О, жди меня! В долине той, Клянусь, мы встретимся с тобой. Генри Кинг, епископ Чичестерский.
Этот запах. Кисло сладкий винный запах накрывал пеленой эйфории и придавал ощущение расслабленности. Он приятно дополнял атмосферу в комнате, обогащая ее контрастностью. Тлеющие щепки в камине напоминали о недавнем маленьком костерке, приглушенный оранжевый свет от торшера не резал глаз, создавая в помещение полумрак. Наверное, для кого-то такая атмосфера обычна и абсолютно непритягательна, но для Эрика она дарила самое важное – время на раздумья. В одной руке покоился бокал, наполненный до середины полусладким красным вином, а через растопыренные пальцы другой, огибая каждый, порхала та самая руна Хагалаз, которую пару дней назад мужчина сорвал с шеи убитого им агента. Сосредоточенный и изучающий взгляд упирался в противоположную стену, словно на ней нарисован один из шедевров великого итальянского художника Да Винчи, личностью которого, кстати, Магнето восхищался. Пальцы сжимали хрустальный бокал, придвигая его край к тонким обвертернным губам. Поступок, произошедший накануне ради зрелища, мог вызвать двойные чувства у Ороро, чего мужчина искренне не желал. Эрик чувствовал, как девушка реагировала на его прикосновения, и внутри себя сначала ликовал, ведь только глупец не заметит трепетания женского тела в своих объятиях, но затем возникло чувство тревоги. Любовь… Оказаться в тисках любви он не мог себе позволить: возникает риск отойти от насущных дел и оказаться слабым под властью Афродиты. А слабость для Эрика априори недопустима. Когда-то из-за собственной слабости Магнето погибла его мать, и он не мог позволить себе оступиться второй раз. Покалывание ниже живота, трепещущий взгляд, неловкость в движениях – пряности и сладости, на которые у Леншерра аллергия. Поцелуи, объятия, секс – физические утехи, которые можно сравнить с вином: от них пьянеешь, и приторно кружится голова, но стоит зайти слишком далеко, как в один прекрасный день проснешься с мигренью и неприятным послевкусием. Наверное, сегодня Эрик совместил приятное с полезным: заставил наконец-то Ороро почувствовать мощь, таившуюся глубоко внутри нее, и сам получил от этого удовольствие. Леншерр никогда не скрывал от самого себя, что субъект с белоснежными волосами ему симпатичен, но в первую очередь он был необузданной силой, которой мужчина хотел владеть и управлять. И в то же время он не мог позволить Ороро влюбиться в себя, чтобы та продолжала сохранять трезвый рассудок и не поддавалась велению сердца, как это в юношестве обычно происходит. Сохраняя дистанцию, Эрик решил сегодня больше не тревожить девушку своими визитами, дав ей шанс «остыть». Возможно, сейчас она уже спала в своей кровати, не догадываясь о масштабных планах, которые Магнето выстроил у себя в голове. Но иногда мысли об их союзе все же мелькали в его сознании, и от такой пары, как мисс Монро, он бы не отказался в силу многих причин. Начиная от характера и заканчивая бесконечной силой, они бы вместе смогли сотворить свой мир, где жили бы одни мутанты, где ни один из одаренных не знал бы слово «страх», каждый из них смог бы обрести нормальную и полноценную жизнь. Фантазия играет с человеческим разумом злую шутку, назло выстраивая в голове привлекательный и нереальный одновременно короткометражный фильм, которому, увы, не суждено перерасти из красивых картинок в нечто большее. Девушка, свесив ноги с подоконника, оперлась плечом на оконную раму, наблюдая за звездами в небе. Рядом с ней стоял горшочек с растением, ползучие стебли которого находились за глиняными пределами. Ухаживать за чем-то живым придавало умиротворение и вызывало легкое чувство эйфории. Ей нравилось кормить его водой, мыть каждый листочек и менять землю. У каждого есть свое хобби, дело, которое доставляло удовольствие и всезаполняющее ощущение счастья. Любовь к растениям она ощутила во время первого обхода особняка, за границами которого цвела растительность. Перешагивая через каждый кустик, чтобы не повредить его, девушка чувствовала что-то родное, странную связь между собой и природой. Ее тянула невидимая сила за руки в лес, в котором, несмотря на внешние невзгоды человечества, всегда есть жизнь. Вдали, над окрестностями Нью-Йорка, погремел гром, и Ороро непроизвольно улыбнулась, ощущая приятное жжение в груди. Раньше она игнорировала эмоции, возникающие от проказ стихии, но сегодня изменилось восприятие к своей способности. С чувством некого ожидания чего-то необузданного в память вонзились фрагменты из недавних событий. Она не гадала и даже не пыталась понять причину страстных порывов Леншерра. Ороро все сводила к своим силам, которые на тот момент перекрыли сознание и не дали возможности повести себя иначе. Это были не ее желания и мечты, а обыкновенные потребности, благодаря которым барьер сломался и позволил открыть в себе нечто новое и опасное.***
Ороро широко распахнула глаза от внутреннего чувства тревоги и вскочила с кровати, набирая в легкие кислород. Ее разбудил резкий грохот за окном, от которого затрещал подоконник. Развернувшись к окну, ее взгляд встретился с кривой линией яркого света, которую кто-то невидимой рукой лихо прочертил в небесах. Это была молния. Настолько ярая и свирепая, что у Ороро захватило дух. Не спеша, словно предостерегаясь, она отодвинула маленький штырек от рамы, позволяя окну отъехать в сторону. Шквальный ветер в сию секунду ударил в лицо, беспощадно спутывая пряди волос, крупные капли дождя влетели вслед за союзником, украшая водными крапинками пол. Девушке невероятно хотелось очутиться в эпицентре сего представления, ощутить мощь стихии на себе, сыграть с ураганом наперегонки – одним словом, наконец-то представить себя, как хозяйку грозовых торжеств и штормовых парадов. Прозвучало очередное недовольное бурчание грома, за которым последовала еще одна молния. Оба, дополняющих друг друга погодных явления, зазывали девушку к себе, и она не могла не поддаться. Ороро, забыв обо всем на свете, выбежала из своей комнаты, не желая вспомнить о своей способности к полету. Тихими шагами оставив позади себя коридор второго этажа, лестницу и с легкостью отворив главные входные двери, особа с бронзовым загаром остановилась. Ее вновь встретил дождь, обрушившийся на землю с новой беспощадной силой. Воздух, пропитанный азотом, приятно врезался в ноздри, и Монро, любуясь зрелищем, шагнула навстречу. Ступни почувствовали приятную мокрую и рыхлую землю под собой. Улыбка задела пухлые губы мулатки, и та приподняла голову лицом к каплям воды, которые падали на щеки, лоб, веки и подбородок. Толстые белоснежные пряди волос потеряли свой объем и сейчас хаотично прилипли к оголенным загорелым плечам. Ро согнула пальцы ног, специально зарываясь ими в землю, а руки непроизвольно, без прихоти девушки приподнялись в стороны, приветствуя разбушевавшуюся стихию. И погода стремительно, будто прождав этот момент не один век, признала в ней хозяйку, отвечая снова грохотанием с небес и ослепительной вспышкой. Это вызвало женский смех, пропитанный радостью и удовлетворением. Радужки голубого цвета пропали под тонкой белой пеленой, чье появление произошло вне ведома Ороро. Ее внутренне состояние поглощено внешними явлениями буйной стихи. Девушка не пыталась контролировать свои движения, она просто поддавалась своим инстинктам и чувствам, которые сдержать никто не в силах. И эта картина заворожит любого, кто захочет подсмотреть со стороны. Нет ни единого лишнего элемента, все дополняет друг друга. Словно Ороро находится на балу, только вместо обычных людей зал наполняют… вот, с одной стороны капли дождя, которые своим звуком создают ритм и даже мелодию, и вон там, там сзади хрупкой женской фигуры, словно яркий прожектор, играют своим светом молнии, а порывы вихря исполняют роль кавалера хозяйки погоды, кружа девушку в своих объятиях. Пиршество могло продлиться до самого утра, встречая Нью-Йорк, но от сказочного танца Ороро отвлекли два желтых, еще пока слабо пробивающихся сквозь лесную чащу, луча от фар. Тяжело просыпаться, когда недавно лег спать – тяжело расставаться с тем, что только что ощутил. Глаза перестали искрить белыми крохотными молниями, приобретая свой обычный вид, а широкая улыбка на мокрых от дождя губах сошла на нет. Незамедлительно мулатка ринулась обратно в особняк, закрыв за собой плотно дверь. Подозрения на бессонницу в это время падали только на двоих – Эрика и Эмму. Кто-то из них, а может быть они вдвоем, завершали свои дела или просто решили прокатиться по ночному городу, и единственная причина возвращения домой несколько секунд назад играла в «бал» со своей госпожой. Девушка в спешке пробежала лестничный пролет, пытаясь при этом сохранять тишину в особняке. Лишних глаз мулатка опасалась не зря, ведь сегодняшний накал страстей внутри себя она хотела оставить тайной. Оказавшись на втором этаже, девушка замерла, прислушиваясь к звукам на улице. Возможно, дело в том, что после прекрасного оркестра из звуков грома, дождя и ветра слух дал сбой, кстати, подтверждает сей факт еще и высокий звук в ушах, напоминающий звон колокольчика, поэтому Ороро толком разобрать не смогла, подъехал ли автомобиль к их месту убежища или проехал мимо. Но на этом этапе незваные гости не закончились: одна из дверей в коридоре на втором этаже заскрипела, намекая, что кто-то решил пройтись по особняку. Девушка без разбора ринулась в первый попавшийся на глаза завиток, укрываясь в какой-то комнате. Тихо заперев за собой на засов дверь, она прижалась грудью к деревянному покрытию, повторно вслушиваясь в звуки. Шаги нескольких человек, если не больше, отчетливо раздавались за пределами комнаты, и выходить из укрытия было опасно. Слабый лунный свет, сумевший пробиться через толстый слой свинцовых туч, падал на окно, освещая комнату. Ороро отстранилась от двери и бросила взгляд на тумбу, стоявшую поблизости. Обычный и ничем непривлекательный объект мебели служил некой полкой для книг, которых было не меньше двух десятков. Не испытывая пока еще огромного фанатизма к поэзии и прозе, мулатка перевела взгляд чуть выше, упираясь в продолговатое узкое зеркало, висевшее над комодом. Деревянное обрамленное зеркало привлекло своей простотой, и девушка приблизилась к своему отражению. Внешний вид явно мог навести любого постороннего на мысль, что Монро окатили из шланга. Вода до сих пор каплями активно спадала с медного тела на пол, прилипшая ночнушка по-прежнему неприятно облегало осиную талию. Девушка провела по влажным волосам, убирая тонкие пряди назад, и прошла к какому-то столу возле окна. Лунные лучи не могли охватить всю комнату, и большую часть хором Ороро не могла рассмотреть из-за кромешной тьмы. Однако пока это помещение напоминало больше рабочий кабинет, чем чью-то спальню. Пальцы провели по лакированному покрытию стола, а взгляд скользил с одной картины на другую, висевшие на стене. Изучая копированные картины Эпохи Возрождения с явным интересом, Ороро с любопытством вглядывалась в каждую деталь на холстах. И только неожиданный сверток бумаги, попавшийся под руку, который трудно разглядеть во мраке ночи, отвлек девушку. Обугленные концы листка подтверждали желание получателя сжечь это, кажется, письмо. Неуверенными движениями Ороро развернула сверток и прочитала последнюю строчку на лунном свете. Слова, увиденные секундой назад, невидимой леской сжали горло. Вдруг ей показалось? Глаза пробежали по последней строчке еще раз, третий… Девушка развернулась и прошла вглубь комнаты. Привыкнув к темноте, глаза стали более отчетливо видеть перед собой предметы, и первое, что предстало перед мулаткой, была кровать. Большая, двуспальная постель. Она в комнате Эрика, который пока еще мирно сопел и летал в мире грез. Желание убежать сей же час было оправданным, вот только письмо, покоящееся до сих пор в смуглых руках, унести с собой Монро не могла. Его следовало оставить и забыть. Так она и сделает после того, как прочтет. На цыпочках дойдя до окна, Ороро снова вгляделась в текст на листке… «Любимый, где ты? Тебя нет уже несколько дней… я боюсь. Ты ушел в понедельник. Я помню, а сейчас уже пятница. Тогда ты сорвался, я понимаю, со всяким бывает, но мне плевать. Ты клялся в своей любви мне, ты спас мне жизнь тогда, восемь лет назад, так, где же ты сейчас? Почему забыл меня, нас? Я боюсь выходить из дома с Аней. Вечно косые взгляды, шептание за спиной. А вчера нам подожгли почтовый ящик. Мне страшно, Макс. Ты нам нужен сейчас. Спросишь, зачем я пишу тебе это письмо? Мне кажется, мы больше не увидим тебя. Твою дочь исключили из школы и считают изгоем, а меня - падшей женщиной, потому что я полюбила мутанта. Я скрывала от тебя постоянные письменные угрозы, которые нам посылали, считая, что это только разозлит тебя. Зачем… Зачем мы переехали в этот чертов город? Ты хотел, как лучше, хотел воплотить сказку в реальность, но, видимо, судьба против нас. Твоя дочь продолжает называть тебя другим именем. Помнишь, как она говорила, что «Макс» тебе не подходит? Наша дочь уже такая взрослая, и она скучает по своему отцу, а я по своему любимому мужу. Но если это испытание, то надо его пережить вместе, Макс. Это письмо я уничтожу, если мы с тобой увидимся, а если нет – значит, Бог разлучил нас навсегда. И в конце я позволю себе назвать тебя тем самым именем, которое дочке так полюбилось. Эрик, мы любим тебя и всегда будем любить. Не оставляй нас. Твои Магда и Аня». Ороро опустила руку с письмом и опустошенным взглядом смотрела на капли дождя, скатывающиеся по окну. Содержимое на листе врезалось в сознание настолько сильно, что незамедлительно глаза обволокла тонкая прозрачная пленка слез. Если письмо до сих пор хранилось у Эрика, значит, его родных уже нет. Столь безумный и хладнокровный поступок со стороны людей заставил содрогнуться девушку. Она встречалась с человеческой жестокостью и раньше, лишь в родном племени ее дар возвышали до божественного. Но эта женщина по имени Магда и девочка Аня хотели обыкновенного нормального отношения к себе… Мулатка отложила письмо обратно на стол, скомкав его заново, чтобы Леншерр не заметил, и направилась тихими шагами, вытирая на ходу слезы от несправедливости и обиды, к двери. Но выбраться незаметно ей не удалось: отворив затвор, кто-то посторонний потянул за ручку, и на пороге появилась Эмма. Ее взгляд, наполненный изумлением, оглядывал полуголую девушку напротив с влажной копной волос на голове и полусухой ночнушкой. - Эрика можно? – мулатка из последних сил сдерживалась, чтобы не нагрубить, столь ярко выделялся на бледном лице сарказм. - Я слушаю тебя, Эмма, - мужской с хрипотой от недавнего пробуждения голос прошелся по телу Ороро острой бритвой. Ее оправдания… у нее их не было. Магнето неторопливо поднялся с кровати, поправив штаны, и надел на себя светло-бежевую рубашку, не застегивая пуговицы. Его спокойное выражение лица смогло бы успокоить Ороро и дать надежду на снисходительность, вот только мулатка по-прежнему стояла к нему спиной. - Это стоит обсудить наедине, - произнесла, сохранив на устах усмешку, женщина и кивнула в сторону своей комнаты. Леншерр подошел к двери и посмотрел на растерянную мулатку. Его взгляд выражал расплывчатые эмоции, разобрать которые практически невозможно, да девушка и не пыталась. - Советую тебе не задерживаться в моей комнате, - холодно произнес мужчина и направился за Фрост.