О свойствах страсти

                    Княжна Репнина была в тягости, и эту новость не обсуждал лишь ленивый. Она же, в свою очередь, никак не могла понять, откуда взялся интерес к её персоне, ведь ещё полгода назад большая часть двора презрительно кривила нос при виде Натали. Теперь же, стоило вести о её беременности разнестись по Петербургу, у княжны Репниной появилось множество друзей.       Александр исполнил своё обещание: как только беременность Натали подтвердил лейб-медик Вилье, княжна переехала из Зимнего дворца в один из малых дворцов, раскинувшийся вдоль Невы. Он принадлежал цесаревичу, но сам хозяин никогда не бывал там. Теперь же чехлы с мебели были сняты, хрустальные капли на люстрах протёрты до блеска, мебель матово сияла, натёртая воском, а полы только и ждали, когда их коснётся лёгкая бальная туфелька.       Натали не чувствовала недомоганий, к которым склонно большинство женщин в её положении, и первую неделю по возвращении в Петербург только и делала, что восторженно исследовала свой новый дом. Служба была оставлена, и теперь уже навсегда. После родов незамужняя княжна Репнина едва ли могла рассчитывать на место при дворе. Однако этот факт, казалось, совершенно не мешал, а напротив, придавал значимость положению Натали при дворе. Вереница придворных потянулась в её гостиную: кто с просьбами незначительными, кто с более значимыми. Надменные графы и князья, их жёны и дочери — попасть в салон княжны Репниной считалось за честь, и только сама хозяйка никак не могла привыкнуть к своей внезапной популярности.       — Я, право, не могу понять, отчего все эти люди полагают, будто я имею власть над Александром? — воскликнула Натали в один из вечеров.       Её компаньонка, мадемуазель Жобер, оторвалась от книги, которую читала, и посмотрела на княжну. Она с восторгом восприняла новость о своём назначении — ей, дочери обедневшего французского дворянина, чья семья поколение назад осела в России, служба при фаворитке цесаревича казалась верхом карьеры.       — Быть может, потому что это правда? — ответила компаньонка с лёгкой улыбкой. Она служила при Натали уже третий месяц и знала об отношениях Натали и Александра не понаслышке.       — Я никогда не буду просить его исполнить чужие пожелания, — с недовольством проговорила Натали и тут же охнула, приложив ладонь к животу. Шёл шестой месяц беременности, бушевал ледяной февраль, и первый ребёнок цесаревича Александра уже вовсю толкался, вызывая неизменную улыбку Натали.       — На улице метёт, — раздался голос цесаревича в коридоре. Стремительный стук его шагов отдавался сладким предвкушением в груди Натали, и когда двери распахнулись, и он появился на пороге, румяный с мороза, с широкой улыбкой и влажными после снега прядями, прилипшими к вискам, мадемуазель Жобер тут же подскочила с кресла, приседая, а Натали, которой давно было позволено оставаться на месте, протянула руки навстречу. Компаньонка неслышно выскользнула из гостиной, прикрыв за собой дверь, а Александр, не обращая на неё ни малейшего внимания, уже опускался на колени перед креслом, котором сидела Натали.       — Он сегодня опять толкался, — с улыбкой ответила она.       — И опять затих, стоило отцу оказаться рядом? — улыбнулся Александр, осторожно кладя ладонь на выпуклый живот.       — Это почтительность перед венценосной особой, — фыркнула Натали.       — Почему тогда этой почтительности нет в его матушке? — Цесаревич поднял глаза на любимую.       — О какой почтительности может идти речь, когда я видела вас без одежды? — Натали лукаво улыбнулась, с готовностью подставляя губы для поцелуя.       Первый наследник цесаревича родился в конце мая, его нарекли Александром Александровичем, и счастью Александра не было границ. Спустя полтора года свет увидел второй сын — Владимир Александрович, а после, спустя два года, — ещё один сын — Алексей Александрович. Ни у кого не оставалось сомнений в силе княжны Репниной, и теперь вереница приглашений, карточек, просьб и просителей не иссякала, повергая порой Натали в уныние.       Она была уже не так молода: двадцать семь, трое детей. И последние месяцы настроение становилось только хуже — Александр постоянно пропадал в Сенате либо в полках, изредка приезжая во дворец. А императрица воспряла, надеясь, что час, когда следует вновь напомнить цесаревичу о его долге перед государством, вот-вот настанет. Злые языки уже начали говорить о том, что звезда княжны Репниной закатывается. Когда до Натали начали доходить отголоски этих слухов, в сердце поселилась тоска. Представить, что Александр, которого она любит больше жизни, смог бы предпочесть ей другую… Но ведь она знала, знала, что так будет! Глотая слёзы, она не одну ночь провела без сна, ворочаясь в огромной пустой кровати, раздумывая, где может быть Александр: действительно в полку или же в чужой постели?       Натали покидала бал Воронцовых, едва сдерживая слёзы. Весь вечер Александр не спускал глаз с юной фрейлины императрицы, ласково ей улыбаясь, и даже пригласил на польку. Конечно, он по-прежнему не отходил от Натали, но ей казалось, что делал он это по принуждению, а не от желания быть рядом. Всю дорогу до дома она молчала. Так же молча отдала слугам накидку и перчатки, молча поднялась в спальню и принялась снимать украшения.       — Ты так и будешь молчать? — Александр, войдя следом, скрестил руки на груди.       — Не знаю, что ты хочешь услышать. Вечер был прекрасный.       — Не думаю. Мне показалось, он не доставил тебе удовольствия.       — Главное, что он доставил его тебе, — сухо сказала Натали, кладя тяжёлое ожерелье на столик и принимаясь за серьги.       — Я чувствовал, что тебе плохо, а когда тебе плохо, я не могу веселиться. — Александр подошёл и встал за её спиной, кладя руки на обнажённые плечи и кончиками пальцев мягко массируя шею.       — Давай хотя бы друг перед другом не будет играть эту комедию, — устало проговорила Натали, опуская глаза, чтобы он не увидел блеснувшие в них слёзы. — Если ты хочешь уйти — уходи.       — Ты прогоняешь меня? — в голосе Александра послышалось удивление, но пальцы продолжили неспешное путешествие по шее от мочек ушей вниз, к ключицам, поглаживая нежно, почти невесомо. Натали вздохнула прерывисто, но тут же, прикусив губу, повела плечами, сбрасывая его руки, и поднялась.       — Хватит! Хватит, Саша, не делай вид, что не понимаешь, о чём я! — её голос зазвенел, подпрыгнул вверх. Натали отвернулась, завела руки за спину, рванув крючки на платье так, что затрещала ткань. — Ты весь вечер смотрел на Ильинскую!       — Так ты заметила? — лукаво улыбнулся Александр.       — Это заметил весь двор! — воскликнула Натали, резко оборачиваясь. — Ты не сводил с неё глаз, обмениваясь такими жаркими взглядами, что впору было воспламенить весь дворец!       Натали зло и коротко выдохнула, стащила с плеч платье и потянула его вниз, переступая через юбки.       — Мне кажется, или ты ревнуешь? — склонив голову набок, Александр наблюдал за ней, не переставая улыбаться.       — Я не ревную! — прошипела Натали, дёргая завязки нижних юбок. — Я не люблю, когда из меня делают посмешище! — Наконец юбки поддались, и пришёл черёд корсета. — Мы давно решили, что меж нами не может быть лжи! Если ты больше не любишь меня, уходи.       Она отбросила корсет в сторону и прерывисто вздохнула, поднимая глаза к потолку, не давая пролиться слезам, которые уже дрожали, размывая очертания комнаты.       Александр подошёл неслышно, положил руки на её плечи, прижал к себе порывисто.       — Вот такой я тебя люблю, — прошептал горячо. — Живой. Яркой. Настоящей.       — Ты любишь меня мучить, — горько откликнулась Натали, застыв в его объятиях.       — Это ты мучаешь меня! — не сдержавшись, воскликнул Александр. — Последние полгода ты сама не своя — молчишь, избегаешь моих ласк, почти перестала улыбаться. Что случилось, Натали? Может, это ты давно разлюбила меня?       Он резко развернул её к себе и легонько встряхнул. Натали, не обращая внимания на всё-таки хлынувшие из глаз слёзы, покачала головой.       — Посмотри на меня, Саш. Зачем я нужна тебе такая? Больше не звенящая девочка, не юная фрейлина. Мне противно смотреть на себя в зеркало и видеть там чужого человека.       — Ты такая глупая, — он улыбнулся, восхищённо глядя на неё. — Для меня ты — самая лучшая, навсегда. И чего чужого в этой прекрасной груди? — он коснулся её, приподнимая и нежно целуя сквозь кружево нижней сорочки. — Или в округлой талии, которую так и хочется обнимать? — руки переместились к талии ниже, ложась на ягодицы. — Ты прекрасная, моя, ненаглядная. И если это — единственная причина твоей холодности, то я приказываю тебе немедленно забыть о ней!       — Ты уже смотришь на других, — еле слышно прошептала Натали, прикусив губу.       — Ради того, чтобы заставить тебя ревновать, — улыбнулся Александр. — И мне это удалось.       — Ревновать? — бровь Натали опасно приподнялась. — Ты изводил меня весь вечер, чтобы заставить ревновать?!       — Чтобы пламя, которое я так люблю в тебе, вновь вспыхнуло и разгорелось, — хитро улыбнулся Александр. Натали возмущённо попыталась вырваться, но он держал крепко и улыбался так заразительно, что вскоре она сдалась.       — Больше никогда так не делай, — пробормотала недовольно.       — Никогда! — пообещал Александр, подхватывая её на руки и относя в кровать.       Спустя два месяца в императорских покоях состоялся весьма напряжённый разговор. Её величество, от волнения выпивая вторую чашку чая, поджимала губы и то и дело бросала на супруга полный отчаяния взгляд.       — Четвёртый ребёнок, Ники! Четвёртый! Всему должен быть предел! Какая девушка согласится закрыть глаза на то, что у её мужа столько детей от другой? Какая будущая императрица согласится на это?       — Шарлотта, уверяю тебя, корона Российской империи поможет заставить закрыть глаза и не на такое.       — Неужели ты оправдываешь это сумасбродство? — Александра Фёдоровна опустила чашечку на блюдце, и то жалобно звякнуло. — Это переходит все границы, в конце концов, стране нужны наследники, а не бастарды!       Николай Павлович, заложив руки за спину, прошёлся по комнате, останавливаясь за спиной императрицы. Вздохнув, положил руки ей на плечи и медленно проговорил:       — Не волнуйся, мой ангел, я сегодня же распоряжусь, чтобы нам предоставили список всех незамужних девиц Европы, годящихся в невесты цесаревичу.       — Ох, Ники, боюсь даже представить, что может выкинуть Александр, узнав эту новость.       — Не посмеет. — В голосе Николая Павловича прорезалась сталь. Он выпрямился и вновь сцепил руки в замок за спиной. — Никому не дозволено забывать о долге перед державой, особенно, будущему императору!       Верный своему слову, Николай Павлович ожидал сына в кабинете вечером следующего дня. Не говоря ни слова, он наблюдал, как тот приближается к столу и опускается в кресло. Как склоняет голову, ожидая, когда начнётся разговор. Император тянул, делая вид, что заинтересовался бумагами в сафьяновой красной папке. Несколько раз хмыкнув в усы, он покачал головой и, наконец, вновь поднял глаза на сына.       — Ознакомьтесь-ка. — Николай Павлович протянул папку, и Александр с готовностью принял её, но с каждой новой страницей лицо его приобретало всё более бледный оттенок, пока не сравнялось по цвету с манжетами рубашки, видневшейся из-под рукавов мундира.       — Это… это… — Александр поднял глаза на отца, чувствуя, что не может произнести ни слова. В горле разрастался комок, не давая не то, что заговорить — вздохнуть.       — Вы правильно поняли, Александр, — довольно улыбнулся Николай Павлович. — Это — подробнейший список невест, из которых вам следует выбрать себе жену. Мы с вашей матушкой, да что там — вся страна — достаточно наблюдали за вашим бурным романом с княжной Репниной. Но ваше благоразумие, очевидно, совершенно затерялось в её будуаре. Подумать только: четыре ребёнка! Но не будем об этом. — Император предостерегающе посмотрел на сына, видя, что тот готов вот-вот начать спорить. — Вы помните условия, на которых я обещал закрыть глаза на Натали? Пришла пора их выполнить. И на этот раз — никаких отговорок!       Александр молчал, уставившись в листы, исписанные ровным почерком императорского секретаря. Как скоро эта весть дойдёт до Натали? И стоит ли скрывать от неё то, что спрятать невозможно? Конечно же, они знали, что этот день когда-нибудь придёт, но старались не думать об этом, словно маленькие дети, которые полагают, что если закрыть глаза, беда пройдёт сама собой.       — Могу я просить об одном. — Хрипло проговорил Александр, поднимая сухие, блестящие глаза на отца. — Уверяю вас, это будет лишь одна, незначительная просьба.       — Ваша покорность похвальна, — склонил голову набок Николай Павлович. — Говорите, а я решу, стоит ли отвечать вам согласием.       — Позвольте огласить мой выбор после того, как Натали родит. — Взгляд Александра потяжелел. — Я не хочу, чтобы эта новость отразилась на её самочувствии.       — Экие мы нежные! — фыркнул император. — Впрочем, не вижу причин для отказа. Полгода мы подождём. — Он поднял палец вверх. — Не больше!       — Благодарю. — Александр склонил голову, поднимаясь. — Это, — он указал глазами на папку, которую продолжал держать в руках, — я, полагаю, должен оставить у себя?       — Вам эти барышни будут более интересны, — весело усмехнулся Николай Павлович.       Сухо кивнув, цесаревич развернулся на каблуках и покинул кабинет, сжимая папку так сильно, словно надеялся, что она рассыплется на сотню мелких кусочков. Оказавшись у себя в кабинете, Александр бросил папку на стол и упал в кресло, потирая лоб. Осознание собственного бессилия, тщетности всех попыток вырваться из предопределённой рождением несвободы накрыло с головой. Прошёл не один час, прежде чем он смог окончательно взять себя в руки и ехать к Натали, безмятежно улыбаясь.       Отсрочка, выпрошенная у императора, слишком стремительно подходила к концу. Чем ближе становились роды, тем раздражительнее становился Александр, злясь и срываясь из-за пустяков. Натали не находила себе места, пытаясь понять, чем вызван этот гнев, столь несвойственный ему. Но цесаревич молчал, упрямо поджимая губы, и в груди княжны вновь начало зреть сомнение. Собравшись с духом, она твёрдо решила поговорить с Александром и выяснить настоящие причины его настроения.       — Сегодня ты рано. — Натали отложила книгу, наблюдая, как он приближается, держа в руках букет пшеницы, в которой проглядывали алые головки мака и голубые звёздочки васильков. — Саша! Откуда такое чудо?       Лето было в самом разгаре, двор привычно разместился в Царском Селе, а Натали, облюбовав небольшое имение в десяти вёрстах от него, проводила последние дни перед рождением ребёнка в окружении компаньонки и Вилье, который, несмотря на недовольство императрицы и следуя настоятельным просьбам цесаревича, бывал у княжны каждый день. Расположившись в тени векового дуба в шезлонге, Натали читала, в то время, как мадемуазель Жобер сидела неподалёку и рисовала акварель.       — Вот эти, — Александр кивнул на колосья пшеницы, — привезли вчера, а эти, — кивок на маки и васильки, — я собрал по пути к тебе.       — Как тогда, когда мы ездили на воды, — улыбнулась Натали, пряча лицо в щекочущем кожу букете. — Ты надолго сегодня?       — К сожалению, нет. — Александр вздохнул. Он привык, что Натали всюду его сопровождает, но беременность очень кстати совпала с требованием отца, и теперь княжна проводила всё время дома, а цесаревич, к радости родных, не мозолил глаза и не эпатировал общество своей любовницей. — Вечером состоится приём в честь новых французских послов. Придётся быть любезным и слушать дифирамбы республике. — Он улыбнулся, но улыбка вышла скупой.       — Может, ты расскажешь мне наконец, что тебя тревожит? — осторожно сказала Натали, откладывая букет на столик рядом с шезлонгом.       — После, — привычно ответил Александр. В глазах мелькнула боль, острая и отчаянная. Натали упрямо поджала губы и нахмурилась.       — Хватит. Хватит жалеть меня, говори прямо: что происходит?       — Наташа, — он сел рядом, взял её ладонь в свою, сжал крепко. — Я правда всё тебе расскажу, но чуть позже, хорошо?       — Когда я рожу? — упавшим голосом произнесла Натали. — Правда же? Ты ждёшь специально, чтобы меня не беспокоить?       Он опустил глаза лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы худшие опасения нашли своё подтверждение. Натали сжалась, пальцы невольно дрогнули. Усилием воли она взяла себя в руки и даже смогла сделать так, чтобы голос не дрожал.       — Могу я узнать, чего мне ожидать? Я заслуживаю знать правду.       — Натали!.. — с мукой проговорил Александр, поднимая на неё глаза. — Я так люблю тебя!       Но она молчала, только продолжала смотреть требовательно, и он решился.       — Его величество велел мне искать жену. Я просил дать отсрочку до того, пока ты не родишь.       Натали медленно кивнула, отвернулась, сделав вид, что крайне интересуется тем, что рисует мадемуазель Жобер. Потом вновь кивнула и повернулась к нему.       — Мы знали, что так будет, — улыбнулась, но уголки губ дрогнули, поползли вниз. — Нас и так судьба щедро одарила счастьем.       Прерывисто вздохнув, Александр обнял её колени, пряча лицо в складках платья. Натали принялась медленно перебирать его кудри, чувствуя, как в душе разливается спокойствие. В отличие от любимого, она не раз думала о том, что этот момент придёт, боялась его и ждала одновременно, ведь сейчас её жизнь находилась в состоянии неопределённости. Признание двора и насмешки за спиной, близость Зимнего дворца и постоянное ожидание неизбежного конца. Ничего изменить нельзя, это Натали усвоила давно. И раз судьба делает новый виток, следует смириться с ним и плыть по течению, наблюдая, куда тебя вынесет. Это она и сказала Александру перед тем как он уехал, уверив его, что если и переживает, то самую малость. И действительно в это поверила.       Бал был в самом разгаре, когда цесаревича попросил на два слова один из адъютантов. Коротко извинившись перед английским послом, которого развлекал беседой, Александр вышел на балкон.       — Ваше высочество, вам срочная депеша от Вилье. Я только что получил её от слуги, прибывшего из поместья…       — Я знаю, где находится лейб-медик, — раздражённо перебил Александр, в то время как сердце замерло на миг, чтобы тут же забиться, разбивая грудную клетку. Рывком распечатал конверт, пробежал по строчкам, которые заплясали перед глазами безумную польку. Бумага задрожала в руке, и Александр спешно смял её, кивком головы отпустив адъютанта. Несколько раз глубоко вздохнув, цесаревич вернулся в зал, рассеянно отвечая на улыбки придворных, и решительно направился к императору.       — Ваше величество, позвольте на несколько слов. — Напряжённое выражение лица Александра отбило желание заставить сына ждать, и Николай Павлович, заверив, что вернётся к разговору позднее, отпустил советника, с которым беседовал.       — Я надеюсь, это действительно что-то важное, — заметил император, отмечая восковую бледность сына.       — Мне необходимо немедленно вас покинуть, — дрожащим от волнения голосом проговорил Александр. — Натали рожает, и…       — Вы шутите верно? — прошипел Николай Павлович. — Смею напомнить, это не первые её роды, чтобы вы так всполошились. К тому времени, как закончится бал, вы в очередной раз станете счастливым отцом, так стоит ли так волноваться?       — Мне необходимо быть там, — отчаянно прошептал Александр, резко поднимая глаза к потолку и судорожно вздыхая.       — В кабинет. Немедленно. — Голос императора походил сейчас на сдавленный рык. Дождавшись, пока Александр покинет залу, он нашёл глазами императрицу и слабо кивнул ей. После подозвал камергера, поручив всем интересующимся говорить, что император вернётся через несколько минут. И только тогда, неспешно и с улыбкой, позволил себе выйти.       Александр, вопреки ожиданиям, не метался по кабинету, как тигр в клетке, напротив, — замер, впившись в деревянную спинку резного кресла, продолжая сжимать в руках злополучный клочок бумаги.       — Что за истерика! — загремел Николай Павлович, едва за ним закрылась дверь. — Ты совсем потерял чувство меры? Бросать важный бал, на котором я только договорился о том, чтобы осенью к нам прибыли три, — три, Саша! , — невесты, ради родов любовницы! Это переходит всякие границы!       — Я выезжаю немедленно, и мне всё равно, что вы скажете или сделаете потом! — тяжело дыша, проговорил Александр. Дверь тихо открылась, пропуская императрицу. Она обвела мужа и сына спокойным взглядом и поинтересовалась:       — Что случилось?       — Ваш сын, мадам, решил окончательно опозорить нас перед всем светом! Ах, Натали рожает, надо срочно всё бросать и ехать к ней!       — Александр, это правда? — прохладно спросила Александра Фёдоровна.       — Да, — склонил голову цесаревич, скрипнув зубами.       — Немыслимо! — поражённо произнесла её величество. — Эту связь давно стоило прекратить, княжна вертит вами, как пожелает, а вы и рады! Подумать только, а мы считали Калиновскую…       — Но она умирает! — воскликнул Александр, швыряя письмо, превратившееся в скомканный шарик, на стол. — Она может не дожить до утра, — прошептал он отчаянно, и слёзы, сдерживаемые столько времени, хлынули из глаз, смутив обоих родителей. Александр прерывисто вздохнул и отошёл к окну, беря себя в руки. Александра Фёдоровна подошла к столу и осторожно взяла письмо, развернула его и принялась читать. Потом подняла глаза на замершего в отчаянии сына и вздохнула:       — Поезжай, Саша.       — Шарлотта! — неверяще посмотрел на неё император.       — Пусть едет, ваше величество. Как вы любите говорить: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Неужели Александр не может покинуть бал из-за внезапно образовавшихся дел?       — Об этих делах завтра будут судачить во всех гостиных.       — Поезжайте, Александр, — повысила голос императрица. И, когда за ним закрылась дверь, произнесла вполголоса: — Если княжна сегодня преставится, не будет ничего страшного в том, что цесаревич поехал попрощаться. Упаси Бог, конечно, от такого исхода, но страдающий по погибшей возлюбленной принц станет куда более привлекательным женихом, нежели принц, живущий во грехе с одной из фрейлин своей первой невесты.       Александр не помнил дороги. Не помнил, как гнал коня, не слыша стука копыт за спиной — сопровождавшие его адъютанты слегка отстали. Он даже помыслить себе не мог, что может не успеть. Несмотря на позднее время, все окна в доме горели, и от распахнутых настежь дверей так и веяло тревогой. Бросив поводья подбежавшему конюху, Александр побежал внутрь, перепрыгивая ступени, споткнувшись на середине лестницы, услышав полный боли стон.       «Ещё жива!» — мелькнуло в голове, и по спине разлился холод от того, что эта мысль показалась счастьем. Он продолжил подниматься, посторонился, пропуская служанку, несущую таз, полный красной воды, и поспешил дальше. Не встретив сопротивления, вошёл в спальню и замер, потрясённый увиденным. Кровь, казалось, была повсюду, заливая простыни, кровать, пол. Плескалась в тазу, стоящем на полу, глянцево блестела на руках Вилье и повитухи. Кровь словно покинула Натали, и её лицо сливалось с белизной подушки, только волосы, выбившиеся из-под чепца, влажными прядями облепили виски. Александр вдохнул тяжело, подходя ближе. Вилье, обернувшись, резко прикрикнул на него:       — Выйдете немедля!       Но он не слышал. Подошёл к ней, сел на пол у изголовья, нашёл руку, ледяную, бледную. Натали дышала тяжело, часто, мутный взгляд блуждал по потолку, не задерживаясь ни на чём надолго.       — Наташа, — робко, ласково произнёс Александр. Осторожно убрал прядь со лба, провёл кончиками пальцев. Она словно услышала: медленно повернула к нему голову, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тот скривился в беззвучном крике, а ладонь, до этого слабая и безвольная, стиснула руку цесаревича так, что ему показалось, будто затрещали кости. Прошёл ещё час, показавшийся всем присутствующим вечностью, прежде чем спальню прорезал слабый, нарастающий с каждой секундой крик.       — Выйдите, ваше высочество, — устало произнёс Вилье, вытирая предплечьем пот со лба. — Мне надо привести княжну в порядок.       Александр вышел, как сомнамбула, не оглядываясь, позволяя увести себя вниз, усадить в кресло и сунуть в руку что-то, похожее на стакан. Так же механически он выпил его содержимое, оказавшееся коньяком, и поморщился. Шаги в коридоре заставили вскинуть голову, внутри всё замерло, ожидая приговора или крохотной надежды.       — Если доживёт до утра, может, будет жить, — вздохнул Вилье в ответ на требовательный взгляд. Сел в кресло напротив, вытянул ноги и вновь тяжело вздохнул. — Бог даст, выживет, молодая ещё. Только детей больше иметь не будет.       — Бог с ними! — вырвалось у Александра, но лейб-медик лишь слабо улыбнулся. Конечно, кто будет думать сейчас о неродившихся детях, тем более, не наследниках, когда на кону жизнь любимой женщины?       — Идите к ней, ваше высочество, — проговорил Вилье. И про себя добавил: «Может, больше возможности вместе побыть не представится».       Александр вернулся в спальню, отмечая, что она вновь засияла чистотой, Натали лежала в свежей кружевной сорочке, а в распахнутые окна залетал слабый аромат цветущего под окнами жасмина. Осторожно подойдя к кровати, он посмотрел на неё. Глаза под веками совершенно не двигались, и только слабо поднимавшаяся грудь говорила о том, что она спит. Александр скинул мундир и сапоги, осторожно лёг поверх одеяла и обнял её одной рукой. Зажмурился крепко, уткнувшись ей в плечо, зашептал прерывисто. О том, как любит, как они будут счастливы, как будут растить детей вместе. Как она поправится и они обязательно поедут в Европу. И может, поживут во Франции и Англии, ведь Натали так хотела хотя бы раз там побывать. Он говорил много о чём, пока усталость не сморила, и не пришёл сон.       Утро давно пришло в поместье, но будить цесаревича никто не смел. Напротив: горничная укрыла его покрывалом, прикрыла окно, чтобы шум со двора не долетал, и тихо вышла. Александр проснулся от лёгкого прикосновения к щеке. Поморщился, сонно пробормотал что-то, дёрнулся и открыл глаза.       — Натали, — прошептал счастливо, неверяще, глядя в глаза, смотревшие на него с огромной любовью.       — Что ты здесь делаешь?       — Ты не помнишь? Я приехал вчера.       — Не помню. — Натали нахмурилась и тут же скривилась, резко побледнев.       — Что?! — Александр приподнялся на локте, с ужасом наблюдая, как расплывается по покрывалу красное пятно. Через мгновение он был уже на ногах, и как был, необутый, помчался вниз, веля позвать Вилье.       — Говорить о том, что страшное позади — рано, — заявил тот, спускаясь вниз через час. — Будем уповать на то, что природа возьмёт своё. Пока же я советую вам вернуться во дворец, ваше высочество. Простите за дерзость, но ещё немного, и ваше поведение станет совершенно скандальным.       Александр не нашёлся, что возразить. Вилье служил при дворе всю его жизнь и имел право на подобную откровенность. Которая, к тому же, была совершенно оправдана. По пути в Царское Село Александр только и мог, что думать о пережитом ужасе сегодняшней ночи, и с каждой верстой, что преодолевала лошадь, в груди зрела уверенность в решении, принятом ещё утром, когда Натали открыла глаза.       Приведя себя в порядок, приняв ванну и сменив одежду, Александр решительно направился в императорские покои, зная, что Николай Павлович и Александра Фёдоровна сегодня собираются обсудить новый домашний спектакль, из тех, что были столь любимы императором.       — Александр! — воскликнула императрица, завидев сына. Взмахом руки она распустила свиту, с тревогой наблюдая, как он приближается. — Как Натали?       — Матушка, отец. — Александр, словно не слыша вопроса, сперва поздоровался и только потом, твёрдо глядя на них, сказал: — Княжна Репнина жива. — Голос дрогнул, но он коротко выдохнул и продолжил: — Да, она жива, но не ясно ещё, что будет дальше. Я же пришёл говорить с вами о другом.       Николай Павлович переглянулся с супругой, ожидая подвоха, который не замедлил явиться:       — Если Натали поправится, — Александр кашлянул, заговорил тише, — если Натали поправится, я женюсь на ней.       Александра Фёдоровна шокировано ахнула, Николай Павлович закинул ногу на ногу, намереваясь дослушать до конца, прежде чем начать возражать.       — На дворе давно девятнадцатый век. Франция теперь Республика, в Америке сменяются президенты, а мы, один из самых просвещённых дворов Европы, всё ещё заключаем династические браки.       — Заключаем успешно, заметь, — сухо бросила Александра Фёдоровна, потянувшись за солями.       — Пёрт Первый женился на маркитантке и сделал её императрицей, Александр Первый и вовсе не был женат, я уж молчу о Елизавете Петровне и Екатерине Великой. Натали знатнее маркитантки, её род происходит от Юсуповых. И дети, которых я несомненно признаю, с честью продолжат наш род. — Александр перевёл дух и заговорил снова: — Я не жду, что вы примете моё решение. Но хочу сказать, что от него не отступлюсь. И ежели вы решите, что Натали не достойна стать моей женой, я готов уступить своё место Константину, уверен, из него выйдет отличный император при должном старании.       — Саша! — пришла очередь Николая Павловича шокировано воскликнуть.       — Я так решил, — упрямо повторил Александр. — И буду смиренно ожидать вашего вердикта рядом с Натали.       Щёлкнув каблуками, он тряхнул головой и покинул покои родителей, в полном безмолвии проводивших его взглядом.       Натали поправилась. Вопреки всем тайным надеждам императорской четы, которая, хоть и относилась к княжне тепло, но не желала расставаться с надеждой заключить выгодный брак. Четвёртым ребёнком Натали и Александра оказалась девочка, которую нарекли Мария Александровна. Едва княжна смогла выходить в сад, как Александр, заручившись заверениями Вилье, что будет её беречь, увёз Натали кататься в коляске.       Солнце пробивалось сквозь резные листья дубов и клёнов, дорога вела вдоль берега неширокой реки, над гладью которой проносились стрекозы. Придерживая шляпку, Натали весело смеялась, слушая рассказ Александра о последнем приёме при дворе. Вокруг было слишком светло и солнечно для грустных мыслей, которые съедали княжну в последнее время. Она всё ждала, когда он скажет, что выбрал жену, но время шло, Александр молчал и даже стал чаще бывать с ней, что настораживало. И Натали непременно спросила бы, чем вызвана такая перемена, но сейчас не хотелось. Хотелось просто наслаждаться этим днём, этим солнцем и счастьем прямо сейчас, в эту минуту.       Меж тем Александр свернул с дороги, и колёса зашелестели по траве. Вскоре он остановился между двух густых дубов, сплетавших над головой настоящий полог. Подал руку, помогая спуститься, и вдруг подхватил на руки. Натали взвизгнула от неожиданности, обхватила его за шею.       — Зачем это? Куда ты меня несёшь?       — Не хочу, чтобы ты споткнулась и упала, — серьёзно заявил Александр и шагнул к свету. После полумрака, царившего под деревьями, здесь было слишком светло, и Натали зажмурилась от неожиданности. Но тут же открыла глаза, с изумлением глядя на столик, накрытый прямо посреди лесной поляны.       Серебряные приборы, хрустальные бокалы, фарфоровая посуда с вензелями императорской семьи — было совершенно ясно, что вся эта красота появилась здесь не по мановению волшебной палочки. Зато слуга возник из-за дерева будто по волшебству, принимаясь накрывать на стол и разливать вино. Натали молчала, даже не пытаясь угадать причину для этого сюрприза. Быть может, таким образом Александр хотел отблагодарить её за рождение дочери, ведь, когда рождались сыновья, они всегда выезжали куда-то только вдвоём. Но отчего-то лукавая улыбка, блуждавшая на его губах, заставляла мысли течь в совершенно ином направлении. Впервые за месяц, что прошёл после рождения Маши, Натали пожалела, что врач запрещает интимную близость. Она безумно скучала по Александру, а мысль о том, что вскоре он будет официально принадлежать другой, и вовсе наполняла одинокие ночи тоской и слезами. Погружённая в свои мысли, Натали не заметила, как он отпустил слугу к коляске.       — Наташа, — позвал тихо, глядя с такой любовью и нежностью, что сердце перехватывало. — Я, пожалуй, не буду томить тебя ожиданием. — Он улыбнулся шире, поднося её ладонь к губам и прикрывая глаза, чтобы поцеловать каждую выступающую костяшку. — Я выбрал себе жену.       — Правда? — голос Натали дрогнул, разочарование окатило, будто ушатом ледяной воды.       — Да, — проворковал Александр, делая вид, что не замечает перемены в настроении возлюбленной. Не выпуская её руку из своей, другую руку Александр опустил в карман сюртука и извлёк из него широкое кольцо, толстое, с узорной чеканкой и огромным рубином. Не давая Натали опомниться, он надел его на палец и только тогда вновь посмотрел ей в глаза.       — Саша, это… Это же шутка? — прошептала Натали внезапно севшим голосом.       — Нет. — Он продолжал улыбаться, нежно поглаживая её ладонь. — Я выбрал тебя. И матушка с отцом вынуждены были согласиться.       — Это неправда. — Натали покачала головой, пытаясь осмыслить то, что только что обрушилось на неё. — Я ведь не могу быть императрицей. Стало быть, ты отказался от престола?!       — Нет. — Александр улыбнулся ещё шире, встал, не выпуская её руки из своей, обошёл стол и потянул Натали на себя. — Я выбрал тебя, потому что я тебя люблю и никого другого не хочу видеть рядом. Ты согласна?       Она подняла на него глаза, не в силах поверить в происходящее, пока до конца не осознавая, что только что произошло.       — Разве у меня есть хотя бы малейшая возможность для отказа? — прошептала она, прежде чем слиться в долгом поцелуе.       Александр Второй взошёл на престол в 1856 году, спустя восемь лет после венчания с Натальей Репниной, ставшей императрицей Натальей Александровной. Он признал всех детей, и наследником Российской империи стал его старший сын Александр Александрович. Спустя двадцать лет правления, во время которого были проведены одни из важнейших реформ той эпохи, Александр Второй отрёкся от трона в пользу сына и, вместе с Натали, отбыл в Левадию, летнюю резиденцию императорской семьи, находящуюся на берегу Чёрного моря, в Крыму. Там они жили вдвоём, изредка выезжая за границу. И никто больше не смог препятствовать их счастью.