Подсказка №1
♫ In This Moment [Big Bad Wolf]
Волк приходит во многих обличьях. Иногда у него большие глаза, чтобы лучше тебя видеть...
***
Ты бледна как привидение. Мокрые волосы прилипают к разбитому лицу. Вокруг ванны разлетались повсюду всплески окровавленной воды. Но ты этого не слышала и не замечала. Шум заглушал внутренний отчаянный вой, пронзающий мозг. Ты ничего практически не видела перед глазами: мешали волосы, дымка пара от горячей воды и мерцающий свет на потолке. Но ты все равно знала, что он рядом. Ты чувствовала его руки на своих голых плечах и спине. Спасибо своему окоченевшему, больному телу. Колющееся раны скрывали тебя от его чутья, иначе Питер давно бы почувствовал твой страх. Да, в общем-то, тебе и скрываться то не стоило. Оборотень прекрасно знал, чего ты боишься, но все равно убеждал тебя, что не станет причинять из-за этого боль. Но ты все равно сжималась от ужаса в этой маленькой ванне, вспоминая, как губы, которыми Питер вылизывал твои раны, когда-то впивались с нечеловеческой яростью в твою плоть. Кажется, тогда от тебя едва не откусили приличный кусок тела, и неизвестно смогла бы ты выжить, если бы не начался процесс обращения. — [имя], — его губы так произносят твое имя, что голова невольно шла кругом. Тебе хотелось одновременно доверчиво прижаться к нему и ужаснуться собственной привязанности. Питер вновь и вновь зовет тебя, желая обратить все твое внимание на себя. Ты молча поворачиваешься к нему. Хотя голос Питера звучит сладковато, все его натянутое тело выражает холодную жестокость по отношению к твоим обидчикам. — [имя]? — повторяет Питер уже над тобой. Его дыхание щекочет волосы на макушке, немного высохших после часового душа. К горлу мгновенно подступает тошнотворный привкус собственной крови. Ты слишком обессилена, чтобы попытаться сопротивляться, и мужчина легко поднимает тебя над водой, усаживая на бортик ванны, чтобы вы оказались на одном уровне. — Сладкая, назови мне имя оборотней, которые сделали это с тобой, и я гарантирую, что тебе не придется больше когда-либо вновь беспокоиться о них. В его гипнотизирующем взгляде можно утонуть, и тепло голубых глаз омывает тебя сладкими ласкающими волнами обещания наказать всех, кто посмел дотронуться до его омеги. В голове брезжит мысль: лучше сказать ему правду, чем потом страдать. Но как можно сознаться в своей причастности и вине? Питер возможно ещё не знает, но ты сама не решишься ему признаться, что те оборотни уговаривали тебя предать самозваного альфу и заманить его в ловушку. «— Покончи с ним одним выстрелом в грудь». Но в отместку за категорический отказ они намеревались избавиться хотя бы от тебя... — Но ты не альфа, — тихо произносишь ты, опуская взгляд. Губы тут же сжимаются в тонкую линию от осознания необдуманно брошенных слов. Движение груди Питера набирает темп, от чего тут же немеет спина, но мужчина удерживает тебя крепкими руками, с силой сжимая плечи. — Повтори то, что ты сейчас сказала. Питер смотрел на тебя так, будто мысленно сворачивал тебе шею. И, хотя он не давал повода думать иначе, ты все же смела надеяться, что Питер не решиться поднять на тебя руку. — Питер... пожалуйста... давай прекратим это... Мы не сможем долго продержаться только вдвоем без... — ты неловко замолчала. Мужчина слишком пристально на тебя смотрел. Но все же ты решительно подняла взгляд и только затем продолжила: — Мы не справимся без сильного альфы. Взгляд оборотня смягчился на такой, какой обычно бывает у родителя перед сказанной глупостью своего ребенка. Питер опускает тебя к себе на колени, прижимая к широкой груди. — Нам никто не нужен, — уверил тебя оборотень в ту же секунду, как его пальцы коснулись твоего уха, чтобы убрать прядь волос и затем губами тронуть чувствительное местечко. Его теплое дыхание щекотало тебя: — Я — твой альфа. Мурашки тут же побежали по спине, и ты прикусила губу, чтобы ненароком не дать Питеру и шанса насладиться твоим стоном перед его силой и властью. У тебя даже руки задрожали, когда он произнес это с таким характерным придыханием, будто смаковал как это звучало из его уст или как отражался авторитет над тобой, как идеально ты вписывалась в его собственную стаю. В его жизнь. В его мечты. У Питера всегда оставался только один шанс, — к горю, счастью или несчастью, спасению, огню и адской борьбе, — но он надеялся, что сможет рассчитывать на тебя, что ты всегда будешь его единственной поддержкой и опорой. Оборотень не дал тебе и слова против сказать, как закрыл рот грубым, голодным поцелуем. Ты вовсе этого не хотела. Следовало бы оттолкнуть его. Отчасти из-за боли, которую причиняли тебе его объятья, отчасти потому, что это было неправильно. Но Питер лишь теснее прижимал тебя к себе. Ты была словно создана для его власти. Питер хотел, чтобы ты тоже это чувствовала и признала, что жаждешь его не меньше, чем он тебя. — Я создал тебя, и ты моя. Ты могла сказать ему отправиться в ад, но и тогда он забрал бы тебя с собой.