О свойствах страсти

                    До сего момента Натали даже представить себе не могла, что слово «фаворитка» имеет под собой реальное значение. Но, когда Александр кивнул, и, повинуясь его безмолвному приказу, двери распахнулись, она замерла на пороге, не в силах поверить, что это всё — её.       Фрейлиновские помещения делились на крохотные комнатушки для фрейлин, что были при дворе, и на помещения чуть больше для тех, кто являлся приближёнными к императрице. У обычных фрейлин комнаты были маленькими и едва вмещали в себя кровать и комод, а за тоненькой стенкой ютилась горничная. Натали давно привыкла к подобному, но теперь… Бледно-зелёные тканевые обои с набивными цветами, панели из выкрашенного белым дерева, изящная изогнутая мебель и большой камин, облицованный белым мрамором с зелёными прожилками — гостиная была прекрасна. Натали сделала несколько шагов, провела по плюшевой спинке дивана, приподняла одно из перьев, стоящих на столе, и обернулась к Александру.       — Это так красиво!       — Подожди, это ещё не всё. — Александр с улыбкой наблюдал за её восторгом. Он потянул за толстый, витой шнур, и бархатные портьеры у одной из стен разошлись, открывая проход в уютный будуар. Там, под балдахином, на возвышении стояла кровать, сбоку — туалетный столик, в изножье — изогнутое рекамье.       Натали обходила свои новые владения, а сердце в груди замирало от восторга и мыслей, что теперь именно здесь будет проходить вся её жизнь. В этих стенах, которые узнают и счастье, и, наверняка, боль. Даже представить, как будут реагировать фрейлины на подобное возвышение было страшно — только сейчас Натали окончательно осознала, как высоко, сама о том не думая, она взлетела. Александр подошёл и встал за спиной, кладя руки на плечи.       — А ещё здесь есть маленький секрет, — прошептал он, подтолкнув её вперёд, к неприметной двери слева от кровати. Она была обтянута той же тканью, что и стены, и практически полностью сливалась со стеной. — Эта дверь ведёт прямиком в мою спальню.       — Саша! — Натали обернулась, с лёгкой укоризной покачала головой, шокировано распахнув глаза.       — Мои покои выше и правее, придётся пройти по лестнице, — улыбнулся Александр, склоняясь над её губами. — Но я верю, что это препятствие будет легко преодолимо.       — Мне пора, — с сожалением произнёс он, спустя несколько минут. — Ты пока обживайся, сегодня никто тебя не побеспокоит. Кроме меня, — добавил Александр с лукавой улыбкой.       Оставшись одна, Натали продолжила исследовать своё новое жилище. Вещи уже были распакованы, и горничная, преисполненная важности за свою хозяйку и преисполнившись собственной значимости, уже успела велеть дворцовым слугам накрыть чай. Вечер только начинался, и Натали совершенно не знала, чем себя занять. Завтра жизнь сделает новый виток, и княжна войдёт в свиту Великой княжны Ольги, а сейчас не всем даже было известно о её возвращении.       Александр появился ночью: дверь отворилась совершенно бесшумно, и если бы Натали не знала о ней, то наверняка сильно испугалась бы.       — Я всегда думала, что тайные переходы встречаются только в романах, — улыбнулась Натали, поднимаясь навстречу из кресла, в котором сидела и читала.       — Уверен, здесь их немало, я знаю только о трёх, — вернул улыбку Александр. Он поставил подсвечник, которой держал, на столик, и протянул руки, заключая Натали в объятия. — В любом случае, мы можем сказать огромное спасибо архитектору.       К завтраку Натали, облачённая в изящное платье сиреневого цвета, уже явилась к Великой княжне для представления. Два года, проведённые во дворце, конечно же, не прошли бесследно: Натали прекрасно знала весь двор, как и двор знал её. Поэтому улыбка княжны Ольги была более, чем тёплой и искренней, а её фрейлины, если и удивились назначению княжны Репниной на пост, который обычно занимали замужние придворные дамы, то виду не подали. Яркая, живая цесаревна всегда импонировала Натали, но никогда ещё они не общались так близко и тесно, как теперь. Отослав свиту, Ольга протянула руки Репниной, улыбаясь.       — Милочка, — начала она тоном, точно повторяющим тон венценосной матушки, — Алекс столько говорил мне о вашей истории любви, что я просто не могу не восхищаться вашим мужеством!       Натали пожала её руки, садясь на диванчик рядом, и улыбнулась. Восемнадцатилетняя княжна казалась ей, двадцатидвухлетней барышне, юной и неопытной. А в свете её отношений и вовсе — сущим ребёнком. Но симпатия, возникшая давно, сегодня лишь выросла, заставляя отвечать на все вопросы искренне и от души.       — Через три дня у Александры Фёдоровны собирается небольшое общество, только приближённые, коей вы, конечно же, являетесь, — доверительно сообщила Ольга. — Вы поможете мне подобрать наряд?       — Конечно, ваше высочество! — воскликнула Натали, лихорадочно раздумывая, что надеть ей самой — почти все платья следовало пересмотреть на предмет целостности: порванный подол, оторванные пуговки или кружева, пятна, которые стоит свести… Но когда взять на это время, если сейчас уже почти ужин, а цесаревна не отпускает её от себя, объясняя это тем, что Натали — человек в её окружении новый, оттого интересный и умеющий развлечь.       К вечеру Натали уже валилась с ног, думая, что служба у императрицы была более щадящей. Но ужин, тёплая ванна, которая раньше была роскошью для простой фрейлины, довольствующейся простыми обтираниями и ванной раз в неделю, — всё это привело в расслабленное, блаженное состояние, и к ночи Натали, забравшись на кровать и раскрыв роман Остин, сама не заметила, как заснула. Спустя полчаса Александр, бесшумно отворив дверь, несколько минут просто стоял и любовался ею: разметавшимися по подушке локонам, лёгкой полуулыбкой и обнажённым плечом, выступающем из пышного кружева неглиже. Потом осторожно лёг рядом, убрал книгу, освободив её руку, и, задув свечу, обнял, засыпая.       Натали проснулась от того грохота где-то в коридоре. Испуганно встрепенулась, вглядываясь в темноту, и тут же улыбнулась, чувствуя руки, обнявшие её во сне, стоило пошевелиться, прижавшие крепче к груди. Просто так лежать рядом было не меньшим счастьем, придающим отношениям куда больше интимности, чем самая страстная любовь. Коей они не преминули заняться, едва забрезжил рассвет.       — Ты не говорил мне, что через три дня меня ждут на приёме у её величества, — укоризненно сказала Натали, переведя дыхание.       — Прости, и правда совсем забыл. — Александр повернул к ней голову. — Это тебя волнует?       — Мне нечего надеть, — вздохнула Натали. — Нет-нет, — поспешила сказать, видя, что он хмурится, — просто нет времени подобрать платье!       — Возьми себе ещё пару горничных, — пожал плечами Александр. — Хочешь — бери компаньонку из дворян, пусть следит за твоим гардеробом.       — Но куда я их поселю?       Цесаревич вздохнул, задумавшись на минуту. Потом его лицо просветлело, он улыбнулся хитро, приподнимаясь на локте и нависая над Натали.       — Сейчас бери ещё горничную, а когда забеременеешь, переедешь в один из моих дворцов, и там уже наберёшь себе штат, как у цесаревны. Хочешь — компаньонок, хочешь — камеристок, хочешь — больше горничных…       Он потянулся к её губам, вовлекая в поцелуй, в то время как одна из рук погладила грудь, безошибочно находя нужный ритм, пропуская твёрдый сосок между пальцев. Натали запустила было руку в его волосы, притягивая к себе сильнее, но в следующий миг отстранилась, тяжело дыша.       — Ты думаешь, когда я буду ожидать ребёнка, то всё ещё смогу оставаться с тобой?       — А ты полагаешь, что я отправлю тебя обратно к родным? — Александр нахмурился. — Будь моя воля, я признал бы каждого нашего ребёнка!       — Каждого? — улыбнулась Натали.       — Я надеюсь, ты подаришь мне как минимум четверых. — Он потёрся носом о её нос. — А пока до этого далеко, найми ещё горничную и присмотри кого-то из младших фрейлин в компаньонки. Если кто-то приглянется, скажи мне, я уговорю maman, чтобы она перешла к тебе.       Перед уходом Александр несколько раз спросил, какое именно платье Натали выберет для приёма, и только дождавшись заверений, что она обязательно скажет, когда будет знать точно, вернулся к себе. Для Натали дни закрутились ярким хороводом: новые лица, новые разговоры, всеобщая доброжелательность и никаких сплетен — она почти поверила, что жизнь всегда будет такой — полной спокойствия и любви. Выбирать себе компаньонку она пока не спешила, но взяла ещё двух горничных в помощь своей Маше, и платье к приёму было выстирано и выглажено.       Изящный наряд цвета фуксии, из тех, что Натали заказывала для медового месяца — цвет был смелый, более подходящий замужним дамам, как и декольте, приподнимавшее грудь над кружевом цвета благородного серебра. Почти перед выходом в покои Натали заглянул адъютант цесаревича, передав синюю бархатную коробочку с вензелями на крышке, в которой оказался гарнитур из рубинов, оправленных в белое золото. Ожерелье, кольцо и серьги. Натали задохнулась от восторга, рассматривая изящную работу и размышляя, были ли драгоценности созданы в последний момент специально для неё, или же у Александра в запасе лежали сокровища на все случаи жизни?..       Несмотря на уверенность в своей неотразимости, поддержку княгини и императрицы, любовь Александра и снисходительность императора, Натали боялась появляться этим вечером в кругу старых друзей. И, как оказалось, не беспочвенно. Войдя в гостиную императрицы в свите Великой княжны, Натали спокойно смотрела на тех, кого два года называла подругами. Ей было невдомёк: знают они о причинах её возвышения, или же нет. И сердце билось всё сильнее с каждым шепотком, которыми обменивались фрейлины императрицы, прикрываясь веерами.       Появление Александра произвело настоящий фурор: белоснежный китель морского офицера всегда безупречно сидел на его ладной фигуре, но единственный перстень на пальце, перекликающийся с гарнитуром Репниной, не остался незамеченным цепкими взглядами. Меж тем Александр, игнорируя шепот и переглядывания, сперва засвидетельствовал почтение родителям и семье, а после подошёл к Натали, склоняясь над её рукой и не оставляя ни одного сомнения в характере их отношений.       — Подарок прекрасен, — прошептала Натали, не сводя сияющего взгляда. В эту секунду ей было совершенно наплевать на мнение всех, кто собрался здесь злословить. Она видела только его, чувствовала его поддержку и любовь и сейчас как никогда осознавала свою силу. Что ей досужие домыслы, когда Александр стоит рядом и улыбается так, как сейчас? Впрочем, одна из фрейлин всё же попробовала пустить ядовитую стрелу.       — Я смотрю, вы быстро освоились после отставки принцессы Мари, — сладко пропела Нарышкина, томно обмахиваясь веером. — Признайте, Натали, дружба с Калиновской и принцессой позволили завоевать столь близкое расположение цесаревича?       — Боюсь, что не смогу поделиться с вами этим секретом, — притворно вздохнула Натали, внутренне сжавшись — Нарышкина была первой сплетницей при дворе, и её выпад — лишь начало в череде остальных, что не замедлят явиться. — Для этого нужно обладать не только внешностью, но и умом, а значит, вам этого не понять.       Извинившись, Натали отошла от бывшей подруги. В этот вечер больше нападок не последовало: вероятно, придворные чувствовали незримую поддержку императорской четы и боялись проявлять своё отношение открыто. Но, начиная со следующего после приёма дня, Натали буквально атаковали насмешками, ехидными замечаниями и откровенным презрением. Почти весь двор, за исключением крохотного меньшинства, отвернулся от бывшей фрейлины, и лишь в свите Великой княжны Натали чувствовала себя спокойно.       Шли месяцы, и двор постепенно привык к тому, что княжна Репнина является постоянной и официальной любовью цесаревича. Александр уладил вопрос с семьёй Натали, но ни они, ни он так и не признались, о чём именно шёл разговор за закрытыми дверьми. Наступило лето, и двор переехал в Царское Село, где Александр, невзирая на протест императора, желавшего пригласить нескольких принцесс из других княжеств и государств ко двору, демонстративно поселился с Натали в одном из небольших дворцов.       — Ты же понимаешь, что эта связь уже переходит все границы дозволенного! — возмутилась Александра Фёдоровна, узнав о пассаже сына. — Что будут говорить о нас при других дворах? Что мы не в силах держать цесаревича в узде? Кто захочет выдать за него свою дочь, зная о наличии такой тесной сердечной привязанности?       — Дай время, всё сойдёт на нет само собой, — снисходительно улыбнулся в усы император. — И даже если нет, уверяю тебя, Шарлотта, отбоя от невест у Александра никогда не будет. Хотя бы потому, что он является наследником одной из величайших империй мира. И им придётся мириться с некой его… эксцентричностью.       И всё, казалось бы, было прекрасно, если бы не одно «но» — Натали до сих пор не могла забеременеть. Она продолжала делать вид, что её это совершенно не трогает, но обрывки чужих разговоров то и дело долетали до слуха:       — Бесплодная.       — И слава Богу!       — А может, это цесаревич?..       Последнее говорили шёпотом, но даже он, еле слышный, разносился по дворцу, подобно грому. Натали не спала ночами, пытаясь понять — что с ней не так? А если не с ней, то неужели Александр не может иметь детей? Может ли вообще быть подобное правдой? Сам цесаревич, казалось, не волновался по этому поводу вовсе, и лишь когда однажды после обеда застал свою любимую в слезах, объяснил причину своего спокойствия.       Белоснежный мрамор беседки оплетал ядовито-зелёный виноград, в листьях которого промелькивали бордовые вкрапления. С одной стороны беседки открывался вид на реку, лениво несущую свои воды в залив. Непривычная для северного лета жара погружала в негу, и Александр, узнав у слуг, что княжна там, не спешил, думая, что застанет её спящей на уютной софе, наверняка с раскрытой книгой на груди. Тем удивительнее было, подходя к укрытым листьями аркам, услышать тихие всхлипы.       Натали сидела, обратив свой взгляд на реку, и слёзы непрерывно стекали по бледному лицу. Александр подошёл неслышно, остановился у софы и тихо опустился на колени, ловя прохладную ладонь. Натали вздрогнула от прикосновения, поймала его взгляд и попыталась улыбнуться, но получилась лишь кривая улыбка.       — Что случилось? — тихо спросил Александр, заглядывая в любимые глаза.       Натали лишь молча покачала головой, потом прикусила губу и вновь громко всхлипнула, подняв глаза к потолку беседки.       — Наташа, — с нажимом произнёс цесаревич. — Ты же знаешь — лучше скажи сразу. Тебя кто-то обидел?       Вновь покачав головой, Натали вздохнула прерывисто и, глубоко вздохнув, выпалила быстро, словно боясь передумать:       — Нам надо расстаться. Я тебе не подхожу!       — Но почему? — Александр похолодел — он давно ожидал услышать от неё нечто подобное, но чтобы так быстро, внезапно? Он совершенно не был готов отпустить её, даже если она его уже разлюбила.       — Потому что я не могу родить тебе ребёнка, — прошептала Натали, опустив голову.       — Что? — глаза цесаревича невольно расширились. — А как это может… Почему ты… Что за глупости?!       — Я не могу родить тебе ребёнка! — с мукой повторила Натали, заломив руки. — А значит, есть косвенное подтверждение тому, что ты не можешь его зачать! Ты понимаешь? Я бросаю на тебя тень! Я бросаю тень на трон!       Она громко всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Александр, опешив, несколько секунд смотрел на неё, а после, широко улыбнувшись, сел на софу рядом, обнял и прижал крепко-крепко.       — Ты думаешь, я брошу тебя из-за этого? Из-за того, что у нас по какой-то причине нет детей? — Он покачивал её нежно, как младенца. — Неужели ты думаешь, что это имеет для меня значение? Если вина во мне, то… у меня есть Константин, он всегда сможет занять моё место. А ты… Ты моя любимая, ты — моё счастье. И тебе не обязательно становиться матерью моих детей, чтобы оставаться самой необходимой для меня, слышишь?       Натали вздохнула прерывисто, постепенно успокаиваясь. Каждое слово Александра проникало в сердце, но душа продолжала метаться, заставляла испытывать огромное чувство вины и чувствовать себя не такой, как все. Не настоящей женщиной. Натали привыкла к осуждению, но к тому, что её называют неспособной родить, привыкнуть не могла.       — Наташа, — выдернул её из мыслей Александр. — Я люблю тебя. И буду любить всегда. А сейчас, — он улыбнулся широкой, ленивой улыбкой, — я хотел бы, чтобы ты забыла о том, что тебя гложет...       Несмотря на напускную браваду, Александр не мог не думать о разговоре с Натали. Он не перестал быть наследником, а значит, вопрос о продолжении рода был актуален как никогда. Предположение о возможном бесплодии будущего императора могло пошатнуть трон, и если это действительно так, следует начать готовить Константина уже сейчас, пока жив император.       Спустя два дня, Александр подошёл к отцу во время его ежедневной прогулки по парку, всем своим видом давая понять, что просит разговора тет-а-тет. Николай Павлович отпустил свиту кивком головы, и несколько шагов по дорожке они проделали в молчании, прежде чем император заговорил.       — Итак, просветите же меня, в чём причина вашей спешки? Я не ждал вас сегодня.       — Я хотел бы просить вашего дозволения о поездке на Кавказ, — медленно, подбирая слова, проговорил Александр.       — На Кавказ? — Николай Павлович, ожидавший чего угодно, но не этой просьбы, даже остановился. Придворные, следовавшие на расстоянии нескольких десятков шагов, послушно замерли. — Вы решили превзойти всех в эксцентричности? Вам мало любовницы, с которой вы живёте настолько открыто, насколько вообще это возможно?       — Отец, выслушайте меня! — поспешно заговорил Александр, стоило императору замолчать, чтобы набрать воздуха и продолжить отсчитывать непутёвого сына. — Дело в том, что ходят слухи…       — Слухами земля полнится! — отрезал Николай Павлович, тяжело дыша. — Это не повод, чтобы подставлять себя под пули!       — Я не хочу воевать! — воскликнул Александр, но тут же понизил голос, заметив несколько заинтересованно повернувшихся в их сторону голов. — Я не хочу воевать, — добавил он тише. — И под Кавказом я имел в виду Пятигорск. Я хочу отвезти Натали на воды.       — Вот как? — брови императора взметнулись вверх, а сам он начал багроветь от гнева. Но заговорил тихим, звенящим от ярости голосом: — Ты, видимо, совсем сошёл с ума? Она не жена тебе, чтобы возить на курорты в сопровождении двора! Чтобы я даже не слышал более подобного. Подумать только! Натали захотела на воды, надо срочно ехать туда!       Николай Павлович громко фыркнул и, развернувшись на каблуках, пошёл вперёд. Александр, глубоко вздохнув, последовал за ним, напоминая себе, что этот разговор с самого начала обещал быть непростым.       — Речь не о том, чтобы отдохнуть, — начал он вновь, видя, что император успокаивается. — Натали не может забеременеть, и ходят слухи…       — Это её проблемы, — надменно откликнулся Николай Павлович.       — Да выслушайте же меня! — раздражённо перебил Александр. Император заинтересованно обернулся и остановился. — Вы не думаете о том, что слухи, гуляющие при дворе, касаются и меня, как мужчины, не способного зачать наследника?       Николай Павлович молчал несколько томительно долгих секунд, потом медленно кивнул, будто обдумывая сказанное. Глубоко вздохнул, покачал головой. Фыркнул.       — На воды, значит, — пробормотал он. — Что ж. Распоряжусь сегодня. Обставим, как поездку по южным губерниям. Недолгую. — Николай Павлович пристально посмотрел на широко улыбающегося сына. — Чтобы к октябрю вы уже были в столице.       Через две недели малый двор в лице цесаревича, Великой княжны Ольги и двух десятков придворных из их свиты покинул Царское Село. Натали ехала вместе княжной и одной из её фрейлин, в то время, как Александр с несколькими дворянами то уезжал вперёд, к сопровождавшим офицерам, то возвращался к веренице карет, ловя улыбки дам, выглядывающих из окошек. Первый же постоялый двор встретил шумный императорский поезд подобострастными улыбками хозяина, который, прослышав о путешествии цесаревича, за сутки до его приезда попросил всех постояльцев освободить номера.       Натали положили спать с фрейлинами княжны, ведь, невзирая на то, что отношения с Александром ни для кого не были секретом, сохранять видимость приличий считалось негласным правилом. Следующие сутки в пути вновь прошли в карете, и к вечеру Натали и Александру с трудом удалось выкроить несколько минут для разговора под прицелом множества глаз.       — Я безумно соскучился. — Александр улыбался непринуждённо, но в глазах полыхало тяжёлое синее пламя.       — Сколько нам ещё ехать? — с надеждой в голосе спросила Натали.       — Неделю. — Александр погладил костяшки её пальцев, поднёс ладонь к губам. — Я что-нибудь придумаю, — прошептал он, подняв глаза.       Прошло ещё три дня в пути. Время от времени кареты останавливались, и дамы выходили погулять и размяться, устраивали пикники, в то время как кавалеры набирали букеты из налитых ржаных колосьев и ярко-алых маков, поднося их своим избранницам. После одной из таких остановок, к удивлению Натали, княжна, хитро улыбнувшись, взяла свою фрейлину под руку и направилась к одной из карет.       — Ваше высочество?..       — До постоялого двора я поеду в другой карете, — Ольга кивнула на свою, стоявшую неподалёку. — А вы, Натали, уверена, приятно проведёте время в одиночестве, отдохнув от моей болтовни.       — Что вы, поездка в вашем обществе — сплошное наслаждение! — всё ещё не понимая, куда клонит княжна, уверила Натали. Ей вдруг подумалось, что она вызвала её неудовольствие, вот только чем?       — Идите, Натали, — тихо, с нажимом повторила княжна. Присев в неглубоком реверансе, Натали прошла вдоль вереницы карет, которые только начали заполняться весело переговаривающимися дамами, забралась внутрь, закрыла дверь, моргнув: после яркого солнечного дня глаза не сразу привыкли к полумраку, царящему внутри. Прикрыла глаза и откинулась на мягкую спинку сидения, тяжело вздохнув.       — Наконец одни! — раздался голос. Распахнув глаза, Натали встретилась со взглядом Александра, сидящего напротив.       — Так вот, почему её высочество так настоятельно просила меня вернуться одной, — улыбнулась Натали. Сердце подскочило, забилось быстро-быстро, при мысли о том, что это могло бы стать невероятным скандалом: ехать наедине с цесаревичем на глазах у всего двора! Многие ли знали об этом сейчас? Карета покачнулась и медленно тронулась с места, выезжая с обочины на дорогу.       — Мне не пришлось долго её уговаривать, — промурлыкал Александр, расстёгивая пуговицы сюртука и ослабляя узел шейного платка. — Она всегда рада помочь влюблённым быть вместе.       — Провести с тобой время наедине — уже лучший подарок. — Натали напряжённо следила за тем, как он снимает сюртук, оставаясь в белоснежной рубашке. Она нервно схватила веер: щёки полыхнули пожаром. Скучая по его ласкам, Натали меж тем не могла даже представить, что сможет вкусить их в течение пути.       — Ты же не думаешь, что мы можем… прямо здесь…       — Разве есть кто-то, кто может нам помешать? — лукаво улыбнулся Александр, облизнув губы, и вдруг резко подался вперёд, склоняясь и кладя руки на щиколотки, затянутые в тонкие чулки до колена. — Кто-то посмеет остановить нас? — Он поднял на неё глаза, в то время как ладони начали подниматься вверх, задирая юбки выше и выше, к бёдрам. Карету качнуло на ухабе, и в этот момент Александр подхватил Натали, сажая к себе на колени. Она ахнула от неожиданности, машинально упираясь в спинку по обе стороны от него.       Александр слегка приподнялся, позволяя почувствовать всю степень его желания. Его губы безошибочно нашли чувствительное местечко под мочкой уха, поцеловали нежно, и Натали, всё ещё напряжённая, выдохнула, спуская ладони на его твёрдые плечи. Происходящее было таким острым и волнующим, что от одной мысли об этом кружилась голова. Они целовались поначалу нежно, неспешно, сводя друг друга с ума дразнящими движениями губ, но с каждым мгновением огонь разгорался сильнее, опалял жарче. Ладони Натали давно блуждали по обнажённой груди Александра, пуговки на лифе её платья, расстёгнутые почти до талии, открыли доступ его ищущим губам, а лёгкое покачивание кареты заставляло тереться о выступающую плоть, всё ещё затянутую тканью.       Александр не выдержал первым: непослушные пальцы запутались в собственных пуговицах на штанах, короткими рывками он стащил их до колен, приподнял Натали над собой, медленно сажая сверху. Натали глухо, протяжно застонала в его шею, подчиняясь неспешному ритму, который задавало движение кареты.       Внизу становилось тепло, жарче с каждым новым толчком, Натали нетерпеливо, прерывисто дышала, снова и снова находя его губы. Пальцы Александра крепко впивались в её ягодицы, придерживая, в то время как он толкался в неё, всё быстрее и резче. Казалось, что вся карета пришла в движение, но паре, сидящей внутри, было уже всё равно. Стоны удовольствия заглушили поцелуи, короткие, быстрые.       Позже, отдышавшись и приведя в порядок одежду, они долго сидели и молчали, просто взявшись за руки и лениво наблюдая за тем, как проплывают за окном первые станицы. На воды двор прибыл, произведя там фурор — никто из местного общества, ежегодно посещавшего Пятигорск, не ждал появления царских особ. Здесь всё казалось проще, и даже строгость придворных нравов слегка отступала, тускнея под ярким южным солнцем. Натали казалось, что груз, который лежал всё это время на её плечах, вдруг испарился, взмыл к ярко-синему небу. Она наслаждалась каждым днём рядом с Александром, которого здесь государственные дела почти не отвлекали. А он не сводил влюблённого взгляда, сопровождая на прогулки по платановым и самшитовым рощам. Это было самое настоящее, ничем не замутнённое счастье.       А через полтора месяца прилетела новость: фаворитка цесаревича, княжна Репнина, в положении.