Cant you see?

      — Попробуй открыть глаза, — попросил доктор, сидя напротив девушки. — Я знаю, это может быть трудно и по ощущениям немного неприятно, но отеков у тебя нет… — девушка почувствовала прикосновение к своему лицу. — Значит, все будет гораздо легче. Приготовься увидеть мир в новом свете!       — А сколько времени должно пройти перед тем, как я начну видеть? — вновь спросила пациентка. Она попыталась поднять веки, но они будто бы были налиты свинцом. Девушка подняла руки и указательными пальцами попыталась помочь себе открыть глаза.       — У каждого по-разному. У кого-то месяц, у кого-то несколько месяцев. Будем надеяться, что ты быстро поправишься… — с улыбкой произнес врач и стал наблюдать, как девушка пальцами разлепляет веки и старается увидеть, но жмурится. — Не думай, что сможешь сейчас что-нибудь различить. Это долгий процесс. Твой организм должен привыкнуть к перестройке, принять это и тогда ты сможешь жить обычной жизнью девочки-подростка…       — Да уж, — девушка рассмеялась, хотя из глаз лились слезы. Она вытерла мокрые дорожки руками и шмыгнула носом. — Поскорее бы!       — Ну. Мне остается лишь пожелать тебе удачи, быстрейшего выздоровления и соблюдение режима, — девушка почувствовала, как холодный воздух пронесся мимо ее лица. Врач вышел в коридор, где ждала мама, и стал давать наставления ей. Она все впитывала, угукая, шелестя бумагами, наверное, что-то записывала.       Обратный путь из Вашингтона в Нью-Йорк был тихим. Девушка сидела в солнцезащитных очках на переднем сидении, пристегнутая ремнем безопасности. Мимо проносились машины, издавая ревущие звуки, поля, с благоухающими цветами, мосты с реками, пахнущие плесенью и сыростью. Ей не нужны были глаза, чтобы видеть: девушка привыкла обходиться без них почти двадцать лет, проживая с мамой в огромном мегаполисе. Она научилась пользоваться другими «глазами»: ушами, памятью, руками, тактильными ощущениями, но знала, что практически вся информация воспринимается глазами. Она становится ярче, глобальнее, насыщеннее… Она боялась, что все то, что она знала и к чему привыкла, померкнет на фоне ее зрения. Но все же девушка чувствовала свою беззащитность.       — Кэтти, как ты себя чувствуешь? Как ощущения? — поинтересовалась мама, лавируя между машинами. И вдруг девушка поняла, что забыла как выглядит мать. Какая она? В ее голове не было какого-то одного образа. Она знала, что у мамы пушистые длинные волосы темного цвета, то, что у мамы хорошая фигура, то, какие вещи она предпочитает, какие ткани она любит, что она готовит на обед. Теперь Кейт сможет увидеть все это! Эта информация большой тучей летала вокруг, и девушка понимала, что ей придется заново познавать мир. От этого и радостно, и грустно. Кейт открыла рот, чтобы ответить, но лишь улыбнулась. Ощущения были неоднозначными. Кейт поняла, что понятия не имеет, как выглядит сама. У нее есть длинные волосы, которые заплетает в слабую косичку, пухлые щечки, руки, ноги — все как у обычных людей. Как же хотелось посмотреть на свое отражение в зеркале, телевизор, увидеть всех своих родных и близких, какие они. Все, что она знает — это их голоса, привычки высказываний и анализ своих тактильных ощущений: холодные руки, густые волосы, шершавая кожа… Она научилась определять людей по шагам. Даже то, какое у них настроение. — По этому случаю твой отец и Маркус приедут к нам. Можно пригласить бабушку и дедушку. Устроим праздник! Посидим в твоей любимой кафешке! — радостный голос матери вселял уверенность в Кейт.       — Я не думаю, что им сильно захочется видеть то, как я рыдаю тут… — ответила девушка, повернув голову к матери, будто бы могла увидеть ее. Транспорт резко затормозил и врезался. Раздался скрежещущий звук гнущегося металла, звон стекла и свист ветра вперемешку с гудением мотора. Кейт резко повернуло, ударило об дверь, сдавило ребра и грудь и прижало к сидению. Машина проехалась по правой бочине, перевернулась и, сбавляя скорость по асфальту, заехала в кювет. Кейт пыталась собраться с ощущениями. Тишина, прерываемая свистом сверчков, звенящая пустота в голове, снова сверчки, будто их то включают, то выключают время от времени. Она почувствовала запах гари. Сняв очки, она попыталась рассмотреть, что произошло. Только перед глазами была темнота, и все плыло, вызывая новые потоки слез. Девушка вытерла их рукой.       — Мам?       Тишина.       — Мама? — неуверенно позвала Кейт. — Мам?       Милена молчала. Кейт выпрямила руку и попыталась на ощупь понять, что произошло. Она нашла плечо матери, а затем потрясла его. Кейт потянулась выше до шеи, надеясь нащупать лицо. Она подняла руку и поняла, что голова и шея Милены выгнута неестественным образом. Кейт судорожно пыталась привести мать в чувство, трогала и звала ее, пока не поняла, что это бесполезно. Милена была вся в липкой жиже. Кейт обтерла ее об куртку и снова прикоснулась к лицу, будто умоляя свои глаза, наконец, увидеть, что произошло и ситуацию в целом. Может ее матери нужна помощь, пока стало не совсем поздно. Кейт подняла руку и нащупала лицо мамы, подставив ладонь к носу и рту. Милена не дышала. Осознав это, девушка закричала, что есть мочи. Пытаясь выбраться из ремня, отстегнуть его, она била руками в стекло, упиралась ногами в бардачок, но ремень, словно змея, обвился вокруг талии, не давая вылезти. Будто механизм ремня взбунтовался и не хотел выпускать ее. И вдруг она услышала тихий смех, который набирал громкость. Злой хихикающий звук шел из-за спины, вызывая неприятные ощущения и мороз по коже. Кейт замерла, перестав дергаться. Тело сковало невидимой цепью. Ей казалось, что холодный воздух коснулся левой щеки и плеча, заставляя поежиться. У девушки сложилось впечатление, что на заднем сидении кто-то есть. Она сделала вдох, пытаясь успокоиться, и обернулась назад, раскрыв широко глаза. Кто-то дернулся, проскочив прямо перед лицом Кейт, и, выбив заднее стекло, убежал.       — Мам? Мам! Слышишь? Проснись! — начала снова Кейт тихо, будто хотела разбудить, а потом перешла на более громкие высокие ноты, начиная нервничать. Дыма уже было много в салоне, дышать становилось труднее. Перед глазами все плыло, а Милена не просыпалась.

***

      — Через пару недель начнется новый учебный год… Мне надо, чтобы ты собрался и хорошо потрудился. Когда поступишь в колледж, тогда и подумаем о новой машине, — рассуждал мужчина в полицейской форме. — А пока что, незачем тебе… Тем более знаешь, сколько аварий случается? Даже не по твоей вине… Дерек?       Парень не смотрел на отца, отвернувшись к окну, скучающе разглядывая сумерки, сгущающиеся за стеклом. Они въехали на пустующее шоссе, ведущее к дому, проходящее через лесной массив. Страшные стволы деревьев с уродливыми кривыми ветками, освещаемые светом от фар машины, проносились мимо них. Эти тихие места Сентфора только на первый взгляд были безопасными. Люди говорили, что где-то тут живут волки, медведи и того хуже, всякая нечисть, которая похищает людей прямо посреди улицы. Парень не верил в эту ерунду, он привык доверять фактам. Мало ли почему люди пропадают, мало, что им мерещится, мало того, что они потом рассказывают народу в городе — алкоголизм, наркотики, ядовитые газы и еще какая дрянь. Он доверял лишь фактам и своим глазам. Дерек с детства привык трезво смотреть на вещи, полагаясь только на здравый смысл. Поэтому он, будучи ребенком, заходил в темную комнату без страха и мог за себя постоять.       — Пап. Смотри, там машина! — проговорил он напряженно, увидев перевернутую транспорт в канаве недалеко от трассы. Шериф резко затормозил и съехал на обочину. Остановив транспорт, он схватил рацию и вызвал скорую. Буквально через минуту он уже был рядом с бьюиком, преодолев канаву с грязью. Дерек сидел в салоне, слыша, как оживились патрули других машин, передавая друг другу информацию. Шипение раций сильно отдавались эхом в голове, поэтому Дерек тоже вышел, не выдержав напряжения. Он захлопнул дверь и, нахмурившись, вглядывался в темноту, пытаясь понять, что ему делать.       — Дерек, помоги мне! Принеси нож для ремня! — крикнул отец снизу и подхватил с земли булыжник, чтобы разбить стекло. Парень мигом открыл дверь полицейской машины и, включив свет в салоне, нашел в бардачке нож для разрезания ремней, ведь обычный нож не способен справится с такой работой.       В салоне лежащего на крыше бьюика было задымление, несмотря на заднее разбитое стекло. Треск стекла, шериф осторожно вытащил его руками, хватая осколки и бросая их на землю. В салоне были девушка и женщина. Мужчина осветил фонариком их обеих, заметив, что женщина выглядит гораздо хуже, чем девушка. Он обогнул согнутый капот машины, присел, пытаясь понять, жива ли женщина. С левой стороны у нее был вырван кусок шеи, обезображено лицо и отовсюду лилась кровь. Шериф попытался нащупать пульс, но ее тело уже остыло. Она погибла моментально, даже не успела закрыть глаза. Девушка же выглядела куда лучше: у нее на вид не было никаких открытых ран, она была без сознания, видимо, надышалась дымом и не смогла самостоятельно выбраться из ремней. В такой ситуации мало кто может выбраться без посторонней помощи. Дерек довольно быстро, цепляясь за траву, подбежал к машине и протянул нож, но отец не взял протянутый предмет.       — Так, давай, помоги мне! — командным тоном начал отец. Парень, подняв глаза на отца, но моментально понял, что к чему по выражению его лица. — Я приподниму машину, а ты вытаскиваешь ее…       Дерек коротко кивнул и присел рядом с дверью. Внутри на ремнях висела девушка, словно мотылек, застрявший в паутине. Длинные светлые волосы свисали, закрывая ее лицо. Зато лицо женщины за водительским сидением он видел хорошо. В ее глазах застыл страх и паника. Парень уже видел много мертвых людей и на фото и на яву, поэтому страха и неприязни у него не было. Дерек отвел взгляд, сосредоточившись на своей миссии.       — На счет три, — начал шериф, приготовившись тянуть. Неожиданно он уперся крепче и закричал:       — Три!       Шериф приподнял капот машины, толкая его вверх. Дерек попытался открыть дверь, но она оказалась заперта. Он согнулся и нащупал засов, который обычно использовали для блокировки, чтобы маленькие дети не смогли на ходу открыть двери. Он потянул его наверх и тогда дверь поддалась.       — Давай же, Дерек! — прохрипел отец, стиснув зубы. — Режь ремни!       Парень расправился с ремнями, и девушка опустилась на лобовое стекло, согнувшись, как тряпичная кукла. Он схватил ее за плечо, затем за второе, оттаскивая от машины. Шериф медленно опустил капот и вдохнул холодный воздух. Буквально через минут пять приехала скорая помощь и еще две патрульных машины полицейских. Они разогнали темноту леса своими мигалками и желтыми фарами. Они нашли тушу сбитого лося, позвонив егерю этих мест. Забрали тело Милены из машины, закрыв его в черный плотный пакет, и отвезли девушку в больницу.       — Забирайся в машину, — устало сказал шериф своему сыну, задумчиво держа сотовый телефон, который он нашел в машине в сумке погибшей женщины. Там были документы. На Кейтрин и Милену Кабальерро из Нью-Йорка. Он разблокировал телефон и набрал номер, что был отмечен категорией «семья». Он завел двигатель машины и вновь выехал на дорогу. — Здравствуйте, это шериф Никсон, округ Балтимор. Сегодня произошла авария около города Сентфор на пути к Нью-Йорку. Погибла Милена. С Кейт все хорошо, она сейчас в больнице. Я лично возьму ее под свою опеку, пока вы не приедете. Я буду ждать вашего звонка.       — Кейт повезло, что мы ехали… так бы она задохнулась дымом! — ободряюще сказал Дерек, пытаясь поддержать отца, ожидая, когда он сбросит вызов. — Ты ни в чем не виноват.       — Если бы мы не заезжали в архив, возможно, ситуация сложилась бы иначе, — тихо ответил Никсон. — Именно поэтому я не хочу покупать тебе авто.       Дерек раздраженно цокнул и вновь отвернулся к окну.