Серые стены приюта

      Джонсон, войдя в комнату приёмного сына, прошёл к окну и резко открыл шторы, отчего вся комната наполнилссь ярким закатным светом. Сал нахмурил брови и приподнялся на локти. — Что? — посмотрев на отца, раздражённо выдал он. — Мы идём на оперу, — не отрываясь от окна, произнёс Джонсон. — Ты рад? — Ларри перевёл ожидающий взгляд на сына. Лохматые ярко-голубые волосы и сонный вид Салли заставлял его улыбаться. — Обосраться, как рад! — прокричал Сал и развёл руки в стороны. Вставать совершенно не хотелось, а бодрость отца и вовсе бесила. — У тебя так душно… — Ларри открыл окно, и в комнату мгновенно проник прохладный свежий ветер. — Собирайся, через двадцать минут выходим. Фишер фыркнул, закатив глаза, и натянул одеяло на голову. Увидев такую картину, Ларри лишь усмехнулся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. — Блять, ненавижу оперы! — Сал резко сел, отчего одеяло упало на его колени. — «Если я правильно понял, это какой-то врач? — подросток скрестил руки на груди, издав короткий вздох. — Он думает, что я больной псих что ли?» — после этого вопроса, он задумался, уставившись в стену перед собой.       На самом деле Фишер вообще не понимал, что такое оперы, музеи и что-то вроде того. Конечно, а как об этом узнать в какой-то серой клетке, где нет ни телевизора, ни интернета. Сал вообще никогда не имел гаджетов. Школу он часто прогуливал, а на уроках, если уж он приходил, не слушал учителей, предпочитая смотреть в окно или болтать с кем-то из друзей.       Подросток оглядел светлую комнату и, устало вздохнув, кое-как встал с мягкой постели. Он не стал заправлять кровать, причёсываться или что-либо делать. Сал просто надел протез, толстовку и, прихватив телефон, направился к лестнице. Ларри, выйдя из спальни, заметил сына и тут же возмущённо произнёс: — Ты куда так собрался? — Джонсон быстро дошёл до него и схватил за воротник, остановив. — На оперу нельзя идти в таком виде. — В смысле? — Фишер кинул на старшего дерзкий взгляд и скрестил руки на груди. — Чё вы ко мне привязались? Ларри лишь закатил глаза, схватил его за руку и потащил обратно в спальню. Толкнув Салли на кровать, он вошёл в гардеробную. Мужчина оглядел все шкафы и, заметив нужные вещи, снял их с вешалки, прихватил расчёску и вышел к сыну. Ларри протянул подростку тёмно-синий костюм с белой рубашкой и галстуком, отчего голубые глаза широко раскрылись в возмущении. — Чего?! Я такое ни за что не надену! — Фишер сжал кулаки и отвернулся, фыркнув. На спине он чувствовал строгий взгляд отца, но игнорировал его. — Надень сейчас же, мы можем опоздать! — настойчиво произнёс Ларри, после чего вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Сал брезгливо оглядел одежду, носить такое совершенно не хотелось. Тем более как-то поддаваться отцу и плясать под его дудку. Однако Фишер понимал, если не наденет — от него не отстанут. Быстро сняв пижаму, он надел рубашку, брюки и пиджак, как ни странно одежда как раз по размеру. Очередь дошла до галстука, и Салли впал в ступор. — Это чё ещё за верёвка? — подросток непонимающе повертел её в руках. — это чтобы удушиться?       Идти к отцу за помощью Сал не собирался, поэтому кое-как завязав его узлом, спустился на первый этаж. Около двери уже стоял Ларри в строгом пальто и лаковых ботинках. Каштановые волосы были собраны в высокий хвост, а синяки под глазами куда-то делись, видимо он их замазал. Как только Джонсон увидел сына, по дому эхом разнёсся его громкий приятный смех. — Чё вы ржёте, говна кусок? — прошипел Сал. Глаза Ларри в шоке округлились, а на лице появилась улыбка. — Это я кусок говна? — мужчина скрестил руки на груди и, неожиданно схватив сына за галстук, потянул на себя. — Кто бы говорил, колючка, — Ларри аккуратно завязал его и похлопал по плечу. — Давай одевайся.       Сал недовольно натянул ботинки и пальто, а затем быстрым шагом направился к машине. Увидев его, телохранители тут же открыли дверь чёрной машины, и подросток сел внутрь, пристегнувшись. Ларри медленно дошёл до автомобиля, кивнул шофёру и сел на переднее сидение. — Пристегнулся? Быстро учишься, — усмехнулся Джонсон, на что Сал только фыркнул, резко отвернувшись. — Просто не хотел, чтобы вы опять свой мерзкий рот открывали… — грубо выдал подросток. Шофёр удивлённо взглянул сначала на Фишера, а затем на Ларри - ещё никто не смел так разговаривать с Джонсоном, и работника поражало, как начальник это терпел. — Ауч, как некультурно… — Ларри покачал головой, подняв уголок губ, и повернулся к окну. Обижаться на подростка, выросшего приюте было бессмысленно, он всё равно не поймёт.

***

      За окном машины быстро проносились огромные дорогие дома, деревья, припаркованные автомобили, магазины и идущие куда-то люди. Сал часто зевал, думая, что Ларри слишком рано его разбудил, но спросив отца, понял, что уже вечер. — Ну скоро приедем? — устало протянул подросток и посмотрел в зеркало на Джонсона. Тот лишь кивнул, сказав «уже», а после машины остановились, припарковавшись около большого здания. Голубые глаза округлились, шофёр открыл дверь сначала начальнику, а затем и его сыну. Сал аккуратно ступил на ковёр, ведущий к открытым дверям театра. Здание было белым и двухэтажным. Вдоль стояли широкие колонны, на крыше были интересные статуи, которые поразили Фишера. Он ещё никогда не видел таких красивых зданий. Двери старые, тяжёлые с золотыми ручками, а возле них стояли швейцары и открывали всем их. — Чего ты замер? — Ларри повернулся к сыну и взял его за руку. — Пойдём уже.       Салли резко вырвал руку, цокнув, и быстрым шагом направился ко входу. За Лоуренсом, как обычно шли телохранители. — О-о-о, Мистер Джонсон, какая честь вас здесь видеть, — произнёс швейцар, как только Ларри подошёл ближе. Он кивнул и вошёл внутрь. Стены были бордового цвета, на них висели красивые картины, стиль которых был очень знаком Салу. Лишь взглянув, он понял, чьё это творенье. Вдалеке была гардеробная и множество залов. Внутри здания также местами были высокие колонны. Джонсон взял пальто из рук сына и двинулся к гардеробу, чтобы сдать его. Красота театра завораживала Сала, заставляя его всё осматривать, задрав голову. На потолке виднелось много прекрасных фресок. Подростку было сложно всё это осознать, слишком много нового и непривычного навалилось на голубую макушку сироты. — Сал, нам сюда, — Ларри указал в один из залов, и четверо двинулись туда.       Как только Сал вошёл внутрь, сразу замер — в зале была огромная сцена и очень много красных бархатных кресел, на которых уже сидели незнакомые люди. Каждый ряд был выше и дальше предыдущего, создавая некую «лесенку». Свет был приглушён, а сцена очень хорошо освещалась. На стенах с узорами висели небольшие старомодные лампы, создававшие полумрак. Ларри поднимался по лестнице вверх, не останавливаясь, и Сал, заметив это, тут же рванул за ним. Он не рассчитал скорость и случайно врезался в отца. Джонсон обернулся, шикнув, и покачал головой. — Горе ты моё луковое, — мужчина вздохнул и, взяв сына под руку, дошёл с ним до самого верха. Их места были на балкончике, который располагался над всеми рядами. Сала удивило это, а внутри появились сомнения, увидит ли он хоть что-то с такого расстояния. Не сказать конечно, что балкон был очень далеко, нет, просто зрение так себе. — Зачем, блять, так высоко? — Фишер вырвал руку и тут же их скрестил. Ларри возмущённо посмотрел на него. Он, наклонившись к сыну, произнёс: — Сал, это приличное место, тут нельзя материться, прошу, не позорь меня… — Ларри бросил осуждающий взгляд, присел в кресло по центру и указал Фишеру на соседние место, а охрана села позади. Салли закатил глаза и неохотно плюхнулся, развалившись и откинувшись на спинку. — Лоуренс Джонсон, какие люди! — мужчина протянул руку, приветствуя знакомого. Ларри повернулся к нему, встал и, улыбнувшись, крепко пожал руку. — Это кто? — незнакомец для Фишера взглянул на него. — Джеймс, это мой сын, — Джонсон улыбнулся, указав на Салли. Последний раздражённо отвернулся, а взрослые лишь посмеялись на это. — Отец, мне ничего отсюда не видно, — капризно выдал Фишер, желая как-то смутить или выставить Ларри не в лучшем свете. Однако мужчина лишь протянул золотой театральный бинокль, сказав «держи». Сал цокнул и взял вещь. На самом деле совершенно не хотелось не то, что следить за происходящим на сцене, а просто находиться здесь в окружении незнакомых лицемерных людей несколько часов. На сцену вышел мужчина в костюме и в микрофон начал говорить какую-то речь с благодарностью за приход. Подросток наклонился к Ларри и шёпотом спросил: — Сколько мы тут будет торчать? — Часа четыре, — не отрывая взгляд со сцены, проговорил мужчина. — Что-о-о-о?! — возмущённо выкрикнул Фишер, после чего половина зала обернулась на крик. Ларри смущённо прикрыл лицо руками, слегка покраснев. Увидев отца таким, Сал чуть не засмеялся, вовремя отдёрнув себя. Под протезом появилась широкая улыбка, и подросток злорадно потёр руки, фантазируя, что можно ещё сделать.       Все успокоились, и на сцену вышла пухлая женщина в элегантном обтягивающем чёрном платье. Как только она взяла микрофон и запела, Сал схватился за уши, плотно закрыв их. Чересчур высокий голос певицы разносился по всему залу, неприятно ударяясь в уши подростка. Он не думал, выдержит ли четыре часа такой пытки. — «Он надо мной издевается? Специально потащил сюда, чтобы помучить? — Фишер недовольно взглянул на отца, нахмурив брови. — Ладно, один один — ничья…»

***

      Опера закончилась, чему подросток был очень рад, и все вышли на улицу. — Лоуренс Джонсон, едем домой? — спросил один из охранников. — Нет, хочу прогуляться, — мужчина убрал руки за спину и медленным шагом направился прямо. Сал недоумённо на него взглянул, стоя на месте. — Сал, пойдём. В голове Фишера пронёсся вопрос «как он понял, что я стою там же?» — Откуда ты узнал, что я не пошёл за тобой? — раздражённо спросил подросток, на что в ответ получил лишь смех. — Что?!       Они шли вдоль прозрачной реки, простирающейся далеко в даль. Небо стало тёмно-синим, и по нему, будто блёстками рассыпались яркие звёзды, казавшиеся крохотными точечками. На улице тихо, несмотря на то, что это почти центр города. Людей особо не было, но те, что были, просто не отрываясь, смотрели на Джонсона — как обычно. — Всё намного проще, чем тебе кажется, — Ларри повернул голову к сыну и улыбнулся, взглянув в голубые глаза. — У меня просто идеальный слух, могу распознать даже шорох далеко от себя. — Жаль, что я не твой родной сын, — Сал на минуту задумчиво опустил взгляд в пол. — а то достался бы мне и слух, и талант к рисованию… я просто бездарность… — Эй, — Джонсон коснулся плеча подростка, приподняв брови. — я могу тебя научить всему, что ты пожелаешь, или это сделают люди, которых я найму, — мужчина приобнял сына в попытке подбодрить. — у меня есть столько денег, что я мог бы хоть купить лучших учителей мира. И ты не бездарно… — Хватит! — Сал перебил отца и резко сбросил с себя его руку. Шмыгнув носом, он отвернулся и скрестил на груди руки. — «Я совершил ошибку — позволил себе слабость при этом гаде…»       Ларри печально вздохнул, убрал руки в карманы тёплого пальто и, развернувшись, произнёс: «Идём домой…» Джонсону было обидно и грустно, что он старается угодить Салу, делает всё, вылезая из кожи вон, а подросток только хамил в ответ. Фишер не понимал отца, не был ему благодарен и не ставил себя на его место. Сал всегда думал, что Ларри просо избалованный богач, который пробился в люди только благодаря влиятельному папочке, но он не знал правды…