Не прикасайся

— Чонгук, у тебя все хорошо? Голос Тэхена донесся с переднего сиденья, но Чонгук упорно всматривался в озеро, почти скрывшееся за деревьями. Он не может ответить. — Ты в порядке? Они выехали на пустую трассу, и озеро окончательно исчезло из вида. Чонгук попытался зацепиться взглядом за луну, сжимая дрожащими руками плед на коленях. — Ладно, прости, что оттолкнул. Я не это имел в виду, просто… — Тэхен громко вздохнул. — Нам не стоит заходить далеко. Думаю, ты понимаешь. И, скорее всего, ты не готов к такому. Чонгук все понимает. Тэхен ведь наверняка просто притворяется, чтобы ему было хорошо. Пытается в меру угодить ему, но, когда дело доходит до поцелуев, ему становится неприятно. Чонгук больше никогда не поцелует Тэхена, как бы сильно ни хотелось. Он не будет делать так, чтобы Тэхену было плохо. И не позволит своим странным желаниям взять верх. Поймав свое отражение в стекле, Чонгук резко отвернулся. Тэхен не может любить такое лицо. Поцелуи с ним просто никак не могут быть приятными. Эти странные губы, этот большой нос… Чонгук с трудом сдержал всхлип, вспомнив о заживающей ранке на языке, дающей солоноватый привкус. И как Тэхен вообще выдержал это? Он хочет извиниться. Но мысли застревают где-то внутри, не желая собираться в слова, а затем преобразовываться в звук. Он было открыл рот, но получился лишь невнятный гласный звук. — Что? Прости, я не расслышал? — Тэхен точно обернулся к нему, но Чонгук уперся взглядом в окно. Он безнадежен. Он слишком жалкий, не способный даже извиниться из-за того, что его мозг просто напросто отказывается произносить слова. «Прости, я не хотел, чтобы тебе было неприятно» Нет. Он попытался снова напрячь голос, но лишь пару раз сомкнул губы. Бесполезно. — Точно все хорошо? Может, остановимся? Давай ты выпьешь таблетку. Нет. Чонгук не вернется к таблеткам, пока не заставят родители. Он не готов снова погружаться в то состояние прямо сейчас. Сердце заколотилось еще сильнее, подкатывая к горлу, когда Тэхен остановился на обочине и вышел, чтобы открыть его дверь и протянуть таблетку. «Нет» «Не надо, я же не веду себя агрессивно» «Пожалуйста» — Ну, выпей. Он вложил в его руку таблетку, а в другую бутылку воды. — Давай быстрее. Тебе будет легче. — Нет! — он в панике выдавил единственное слово, которое мозг соизволил озвучить. Таблетка упала куда-то в темноту из-за дрожи. Тэхен вздохнул так, будто очень злился, и достал из кармана новую. — Нужно. Вот, возьми еще одну. Ну ты чего так разнервничался… — теплая ладонь накрыла его руку, но Чонгук с силой оттолкнул ее. — Так, хватит. Не начинай это. Просто выпей. Тэхен наклонился ближе, и Чонгука накрыла новая волна паники. Он впихнет таблетку ему в рот? Или хуже, достанет шприц из кармана? Чонгук ведь совершенно спокоен, и никак не мешал ему… — Выпей, и мы поедем дальше. Открой рот. — Нет! Удар в живот, и Тэхен отшатывается, согнувшись пополам и обхватив себя руками. Чонгук не мог защититься по-другому. Он ведь ни слова не скажет из-за того, что его заклинило. Он ведь… — Прости, тебе… — мозг запоздало выдал нужное слово. — Неприятно? — Неприятно?! — Тэхен с трудом втянул воздух от боли. — А тебе будет приятно от удара в солнечное сплетение? — Тэхен, я… — Возможно, тебе действительно подходит такое лечение. Зря я начал все это, я ведь еще не врач. Надумаешь — пей. Новая таблетка оказалась у Чонгука на коленях рядом с водой. Чонгуку хочется обнять Тэхена. Попросить прощения, погладить живот и пообещать больше никогда не бить его. Сказать, что он ни в коем случае его не обидит. Но вместо этого он трясущимися руками берет воду, пока Тэхен возвращается на свое место. Огромная капсула с трудом проходит в горло, и он заходится кашлем, пытаясь протолкнуть ее. Если так будет лучше Тэхену, он это сделает. Пусть ему будет плохо. Пусть он снова не будет испытывать эмоций. Главное, чтобы Тэхен перестал злиться. — Ты выпил, что ли?.. Приходится выпить пол бутылки, чтобы горло перестало распирать изнутри. — Прости… Голос хрипит, с трудом формируя слова. — Если тебе так будет лучше, пусть… Прости, Тэ… Слезы снова нахлынули откуда-то из глубины и сжали гортань. Тэхен ответил не сразу. — Сейчас станет лучше. Это ты прости, что заставляю. Но что еще мне с тобой делать, — он вздохнул. — Я не хотел вызвать такую реакцию. Мне просто нужно было остановиться. Не из-за тебя. — Это неприятно. Я знаю, — он наконец смог оформить нормальную фразу. — Больше не буду. — Приятно. Мне ни с кем еще не было настолько хорошо. Ты неправильно все понял, — Тэхен обернулся и бросил на него быстрый взгляд, видимо, убеждаясь, что он в порядке. — Я никогда еще не встречал настолько удивительного человека. Думаю, я тоже люблю тебя. — Любишь. Наверное. Чонгук сильнее завернулся в плед, ожидая знакомые симптомы. Сейчас станет спокойно. Потом боль по пищеводу. Озноб, перед которым стоит запастись теплом, ну, а потом… Он не помнит. — Ты чего с головой спрятался? Все хорошо? Пришлось высунуть нос из пледа, поддаваясь стремительно накрывающей апатии. Вот и все. Чонгук будет как в тумане пару дней, если не больше. Когда на блики фонарей становится невыносимо смотреть сквозь закрытые веки и плотную ткань, он не выдерживает. «Остановись на минуту» Нет, слова не получаются. Лавина апатии будто впечатывает его в сиденье, и Чонгук наконец находит темноту, уперевшись лбом в мягкую кожу кресла. К тому моменту, как раздается глухое «приехали», будто из-под толщи воды, он не может заставить себя пошевелиться. Он не открывает глаза до тех пор, пока не утыкается носом в теплую шею. — Надо было пол таблетки тебе дать… — его лицо берут в прохладные ладони. — Чонгук! Посмотри на меня. От вида расплывчатого Тэхена и слишком яркого света он тут же жмурится. — Ну, вылезай давай, — его резко дернули вперед, вытаскивая на свежий воздух. — Пойдем домой. Но Чонгук не идет. Заставляет себя разлепить тяжелые веки, чтобы различить силуэт Тэхена, и просто крепко обнимает. Кажется, наваливается слишком сильно, потому что Тэхен пятится назад. — Ну ты чего?.. К его щеке прижимаются теплые губы, а руки обхватывают талию. Этого он и хотел. Вдруг это был последний поцелуй? Может, Тэхен обнимает его на прощание? Чонгук сжал чуть ли не до хруста, пытаясь отпечатать момент в памяти. А может, впитать Тэхена в себя и никогда не отпускать. Но отпустить приходится. Он как во сне идет к дому, вцепившись в руку, мягко направляющую его, и апатично следит из угла коридора за тем, как мама зачем-то снимает мерки с Тэхена. Наверное, чтобы сшить ему костюм ко дню рождения Чонгука. Хотелось верить, что этот день рождения будет не таким ужасным, как предыдущие. Как бы Чонгуку сильно ни хотелось продлить момент, Тэхен уходит, поклонившись маме и лишь бросив на Чонгука взгляд. Усталый? Недовольный? Осуждающий? Успокаивающий? Он не успел уловить эмоцию. — Мам, — он с трудом выговаривает самое простое слово, и как во сне движется вперед, — что мне делать? — Тэхен сказал, что ты выпил таблетку. Умывайся и ложись спать. С ней ты будешь спать крепко. — Нет, я о другом, — он не спрашивая вытянул из тонких пальцев с длинными красными ногтями сантиметровую ленту, которая прикасалась к Тэхену, и сжал в руке. — Тэхен меня оттолкнул, когда я целовал его. Я сделал ему неприятно. Что делать? — Пойдем в комнату, — она ответила не сразу, положив руку ему на плечо, а Чонгук невольно вдохнул глубже запах парфюма. — Ты перестал так бояться прикосновений. — Таблетка. Ты ответишь? — Только в комнате. Дорога на второй этаж, казалось, заняла вечность. Когда он споткнулся на ступеньках и едва не полетел вниз, в предплечья больно впились острые ногти. Если бы не таблетка, у него уже была бы истерика. Они сели на край кровати, хоть диван и был свободен. Чонгуку хотелось спать. Но куда сильнее — услышать совет. — Чонгук, — мама внимательно взглянула на него, и Чонгук по глазам понял, что у нее как всегда есть ответы на все его вопросы. — Он заботится о тебе и очень старается. Но ты, возможно, видишь в нем не совсем те чувства, которые он испытывает на самом деле. Может, для тебя это и не имеет значения, но вы оба — парни. Для Тэхена это может быть решающим фактором. Даже если он любит тебя, то не тем образом, который ты хочешь. Чонгуку хотелось прочувствовать облегчение. Но эти слова только все усложнили. — Да какая разница, кто мы… — он не выдержал слабости и опустился на подушку. — Я ведь люблю его? — На этот вопрос знаешь ответ только ты. Ты хочешь, чтобы Тэхен всегда был рядом. Но при этом, чтобы он был счастлив. Он не может быть счастлив с тобой. — Почему? Он говорил, что ему хорошо со мной… — Чонгук громко сглотнул, все еще пытаясь избавиться от неприятного ощущения в горле после таблетки. — А, и что любит меня. — Потому что ты особенный. Тэхен, может, и сам хочет любви. Но не такой, какую ты можешь ему дать. Ему хочется жить, гулять, общаться, а не остаться одиноким из-за того, что все время он посвещает тебе. Гуки, — она печально вздохнула, положив сухую прохладную ладонь на его руку. — С тобой никто не будет счастлив. Твое предназначение в другом. У Чонгука внутри все сжалось от понимания. Он не нужен Тэхену. Тэхену никогда не будет хорошо с ним. — Я хочу быть счастливым, а не художником, — прошептал он, заворачиваясь в одеяло. — Но ты гений. Любовь могут испытывать все, а такой талант имеют единицы. У вас ведь были приятные моменты, которые ты хотел бы сохранить? Чонгук кивнул, вспоминая. — Тогда не забывай их и вспоминай, когда тебе будет не хватать любви. Может, в твоей жизни такого больше не будет. Знаешь, у каждого случается что-то подобное. И нужно идти на жертвы, если ты его любишь, но хочешь для него счастья. В конце концов, это лучше, чем жить и понимать, что человеку плохо с тобой. — Он говорил, что ему было хорошо, — повторил Чонгук, пытаясь справиться с поглощающим чувством одиночества. Он не хочет верить, хоть и понимает, что мама как всегда права. — Знаешь, мне тоже когда-то было хорошо с твоим папой, — она встала с печальным вздохом. — Скоро ты перестанешь видеть Тэхена каждый день, и будет легче. Лучше нарисуй его, пока картинка в памяти яркая. — У меня даже лицо мамы в голове — яркая картинка. Чонгук знает, что ей больно, когда он говорит такое. Но сейчас это вырвалось само. Для него мамой всегда была именно она, а не четкий кадр с улыбающейся девушкой в легком голубом сарафане среди желтых цветов. — Ложись спать. Она вышла, оставляя Чонгука с невысказанными мыслями. Легче не стало. Если бы не таблетка, он бы точно не уснул всю ночь, изводя себя переживаниями. Но он провалился в сон почти сразу же, все еще храня перед глазами образ девушки в цветах.