One more cup of coffee

Директриса уехала из кафе спустя час после ухода Эрика и, не раздумывая ни секунды, уехала обратно в школу, дабы забыть оголившиеся моменты их совместного прошлого, что топили в себе после каждого глотка терпкого кофе. В расписании ровно в шесть вечера стояла тренировка с молодым поколением. Пальцы быстрым движением сверху вниз провели по виску. Тренировка со студентами на этот раз вымотала Ороро больше прежнего, отчего легкая дрожь в коленках до сих пор не унималась, и холодные капельки пота застыли на смуглой коже. То ли она стала сдавать позиции, то ли новая технология школы действительно усложнила уровень подготовки для самообороны и к внешним опасностям, что сказывалось на количестве врагов, внезапно увеличившихся вдвое, и неожиданным атакам со спины. Поэтому, прежде чем позволить взрослым ученикам принимать участие в таких тренировках, преподаватели не раз опробовали оборудование на себе, но даже после самостоятельных боев с новейшим оборудованием, возникали трудности. Женщина зашла в свою комнату, по обычаю оставив между дверным проемом и дверью расстояние в несколько сантиметров, и устало выдохнула – на минуту она разрешила себе отдых, чтобы перевести дух и расслабиться. Боль утраты комом осела в глотке, и, казалось, ничто не способно избавить от нее. Водоворот – по-другому те моменты прошлого невозможно назвать, всех членов команды Икс судьба трясла за шкирку и лицом бросала в скорбь и горе. За всю доброту, которую они совершили бескорыстно и на благо человечества, они получили взамен необузданную боль, они потеряли… она потеряла самого близкого и дорого человека в ее жизни. «Это нечестно» – женщина мгновенно цокнула языком и нахмурилась. Не сметь себя жалеть – золотое правило с детства, от которого постоянно приходилось отходить, засиживаться в оранжерее или ином безлюдном месте с прижатыми к груди коленками. Вот и сейчас Ороро борола в себе желание взмыть ввысь, высоко в небеса, туда, где никто бы не заметил предательских слез. На лице они бы смешались с холодными каплями дождя. Жаль, что поток воды не способен так же быстро и легко смыть душевную пустоту. Она стояла возле окна, с задумчивым лицом впиваясь взглядом в рабочий стол, с которого на нее смотрели еще живые, с лучистым отблеском, пережившие радость и боль глаза. Ороро с чувством неловкости иногда косо смотрела в них, ощущая себя снова юной девушкой. «Я скучаю» – слова, саднившие грудь, напоминающие о самых ярких событиях жизни, были отданы этим глазам. Только они могли с пониманием улыбнуться – на столешнице, сбоку возле стопки книг, застыл на фотографии Чарльз Ксавье с прежним добрым и вселяющим доверие взглядом. Кем он был для нее? Человеком, который поверил в нее, вел и направлял, который стал духовным наставником и смог усмирить в ней грозовую бурю, который заменил ей отца и стал источником вдохновения, подаривший цель в жизни. Тьма глубокой ночи накрыла особняк, и рассмотреть что-то дальше ворот было практически невозможно. Неведомая часть пространства впереди настораживала, женщине на мгновение почудилось, когда она всматривалась в темноту, что за ней скрывалось нечто страшное. Или это та самая усталость извращала фантазию и подкидывала своеобразные ловушки разуму. — Мне вас так не хватает. Шторм отвернулась к пейзажу за окном, ощутив прилив горечи. Глаза щипало от прозрачной пелены, она старалась смахнуть ее и часто моргала, но из памяти назло всплывали очередные самые яркие моменты, связанные с Чарльзом – они кромсали изнутри. Соленые алмазинки упали на щеки, стремительно скатившись вниз к подбородку. Тяжело пережить это в одиночку, и, признаться честно, несмотря на всю стойкость и хладнокровное спокойствие, которыми Шторм обладала много лет, ей требовалась поддержка от тех, кто был с ней рядом. Но не всем желаниям суждено было сбыться – она давно дала понять своему окружению, что привыкла справляться со всем в одиночку. Да, были Логан, Китти, Зверь, Роуг – Ороро, обладая пониманием, считала своим долгом быть рядом, поддерживать их и подбадривать, а сама постоянно скрывала причину своей бессонницы. Нет, кто-то в школе имени Чарльза должен быть стойким. Кисть тыльной стороной скользнула по щекам и вытерла почти сухие дорожки от слез. Стало легче дышать, возможно, в такие моменты, когда одиночество становилось не наказанием, а спасением, можно было позволить себе немного слабости.

***

Эрик помнил, как бесстрашно убеждал Джин Ксавьер, всеми силами стараясь помочь ему обуздать разрушительную энергию, как все яростнее становился Феникс внутри одной из Людей-Икс. Магнето почувствовал угрозу для друга и перенял эстафету, уговаривая, упрашивая, убеждая Грей взять себя в руки и справиться с чуждой ему силой. Феникс не собирался слушать его, и спустя несколько мгновений Леншерр почувствовал, как его подбросило в воздух и охватило невыносимо обжигающее пламя. Он ощутил, как Феникс пробирается внутрь него, намереваясь уничтожить, разорвать на части, и громкий возглас в сознании «Эрик», вернувший ему на миг контроль над реальностью, оказался спасительным. Чарльз, его верный товарищ по шахматам, заступился за Магнуса, чудом вырвав его из лап Феникса. Мужчина помнил, как рухнул на землю и не сразу пришел в себя, а когда сумел открыть глаза, то увидел… увидел стремительную и неотвратимую гибель лучшего друга. Он даже не успел пошевелиться, крикнуть, помочь, настолько неожиданно и быстро все произошло. Прямо перед ним лежал истерзанный, побежденный, уничтоженный Чарльз Ксавьер, и Магнето был настолько поражен, что застыл в ужасе, приподнявшись над землей на локтях, и снова рухнул без сознания, не справившись с физическим и эмоциональным поражением. - Прости меня, Чарльз. Если бы я знал… Над кладбищем раздался нечеловеческий вопль ярости. Эрик поднял глаза к небу и, запрокинув голову, вырвал из себя этот возглас. Он не мог больше мириться с тем, что потерял большую часть способностей после атаки Феникса, и уж тем более с тем, что похоронил Чарльза. Сознание затуманилось, перед глазами заплясали кровавые огоньки. С силой сжав кулаки, он поднялся в воздух над могилой, отрывая вместе с собой все металлические конструкции, ограждения, железобетонные плиты, кроме надгробия Профессора и, опомнившись так же внезапно, обессиленно рухнул с высоты нескольких метров. Все предметы с громким мощным треском вернулись на свои места.

***

Монро по наитию потянулась к окну, чтобы открыть его, дабы проветрить комнату и наполнить ее свежим апрельским воздухом, и скользнула еще раз по пейзажу на улице. Все как обычно, ничто поначалу не привлекло внимания, пока где-то вдалеке, в глубине ночной мглы, не раздался страшный, пронзающий до внутренностей нечеловеческий крик, который подхватили порывы ветра и эхом донесли до школы. Ороро впилась пальцами в оконную раму и поддалась вперед, чуть ли не выпрыгнув из окна, ведь голос исходил рядом с кладбищем, где похоронен Чарльз. Темнота, восстав барьером перед воротами, скрывала двор с выросшими за столь длительное время высокими деревьями, в гуще которых стояли могилы, и зверя, чей отчаянный рык до сих пор звучал в ушах. Короткая пауза – затишье перед бурей, Ро с замиранием сердца ждала очередного возгласа, и он прогремел. Только на этот раз это был не крик души, а громкий треск, словно грозный обвал в горах. Не возникло сомнений: кто-то творил беспредел на кладбище и уничтожал чужие могилы. Шторм затрясло от ярости и вопиющей дерзости незнакомца, кто пробрался в школу и учинил вред могилам. Глаза скрылись под белесой пеленой, женщина оттолкнулась от пола и выпрыгнула из окна, взмывая высоко в небо. Она никогда не нападала первой, но когда причинялся вред друзьям или памятному и единственному месту, где чувствовалась невидимая связь с близким человеком, Шторм забывала о внутреннем спокойствии. С растопыренными пальцами руки, обвитые электрическими змеями, туго натянулись тетивой к небу. На лету они притянули магнитом вихрь над женщиной, с которого срывались, словно разъяренные псы, шаровые молнии и озаряли своим ярким светом местность. Она за несколько секунд облетела крышу школы, выискивая, как ищейка, мерзавца, посмевшего потревожить покой усопших. Гневливая погода полностью подчинялась эмоциональному портрету Ро, и сейчас, кто бы там не стоял на кладбище, чужаку стоило опасаться за свою жизнь. Сгусток пыли с грязью, видимо, от упавших предметов и земли, витал в воздухе над кладбищем, и Ороро застыла на месте, высасывая из облаков электрические потоки. Игра должна быть честной, и сапоги на танкетке плотно вжались в почву. По ее стопам шел ветер и развевал два длинных куска ткани, концы которых были закреплены на кистях с помощью золотых браслетов и на полуголой спине. Холодные потоки молниеносно развеяли плотный слой пыли, скрывающий за собой разбитые надгробья с крестами и силуэт в черном. Зрачки расширились от удивления. Она и подумать не могла, что за всем учиненным вредом стоял самый близкий и дорогой сердцу друг Ксавье. Пелена исчезла с глаз, забрав за собой погодное ненастье и электрические заряды на руках. Что-то – то ли внутренний голос, то ли остатки горечи, внезапно обретшие дар речи, – шептало на ухо, что боль утраты у мужчины возле могилы гораздо больше и сдержать ее не хватало сил. В полной тишине, обведя взглядом разрушенные могилы, женщина не спеша, обдумывая каждый шаг, двинулась к Эрику. Сомнения еще терзали Ро – уж слишком сильно изменился Магнето с их последней и отнюдь не радостной встречи. Поджарое тело скрывал под собой новый черный костюм, и волосы отдавали сединой сильнее, как и ниоткуда появившаяся борода. Но кто, как не Эрик, мог в тишине, под покровом ночи прийти на кладбище и пасть на колени к памятнику лучшего друга? — Нам всем его не хватает, — ее голос был пропитан дрожью, боль новой волной окатила с головы до пят. И сейчас, несмотря на все разногласия и споры между ними, тропа войны временно ушла на задний план, ибо здесь… на святой земле не было места схваткам. Да и о какой ненависти могла думать Гроза, если когда-то к этому мужчине с ясными глазами испытывала сильные эмоции? Она помнила те одиннадцать шагов. ― Ороро… Я был ближе всех. Там. Ближе всех к нему. Если бы я был чуть моложе… я бы успел. Я очнулся бы раньше. Закрыл бы его. Проклятье, Ороро, я не могу поверить. – задыхаясь почти после каждого слова, Эрик с болью смотрел на одну из лучших учениц Профессора, прекрасно помня их первую встречу. Она была совсем еще молодой девушкой, что так нагло пробралась к нему в комнату под покровом ночи и с вожделением кусала его губы. ― Ты сделал все, что мог, ― после короткой паузы Ороро с придыханием ответила. Оправдания здесь были излишни, каждый мог что-то предпринять и помешать убийце, но предначертанного не в силах изменить. ― Эрик, я не в праве тебя судить, никто не в праве, но не смей себя корить. Чарльз бы этого не хотел, он никогда в тебе не сомневался и был уверен, что ты вернешься обратно. ― Последние две недели я практически не вставал с постели. Мне всегда было интересно, как умирают люди собственной смертью. Я-то не планировал заканчивать свою жизнь стариком, слабым и разбитым, но судьба напомнила мне, что бесконечно жить не получится. Я ощущал присутствие смерти, если так можно назвать это состояние, но не собирался сдаваться. Как мне объяснить тебе, Ороро, насколько я сейчас разбит и расколот вдребезги? Ты не представляешь, с каким трудом дается мне каждый день, как я сдерживаю себя. Знаю, тебе очень тяжело. Гибель Профессора, руководство школой… Ученики напуганы, коллеги убиты горем. Но только тебе под силу выдержать это, как бы сложно ни было, Ороро. Логан наверняка успел испариться, Хэнк ушел в науку, Китти и другие еще слишком молоды. А ты… Я верю, ты продолжишь его дело. Я знаю, что Чарльз очень любил тебя, и относился, как к родной дочери. Бетонные плиты, задрожав, медленно поползли на свое место, ограда со скрипом впилась в сырую землю. Не на могилы следует ему низвергать свой гнев. Нет. Все остальные, особенно Люди-Икс, не заслуживали его несправедливой ярости. Эрик пришел на территорию школы не с войной, а с цветами, чтобы возложить их в знак памяти и скорби. С трудом ему удалось заглушить в себе поднявшуюся волну негодования, и, медленно выдохнув, Магнето уже более внимательно прислушался к электромагнитной ауре одаренной, которая обнаружила его так внезапно, что он не успел толком понять одну простую вещь – она тоже испытывает боль, горе и невосполнимую утрату. И из всех оставшихся Людей-Икс только Гроза, пожалуй, лучше всех могла понять его. Повернувшись к Ороро, одним коротким шагом он сократил расстояние между ними и, с печальной улыбкой взглянув на ее ирокез, напоминавший о далеком прошлом, крепко обнял ее, чувствуя, что женщина сама еле сдерживает слезы. В горле встал комок, и только силуэт в черном рядом не позволял ей заплакать. Шторм долго и упорно за все годы жизни доказывала Чарльзу своими поступками, насколько сильна духом и способна стойко пережить любые ненастья… Но сильные руки Магнуса, внезапно прижавшие к себе, в одночасье разбили вдребезги всю стойкость внутри, они заставили поддаться слабости и оказаться застигшей врасплох эмоциями. Эрик говорил горькую правду о ней, членах Людях-Икс, учениках, Профессоре, и Ороро, не в силах больше удержать в себе слезы, тихо заплакала. Соленые капли стекали по щекам, обжигая загорелую кожу, плечи иногда вздрагивали, а пальцы рук от беспомощности вцепились в вороного цвета ткань на груди Эрика, чтобы он не смел сделать и шага назад, ― она не хотела показывать ему свое облитое слезами лицо. Это было так на них не похоже, на кладбище стояли совершенно иные люди, не известные Ороро Монро и Эрик Леншерр, а обычные люди, которым тяжело и которым больно смотреть на рядом стоявшую могилу. ― Я уже большая девочка, Эрик, ― хриплый шепот, напоминавший шелест листьев, дался с большим трудом, ― и привыкла к сложностям. Я не оставлю этих детей и друзей и знаю, что нужна им. ― отрывки прошлого толстыми кусками стали оседать в голове, и Ороро, вспомнив, кто есть кто, отпрянула назад, отрывистыми движениями вытирая рукой слезы. Это несколько отрезвило мастера магнетизма. Он поднял с земли шлем легким взмахом руки, обернулся, чтобы молча попрощаться с лучшим другом, тоскливо посмотрел на надгробие и, тяжело выдохнув, обратился к одаренной: - Кажется, при входе я испортил вам систему безопасности и вывел из работы несколько приборов. Не хотел лишнего внимания. Может, прогуляемся? Всего на час. Мы не успели тогда поговорить. Многозначительное ударение на слове заставило напрячься директрису всем телом. Эрик был совершенно спокоен и чувствовал, как Монро аккуратно подхватила его за руку, чтобы они вместе покинули школу. Рукав его одежды пропитался мгновенно током, исходившим из длинных утонченных пальцев женщины. Она волновалась. Так наивно и по-детски, что мужчина невольно вспомнил ту страсть, которая застигла его врасплох много лет назад, и он потерялся в ней. "Я был готов ко всему в этой жизни. Кроме тебя".