В Начале была любовь

«Look mummy, there's an aeroplane up in the sky» («Мамочка, смотри, там, в небе аэроплан!») Did you see the frightened ones? (Ты видел испуганных людей?) Did you hear the falling bombs? (Ты слышал, как падают бомбы?) Did you ever wonder why we had to run for shelter (Ты когда-нибудь интересовался, почему нам надо бежать в убежище?) When the promise of a brave new world (Когда под ясным небом голубым) Unfurled beneath a clear blue sky? (Раскрылся новый дивный мир?) Pink floyd, «Goodbye, blue sky»

Поезд запаздывал. Кроули стоял на платформе уже почти полчаса, но проклятая железная гусеница не торопилась прибывать. Вокруг демона толпились люди — друзья и просто знакомые, приехавшие встречать своих близких. Если присмотреться особым образом, он мог бы различить их ауры — все как одна взволнованно-оранжевого цвета. В последний год ходили слухи о возможной войне, и люди стремились как можно скорее собраться всей семьей, вызвать из других городов своих детей и родственников. Они все еще думали, что в столице безопаснее, чем в других местах. Кроули стоял в дальнем конце платформы, омываемый со всех сторон толпой, дышал ее воздухом и слушал. Прозвучало короткое объявление о том, что поезд из Шеффилда задерживается, но вскоре будет на месте, прибудет на платформу номер четыре. Демон на миг позволил себе прикрыть глаза за темными очками. В последнее время не знаешь, чего и ждать. Он выпрямился и вытянул шею, глядя, как из-за поворота железной дороги выползает длинная черная змея поезда. Урчавшее и грохочущее чудище. Поезда ему очень нравились. Одно из лучших и уродливейших изобретений человечества, к которому он в некоторой степени приложил руку. Правда, Кроули хотел сперва сделать эти штуки еще более шумными и пылающими, но потом передумал. Вместо этого он добавил непременную духоту, как в Аду. Получилось очень мило. Поезд притормозил и остановился, исходя паром. Тут же засновали многочисленные носильщики, вагоновожатые, открывались двери, из поезда выбирались дети и взрослые. Кроули внимательно проследил взглядом за маленькой девочкой, к которой никто не подходил целых пять минут, но потом малышку подхватила на руки едва сумевшая отыскать ее в толпе мать, и девочка, собиравшаяся плакать, заулыбалась. Кроули отвернулся. Это было не по его части. Наконец, и он заметил того, кого ждал. С поезда, очень аккуратно держась за поручень, сошел ангел. Азирафель выглядел утомленным и потрепанным, но вполне довольным. Кроули направился к нему, легко рассекая собой толпу. При его приближении люди даже в толкучке как-то сами собой подавались в стороны. Азирафель заулыбался, увидев его, просиял, как яркое солнце. — Дорогой мой! — вскричал он и полез обниматься. Кроули чувствительно получил по спине свертком, который ангел вез с собой, и охнул. — Ой, прости, прости меня! Ох, как же я рад тебя видеть! — Расстались всего на месяц, — напомнил демон, невольно тоже начиная улыбаться. Радость ангела была прилипчива, как зараза. — Это был долгий месяц, — возразил Азирафель. — Впрочем, я достал те книги, о которых просили в правительстве. Надеюсь, мистер Чемберлен останется доволен. — Надо думать, — согласился Кроули, привычно отставив локоть. Ангел оперся на его руку, и они начали пробираться к выходу с вокзала. — В последние годы его кресло здорово пошатнулось. Если Германия все-таки решит начать войну, бедняге придется подать в отставку. Книги по военному искусству его уже не спасут. Азирафель пожал плечами, бережно укрывая драгоценную ношу от пробегавших мимо людей. — Ты никогда не ценил силу слова, милый Кроули, — напомнил он. — А между тем знания в скором времени станут управлять миром. Это ясно как день. Кроули не спорил. В том, что касалось пророчеств, курса фунта и прочих мелочей жизни, он полностью полагался на ангела. Они добрались до Бентли, припаркованной в совершенно неположенном месте, и забрались в теплый салон. Машина чуть слышно вибрировала, готовая сорваться с места. Неподалеку стоял постовой, однако с легкой руки Кроули у него появились куда более интересные дела с внезапно вспыхнувшей на улице дракой, чем штраф для Бентли. Машина рванулась с места в карьер, и Азирафель привычно застонал, вжимаясь в сиденье. Бедняга за несколько лет так и не привык к такой скорости, и Кроули каждый раз чувствовал совершенно идиотское желание гнать еще сильнее, чтобы ангел прижимался к нему бедром и боялся убегавшей под колеса дороги. Это заставляло сердце стучать сильнее. Когда они добрались до книжного магазина, Кроули остановил машину. Сверток с книгами лежал на заднем сиденье в полной сохранности. Им ничего не мешало. Азирафель перевел дыхание и потянулся к демону первым, позволив заключить себя в крепкие объятия. Кроули никогда не говорил, что соскучился или что рад его видеть, да и зачем? Все сказали его горячие губы на губах ангела и руки, лихорадочно гладившие плечи букиниста сквозь ткань сюртука. Бентли терпеливо дышала бензином, ждала, когда ее хозяин снова начнет соображать. Спина Азирафеля глухо стукнулась о дверцу машины, и ангел тихо застонал в поцелуй, скользя руками по спине Кроули. — Не здесь, — задыхаясь, пробормотал он, чудовищным усилием воли оттолкнув Кроули от себя. — Давай сперва отдохнем и перекусим, я голоден как волк. Демон сердито блеснул шальными желтыми глазами из-под очков, но покорился. Ангел подозревал, что в первую очередь Кроули все же думал о своей Бентли и о том, что не пристало малышке видеть такой разврат. *** Недавно Азирафель немного потратился, приобретя радиоприемник. У него уже был красивый граммофон, на котором приятно было прослушать какую-нибудь классическую пластинку, но радио стало приятным окном в мир для них обоих. Иногда там передавали политические новости, но чаще оба сверхъестественных создания просто слушали новомодные песни. Кроули настаивал, что это полезно для осовременивания его ангела. Дай Азирафелю волю, и он остался бы жить в конце девятнадцатого века, посещая модные салоны и распивая чаи с королевой Викторией. Они как раз допили последний бокал очень приличного вина, приглушили свет, и Кроули успел перебраться на колени к ангелу, жадно прикусывая его губы и забираясь ладонями под неизменную жилетку, чтобы побыстрее добраться до мягкой кожи. Азирафель, слегка пьяный и не сопротивляющийся яростному напору, сводил с ума. Кроули наклонил голову и прижался губами к его закрытым векам, ловя легкую дрожь ресниц. И тут ожило радио. «Сограждане! Сегодня, первого сентября 1939 года, нацистская Германия совершила беспрецедентный по своей жестокости акт нападения, сбросив бомбы на Варшаву и другие польские города. Такая бесчеловечная агрессия и грубое нарушение мирного договора не могут остаться безнаказанными! Парламент Великобритании объявляет всеобщую мобилизацию наших войск. Наше правительство готово выполнить свои обязательства по отношению к союзной стране, и мы не сомневаемся, что наши сограждане, носящие военную обязанность и добровольно готовые вступить в ряды нашей доблестной армии, нас поддержат». — Господи боже мой! — Азирафель так и подскочил, уронив с себя демона. Кроули шлепнулся задом на ковер, но ничуть не возмутился, потому что тоже был шокирован известием. — Твою ж мать, — внес он свою лепту, когда ангел растерянно взглянул на него. — Посидели, блядь. Слушай, мне надо Вниз, выяснить, что там у Вельзевул с планами насчет помощи сторонам. — Если она велит ехать в Германию, откажись, — чуть дрогнувшим голосом попросил Азирафель. — Ты ведь не станешь помогать нацистам, я надеюсь? — Даже для меня это слишком, — буркнул демон. — Ты Наверх? — Конечно, — ангел с сожалением посмотрел на опустевшую бутылку с вином и слегка напрягся, выводя остатки алкоголя через поры кожи. — Думаю, у Гавриила тоже найдется несколько распоряжений для меня. Встретимся вечером, хорошо? Или созвонимся, если придется экстренно выезжать куда-то. Они отлично знали свое начальство и были готовы ко всему. Тем не менее, у них еще осталось время, чтобы Кроули мог подвезти ангела к главному офису на машине и едва заметно пожать его пальцы в знак прощания. *** Конфликт с Германией быстро перерос в настоящую войну. Кроули не раз замечал, что смертные обожают войны. Как будто им мало было постоянных болезней, печалей и забот. Как будто они жили не жалких шестьдесят-восемьдесят лет, а как минимум тысячу. Демон порой спрашивал себя, не стремится ли человечество к самоуничтожению, поскольку подсознательно слишком сильно казнит себя за тот первородный грех с яблоком и потерю Эдема? Это была неприятная мысль, поскольку тогда в этом была бы и его, Кроули, вина. В Аду понятия не имели о начале новой войны, и когда Кроули принес эту новость, сильно удивились. Вельзевул просмотрела вероятные прогнозы, спешно составленные бухгалтерией, и торжественно объявила, что Кроули повышают зарплату, потому что на сей раз его заслуги выше обычного. — Всегда бы так, — ворчливо заметила она напоследок и в порыве восторга слегка приобняла поморщившегося подчиненного. Возражать Кроули не стал. Ему пойдет только на пользу, если в конторе станут считать, что он трудился в поте лица, развязывая этот всемирный конфликт. Были у Кроули кое-какие мыслишки, как это использовать. Он вернулся в Лондон на исходе следующего дня по календарю смертных и с ходу окунулся в толпу. На улицах уже толпились зеваки, разглядывавшие плакаты с призывами к мобилизации — агитация работала быстро. Кроули заметил несколько отрядов солдат, стройным шагом маршировавших вниз по улице. Из нескольких окон доносилась бравурная музыка. Не хватало только торжественных флагов для полноты картины — впрочем, демон не сомневался, что скоро будут и они. Лондон готовился к войне, как девица к своему первому балу. Все думали, что блистательный союз с Францией поможет быстро сбросить с пьедестала чересчур зарвавшуюся Германию. — Вот дерьмо, — прошептал Кроули. Он порой жалел, что способен видеть дальше собственного носа. Это всегда приносило ему одни неприятности. Он ехал в гуще прочих людей на своей Бентли, и его понятливая машина притихла, охваченная в глубине своего технического сознания теми же сомнениями, что и ее хозяин. Двигались они со скоростью улитки, но сейчас Кроули даже не тратил чудеса, чтобы миновать огромную пробку. Это позволяло подумать. Со всех сторон в приоткрытые окна влетали звуки криков, музыки и марша. Туда-сюда сновали автобусы, из которых вывались все новые толпы людей, желавших мобилизоваться или проводить солдат в путь. Дымили заводские трубы, закрывая собой солнце, и Кроули невольно дышал тем же дымом, той же вонью, адской смесью гари, духов, пота и цветов, которая царила на улицах. Он остановился в очередной пробке и стянул очки, бросив их на сиденье рядом с собой. Закрыл лицо руками, с силой потерев глаза, в которые будто песка сыпанули. Вокруг было торжественно, кричаще, ярко. Хотелось выпить и долго, очень долго ругаться. *** К середине 1940 уже не было парадов и пышных празднеств по поводу быстрой и победоносной войны. Лондон притих в ожидании худшего. Ясно стало, что нацистская зараза расползлась надолго и так просто с ней не справиться. В газетах то и дело появлялись сообщения о том, что флот терпит поражения на море, а союз с Францией не принес ожидаемых результатов. Азирафель читал эти газеты по утрам, сидя за чашечкой какао, поданной ему Кроули, и демон не отвлекал его от чтения. Только по скорбно заломленным бровям ангела и его дрожащим губам он понимал, что все по-прежнему не очень-то хорошо. — Никто из наших и пальцем не пошевелит, чтобы спуститься и творить чудеса, — подытожил Азирафель, сворачивая газету и сделав долгий глоток из кружки. — Я пытался предложить проект с исцеляющей магией, но его отклонили почти сразу же. Говорят, это кара для смертных за то, что позволили себе поддаться на провокации Ада. — Если бы это было провокацией Ада, — резко бросил Кроули. — У вас там такие же тупицы, как на моей стороне. Что будем делать, ангел? Он присел на подлокотник кресла, и Азирафель бездумно взял его за руку, переплетая пальцы. Взгляд у ангела был рассеянный. — Сперва я думал о том, чтобы записаться в войска, — признался он. — Мы оба могли бы здорово помочь на поле боя, я думаю. Но тогда мы не успеем вовремя подавать отчеты. Кроули усмехнулся. Он знал, что своевременность отчетов его ангела волнует в последнюю очередь. На самом деле гедонист Азирафель боялся окопной грязи и взрывов бомб, которые могли запачкать его светлые одежды. И категорически не хотел оставлять свой магазинчик, в котором уже собралась очень приличная коллекция книг. Что ж, Кроули это тоже устраивало. Он, конечно, был как бы грязным демоном, исчадием Тьмы и все такое, но бродить среди умирающих солдат? Бр-р, увольте. И без того он насмотрелся на всю жизнь крови и боли. И ему очень не хотелось случайно отвлечься на что-то вроде танков и потерять выданное так много лет назад тело. Волокиты потом не оберешься. Так что, поскольку они мыслили почти одинаково, оба остались в Лондоне. Впоследствии Кроули много раз ругал самого себя за это, потому что если бы они эвакуировались вместе с некоторыми лондонцами, ему не пришлось бы совершать немыслимое. *** Ноги горели так, будто он по углям гулял. По проклятым, чтоб их, освященным углям! В Лондоне развелось слишком много церквей — не иначе, стараниями Азирафеля. Не то чтобы демон его упрекал — ангелу тоже надо было кушать, фигурально выражаясь, и в его отчетах на Небеса количество храмов и соборов играло не последнюю роль. Но какого черта его понесло встречаться с проклятущими нацистами, да еще и в церкви? Не мог выбрать парк или что-то столь же нейтральное?! Он несся к этой церкви как ненормальный, Бентли несколько раз не вписалась в поворот, и только ее собственная механическая воля спасла демона от больших неприятностей. Он успел, спас глупца ангела, который был так наивен, что понадеялся на идиотские шпионские игры. Азирафель действительно доверился какой-то дамочке, которая представилась ему капитаном разведки, и ждал, что нацистов арестуют, подумать только! Что ж, на этот раз его игры в рыцаря закончились бы очень плачевно, если бы не Кроули, примчавшийся на помощь. Бентли стояла в стороне от церкви и не пострадала от взрыва. Бомба, упавшая на святое заведение, разнесла в клочки и нацистов, и всю церковь. Кроули аккуратно переступил через капельки святой воды, которые испарялись на том, что осталось от алтаря. Воронка, оставшаяся на месте взрыва, напоминала щербатую пасть с остатками зубов. Кусок стены, оставшийся от церкви, торчал, как длинный клык. — Как неприятно, — печально проговорил стоявший рядом ангел, аккуратно отряхивая светлое пальто. — Надеюсь, никто, кроме этих злых людей, не пострадал. — А мог бы, — ядовито откликнулся Кроули, с трудом удерживаясь от широченной нервной ухмылки. — Ты чем думал, скажи на милость? Они же собирались просто пристрелить твою ангельскую задницу — и как бы я потом искал твое новое тело? Только представь эту очередь, в которой ты бы застрял! Это ж волокиты до конца десятилетия, если не дольше. И я уже привык к твоему постоянному облику. — Прости, — смиренно отозвался ангел, комкая шляпу и опустив голову. — Я был слишком хорошего мнения о собственной агентурной сети. В следующий раз буду тщательнее проверять тех, с кем собираюсь торговать. — Торговать?! — рявкнул Кроули, в мгновение ока оказываясь рядом и встряхнув ангела за плечи. — Послушай только себя, кретин ты белоснежный! Ты говоришь как обычный букинист! Во имя Бо… э, в общем, тебя чуть не убили сегодня! Ты самый тупой ангел, с которым я когда-либо общался. Азирафель выслушал его и, подавшись вперед, крепко обнял, дав время на то, чтобы прийти в себя. Кроули трясло, и он жалел, что позволил ангелу это увидеть. Имидж бесстрашного спасителя-героя был разрушен напрочь. — Спасибо, милый, — прошептал Азирафель. Кроули ощутил на своей щеке теплый быстрый поцелуй и глубоко вздохнул. Это было то же самое, что расправить крылья и взлететь. Они постояли немного, приходя в себя. Где-то в стороне завывали сирены. Кроули отошел чуть в сторону, чтобы не позориться еще больше. Он доверял Азирафелю, как никому иному, но не мог позволить, чтобы тот именно в этот момент заподозрил его в слабости. Под ногами что-то хрустнуло. Кроули опустил взгляд. Это был кусок кости, обгорелый и почерневший — все, что осталось от герра-Как-его-там, который угрожал ангелу пистолетом. Демон пожал плечами. Что бы там ни считали смертные, но служители Ада не мстительны. Он даже немного сочувствовал глупцам-нацистам, которых после смерти ждала чудовищная бумажная волокита, длиннющая очередь, а потом — скучная вечность в камере, где совершенно нечем заняться. Себе бы он такого не пожелал, это точно. Азирафель проверял сохранность своих драгоценных книг, осматривая корешки на предмет царапин. Мог бы и не беспокоиться, между прочим: Кроули позаботился, чтобы ни на одном переплете не осталось и следа. Он знал, насколько это важно для ангела. Над их головами слышался далекий гул. Демон посмотрел вверх и поморщился. Кажется, немецкие бомбардировщики решили, что одной церкви маловато для показательного налета на Лондон, и возвращались, чтобы повторить бомбежку. — Будем еще тратить чудеса? — без энтузиазма позвал он ангела. Азирафель очнулся от букинистического транса, поднял голову и торопливо прижал к груди сумку с книгами. — Нет, на сегодня хватит, — отказался он. — Если я буду слишком активно колдовать, Наверху точно потребуют объяснений. Твоя Бентли рядом? Кроули кивнул на силуэт машины, который вырисовывался среди дымящихся развалин неподалеку.  — Отлично, — вздохнул Азирафель. — Тогда поехали домой. Они уже направлялись к машине, когда заметили ее. Девочка лет семи или чуть меньше, она была одета в разорванное на плече платьице и держала в руках запыленного плюшевого кролика. Она стояла на выщербленном тротуаре, запрокинув голову, и махала сжатым кулачком в темное небо, полное аэростатных ограждений. — Глупый, гадкий Гитлер! — кричала она. — Уходи отсюда со своими бомбами! Азирафель подошел к ней первым. Девочка нисколько не испугалась, она смотрела на него с тем же возмущением на заплаканной чумазой мордочке. — Тебе нельзя оставаться здесь, милая, — ласково сказал Азирафель. — Скоро снова прилетят самолеты. У тебя есть дом? Мы с другом отвезем тебя туда, если хочешь. — Я из приюта святого Христофора, — ответила девочка, угрюмо глядя на двоих мужчин, что стояли перед ней. — Но я туда не вернусь. Там все уснули и не хотят просыпаться, как бы я ни старалась их разбудить. И мисс Уайт, и наш сторож, и моя подружка Кристи. А вы кто? — Меня зовут мистер Фелл, — ангел бросил быстрый взгляд на Кроули. Демон сжал губы, высоко вскинул подбородок. Сейчас они думали в одном направлении. — А это мой друг, мистер Кроули. Нам тоже не нравятся все эти бомбы. Девочка солидно протянула ему ладошку и представилась: — Я Дженни. Но вы зовите меня Алиса, мне это имя больше нравится. Как в той сказке. — Алиса и ее кролик, — согласился Азирафель, бережно пожав крохотные пальчики. — Страна Чудес стала для тебя жестокой, милая Алиса. Девочка растерянно моргнула. У нее были темные грязные волосы и покрасневшие от долгого плача глаза. Кроули и Азирафель переглянулись над ее головой. — Хочешь немного горячего какао и теплое одеяло, Алиса? — спросил ангел. Кроули дернул уголком рта и направился к Бентли. Он уже знал, чем все это закончится.