Oops!... I did it again

      Они ехали в машине Ричи, которую ему подарили родители на восемнадцатилетие. Было утро среды, самый разгар учебной недели, но, если быть честным, Ричард совершенно не хотел никуда идти. Ему эта школа стояла уже поперёк горла, и он не мог дождаться, когда же пройдут последние весенние месяцы, выпускные экзамены, и он наконец-то будет свободен и волен делать всё, что только захочет.       Элевен, сидевшая рядом на пассажирском сидении, пересказывала ему — в действительности, она просто повторяла — своё сегодняшнее важное выступление по английской литературе. Она готовилась к нему несколько недель и теперь боялась, что попросту забудет текст, когда выйдет отвечать перед классом.       А Ричарда же её голос просто убаюкивал, делая его очень ленивым и разнеженным. Сейчас ему хотелось просто лечь головой ей на живот и, прикрыв глаза, сладко дремать, слушая её неспешную речь. Неважно, о чём она будет ему рассказывать, главное, что она будет рядом с ним, перебирая его прядки волос и время от времени щекоча холодными пальцами за ушами.       Ричи же вёл машину одной рукой, другой время от времени переключая рычаг передачи, но в основном он медленно оглаживал ладонью шелковистую кожу внутренней части бедра девушки. Он водил рукой вверх-вниз по её левой ноге, начиная от острой коленки, немного задрав подол лёгкого приталенного платья, млея от ощущения её гладкости там.       Иногда он подбирался слишком близко к кружевному нижнему белью, которое он лично подбирал ей на их недавнюю — очередную — годовщину, а она, ни на секунду не отрываясь от своего пересказа, плотно стискивала его ладонь бёдрами, не позволяя ей двигаться дальше, и он послушно отступал обратно ниже, когда она расслабляла мышцы.       Как бы он хотел, чтобы она сейчас точно так же сжимала бёдрами его голову и сладко постанывала в потолок машины на заднем сидении, закатывая глаза от наслаждения и судорожно цепляяся пальцами за гладкую кожаную обивку, царапая её короткими ноготками…       Он облизнул моментально пересохшие от этой восхитительной картинки губы и, тяжело сглотнув, вновь вернулся к дороге.       Они подъехали на школьную парковку. Ричи припарковался на своём обычном месте, заглушил сыто урчащий мотор и вытащил ключи из зажигания, а Эл уже успела выбраться из душноватого салона автомобиля, одёргивая подвернувшийся и немного помявшийся — и благодаря кому? — подол платья и закрывая за собой пассажирскую дверцу. Ричард разочаровано выдохнул — теперь даже не потискаться на передних сидениях — и вышел следом за ней, растрепав рукой тёмные волосы и поправляя очки на носу.       Он уже собирался направиться в сторону школы, как тут Элевен неожиданно обошла машину спереди, подошла к нему вплотную и, встав на носочки, потянулась к губам, хватаясь руками за его шею. О, так даже лучше, чем на передних сидениях…       Он что-то довольно проурчал по поводу хитрой принцессы, подтягивая её ближе к себе за талию, и спешно ответил на её поцелуй, сразу же переходя на грубый и глубокий, как он любил. Как они оба любили.       Мимо них проходили старшеклассники, давно уже привыкшие не только к милующимся на парковке различным сладким парочкам, но и в целом конкретно к этим двум бесстыдникам. Лишь изредка, когда действия этих двоих заходили слишком далеко, кто-то одобрительно присвистывал им со стороны, вроде и оценивая видок, а вроде и требуя сбавить обороты; девушки в такие моменты разочаровано глядели на своих скучных ухажёров, а парни незаметно меняли походку, чтобы не слишком светить своим внезапным стояком.       Ещё тут останешься равнодушным! Когда красавицу-отличницу Джейн Хоппер зажимал где-нибудь балабол-грубиян Ричард Уилер, температура воздуха вокруг них моментально поднималась вверх на несколько десятков градусов¹. Это было настолько эротично и горячо, что пробирало порой даже самых стойких блюстителей порядка, которые спешно сбегали удовлетворять свои низменные желания в ближайшем туалете.       Ричи развернулся и прижал Эл к водительской дверце машины, соскальзывая одной рукой с её талии ниже, до кромки платья, а потом нырнул под подол, задирая его вверх, вновь с удовольствием оглаживая сначала её бёдра, а после и крепко стискивая её ягодицу.       Кожу ладони приятно холодило белое кружево её нижнего белья. Чёрт, настоящее блаженство. Он навалился на неё всем телом, вжимая, не сопротивляющуюся, в автомобиль, и мял податливую ягодицу своей крупной ладонью.       Но раздался первый предупредительный звонок о начале занятий через десять минут, и Элевен ловко отстранилась от него, напоследок чмокая его в нос, а потом, уверенно взявшись пальцами за его запястье, потянула его руку из-под платья наружу, при этом показательно облизывая свои распухшие губы и глядя ему прямо в глаза сквозь немного запотевшие стёкла очков. Сердце Ричи в очередной раз попросту едва не отказало. Она выглядела так великолепно и восхитительно доступно… Ну и куда её теперь такую отпустить?       — Увидимся после занятий… папочка, — приблизившись, горячо выдохнула ему на ухо Эл, а потом как ни в чём не бывало отстранилась и пошла в сторону школы, ловко маневрируя между припаркованных машин, первое время, пока он её ещё видел в полный рост, заманчиво покачивая шикарными бёдрами.       Ричард застонал сквозь стиснутые зубы и прижался лбом к нагревшейся на солнце тёмно-синей крыше автомобиля, и глубоко вдохнул-выдохнул несколько раз, пытаясь унять очевидно нахлынувшее возбуждение. Получалось откровенно плохо. Особенно, когда в ушах всё ещё звучало её сладкое «папочка», а подрагивающие руки по-прежнему ощущали холодный атла́с её смуглых бёдер.

***

      На самом деле, всё это безумие начала в своё время Элевен. Удивительно, поразительно, невозможно, но так оно и было. Именно она невольно подкинула Ричи всю эту будоражащую идею, впоследствии переросшую в настоящую ролевую игру.       Тогда только недавно прошёл Снежный бал, и теперь Эл привыкала жить в новом статусе Джейн Хоппер — дочери местного шерифа полиции и девушки хулигана Ричарда Уилера. В школу она ещё не ходила, навёрстывая все пробелы в знаниях вместе со своим официальным парнем и новоявленным отцом.       И всё было действительно очень невинно и замечательно. Первые несколько месяцев парочка не заходила дальше держания за ручки и лёгкого касания губами губ. Потом, со временем, поцелуи стали чуть более долгими и уверенными. Следом, ещё через месяц, и объятия стали горячее, и поцелуйная техника пополнилась вызывающими дрожь в коленях трюками с языками.       На этом этапе их отношений они и подошли к тому моменту, когда Элевен нужно было идти в местную Старшую школу Хоукинса.       В тот день, перед началом очередного учебного года, под вечер неожиданно разразилась жуткая гроза, и Хоппер, переступая через собственные отцовские инстинкты, всё-таки позволил Уилеру остаться у них на ночь и даже заночевать с Эл в одной комнате.       Поэтому они и сидели на её кровати, ели солёный попкорн, и Ричи учил девушку играть в карты (единственное, что нашлось из развлечений в хижине шерифа).       Сначала Ричард хотел откровенно смухлевать, зная о неопытности Элевен в этом деле, и вовсе начать с ней игры на раздевание, но услышавший его предложение случайно проходивший мимо Джим с таким внушительным видом погрозил ему кулаком, что парень невольно вздрогнул и пожал плечами, мол, подумаешь, не очень-то и хотелось. На самом деле, ему очень — просто чертовски — хотелось.       Ему уже исполнилось семнадцать, и тело требовало однозначных приключений, бушуя гормонами. Особенно тогда, когда напротив сидит в одной тёплой ночнушке, поджав под себя ноги и открыв чуть больше доступа к своим восхитительным смуглым обнажённым бёдрам, не раз снившихся бедняге Ричи в откровенно похабных мокрых снах, удивительной красоты шестнадцатилетняя девушка. Его девушка. Но он всё не решался сделать первый шаг в этом направлении, каким бы самоуверенным и нахальным не был Ричи по жизни. Всё-таки это его Эл, и он не хотел травмировать её возможно ещё не подготовленную психику чем-то подобным. Поэтому оставалось только исходить слюной, облизываясь на чудесные длинные ножки и атласную смуглую кожу.       Они разговаривали о школе и важном завтрашнем дне. Строили совместные планы на следующую неделю. А потом Ричард кое-что вспомнил, выпрямился и, серьёзно заглянув Элевен в глаза, твёрдо потребовал:       — Эл, пообещай мне, что ты не будешь пользоваться своими силами в школе или каких-либо публичных местах. А лучше вообще ими не пользуйся. Пообещай мне.       — Обещаю… папочка, — задорно хмыкнула она, показав ему язык.       И Ричи словно холодной водой окатили. Тело моментально среагировало на флирт весьма однозначным образом, а вот сердце едва не отказало. Стало очень неловко. Что же она с ним творит?       А вот Элевен на самом деле даже не осознавала того, какие последствия будут от этой её фразы. Просто буквально сегодня утром у неё был точно такой же разговор с Хоппером, который требовал от неё прекратить пользоваться своими силами, особенно в школе и публичных местах. И она тогда ответила ему «Promise, dad».       А тут об этом просит её Ричи. Ну не называть же его dad? Нет, это слишком грубо и как-то массивно для него.       Ему больше подойдёт что-то более смягчённое. Например, daddy.       Вот так и получилось, что она впервые назвала его папочкой. И потом поняла, что ей неожиданно нравится то, как это звучит. Она тогда незаметно вздрогнула и закусила нижнюю губу, скромно прикрывая глаза. А бёдра от чего-то сладко сжались чуть сильнее.       Daddy…       Дальше в их игру уже вступил Ричард, развив из просто слова целый кинк. Теперь он был папочкой Элевен, а она была его принцессой, его ангелом или его маленькой девочкой. И их обоих весьма устраивало такое положение вещей.       На самом деле, Эл не казалось странным называть своего парня папочкой. В конце концов, её детство прошло в лаборатории один на один с грубым и холодным Папа́, который точно не был образцом хорошего родителя. Поэтому её представление обо всём этом было очень размытым и немного не правильным. После появления в её жизни Хоппера, который стал ей новым официальным отцом, она уяснила для себя, что папа — это кто-то сильный, кто-то, кто безвозмездно защищает её и заботится о ней. Но ведь таким образом и Ричи идеально подходил под это определение, так почему и он не может быть папой — только маленьким — для неё? Папочкой…       Джим не знал обо всей этой их игре, потому что — Уилер был уверен — он бы открутил Ричи голову за подобное совращение его невинной дочурки. А вот их компания отнеслась к подобному неоднозначно, когда они всё-таки впервые услышали эти взаимные «ласковые» обращения между этими двумя.       Лукас знакомо прищурился и неодобрительно покачал головой, но при этом после очень странно посмотрел в сторону Макс. Та заметила это и показала ему средний палец.       А если честно, то Максин в первый момент даже взбудоражила мысль о чём-то подобном. Но потом она почему-то вспомнила о своём родном отце, о приёмном отце, о придурке Билле, и вся эта идея показалась ей просто отвратительной.       Дастин отвесил какую-то пошлую шуточку и в целом отреагировал весьма спокойно и положительно.       Уилл же сильно покраснел, но промолчал; первые несколько месяцев он каждый раз смертельно краснел, когда слышал из уст Элевен её коронное «Папочка».       Но Ричи и Эл очень нравилась эта игра. И как-то так получилось, что одновременно с началом этого одного на двоих кинка они впервые переспали.       Это был действительно спонтанный первый раз, и Ричи очень жалел, что всё произошло лишь на его эмоциях неожиданной ревности, а не по обоюдному страстному порыву.       Хотя Элевен тогда так громко и сладко стонала, отчаянно отдаваясь ему всем телом и душой, что у Ричарда снова едва не отказало сердце. Она сбивчиво и горячечно шептала ему то «Ричи», то «Папочка», то «Папочка Ричи», царапая ноготками спину, и парню казалось, что он выиграл чёртов джекпот на всю оставшуюся жизнь, когда той ночью пошёл в лес разыскивать пропавшего Уилла. Он грёбаный счастливчик, получивший рай прямо на земле.       После этого их отношения, разумеется, перешли на новый уровень, став ещё более интимными и невыразимо пошлыми. А к кинку прибавилась своеобразная одежда, откровенные касания и ролевые постельные игры.       Эл теперь зачастую носила лёгкие полупрозрачные платья с вычурным нижним бельём и заплетала кудрявые волосы в косички, цепляя к ним заколки-бантики, тем самым создавая образ невинной послушной маленькой девочки.       Но девочки только для одного «папочки», который обожал прижимать свою принцессу к какой-нибудь вертикальной поверхности и, подхватив её под бёдра, заставляя тем самым обхватить его за пояс ногами, грубо и глубоко целовать, а после ещё и оставлять засосы на тонкой открытой шее. На самом деле, этих ярких меток принадлежности было куда больше по всему её телу, особенно на бёдрах, животе и трогательных ямках поясницы, но это была только их маленькая тайна, о которой остальным знать абсолютно точно не обязательно.

***

      Ричи закрыл машину и перебежками быстро направился в сторону школы, хотя на парковке уже всё равно никого не было — первый модуль занятий как раз только начался. Он чувствовал, как неприятно жали в паху натянутые джинсы. Ну не появляться же ему в таком виде на уроке физики, ну честное слово!       Он заглянул за угол, проверяя наличие людей в коридоре. Никого. Отлично.       До мужских туалетов осталось всего ничего, а там уже можно закрыться в кабинке и по-подростковому снять напряжение рукой, как вдруг его хватают за локоть и быстро затаскивают в подсобку, захлопывая за ним дверь. Он почувствовал, как к спине прижимается тёплая девичья грудь, на его животе в замок сцепились тонкие ухоженные руки, а куда-то в шею — не достаёт его ангел по росту до его уха — раздался жаркий шёпот.       — Помоги мне, папочка… — Элевен коснулась его загривка губами, вызвав крупную дрожь по всему его телу. В паху мучительно заныло. — Моё тело так горит без тебя…       И, расцепив пальцы, заскользила своими ладонями ему за пояс джинсов, крепко прижимаясь к нему сзади всем своим восхитительным гибким телом.       Ричи довольно усмехнулся. Какая непослушная у него принцесса. Завела его до чёртиков на парковке, обманула, не пошла на свой первый модуль по биологии, затащила его сюда и теперь склоняет его к быстрому и божественно горячему сексу прямо в школьной подсобке, в которой они уединялись уже пятый раз только за этот чёртов месяц. Ну и чем он заслужил такого ангела во плоти?       Она уже успела расстегнуть его ремень и пуговицу, стащив джинсы ниже, прерывисто и возбуждённо дыша ему в спину, как Ричи резко развернулся в её некрепких объятиях и, привычно подхватив под бёдра, прижал к двери, и начал судорожно задирать её лёгкое платье с прекрасным для подобного манёвра подолом. Эл тихо стонала ему в ухо «Да, папочка», прижав к себе за шею и забравшись холодными пальцами под ворот рубашки, поглаживая.       Она просто невероятная!       Ричард стянул её кружевное бельё по любимым изгибам смуглых бёдер, а в голове была всего одна мысль о том, что однажды его сердце всё-таки действительно откажет.

—**—**—**—

      Примечание автора:       «десятков градусов¹» — напоминаю, что в США температура изменяется в градусах по Фаренгейту.