, где старательно делал вид, что молится. Начало было положено, сегодня Моисей снова явится к фараону и заявит, что гнев Господа падет на весь Египет, а кровь — лишь начало. Кроули подошел неслышно, уселся рядом, подвернув под себя ноги. В этом храме не было чистой ангельской силы, поэтому демон мог не опасаться, что ему будет причинен вред. Египетские боги, хоть и древние, были всего лишь идолами и тенями. — Удалось? — тихонько спросил Азирафель, складывая руки на коленях. Кроули кивнул и потер висок. — Да, — недовольно пробурчал он. — Хастур, разумеется, затребовал себе все заслуги, так что ни хрена я не получу с этого проекта. — Кое-что получишь, — хитро улыбнулся ангел. Пока прочие жрецы отлучились, он потянулся к Кроули и ласково коснулся губами кончика его поджатых губ. — Смену обстановки, приключения и мою самую горячую благодарность. Если хорошо постараемся, все получится. Главное, чтобы твой коллега нас не подвел. Кроули, по правде говоря, немного сомневался в честности Хастура — и недаром, честностью там и не пахло. Однако, как видно, герцогу Ада крайне хотелось, чтобы под отчетом о загубленных египетских душах красовалось именно его имя. Так что на другой день небо Фив потемнело уже не от туч, а от полчищ саранчи. Огромные насекомые налетели стеной, набросились на почти созревшие посевы и за жалкие пару часов лишили Египет почти всего урожая. Мало того, из кровавых фонтанов выбрались огромные жабы — отвратительного вида, крайне воинственно настроенные — и принялись прыгать повсюду, вторгаясь в дома и заставляя людей кричать и в ужасе разбегаться из собственных жилищ. Следующими были одолженные у Вельзевул мухи и слепни — с палец длиной, жаждавшие крови и забивавшиеся во все щели. Стражники фараона, вынужденные стоять на своих постах, роняли копья и отмахивались от назойливой гнуси, но это слабо помогало. Пусть полчища мух и пали смертью храбрых, большая их часть основательно расположилась на улицах города, питаясь людской кровью. Кроули стоял на вершине песчаного холма и с удовольствием наблюдал за происходящим. Хастур действительно не подвел, происходящие мерзости были отменно хороши. Радовало и то, что на бедняг-рабов по условию договора казни не распространялись. В кои-то веки они смогут понаблюдать, как их палачи мучаются сами. Кроули задрал голову, глядя в черное небо. Дождь, который в Египте был таким долгожданным, на сей раз не принесет горожанам никакого облегчения. С неба медленно скатилась первая звезда — нет, не звезда, какие же звезды посреди дня, хоть и темного! Это был град, только наполненный яростным огнем. Кара очень в духе ангелов, надо сказать. — И этот парень еще будет утверждать, что он чист, как первый снег, — хмыкнул Кроули, глядя, как под небесами видимой только ему белой стрелой носится сияющая фигура ангела. Азирафель так быстро размахивал руками, чтобы контролировать устроенный град, что вполне мог летать и без помощи крыльев. *** А потом была самая неприятная часть. Насекомые, кровь и тьма были вполне естественными уловками, даже ангел не стал возражать против этого. Но когда по воле Бога в городе стали умирать первенцы каждой египетской семьи… Такая необходимость была кошмаром, и Кроули надеялся, что ни ему самому, ни ангелу не будет после этого сниться кошмаров о погубленных детях. И еще он надеялся, что все произошедшее все-таки было делом рук Ее самой, а не Азирафеля. Нет. Ангел не стал бы причинять вред невинным детям и подросткам. Скорее сам бы умер. Крохотный червячок сомнения, напоминавший, что Азирафель все-таки остается воином Ее и вынужден был бы исполнить прямой приказ, Кроули задушил в зародыше. Евреи вышли из Египта через десять дней после того, как Моисей впервые заявил о воле Бога фараону. Убитый горем правитель согласился освободить всех рабов, только бы Моисей с его колдовскими способностями покинул Египет. Как бы ни было горько пророку видеть, как мучаются египтяне, он веровал, что главное — спасти свой собственный народ. Среди тех, кто покинул Фивы вслед за ним, было двое чужестранцев, закутанных один в белые, другой в черные одежды. Они шли, опираясь на длинные посохи, и выглядели едва ли не более измотанными, чем сами рабы. — Думаешь, это было необходимо? — Кроули не уточнял, что именно. Без того было понятно, что речь о последней казни. — Иначе фараон не согласился бы, — печально отозвался Азирафель. — Клянусь тебе, Кроули, я сделал бы все, чтобы этого избежать. Иногда… иногда мне кажется, что наши действуют… некрасиво. — Только иногда? — фыркнул демон. Вокруг двигалось множество не веривших в свою обретенную свободу людей, поэтому он мог говорить, не опасаясь, что за шумом чужих голосов и пылью из-под чужих ног его услышат посторонние. — Хочу напомнить тебе, мой ангел, что Зло тоже сотворено Ею. В начале всего мира была только Тьма, и только потом возник Свет. Мне кажется, эта очередность очень важна. Стоит вашему прекрасному Свету утратить свою прочность, мигнуть и угаснуть — и Тьма, которая никуда не делась, вернется к своему первозданному состоянию, сомкнется вокруг всех нас. — Ты прав, — улыбнулся ангел, вдруг приободрившись. — Конечно же, прав, мой милый. Только вот Свет все равно сияет, разрывая Тьму, не забывай. Каждый из людей — это клочок яркого Света в мире, где властвует Смерть. А коль скоро он — единственный владыка земной, а Она готова отвернуться от своих детей, стоит еще больше ценить каждую жизнь. Во Тьме есть Смерть и смерть, но там есть и Жизнь, которая тоже возникла из Тьмы. Я помню первый светлый луч, что коснулся моих глаз в предначальные времена. И ради этого единственного луча я готов любить Ее столько, сколько понадобится. Кроули искоса поглядел на него и наткнулся на удивительную, полную надежды улыбку. Усталый, запыленный и измученный сомнениями ангел улыбался ему — и не было на свете ничего прекраснее. — Она научится, как и мы, — просто сказал Азирафель. — Она уже учится, ты же знаешь. Прелесть этого мира именно в том, что он непредсказуем. — Ладно, — вздохнул Кроули, — мне тоже нравится жить здесь, даже несмотря на то, что теперь я должник говнюка Хастура и вынужден слушать твои занудные размышления. Они шли плечом к плечу, проделав почти весь путь с полным надежд и Света пророком Моисеем. Впереди были долгие годы скитаний, крохотные чудеса, которые они станут совершать, чтобы не дать погибнуть бывшим рабам, и бесконечный путь дальше, в грядущие века. Кроули думал, что вряд ли это признает, но и Азирафель говорил правду. Внутри Тьмы горел яркий Свет, и он не угаснет для него, демона Кроули, до тех пор, пока есть в мире один скиталец-изгнанник с глупой наивной верой и белоснежными крыльями. До тех пор, пока они есть друг у друга.