Небесный принц: Новое чудо

В Косом переулке недавно прошел ливень. Мощеная дорожка потемнела от влаги, а в воздухе стоял неповторимый успокаивающий запах. Все вокруг снова преображалось, наполнялось людьми, их шумными голосами, которые смешивались в один неразборчивый гул. Клауд спустился с небольшого крыльца магазинчика Олливандера и запустил руку в карман мантии. Достав узкую коробочку, он вынул из нее свою новую волшебную палочку и снова покрутил в пальцах, после чего крепко сжал. Чувство было непривычным: конечно, с его предыдущей палочкой не сравнится ни одна другая, и неважно, насколько она лучше, но граб и волос единорога навсегда утратили свою магическую силу. Сачико сломала его старую палочку об колено, словно оторвав часть души, и в ушах при этом воспоминании до сих пор воспроизводился тот неприятный хруст, с которым волшебная палочка из одной целой превратилась в два обломка. И тем не менее… эта потеря была еще слишком малой ценой за то, что он сделал. Конечно, Клауд никогда не считал себя хорошим человеком, но, увидев слезы и гнев женщины, которая по всем человеческим нормам когда-то давно должна была стать его женой, он снова задумался о том, что его план был настоящим безумием. Не было ничего удивительного в его страхе раскрыться спустя столько лет. Не было ничего удивительного в том, что он так и не смог выложить полную правду, оставив в тени слишком важную часть всей сути. Он всегда нес это бремя совсем один, он жил со своим грехом, зная, что никогда не сможет искупить его, потому что за такое… нет прощения. Конечно, Сачико никогда не простит его, Сакамичи никогда не простит его, и, Господи, что бы они подумали, если бы он дал им возможность узнать все детали? Представить было жутко, и, думая об этом, Клауд вновь и вновь пытался найти в глубине своей души хотя бы частичку раскаянья, но его до сих пор не было. Даже спустя столько лет. Быть может, все дело было в том, что его грех в конечном счете принес ему смутное ощущение счастья? Быть может… дело было в том, что до сих пор Клауд был готов сделать все ради своей любви, если бы это потребовалось? Было бы глупым не ждать, что Сакамичи, узнав то, что ему позволили узнать, рано или поздно расскажет это своей матери. То, что она пришла в ярость, было самым логичным исходом. Ее использовали. Для того, чтобы использовать ее ребенка. Их последняя встреча, наверное, запомнится Клауду надолго. Ссадина на щеке, которую он не стал залечивать, потеря палочки… Потеря гордости, он бы мог еще добавить, если бы она у него была. Но разве это могло хоть как-то искупить его вину перед этими людьми? Нет. Определенно нет. Так что теперь оставалось? Попробовать жить как раньше? Надеяться на то, что Сакамичи справится, что бы он там ни задумал? Сколько шансов вообще у того мальчика, сына Тэнгоку, вернуться к обычной жизни? Даже если получится обезвредить обскур в нем, что будет уже чудом, Клауд все равно очень сомневался в том, что Министерство с легкостью примется за рассмотрение вопроса об освобождении. И не важно, какое влияние на работе имел он сам, он тоже был не всесильным. Вернуть в школу к другим детям мальчика, в котором живет обскур, — вот уж задачка. Казалось, спасти его гораздо легче, но Сакамичи, похоже, всерьез зацепился за эту идею, и Клауд думал о том, что теперь он тоже должен постараться сделать все возможное. Убрав новую палочку в карман, он неспешно зашагал по улице, решив не трансгрессировать сразу, а прогуляться по Косому переулку еще немного. Все-таки он давно здесь не был, а сейчас взял маленький незапланированный отпуск, чтобы прийти в себя после того, как хотя бы часть его отвратительной тайны перестала быть только его тайной. Проходя мимо магазина квиддичных принадлежностей, Клауд все-таки притормозил и шагнул к витрине. Самый последний, новый вариант модели «Нимбус» был гордо выставлен на обозрение и цеплял взгляд. Не то чтобы Клауд вообще интересовался гоночными метлами или квиддичем, но Сакамичи, похоже, был без ума от этих вещей. Совсем недавно он снова выиграл квиддичный Кубок в школе, и это был уже третий его Кубок за время учебы, что, на самом деле, казалось чем-то поразительным. Даже если то давнее пророчество говорило, что он родится для того, чтобы спасти чужую жизнь, помимо этого он определенно обладал и другими талантами. Из-за всего этого Клауд действительно ощущал гордость, потому что Сакамичи как-никак был его ребенком, его частью. Мог бы он вообще когда-нибудь подумать, что его сын будет… настолько потрясающим? Невольно улыбнувшись, Клауд снова взглянул на витрину перед собой и подумал: может… купить Сакамичи новую метлу? Соперникам тогда точно не останется ничего, кроме как мириться с поражением. В этот же момент он заметил темную фигуру, проходящую мимо, и механически обернулся. Человек… спешащий куда-то, был одет в длинный черный плащ с накинутым на голову капюшоном, но мимолетно рассмотреть профиль лица все-таки удалось, и от этого сердце мгновенно подпрыгнуло к самому горлу, а дыхание оборвалось. Этого не может быть. Ему привиделось? Это шутка воображения, так? Клауд ошарашенно моргнул, не в силах сдвинуться с места и продолжая смотреть вслед уходящему человеку, который вот-вот должен был затеряться в шумной толпе. Какая-то часть внутри яростно протестовала, отказывалась верить, но другая… загоралась совершенно иррациональной, неуместной надеждой. Нет. Этого не может быть. С трудом заставив себя сдвинуться с места, Клауд зашагал на немеющих ногах следом за человеком… или за призраком — кем он был? Но что бы это ни значило, уверенность была слишком сильна — Клауд и через сотню лет узнал бы этот профиль, узнал бы это лицо, потому что именно в этом лице был весь его смысл, вся его жизнь. Стой, — пронеслось в голове отчаянной мыслью. Призрак словно растворился среди идущих по своим делам людей. Клауд уже успел решить, что просто начинает сходить с ума и его одолели галлюцинации, но, повернув голову, он снова увидел тот самый плащ. Не задумываясь, куда направляется его обладатель, Клауд поспешил следом, едва не налетая на прохожих. Теперь он не мог, просто не мог его потерять. Люди мешали передвигаться достаточно быстро. Несколько раз он думал трансгрессировать поближе к цели, но понимал, что слишком боится. Он боялся оказаться рядом, схватить за плечо и развернуть только для того, чтобы узнать, что он действительно ошибся. Нет, он не хотел отпускать свою отчаянную надежду так скоро… То, что окружение изменилось, Клауд заметил не сразу. Он не видел ничего, кроме призрака в плаще, был зациклен только на преследовании, но вскоре это стало сложнее, потому что улицу поглощал мрак. Оказалось, что они уже не в Косом переулке, а дошли до Лютного. Здесь было прохладнее, темнее, а в воздухе стоял какой-то неприятный запах то ли сырости, то ли затхлости. Клауд случайно задел плечом незнакомого и неопрятно одетого волшебника, получил на свое короткое извинение порцию отборных ругательств, а потом ускорил шаг. Призрак уже был готов ускользнуть: он еще раз завернул за угол, и Клауд сорвался на бег. Оказавшись в пустом и еще более мрачном пространстве между двумя старыми зданиями, он все-таки не выдержал и крикнул охрипшим голосом: — Стой! Человек в плаще остановился, обернулся. Клауд тоже замер, уперев ладони в колени и пытаясь отдышаться от волнения и погони. Он так боялся поднять голову, но когда сделал это и увидел, как человек медленно снимает капюшон, сердце словно остановилось. Это был он. Это было его лицо. Вне всяких сомнений. Те самые темные глаза, от которых Клауд сходил с ума, удивленно расширились, но быстро вернули спокойное выражение. Губы тронула легкая усмешка. — А я тебя помню, — сказал мягкий голос, который Клауд уже не ждал услышать когда-либо. — Привет, мой милый преследователь. Не изменяешь своим старым привычкам, верно? — Этого не может быть, — с трудом проговорил Клауд. Одна часть его все еще не верила. Не могла поверить, что это сейчас он… Тэнгоку, стоит прямо перед ним, разговаривает с ним. — Ты… ты мертв. Я видел собственными глазами, — бессильно сказал Клауд, разрываясь внутри себя от страха, что эта галлюцинация, безумие его сознания, вот-вот исчезнет. Растворится в воздухе, как будто ничего и не было. — Правдоподобно получилось, правда? — Призрак улыбнулся. Нет, призраки просто не могли улыбаться настолько живо. — Это моя лучшая работа. Клауд задохнулся снова. Отвернулся, прижимая руку к заслезившимся глазам, неловко сдвигая очки вверх. Он пытался сдержаться, пытался не плакать, но ничего не получалось. Ему не хватало воздуха, а каждая клеточка тела напряглась так, будто кто-то применил к нему Круциатус. Его плечи задрожали, из горла вырвался жалкий всхлип. — Ой, ты это серьезно? — На этот раз голос Тэнгоку был совсем близко. Клауд едва не подпрыгнул на месте, а потом, раньше чем подумать, резко обнял за шею, цепляясь пальцами за ткань плаща и крепко прижимая к себе. Не призрак… живой… — Вау, — послышалось над самым ухом. — Мы едва знакомы… — Да, — всхлипнул Клауд, еще сильнее сжимая объятия. — Мы разговаривали от силы один раз. — Да. — Нас ничего не связывает — разве только общий факультет, когда мы учились в школе… — Да. Да. — И ты все равно…? — Я люблю тебя, — сказал Клауд, шмыгая носом и еще не понимая, что только что сделал то, на что, он думал, не осмелится ни под каким предлогом. Тем не менее заветные слова были сказаны, а ладони Тэнгоку на пару секунд легли на лопатки, чтобы потом осторожно взять за плечи и слегка отодвинуть от себя. — Задушишь меня, в самом деле, — сказал он, вздохнув, а потом странно улыбнулся. — И что мне с тобой делать? Знаешь… я мужчинами, вообще-то, не интересуюсь. Испуганно вздрогнув, Клауд резко шагнул назад и опустил руки. — Я не… не хотел ничего такого… — Успокойся, — тихо рассмеялся Тэнгоку. — Я догадывался тогда, еще в школе, но потом забыл об этом. Хотя сейчас меня это действительно удивляет — прошло много лет. Очень много. — Где ты был все это время? — бессильно спросил Клауд, смотря себе под ноги и не решаясь снова поднять взгляд. — Долгая история, — ответил Тэнгоку с задорностью в голосе. — Я не мог остаться здесь, ты же понимаешь. — И зачем тогда был весь этот спектакль? Как ты заставил всех поверить в свою смерть? — Это тоже интересный вопрос. Все поверили. — Тэнгоку засмеялся, и Клауд посмотрел на него в непонимании. — Что в этом веселого? У тебя семья была… Есть до сих пор. — Семья, бла-бла-бла. Давай как-нибудь без морали, ладно? — закатил глаза Тэнгоку, а потом снова улыбнулся и кивнул в сторону улицы. — Пошли. Я думаю, здесь не самое лучшее место для разговора. К тому же я устал и хочу посидеть где-нибудь. Клауд удивленно моргнул, но сразу же пошел следом, даже не задумываясь о том, что для начала ему следовало бы лучше разобраться в ситуации, а не идти за человеком, который… Что? Внезапно воскрес из мертвых? Свалился на голову как гром среди ясного неба? Это все действительно происходило в реальности? И что они собирались теперь делать? Завалиться в какой-нибудь паб в Лютном переулке, взять выпивку и устроить беседу, как старые школьные знакомые? Почему они вообще здесь оказались? Это было излюбленное место для всяких ценителей Темных искусств. — Зачем ты пришел сюда? — рискнул спросить Клауд, пока они шли по мрачной улице. Он, если честно, не хотел предполагать, что у Тэнгоку есть здесь знакомые или что он пришел за покупками. — Потому что здесь меньше внимания обращают на прохожих. Гиблое местечко для отбросов общества. Ни один уважающий себя волшебник не придет сюда, — ответил тот, чуть обернувшись. — Я прибыл в Лондон только сегодня, и я совсем не хочу столкнуться с кем-то еще из тех, кто может меня раскрыть. Никто не должен знать, что я жив и что я здесь. Клауд в неловкости опустил глаза, понимая, что это логично. По сути, Тэнгоку снял с себя ответственность за свои действия, умерев, но что будет, если Министерство магии узнает о нем? — А оборотное зелье? — спросил Клауд. — Хорошая идея, но у меня нет денег на такую роскошь, — с недовольством ответил Тэнгоку, замедляя шаг. — Кстати говоря, не хочешь купить мне выпить? Думаю, здесь не принимают магловские бумажки, а я даже валюту не могу перевести или тем более воспользоваться своим счетом в Гринготтсе. Клауд тоже замедлился, а потом они остановились напротив узкой лестницы между двумя зданиями, которая вела к какому-то входу. Надпись на вывеске гласила, что место называется «Белая виверна», и Клауд вспомнил, что это один из пабов. Не самых лучших пабов, конечно. За время его карьеры здесь произошло не одно преступление. — Ладно, — ответил он, терзаемый противоречивыми желаниями. С одной стороны, не хотелось даже приближаться к этому месту, но с другой — он понимал, что согласен пойти куда угодно, если сможет остаться рядом с ним. Тэнгоку поднялся по лестнице, но первым заходить не стал, и Клауду пришлось взять эту роль на себя. Честно говоря, внутри ему сразу не понравилось. Вспоминалась «Кабанья голова» в Хогсмиде, куда ему довелось зайти лишь один раз, хотя атмосфера здесь была намного хуже. Посетителей в небольшом мрачном помещении было мало, и все они выглядели неприятно. Тэнгоку выбрал столик в конце зала, подальше от всех, и Клауд с брезгливостью подошел к барной стойке, чтобы купить бутылку Огдена. — Только не говори, что тебе здесь нравится, — сказал он после того, как подошел к Тэнгоку с бутылкой в одной руке и двумя стаканами в другой. Тот сидел и улыбался, словно был доволен обстановкой. — Конечно нет, здесь отвратительно, — тихо засмеялся Тэнгоку, а потом добавил: — Я просто рад нашей встрече. Выглядит как судьба, правда? Клауд прикусил губу и отвел взгляд, потому что наивное глупое сердце пропустило удар от этих слов. Судьба, да? Скорее невообразимая удача. Или… — Это просто реалистичный сон. Тебя здесь нет, — сказал Клауд, присаживаясь на стул напротив Тэнгоку. — Не веришь, значит? — улыбнулся тот. — Хотя твои слезы были довольно настоящими. И давай начистоту — ты прекрасно осознаешь, что это на самом деле. Клауд только пожал плечами, наблюдая, как Тэнгоку наливает виски в стакан, а потом достает палочку, чтобы немного охладить напиток. Только теперь в свете старой лампы, висящей на стене, Клауд осмелился рассмотреть его. С того момента, когда он видел его в последний раз, прошло почти пятнадцать лет, хотя сейчас все эти годы казались чем-то совершенно несущественным, таким же нереальным, как и эта встреча. Все было… почти таким же, как прежде. Все те же два серебряных колечка в левом ухе на том месте, где хрящ плавно переходит в мочку, — Тэнгоку носил их с шестого курса школы. Те же глаза, глубокие и темные, как самая поздняя беззвездная ночь. Даже его асимметричная прическа осталась той же — разве что волны черных волос теперь были немного короче и не было больше той широкой пряди в челке, которую он раньше обесцвечивал до белоснежно-белого. Но он был почти прежним. Таким, каким Клауд его и помнил, хотя теперь Тэнгоку, несомненно, стал взрослым мужчиной, что нисколько не испортило его, а скорее как раз наоборот, сделало еще прекраснее. Он был настолько прекрасен, что все мысли в голове путались и становилось так легко. До сих пор это работало именно так. — Все эти годы я был в Японии, — сказал Тэнгоку после того, как сделал первый глоток. — Япония? — непонимающе нахмурился Клауд. — Ага. Сбежал на родину своих далеких предков. Мне пришлось залечь на дно, я жил в старой полузаброшенной деревушке, и мне очень повезло, что одна старая дама прониклась ко мне состраданием. Она говорила… что я жертва. Что я потерян. — Тэнгоку снова улыбнулся с тихим смешком и покрутил пальцами наполненный стакан. — Я не стал спорить. Скажу тебе, удобно быть жертвой. Особенно если ты хочешь, чтобы люди были добры к тебе и помогали. Особенно если ты хочешь, чтобы они поверили, что ты способен на самоубийство. Клауд напрягся и опустил взгляд. — Так вот как ты обвел вокруг пальцев профессоров Хогвартса, да? — Если сделать вид, что раскаиваешься или, еще лучше, ненавидишь себя, можно добиться удивительных результатов, — полушепотом ответил Тэнгоку, чуть наклонившись вперед, а потом снова усмехнулся. — Я знал, что без жертв не обойтись, если я хочу договориться с монстром внутри себя. Мне нужна была страховка, и я ее себе обеспечил. — С монстром? О чем ты говоришь? — Об этом… Тэнгоку приподнял левую руку, поставив локоть на столешницу, и направил указательный палец вверх. Клауд едва со стула не свалился, когда увидел, как над кончиком пальца вспыхнул маленький бесформенный черный огонек энергии, который исчез уже через две секунды. — Это невозможно… — едва смог проговорить Клауд. — Ты не можешь… — Ага, — улыбнулся Тэнгоку, опуская руку и делая новый глоток виски. — Это обскур. Но он не мой. — Не твой? Что? — Клауд был в шоке и едва мог соединять слова в предложения. — Что происходит? — Я тоже был очень удивлен, когда понял, что это такое. Еще в конце выпускного года, — сказал Тэнгоку. — Понял, почему мои заклинания выходят из-под контроля — ответ оказался внутри меня, но… дело в том, что я никогда не подавлял свою магию. Не делал ничего для того, чтобы моя магия превратилась в обскур. — Тогда… каким образом? — с трудом спросил Клауд, крепко вцепившись в края деревянной столешницы. Тэнгоку осушил первый стакан и с задумчивым видом облизал губы. — Как я уже сказал, обскур не мой. Конечно, я очень долго оставался в неведении, но, к удаче, моя интуиция помогла мне разобраться, что было уже после того, как я сбежал в Японию. Помнишь, я упомянул одну старую даму, которая помогала мне? Она была волшебницей и каждый раз, когда она меня навещала, приносила книги и свежие газеты. Я пытался разобраться, ища информацию в древних фолиантах времен охоты на ведьм, а оказалось, что ответ нужно было искать в современных статьях. Иронично, правда? Сейчас этой статье уже десять лет, но, прочитав ее, я наконец начал что-то вспоминать. Газета писала о волшебнике, который увлекался такими безумными экспериментами в Темных искусствах, что тебе и не снилось. Несколько детей тогда погибло. Тем, кто его разоблачил, был некто с фамилией Мидосуджи, но я понял потом, что это была всего лишь изощренно продуманная подстава и что осудили совсем не того. Я занялся своей памятью и спустя только год наконец смог вернуть то, что пытались стереть из моей головы. Я вспомнил, что когда был еще совсем ребенком, этот человек — именно Мидосуджи — какое-то время общался с моими родителями. Возможно, они работали вместе, но, скорее всего, он лишь играл удобную роль для того, чтобы найти кого-то, кто ему подходит. К сожалению, его дальнейший выбор действительно пал на меня. Я встретил этого человека вновь, когда закончил второй курс Хогвартса, и тогда он заставил меня проглотить маленький черный камень, который был вовсе не камнем, а трансформированным обскуром, извлеченным из кого-то другого. Я даже не знаю, чей он. Я пробовал искать информацию, но, вероятнее всего, истинный носитель этого обскура умер не одну сотню лет назад, а меня вынудили поглотить его измененную магию, а потом просто стерли память… Клауд мог только ошарашенно моргать и слушать, потому что за все время, что он работал в мракоборческом центре, ни с чем подобным ему не приходилось сталкиваться. Даже звучало все это как чистое безумие. Как вообще кому-то могло прийти в голову заставить ребенка проглотить чужой обскур? Как ребенок смог выжить после этого? — Ты, наверное, сейчас задаешься вопросом, почему я не умер еще тогда, в детстве? — спросил Тэнгоку, и Клауд вздрогнул. — Этот тип оказался довольно расчетливым. Он выбрал меня не случайно — он знал, что я обладаю большим магическим потенциалом. Обскур, который он подсадил мне, маленький и довольно слабый. Моя собственная магия полностью нейтрализует его воздействие на мой организм, и так же они не могут слиться в одно целое, потому что имеют разную природу. Но… тем не менее возможность влиять друг на друга они получили, хотя это относится не только к самой магии — моя собственная личность, как я полагаю, была тоже подвергнута изменению. В детстве, кажется, я был вполне примерным ребенком. Я мог стать тем, кем гордились бы мои родители, но именно после того самого лета все во мне начало меняться. Сейчас уже и не разберешь, какая моя черта истинно моя, а какая — родилась в результате воздействия обскура. Он, видишь ли, тоже обладает неким характером, точнее сказать, слабой тенью особенностей своего настоящего хозяина. Вероятнее всего, в какой-то степени я стал похож на него. — Звучит как полное сумасшествие, — слабым голосом сказал Клауд, мотнув головой. — Знаю, но ты сам видел его несколько минут назад, — пожал плечами Тэнгоку. — Я кучу лет потратил на то, чтобы научиться полностью контролировать его, хотя тот человек, который превратил меня в это, видимо, считал, что я должен справиться быстрее. Не знаю, чего именно он хотел добиться, но его очередной эксперимент, похоже, провалился. Иначе бы я точно встретился с ним еще раз. — Так обскур… действительно не причиняет тебе вреда? — нерешительно спросил Клауд, отчаянно пытаясь не думать о том, что сын Тэнгоку, Господи, тоже стал обскуриалом. А что скажет сам Тэнгоку, когда узнает об этом? — В обратном случае я бы рискнул извлечь его… Хотя тогда я, возможно, потеряю себя — моя личность снова изменится, и я стану кем-то… другим. Я жил с ним слишком долго. Я вырос с ним. И даже если мы и не одно целое, он — важная часть меня… К тому же, — продолжал Тэнгоку, откинувшись на спинку стула и глядя куда-то вверх, — просто взять и отказаться от тех удивительных возможностей, которые он дает… глупо, знаешь. Я могу убить кого-нибудь, даже не доставая палочку из кармана. Могу заставить кого-нибудь мучиться и молить о пощаде. Могу разнести в щепки весь этот сраный паб. Круто же, правда? Но Клауд только опустил голову, не отвечая. Его терзали противоречивые чувства. — Успокойся, преследователь, — сказал Тэнгоку, снова наклоняясь к нему через стол. На его лице Клауд снова видел улыбку. Улыбку, которая просто не могла принадлежать человеку, желающему убить кого-нибудь или причинить боль. — Это шутка, — добавил Тэнгоку. — Я правда всего лишь боюсь за собственное сознание. — Зачем ты вернулся? — спросил Клауд, немного помешкав, а потом наливая выпивку и себе. — Повидать семью? У него предательски дрожали руки, а лицо Тэнгоку вызывало только одно безумное желание: пододвинуться к нему и впиться в его губы поцелуем. Черт. Как он вообще мог думать о таких вещах в этот момент? Он сидел рядом с, возможно, опаснейшим и очень хитрым волшебником, и вместо того, чтобы сохранять бдительность, мечтал лишь о поцелуе с ним. — Ох, нет, — засмеялся Тэнгоку, услышав последний вопрос. — Если я сунусь на глаза своей жене, боюсь, она применит ко мне Круциатус, а это вряд ли приятно. Меня, скажем так… заставило вернуться шестое чувство. А еще я просто очень соскучился по этому месту. Не по этому мерзкому пабу, конечно, просто по Лондону. Но чего мы все обо мне говорим? Разве это не скучно? У него есть какие-то скрытые мотивы? — подумал про себя Клауд, поднося стакан к губам и осторожно отпивая. — В чем смысл? — спросил он. — Ты сейчас дал мне много информации. Чтобы потом просто стереть мне память и сбежать? Ты знаешь, что я работаю… — Где-нибудь с этими смешными мракоборцами? — усмехнулся Тэнгоку. — Хреново вы работаете, смею заметить. Иначе меня бы здесь не было. — Что меня выдало? — напряженно спросил Клауд. — Ничего, на самом деле, — пожал плечами Тэнгоку. — Я просто попытался угадать, и ты сам дал мне ответ. Осторожнее надо быть, иначе кто-нибудь… просто обведет тебя вокруг пальца. — Например, ты? — тихо произнес Клауд, сжимая пальцами стакан с виски. — Зачем сразу так? — снова улыбнулся Тэнгоку. — Сдавать меня — это ведь не в твоих интересах, верно? Ты ни за что не устроишь мне проблемы. И это было правдой, как бы кошмарно она ни звучала. Клауд знал это слишком хорошо. Даже если бы Тэнгоку сейчас признался в массовом убийстве, он бы не сделал ни единого движения, чтобы задержать его и передать Министерству. — Поэтому… — продолжил Тэнгоку. — Мы с тобой можем стать сообщниками. Весело будет — соглашайся. — Что? — опешил Клауд. — Для чего это? — Видишь ли, в последнее время мне стало скучно, — ответил Тэнгоку, снова откидываясь на спинку стула. — А я очень не люблю скуку. Я хочу сделать что-нибудь запоминающееся, понимаешь? Можем даже использовать мою силу. Ну, как смотришь на это? Клауд растерялся еще сильнее, не в силах ответить что-либо, и только глупо моргал. Тогда Тэнгоку снова засмеялся. — Ладно тебе, не будь таким напряженным. Пока просто пообещай, что не раскроешь меня, а потом… в общем, я хочу увидеть кое-кого. Возможно, мне будет нужна твоя помощь. Клауд слабо кивнул, прекрасно понимая, что не должен этого делать, но как он мог отказать ему? Как он мог отказать ему теперь, когда Тэнгоку вернулся спустя столько лет, возвращая с собой утраченный смысл жизни? — Хорошо. — Мягкий голос снова прозвучал совсем недалеко. Тэнгоку облокотился на стол обеими руками, пододвинувшись ближе, и теперь указывал пальцем на свою скулу. — Кстати, кто это тебя так? Особо буйный клиент? Клауд механически поднял ладонь, прикоснулся к ссадине чуть ниже виска, а потом поморщился. Все еще болела. — Нет. Мать моего сына. — Оу, — удивленно произнес Тэнгоку и снова засмеялся. — Ты находишь это забавным? — Нет, прости. Просто… я вспомнил кое-что. Смеялся над своим собственным случаем. Тэрра как-то раз вломила мне такую оплеуху, что у меня был перелом носа. Иногда с женщинами лучше не шутить. — Да? — спросил Клауд, неловко опуская взгляд. Ему было трудно представить, как очаровательная и мягкая Тэрра поднимает на кого-то руку. Или все-таки она тоже была способна на жестокость? — Почему… — Из-за Сангаку. Из-за того, что я сделал с ним, — пояснил Тэнгоку, и его улыбка исчезла. — Ему тогда и года еще не было, но черт, он был не ребенком, а просто сущим адом. Никогда бы не подумал, что дети могут столько плакать. — И что случилось? — тихо спросил Клауд не столько от любопытства, сколько от беспокойства. Тэнгоку тяжело вздохнул, наклоняя голову вбок, а потом ответил: — Я, вообще-то, старался тогда не прикасаться к палочке, но Тэрра ни в какую не хотела хотя бы на время поставить заглушающие чары на кроватку. В один момент я просто не выдержал. Я все-таки взял палочку, подошел к сыну, но потом подумал: вот было бы здорово, если бы ты заткнулся насовсем… Не очень хорошо думать так о своем ребенке, правда?.. Я, конечно, не планировал делать это на самом деле, но заклинание все же вышло из-под контроля. В итоге он закричал еще сильнее, только уже от боли… — Так ты его ненавидел? — невольно спросил Клауд, поморщившись. Сангаку был таким приятным мальчиком, по его мнению, — даже в голове не укладывалась мысль о том, что кто-то мог захотеть нарочно причинить ему боль. — Нет конечно, — мотнул головой Тэнгоку. — Но бесил он меня здорово. Я был молодым, глупым, ревнивым. А Сангаку просто забрал все внимание моей женщины еще до своего появления на свет. Не было ничего удивительного в том, что, когда пришло время, Тэрра выбрала его. Я был очень зол и разочарован, но тем не менее я все равно понял, что в первую очередь в этом была моя ошибка. Я… слишком самовлюбленный для того, чтобы иметь нормальную семью. — Тебе просто нужен кто-то, кто посвятит всего себя только тебе, — догадался Клауд, и Тэнгоку оживленно щелкнул пальцами. — В яблочко! Я думаю, все так и есть, хотя это слишком замечательно, чтобы быть реальностью. Поэтому я просто смирился. Ко всему можно привыкнуть. Даже к одиночеству. Клауд снова решил промолчать — ему все равно теперь не хватит духу сказать, что он сам практически всю жизнь живет именно им. Признаться в любви было проще: в тот момент в голову ударили эмоции, но сейчас вся смелость снова испарилась. — А ты? — вдруг спросил Тэнгоку, прерывая недолгую тишину, повисшую между ними. — Ты сказал, что у тебя есть сын? — поинтересовался он, принимаясь за новый стакан. — Да, — тихо подтвердил Клауд, тоже сделав новый глоток. — И сколько ему, если не секрет? — Шестнадцать. — Понятно. Тоже в Хоге учится? — Да. — Сангаку тоже скоро исполнится шестнадцать, — кивнул Тэнгоку. — Как думаешь, будет весело, если я появлюсь на его дне рождения в роли подарка? — Он тихо засмеялся, поставив наполовину опустошенный стакан на столешницу. — Ладно, это просто шутка. Сомневаюсь, что он будет рад меня видеть. — Послушай, — сказал Клауд, снова морщась. — Я не хочу быть тем, кто скажет тебе об этом, но, видимо, я должен. Твой сын… Сангаку — он обскуриал. Не такой, как ты. Я полагаю, что самый настоящий. Он ребенок, который возненавидел и подавил свою магию. Самый опасный ребенок в этом мире, осмелюсь предположить. Улыбка Тэнгоку снова испарилась, и в глазах впервые за этот вечер появилось недоумение. — Да ты гонишь, — напряженно сказал он. — Он жив? Клауд кивнул, опустив взгляд. — Это уникальный случай, потому что он освоил заклинания и мог спокойно пользоваться магией. Проблема с обскуром возникла лишь год назад. Насколько я знаю, тогда он потерял способность колдовать через палочку вообще, но потом смог вернуть часть контроля. Уже целый год его держат в изоляции. Подальше от людей, чтобы он никому не навредил, потому что его сила поистине мощная. Сначала Мунго, а потом место, у которого даже нет названия. Горная глушь где-то к северу от Хогвартса. — Вот черт, — выдохнул Тэнгоку. — Ну и новость. — Прости, что тебе приходится слышать это от меня. Я правда не хотел огорчать тебя, — подавленно сказал Клауд. Тэнгоку не ответил. Он выпил остатки из своего стакана и налил себе еще. — С чего бы ему подавлять свою магию? — спросил он спустя еще минуту, но Клауд покачал головой. — Я не знаю всех подробностей. Но, кажется, у него были какие-то проблемы в школе. Видимо, он сделал что-то… или была какая-то ситуация, из-за которой он решил, что лучше бы его магии никогда не было. — Прекрасно, — с сарказмом сказал Тэнгоку, крутя стакан. — Может, к нему еще и охрану приставили? Чтобы вдруг не сбежал. — Послушай, его обскур очень силен. Ты представляешь себе размеры квиддичного поля в нашей школе? Он уничтожил его за пару секунд, и это было еще в самом начале. Я даже боюсь думать, на что он способен сейчас. — Плевать. Я его вытащу. — Послушай, — снова повторил Клауд, но Тэнгоку вдруг повысил голос и сказал уже решительней: — Он мой сын. С обскуром я разберусь, но я не позволю кому-то держать его взаперти. Хочешь сказать, что это незаконно? Насрать мне на закон, ясно? — Ты ведь не думаешь, что можешь просто вернуться через столько лет и заявлять свои права? — спросил Клауд, подавляя свой страх перечить Тэнгоку. — Твой сын сам пошел на это. Он сбежал лишь один раз, и то, чтобы просто в квиддич сыграть. И я уверен, он мог бы сделать это снова, если бы захотел, но он не стал… Ты же понимаешь, что это значит? — Что он гребаный святой, — усмехнулся Тэнгоку и опрокинул в себя стакан. — Я полагаю, что он иначе относится к возможности причинить кому-то боль. Не так, как ты… — Только вот я жил так, как хотел, а он — вряд ли. — Ты хотел жить в одиночестве? — невольно спросил Клауд. — Я и был всегда одиночкой, привет, — с горьким смешком ответил Тэнгоку. — Ты думаешь, Тэрра была со мной одним целым? Или кто-то еще? Когда ты носишь внутри себя тьму, вряд ли кто-то будет любить тебя… — Он вдруг прервался и улыбнулся, глядя прямо на Клауда. — Хотя… кажется, у нас есть исключение из правил. Но я, правда, не могу понять почему. Тебе мое лицо так нравится или что? — Я не знаю, — ответил Клауд, напряженно отводя взгляд. — Ты был в курсе того, что я чуть не убил тех детей в школе. Теперь ты знаешь, что я сделал со своим собственным ребенком. Неужели ты совсем не чувствуешь отвращения? — спросил Тэнгоку, чуть прищурившись, и Клауд сорвался, повысив голос: — Что ты хочешь? Чтобы я сказал, что ненавижу тебя? Я не могу, потому что это неправда. По сравнению со мной ты… ты еще ангел. — Вот как, — улыбнулся Тэнгоку. — Значит, у тебя тоже есть темное прошлое, да? Так может, мы с тобой и правда подружимся? Или в Министерстве отругают? — Постой, — вдруг сказал Клауд, резко вспомнив одну деталь. — Фамилия, которую ты упоминал… Мидосуджи, верно? — Ага. И что? — скучающе спросил Тэнгоку. — Кажется… она знакома мне, — напряженно задумавшись, сказал Клауд, глядя на свой стакан. — Да, верно. В отделе, с которым мы сотрудничаем, не так давно появился работник с такой фамилией. Хотя… ему точно не больше тридцати. Двадцать пять или около того… Он не мог… — Это его сын, — недобро улыбнулся Тэнгоку. — Вот уж сюрприз. — Ты знаешь его? — нахмурившись, спросил Клауд, ощущая тревогу. — Нет, — отмахнулся Тэнгоку, а потом закрыл глаза и, поставив локти на стол, принялся массировать виски. — Но раз его взяли в Министерство, значит, он чист… или… Черт, голова раскалывается. — Тебе нехорошо? — испугался Клауд, но Тэнгоку выставил перед собой ладонь, прося помолчать. — Тихо. Дай мне сосредоточиться. Клауд повиновался, даже дышать перестал, дожидаясь, пока Тэнгоку не прекратит его пугать. Но, к счастью, вскоре это закончилось. Тэнгоку убрал руки от лица и тряхнул волосами. — Не нравится мне все это. Сначала Сангаку, теперь сынишка того психа, — сказал он, складывая ладони на столешнице. — Не знаю, что именно замышляет этот Мидосуджи, но в будущем у вас будут с ним проблемы. Клауд снова нахмурился, не понимая. — Ты можешь видеть будущее? — Очень редко, — качнул головой Тэнгоку. — И это еще никогда не помогало мне предотвратить что-то. Бестолковая способность. Хотя… может быть, в этот раз что-то получится? Как думаешь, сможешь достать информацию на Мидосуджи? Все, что есть. Его круга общения это тоже касается. — Могу попробовать, но… — замешкался Клауд. — Это будет нашим тайным заданием, слышишь? — шепотом сказал Тэнгоку, наклоняясь к нему через стол. — Наш секрет. Мы будем отличной командой, правда? Спасем Министерство магии от переворота, который, возможно, запланировал очередной безумец. Будем прямо героями. Клауд слабо улыбнулся и невольно потянулся рукой вперед, прямо к ладони Тэнгоку, но остановил себя. В следующую секунду Тэнгоку сделал это сам, схватив его ладонь и переплетая пальцы. — Вот это уже больше похоже на настоящую жизнь, верно? — улыбнулся он, заглядывая в глаза. — Я устал быть просто призраком. Клауд шумно втянул через нос воздух. Его сердце снова заколотилось как сумасшедшее, а потом он осторожно высвободил свою ладонь, хоть и понимал, что хотел бы, чтобы это прикосновение длилось вечность. Но, может быть, раньше, когда он был еще подростком, он бы и купился на эту нежность. Сейчас он слишком хорошо осознавал, что его просто собираются использовать, причем зная, что он все равно не сможет отказать. Так какой смысл был прикармливать его вкусным? — Ладно, — сказал Клауд, после чего рискнул взглянуть в темные глаза Тэнгоку. — Что ты собираешься делать сейчас? У тебя есть куда пойти? — Нет, — недовольно ответил тот, снова удобнее усаживаясь на стуле. — Я еще не решил эту проблему. Клауд сглотнул, чувствуя себя неловко и с трудом решаясь сказать: — Ты можешь… остаться в моем доме. Я живу один, и обычно у меня не бывает гостей. — Один? — удивленно поинтересовался Тэнгоку, подтягивая к себе стакан. — С женой, что ли, разошелся? — Э… нет. Я никогда не был женат, — покачал головой Клауд. — Это… тоже долгая история. — Ну да. Тебе же мальчики нравятся, — усмехнулся Тэнгоку, поднося стакан к губам, а потом отпивая. — Это очень удобно. Ты прямо мой спаситель. Может, это небеса послали тебя специально для меня? — Он засмеялся, помахав ладонью, и добавил: — Ладно, извини. Дебильная шутка. Клауд не стал это комментировать и просто ответил: — Если ты не против, то я прямо сейчас бы покинул это ужасное место. — Конечно, — сияюще улыбнулся Тэнгоку, а потом встал со стула, чуть покачнувшись — кажется, он уже достаточно выпил. — Одну секунду. — Что? Куда ты? — удивился Клауд и развернулся на стуле. Тэнгоку направился прямиком к барной стойке, где происходила вполне очевидная сцена: какой-то пьяный мужик приставал к женщине. Он крепко держал ее за оба запястья, не давая пошевелиться или попытаться сбежать, и у Клауда рухнуло сердце, когда он заметил, как Тэнгоку достает палочку. Вот черт. — Леди не хочет иметь с тобой ничего общего, ты что, тупой? — спросил Тэнгоку, подходя к оборванцу, который был, вообще-то, в два раза шире его самого. — Отвали, пока я не превратил твои мозги в пюре, — усмехнулся Тэнгоку, приставляя палочку к чужому горлу. Клауд едва успел сорваться в их сторону, прежде чем оппонент Тэнгоку выхватил свою палочку, готовясь атаковать. Отразив заклинание, Клауд быстро схватил одной рукой запястье Тэнгоку, а другой — руку женщины и трансгрессировал. Оказавшись недалеко от Гринготтса, он коротко извинился перед спутницей, а потом трансгрессировал снова, но на этот раз взяв с собой только Тэнгоку. Лишь почувствовав под собой знакомый деревянный пол собственного дома, Клауд отпустил чужую руку и перевел дух. Тэнгоку схватился за ближайшее кресло и засмеялся. Кажется, он почти потерял равновесие. — Ты безумец? — спросил Клауд, одним взмахом заставляя свет в комнате зажечься, а потом убирая палочку в карман. — Не видел, что там еще его дружки стояли? — Видел, — с улыбкой ответил Тэнгоку и, смахнув густую челку с глаз, рухнул в кресло, прямо поперек него. — Весело же получилось? — Весело? — изумился Клауд. — Ты забыл, что мы были в Лютном переулке? Или что, обскур делает тебя бессмертным? — О, ты такой зануда, нет конечно, — простонал Тэнгоку и снова улыбнулся, что вышло слишком очаровательно. — Но ты же был рядом. Крутой мракоборец. — Я не мракоборец, — устало вздохнул Клауд, скидывая с плеч мантию и бросая ее на край дивана. — Ну да, — ответил Тэнгоку, начиная расстегивать свой плащ. — Ты сидишь на троне и раздаешь приказы, правильно? Пойдите, мальчики, схватите вон того парня — он мне не нравится… Клауд все-таки не выдержал и тихо засмеялся. Сев на диван и наконец расслабившись, он подумал, что сегодня просто безумный вечер. Да, безумный. А еще у него кружилась голова, хотя выпил он совсем немного. Не то что Тэнгоку. Тот оставил свой плащ на кресле и встал, чтобы подойти к окну и приоткрыть занавеску. Выглянув на улицу, он быстро осмотрелся, а потом спросил: — Все еще Лондон? — Да. Его южная окраина, — подтвердил Клауд. — Спокойный район и мало соседей. — Неплохо, — кивнул Тэнгоку, задергивая занавеску обратно. — Соседи — маглы, надеюсь? — Да, конечно. Поблизости не живет ни одного волшебника. Тэнгоку снова кивнул и теперь шагнул к комоду, разглядывая выставленные сверху колдографии в рамках. — Это твой сын? — спросил Тэнгоку, взяв одну рамку и рассматривая поближе. — Ага, — ответил Клауд, снова невольно предаваясь неприятным воспоминаниям. — Он довольно миловидный. Даже очень, — с ноткой удивления прокомментировал Тэнгоку. — Он пошел в маму, — кивнул Клауд. — А зрение хреновое, видимо, от тебя, да? — усмехнулся Тэнгоку, поворачиваясь и покачивая рамкой в воздухе. — Вряд ли он взял от меня что-то хорошее, — слабо улыбнулся Клауд, а потом мысленно добавил: «Если во мне оно вообще есть». Тэнгоку пожал плечами. — Как его зовут? — Сакамичи, — ответил Клауд, на что снова получил удивление. — Сакамичи? Прямо как «холм». Забавно. Чья идея была? — Его мамы. Я не принимал участия в придумывании имени. Я вообще не принимал участия в его жизни, — сказал про себя Клауд и отвернулся. — По-моему, неплохо сочетается с именем Сангаку, — снова усмехнулся Тэнгоку. — «Горный» и «Холм». Горный холм — прямо как будто одно часть другого. Он засмеялся, уже собираясь поставить колдографию обратно, но его взгляд, похоже, зацепился за другую рамку. Ее Клауд, сам не зная зачем, поставил подальше, словно желая спрятать, но она все равно оказалась найденной. Еще одно воспоминание, запечатленное на бумаге, которое он взял в школьном архиве еще в прошлом году. — А это… — произнес Тэнгоку, уже сжимая в пальцах новую рамку. — Ох… — Да. Это Сангаку, — подтвердил Клауд, с теплотой на сердце вспоминая эту колдографию, на которой Сакамичи и Сангаку стояли вместе и улыбались на фоне возвышающегося позади квиддичного поля. — Так напоминает свою маму, — тихо сказал Тэнгоку, не отрывая взгляда от двигающегося изображения. — А на меня совсем не похож, — добавил он со смешком. — Похож, — не согласился Клауд. — Только чем-то… неуловимым, наверное. Точно не сказать. — Интересное сочетание. Гриффиндор и Слизерин? Они друзья? — Если я скажу тебе, ты сильно разозлишься? — Эй, о чем ты? — с возмущением обернулся Тэнгоку. — У них там любовь, — пожал плечами Клауд. — Ха, гонишь, — улыбнулся Тэнгоку. — Нет. — Клауд улыбнулся в ответ. С осторожностью поставив рамку обратно на комод, но не пряча ее, а оставив на видном месте, Тэнгоку снова подошел к креслу и запустил руку в один из карманов своего плаща. Достав что-то маленькое и незаметное, он двинулся к дивану и сел рядом. — Ну… — сказал он, разворачиваясь к Клауду и закидывая одну руку на спинку дивана. — Раз уж наши детки вместе и мы узнали много нового сегодня… плюс, конечно, встреча школьных товарищей. Конечно. Это дело можно и отметить. — А разве ты не сделал это в баре полчаса назад? — спросил Клауд, наклоняя голову, и Тэнгоку разжал ладонь, демонстрируя содержимое. — Сделал. Не хватает еще одной маленькой детали, — с улыбкой сказал он. Клауд непонимающе приподнял бровь, глядя на два предмета в ладони Тэнгоку: одним была немного помятая… сигарета? А другим… — Не знаешь, что это? — спросил Тэнгоку, приподнимая прямоугольную штуковину яркого зеленого цвета к своему лицу. — Возможно… я видел что-то такое у маглов… — нерешительно ответил Клауд. — В то время, пока мне приходилось обходиться без магии, я научился пользоваться многими магловскими вещами. Бывает так интересно, — улыбнулся Тэнгоку. — Это зажигалка. — Огонь? — Да, она создает огонь, пока внутри есть газ, вот. — Тэнгоку взял руку Клауда и положил эту яркую штуковину ему в ладонь. — Попробуй. Держать надо так… но не подноси слишком близко к своему лицу. Просто нажимаешь на эту маленькую кнопку — и готово. Послышался тихий щелчок, а после из небольшого круглого отверстия сверху вырвался крошечный огонек, как будто фитиль на свече зажегся. — Здорово, — слабо улыбнулся Клауд, когда Тэнгоку отпустил его ладонь. — И никакой магии. — Никакой, — улыбнулся тот. — Магловская сигарета? — спросил Клауд, возвращаясь к другой вещи. — Да. Только не с табаком, — объяснил Тэнгоку. — Внутри немного удовольствия. Знаешь, отлично поднимает настроение. И аппетит тоже. Давай — поджигай. Он взял эту сигарету в рот, зажимая губами, и Клауд нерешительно поднес зажигалку. Новый щелчок — и снова вспыхнул огонек. — Ага. Спасибо. У тебя отлично получается, — сказал Тэнгоку, забирая зажигалку, а потом вынул изо рта сигарету и выдохнул дым в сторону. — Хочешь попробовать? — предложил он, но Клауд тут же растерялся, уставившись на манжеты черной рубашки Тэнгоку. — Эм. Спасибо. Я, наверное… — За встречу, — улыбнулся Тэнгоку, протягивая сигарету тем концом, который он только что держал во рту. Клауд бессильно поджал губы, понимая, что снова сдается, даже не начиная бой. Осторожно взяв сигарету, он поднес ее ко рту и слабо затянулся. Горло обожгло горячим дымом, но он оказался не крепче обычного табака. Затянувшись еще раз, Клауд вернул сигарету Тэнгоку, и тот снова улыбнулся. — Нравится? — Да. Ничего так, — кивнул Клауд и случайно заметил на себе странный взгляд. — Что? Тэнгоку сделал глубокую затяжку, подержал во рту дым пару секунд, а потом выдохнул, отворачиваясь. — Знаешь, как это называется в Японии? — спросил он. — Что? Сигарета? — непонимающе ответил Клауд. — Нет, — снова улыбнулся Тэнгоку. — Тот случай, когда два человека касаются одной и той же вещи своими губами. Это называется «непрямой поцелуй». Клауд приподнял бровь, почувствовав себя очень неловко, и Тэнгоку снова посмотрел на него. — Такая чушь, правда? Настоящие поцелуи намного лучше, — сказал он, снова затянулся и, прежде чем выдохнуть, приблизился прямо к лицу Клауда, а потом прижался к его губам своими. Клауд застыл в оцепенении, не в силах шевельнуться, а потом почувствовал, как его рот наполняется дымом. Пришлось проглотить, следом за чем горячий язык Тэнгоку проскользил по нижней губе, отчего в голове стало совсем мутно, а все мысли окончательно спутались. Потеряв себя в этом мимолетном ощущении, Клауд едва не потянулся следом, когда Тэнгоку отстранился. На его лице снова сияла улыбка. — Кажется, это совсем неплохо, да? — сказал он, и Клауд бессильно выдохнул. — Тебе не обязательно… Ты ведь уже понял, что я и так сделаю все, что скажешь. — С чего ты взял, что я делаю это для того, чтобы манипулировать тобой? — засмеялся Тэнгоку и снова затянулся. — Ты сказал, что… — Что меня не интересуют мужчины? Я передумал, — с улыбкой возразил он и снова повернулся к Клауду. — Теперь интересуют. Достав из кармана брюк пустой серебряный портсигар, он затушил в нем то, что осталось от сигареты, и захлопнул крышку. — Я тебя не понимаю… — грустно покачал головой Клауд. — Тебе не обязательно понимать меня, — ответил Тэнгоку, снова приближаясь к лицу Клауда и ведя указательным пальцем по его подбородку. — Достаточно просто любить меня. Ты ведь догадался, что именно это мне и нужно? Клауд плотно сжал губы, снова задыхаясь. И нет, он совсем не был уверен в том, что знает, что нужно Тэнгоку. Его мотивы все еще были туманными, похожими на тайну, к которой ни за что не хочется приближаться. Как было бы здорово, если бы ничего этого не было. Если бы они просто смогли сбежать отсюда, забыв обо всем. Если бы Тэнгоку остался рядом, неважно кем — любовником, другом, сообщником или манипулятором, Клауд мог бы отдать все за это… Нет, — мысленно одернул он себя, осторожно обхватывая запястье Тэнгоку пальцами и сжимая. Рано было думать только о себе, пока его сын не обрел счастье. И сын Тэнгоку тоже. Но… — Может быть, ты вейла? — с усмешкой спросил Клауд, скользя пальцами по ладони Тэнгоку. — Почему я схожу с ума, просто глядя на тебя? — Нет — просто у тебя дерьмовый вкус, — засмеялся Тэнгоку и медленно отодвинулся, что показалось Клауду ужасной, ужасной досадой. — У тебя здесь есть выпивка? — спросил Тэнгоку. — Да. А еще есть цифровое ТВ, — ответил Клауд, кивнув в сторону длинного телевизора. — Магловские технологии — что может быть лучше? — снова улыбнулся Тэнгоку. — Как насчет музыкального канала? Потанцуем? Клауд не ответил и, пытаясь скрыть свое смущение, быстро ушел в свой кабинет. Безумие, точно безумие, — мысленно твердил он себе, когда доставал из мини-бара бутылку виски. Возвращаясь назад в комнату, он боялся, что никого там не найдет, что его гость просто растворится в воздухе, потому что все это время был только иллюзией, но нет… Тэнгоку все еще был здесь. Держал в руке пульт и искал свой музыкальный канал. — Ты точно хочешь выпить еще? — осторожно спросил Клауд, присаживаясь рядом и протягивая стакан. — Я трезвый — просто иногда люблю подурачиться, — ответил Тэнгоку и указал пальцем на свой висок. — Что ты хотел — значимая половина меня — это ребенок, который никогда не повзрослеет. — Может, это неплохо? — слабо улыбнулся Клауд и наполнил свой стакан, а потом стакан Тэнгоку. Забавно, но руки уже давно не дрожали. Тэнгоку, видимо, не придумал ответ на этот вопрос, но глупым было бы ожидать, что они действительно будут смотреть музыкальный канал или танцевать. Они болтали до самой поздней ночи: Клауд о своей работе, Тэнгоку о своей жизни в другой стране. И оба, возможно, чувствовали себя так легко, словно они были самыми близкими людьми друг другу. Клауд, по крайней мере, точно мог согласиться с этим. В какой-то момент он перестал понимать происходящее. Кажется, они с Тэнгоку снова поцеловались. Кажется, он снова отчего-то плакал, а потом просто незаметно отключился. Проснулся Клауд от глухого стука: похоже, кто-то настойчиво атаковал его оконное стекло. Пробуждение было не самым приятным. Он понял, что уснул прямо на неудобном узком диване, а Тэнгоку — практически на нем сверху. И он был, вообще-то, тяжелым. Еще плохо соображая, Клауд кое-как выбрался из-под чужих рук и ног, а потом запнулся о пустой стакан, оставленный на полу. Голова раскалывалась, спину ломило, и пить хотелось просто адски. Проигнорировав свои дискомфортные ощущения, он подошел к окну и отдернул занавеску. Яркая полоса утреннего солнечного света сразу же проникла в комнату, попадая прямо на левую часть дивана. Тэнгоку поморщился и отвернулся к спинке дивана лицом, пробурчав что-то не совсем разборчивое. Кажется: «Утро придумал Дьявол». Было еще слишком рано, но от солнца у Клауда заслезились глаза. Он попытался загородить собой проникающий в комнату свет и неловко открыл окно, впуская большую бурую сову. Она вспорхнула на комод и подняла лапу, к которой была привязана маленькая записка. Клауд потер глаза под изрядно заляпанными стеклами очков, а потом неохотно отвязал послание. Ему не особо хотелось загружать мозг во время такого похмелья, но это могло быть что-то срочное по работе. Поэтому, развернув записку, он пробежался глазами по тексту, написанному знакомым почерком его главного помощника, и нахмурился в недоумении. «Не поверишь, что снова натворил твой сынишка. А еще у нас тут, кажется, новое чудо — если не ошибаюсь, они создали работающий магический артефакт», — гласило послание, и Клауд обреченно выругался себе под нос. — Черт, Сакамичи… — Это действительно стоило того, чтобы будить нас в такую рань? — послышался недовольный голос Тэнгоку, и Клауд снова взглянул на него. Тэнгоку лениво принял сидячее положение и прижал костяшки левой ладони ко лбу — возможно, у него тоже болела голова. — Кажется, с твоим вмешательством теперь стоит повременить, — ответил Клауд, махнув запиской в воздухе. — И у меня есть еще одна история, которую я должен тебе рассказать.