Весна закончилась давно; даже теплый июнь уже вторую неделю как сменился знойным июлем, а Манами до сих пор иногда слышал во сне слова заклинаний, с которыми они создавали магический артефакт. Они звучали в его голове слабым эхом, он с трудом мог разделить голоса, сливающиеся почти в одно целое, но это каким-то образом успокаивало. Каждый раз, просыпаясь утром после этого, он еще подолгу лежал в кровати и просто смотрел в деревянный потолок, потому что… спешить было некуда.
И вовсе не потому, что в такое время все подростки вроде него отдыхали на летних каникулах. Он отдал бы все, если бы ему предложили возможность целыми днями напролет посещать уроки, он ходил бы на каждый, не прогуливая ни единой минутки, но это… все еще было слишком большой роскошью для такого, как он.
Все потому, что обскуриалам нет места среди людей. Все потому, что их сила опасна и практически неудержима.
Манами это прекрасно знал. Именно для этого он потратил столько времени и терпения в попытках сделать предмет, который избавил бы его хотя бы от одной проблемы, но… как оказалось позже, его проблема вообще, похоже, не имела никакого шанса на решение.
С того дня, когда Онода был здесь в последний раз, прошло столько мучительных недель, что Манами просто устал их считать. Он догадывался, что дело кончится именно этим, но его отчаянная надежда заставила пойти на риск, ухватиться за слабую возможность, и он снова проиграл. Онода не рассказывал в своих письмах слишком много, не рассказывал о собственных проблемах, которые — Манами был уверен — возникли после нового побега из школы. Онода извинялся. Извинялся, извинялся, каждый раз просил подождать еще немного, а у Манами порой не было никаких сил ответить.
Не получить обещанное освобождение было ужасно болезненным разочарованием. Но лишиться возможности видеть Оноду вообще — это было хуже Ада. Те письма, которые приходили раз в две недели, не могли даже частично компенсировать это упущение — Манами комкал в пальцах страницы, снова расправлял, бессильно прижимался лбом к исписанным листам и почти задыхался. Каждый раз внутри что-то надламывалось, заставляя болезненно скулить и кусать губы. Кожа на запястьях под браслетами и на горле под ошейником зудела и чесалась. Понадобилась всего неделя, чтобы Манами возненавидел это средство безопасности, которое скорее было орудием пыток. Какой смысл был в артефакте, когда его все равно оставили здесь и отобрали единственную отдушину? От него хотелось избавиться. Выбросить, забыть. Но увы, Манами
не мог снять браслеты и ошейник без Оноды. Более того, он взял с Оноды
обещание никогда не делать этого. И неужели теперь ничего не оставалось, кроме как прожить остаток жизни так?..
От одной этой мысли все тело охватывала дрожь, а на глаза накатывались слезы. Манами не хотел мириться с тем, что он так и умрет в этом месте, но надежда на освобождение медленно таяла с каждым днем. Он перестал видеть смысл в том, чтобы вставать с кровати по утрам, но почему-то все равно делал это. Шел умыться и почистить зубы. Держал запястья под холодной водой, чтобы притупить дискомфортные ощущения, а потом прикладывал ладони к шее, сдвигая тяжелый ошейник вверх и успокаивая покрасневшую кожу под ним.
Артефакт работал как часы. Он был действительно идеальным, если бы не был таким неудобным. Манами казалось, что и года не хватит, чтобы привыкнуть к нему, но винить в этом, конечно, было некого, кроме себя самого. Он пошел на это самовольно, ради возвращения к прежней жизни, только вот эта прежняя жизнь так и осталась для него лишь недосягаемой мечтой…
Сегодня браслеты, на удивление, не доставляли раздражения. Манами не вспомнил о них, пока натягивал на себя футболку и хлопковые шорты. На улице было все так же солнечно и жарко, как и вчера, а на крыльце ждала небольшая сова с посланием.
Подойдя к сидевшей на деревянных перилах гостье, Манами отвязал от лапки конверт и слабо улыбнулся, заметив, как небрежно запечатано письмо.
Оно было от Наруко. Он тоже писал уже несколько раз, хотя чаще всего его письма были полны возмущения Министерством магии, а еще иногда сзади находился небольшой текст от Имаизуми. Манами согревали эти письма, но облегчение, вызванное ими, конечно, не могло продлиться слишком долго.
Вдохнув свежий воздух, он попытался вспомнить, какой сегодня день недели, но, как обычно, решил, что нет никакой разницы, и распечатал конверт.
Прежде чем отправиться завтракать, Манами вернулся в свою комнату и написал небольшой ответ для Наруко, пытаясь максимально убедительно заверить, что его результаты СОВ не такие уж и кошмарные, хотя это вряд ли бы помогло избавить его от досадных чувств по поводу того, что его мама снова придумала для него новое наказание. Манами бы вот тоже хотел сдать экзамены со всеми, но его собственная аттестация пройдет лишь в сентябре и, конечно, снова индивидуально, что было той еще скукой. Какой, вообще, смысл было сдавать экзамены, если все равно не можешь окончить школу как все?
Но в любом случае учеба иногда помогала забыться. Особенно теперь, когда снова появилась возможность колдовать без страха. Каждую неделю Манами осваивал и отрабатывал новое заклинание или трансфигурацию, но он также понимал, что рано или поздно выучит вообще
все. Чем он тогда будет заниматься? Осваивать темную магию? Придумывать новые заклинания? Он не был уверен, что у него что-то получится.
Сегодня он планировал заняться попытками поменять цвет всего его дома, но после двенадцати небо заволокло тучами и пошел противный мелкий дождь. Пришлось остаться внутри и засесть за книги, хотя читать что-то не было желания. Единственное, чем Манами действительно хотел бы заняться, так это полетать на метле. Хотя бы на какой-нибудь старой и медленной, но о метлах, естественно, никто не хотел и слушать.
Отбросив учебник спустя пару часов, он полистал комикс, который так любил Онода, и обреченно упал головой прямо на страницы — он перечитал этот выпуск столько раз, что уже помнил реплику каждого персонажа наизусть.
Это действительно могло свести с ума.
Мерный и слабый шум дождя усыплял. Манами отключился прямо на полу и увидел сон об одном старом воспоминании, где он был еще первокурсником и впервые увидел матч между Слизерином и Гриффиндором. После игры тогда он побежал поздравить команду, а потом Тодо засмеялся и сказал, что у него (Манами) сел голос.
Резко проснувшись, Манами поднялся на руках, но сразу же поморщился от неприятных ощущений — плечо ныло после жесткого пола. И нет, это был не просто сон.
Кинув взгляд на окно, Манами понял, что дождь уже кончился и сквозь тучи снова начали пробиваться солнечные лучи. Он вскочил на ноги и бросился к выходу. Даже не завязав шнурки, Манами вылетел из дома, словно опаздывал на самую важную встречу в жизни, и побежал вниз по склону, почти поскальзываясь на влажной траве.
— Джинпачи, — едва не задохнулся он, когда наконец увидел на крыльце соседнего дома своего гостя.
Тодо как раз стоял там и о чем-то беседовал с дежурным, возмущенно тыкая ему в лицо какую-то бумажку.
Манами повторил имя Тодо уже громче, ускорил темп, а потом набросился на него с объятиями, совершенно игнорируя чужое присутствие. Тодо растерялся от такой внезапности и едва не потерял равновесие, когда Манами буквально повис на нем, обхватив руками и ногами.
— Сангаку, я тебе не дерево, чтобы так на меня взбираться! Имей совесть!
Манами с недовольством опустил ноги на землю, но руки расцеплять не спешил.
— Ты пришел, правда, — тихо произнес он, прижимаясь щекой к плечу.
— И вообще-то, имею на это полное право, — с новым возмущением скривился Тодо, глядя прямо на дежурного. — Надеюсь, мы уладили этот момент?
Дежурный (тупоголовый мракоборец, как Манами их мысленно называл) сложил руки на груди, видимо не спеша соглашаться, и Манами обиженно нахмурился, вцепившись в Тодо еще сильнее.
— Не смей прогонять Джинпачи — иначе я тебя заобскурю!
Мракоборец с удивлением выгнул бровь, а Тодо с обреченным вздохом легонько ударил Манами по голове.
— Что это еще за слово? И ты
не должен угрожать людям.
Манами неохотно отодвинулся, отпустив Тодо, и попробовал взглянуть на дежурного со всем очарованием, которое имел, стараясь вызвать жалость. Дежурный наконец кивнул и ответил:
— Только чтобы я вас видел.
Он отвернулся, спускаясь по короткой лестнице, и Манами, воспользовавшись случаем, показал ему в спину средний палец.
— Ох Мерлин, прекрати, — устало сказал Тодо, хлопнув по его руке и опуская ее вниз. — Ты от кого такому научился вообще?
— Ко мне недавно Аракита приходил, — улыбнулся Манами. — Совсем ненадолго, но было весело.
— Я должен был догадаться, — снова вздохнул Тодо и, дождавшись, пока дежурный отойдет на приличное расстояние, присел на ступеньку, поправляя темно-фиолетовую мантию. — Извини, что не навестил тебя раньше. Эти министерские зануды снова долго пересматривали мое разрешение. Ну подумаешь…
— …один раз помог мне сбежать, — договорил за него Манами, усаживаясь рядом. Они оба коротко рассмеялись.
— Если вся проблема в том, что я могу трансгрессировать, лучше бы я не умел этого, — кивнул Тодо, начиная шарить по карманам.
— А по-моему, очень крутая способность, — не согласился Манами. — Может, мне тоже попробовать научиться?
— Не смей учиться этому самостоятельно, — строго наказал Тодо, вываливая на колени Манами конфеты и шоколадки. — Тебя может располовинить или еще что-нибудь хуже. Это бывает ужасно болезненно, знаешь ли.
— Ваа, спасибо, Джинпачи, — улыбнулся Манами, тут же разворачивая одну упаковку. — Мама не дает мне сладости так часто.
— Я тоже не должен, — хмуро ответил Тодо. — Это вместо извинений.
— Не нужно, — качнул головой Манами и засунул конфету в рот. — Ты не виноват. Это из-за того, что мы с Сакамичи устроили тут…
Улыбка Тодо померкла. Он осторожно взял Манами за запястье, повыше браслета, специально не касаясь его, и большим пальцем успокаивающе потер кожу.
— Как ты вообще? Держишься?
— Мм… — Манами прожевал конфету, пытаясь кивнуть. — Я стараюсь.
— Вот же дерьмо. И какого дьявола они тянут с твоим освобождением так долго? — выругался Тодо. — Твои браслеты работают прекрасно, так ведь?
Манами снова попытался кивнуть. Все его задорное настроение мигом растворилось, в горле встал ком, и пришлось плотно сжать губы, чтобы не расплакаться.
— Ну, тихо, — сказал Тодо, нежно потрепав за щеку, и Манами бессильно упал на его колени.
— Я устал. Я так устал, — все же всхлипнул он, цепляясь пальцами за ткань брюк.
— Я знаю. Прости, — тихо попросил Тодо, осторожно гладя по волосам. — Мне жаль, что я совсем ничего не могу сделать для тебя.
— Не извиняйся. Это я дурак. Я во всем виноват, — ответил Манами, и ладонь Тодо замерла. — Они меня не отпустят. Это все было зря.
— Не говори так…
— Все бесполезно, — помотал головой Манами, задыхаясь от слез.
— Нет. Перестань. Министерство еще не поставило на тебе крест, — возразил Тодо. — Слово моих родителей или тем более мое в этом вопросе ничего не решит, но я знаю, что есть люди, которые хотят, чтобы ты вернулся к нормальной жизни. Ты заслуживаешь это.
Манами кивнул, стараясь успокоиться, и Тодо снова погладил его по голове.
— Ох, Сангаку… твои волосы так сильно отросли, — сказал он. — Хочешь, я немного подстригу их? Вернем тебе прежнюю прическу. А? Как смотришь на это?
— Мм… — снова произнес Манами, приподнимаясь и вытирая руками лицо. — А ты можешь?
—
Конечно! — Тодо бодро улыбнулся, доставая свою палочку. — Я несколько раз практиковался на других — все оставались довольными.
— Хорошо, — согласился Манами. — Только нам вроде сказали никуда не уходить отсюда.
— Ничего страшного, — ответил Тодо. — Просто сядь на ступеньку ниже и подожди меня минутку — я сейчас вернусь.
Манами кивнул и сделал как сказано, слыша позади себя удаляющиеся шаги Тодо, который зачем-то пошел в дом. Дежурный все еще маячил в поле зрения. Он ходил по траве туда-сюда, изучая какой-то помятый пергамент, — Манами нахмурился и тихо пробурчал себе под нос: «Можешь не стараться — я все равно не поверю, что ты умеешь читать».
Он подумал, что вполне может незаметно достать палочку и заставить пергамент загореться, но одернул себя, понимая, что это не лучшая идея.
Тяжело вздохнув, Манами опустил голову, а потом увидел, как впереди падает что-то белое и легкое.
— Ты спер скатерть? — спросил он, чувствуя, как ткань ложится на плечи и натягивается за шеей. — Мама ее любит.
— Обещаю вернуть ее в целости и сохранности, — сказал Тодо, и Манами явно услышал в его голосе неловкость.
— Я шучу, — улыбнулся Манами. — У мамы нет любимых скатертей.
— Просто посиди смирно, ладно? Постараюсь быстро справиться, — ответил Тодо, осторожно вытаскивая попавшие под скатерть пряди волос. — У тебя очень быстро растут волосы. Прямо как у Юске. Хотя нет, у него все равно быстрее. Я практически уверен, что он пил что-то для ускорения роста, хотя и никогда не признавался.
— Вы видитесь? — тихо спросил Манами, глядя на траву перед последней ступенькой. На самом деле, было неловко задавать подобный вопрос, и он боялся случайно расстроить Тодо, но, кажется, тревога была зря.
Тодо присел сзади, поставив ноги по обе стороны от Манами, и что-то сделал с его волосами, из-за чего они в один момент стали влажными.
— Более чем, — послышался ответ возле уха, и Манами удивленно обернулся, за что сразу был отчитан. — Не вертись — сиди спокойно, а то отрежу лишнее.
— «Более чем» — это что? — недовольно насупившись, спросил Манами, стараясь сидеть ровно и смотреть вперед.
— Ну, — многозначительно протянул Тодо. — Я долго ссорился с родителями по поводу своего будущего, и, в общем… они сдались. Они отстали от меня со своей дурацкой женитьбой, и теперь я свободен. Отец, конечно, был в ярости, когда узнал, кто нравится мне на самом деле. Причем, как бы смешно это ни было, больше всего его задело происхождение Юске, а не то, что он парень. Мама просто была в шоке, и я уже был готов собирать вещи и уходить из дома, но они испугались этого.
— Они смирились? — спросил Манами, чувствуя, как внутри него снова разливается радость.
— Ага, — подтвердил Тодо, после чего короткие темные пряди волос начали падать на скатерть и скатываться ниже, как по горке. — Конечно, я не могу публично заявить о своих отношениях или выставлять их напоказ, но мы с Юске устраиваем тайные встречи. Удобно, когда ты владеешь кучей гостиниц и можешь воспользоваться любым номером.
— Оу, — произнес Манами, а потом с ехидством поинтересовался: — Вы занимаетесь там этими самыми вещами?
— Не спрашивай
об этом так прямо! — настойчиво попросил Тодо, и даже если Манами и не видел, он был уверен, что Тодо сейчас здорово покраснел. — И вообще, хватит с тебя того, что ты прочитал в моем дневнике.
— Так ты же мне его сам дал, — улыбнулся Манами.
— Это была
крайняя мера, ты же знаешь!
— Я теперь могу использовать парочку твоих приемов. Если эти тупорезы, которые работают в Министерстве, конечно, позволят нам с Сакамичи наконец-то увидеться.
— Цыц, — несильно толкнул его Тодо. — О чем ты вообще говоришь? Что еще за приемы?
— Я хочу потрогать его, — сказал Манами, снова уставившись на траву и не обращая внимания на новые падающие вниз прядки волос. — Своими руками. Везде-везде. Как думаешь… ему тоже понравится, если я подниму его руки и прижму запястья к чему-нибудь…
— Так, СТОП! — резко прервал его Тодо. — Не заставляй меня представлять это — я не хочу.
— Очень зря, — посмеялся Манами. — Сакамичи так забавно стонет, когда ему хорошо.
— Замолчи! Детское порно вне закона! — снова возмутился Тодо. — И вообще, ты не должен думать, что если что-то нравится Юске, то оно понравится и Сакамичи. Они разные люди. Ты же знаешь — к каждому сопернику нужен свой подход, иначе не победить.
— Мы говорим о сексе или о квиддиче? — снова улыбнулся Манами. Тодо устало вздохнул.
— Хоть ты и вымахал с меня ростом, ты все еще ведешь себя как ребенок. Совсем не могу воспринимать тебя подростком, у которого могут гормоны разыграться и прочее.
— Но я вырос, — ответил Манами. — Мне хочется попробовать всякие разные штуки, а еще… — Он нерешительно замолчал, снова наблюдая за тем, как падают его остриженные волосы. — Знаешь, я чувствую что-то странное… И я не очень уверен в том, что это как-то связано с переходным возрастом или чем-то таким.
— О чем ты? — удивленно спросил Тодо.
— Сакамичи… — тихо сказал Манами, сжимаясь. — Мне надо его увидеть.
— Я знаю, — ответил Тодо, и Манами удержал себя от желания покачать головой.
— Нет, это другое. Это сильнее… Как будто… Как будто я умираю от жажды, а он — это самая вкусная в мире вода.
— Вы давно не виделись — я думаю, твое желание — это нормально.
— Мы и раньше расставались на долгое время, и я скучал, но… никогда еще это не было так. Я чувствую это, словно оно
материально. И это началось только
теперь, после того, как мы создали магический артефакт.
— Слушай, — тихо сказал Тодо после недлинной паузы. — Ваш артефакт — темная вещь. Лично я вообще против, чтобы ты носил его на себе, но выбора нет. Темная магия, Сангаку, может оставлять следы, а еще у нее могут быть последствия. И неважно, насколько добрыми были намерения тех волшебников, которые обратились к ней. Возможно… твои браслеты как-то влияют на тебя самого. Вызывают что-нибудь вроде зависимости, я не знаю.
— Зависимость, — повторил Манами, снова пытаясь оценить свои ощущения. — Хорошее слово. Точнее… мне кажется, оно подходит.
— Да. Это точно
не хорошее слово, — вздохнул Тодо. — Будь осторожнее, ладно? Если это станет серьезнее или ты почувствуешь себя плохо, скажи об этом своей маме и не тяни.
— Ладно, — кивнул Манами, хотя ему не казалось, что об этом стоит так переживать. Он не знал, откуда была эта уверенность, но что-то подсказывало ему, что все будет просто отлично, если ему дадут немного потискать Оноду.
Тодо замолчал, продолжая свое занятие, и вскоре перешел к челке, опустившись перед Манами на колени. Когда волшебная палочка мелькнула перед лицом, Манами на автомате закрыл глаза, просто ожидая, но Тодо снова продолжил разговор.
— Знаешь… не так давно я встречался с твоим давним соперником. Он спрашивал о тебе.
— Давний соперник? — не открывая глаз, спросил Манами. — Кто? Курода, что ли?
— Ага, — подтвердил Тодо. — Кажется, он всерьез беспокоится.
Манами в задумчивости пожевал губу, припоминая, что Курода присылал ему подарки на Рождество и день рождения, хотя писем к ним не было.
— Он мог бы и написать, если ему что-то интересно.
— Ну да. Только, кажется, ваша последняя встреча закончилась не на очень радостной ноте, — сказал Тодо.
— Эта «нота» называется предательством. Называй вещи своими именами, — улыбнулся Манами. — Так с чего бы ему беспокоиться после того, что я сделал?
— Юкинари не такой жестокий. Он заботился о тебе, когда ты заболел, верно?
— Это было
до того, как я помешал команде выиграть Кубок. И что-то мне подсказывает, что заботиться его попросил ты или Аракита. Курода просто не хотел терять ловца, потому что думал, что со мной он победит. Только вот все это ерунда — я не могу победить, пока Сакамичи мой соперник. Он мне не по зубам.
— Ладно, все, — сказал Тодо, и Манами открыл глаза. Теперь видно было гораздо лучше. — Не поднимай этой темы. Это все прошло, и ты тоже должен отпустить прошлое. Я сказал тебе об этом, потому что думаю, что Юки тепло к тебе относится, несмотря ни на что. Это к тому, что на квиддиче свет клином не сошелся.
— Да? А раньше, кажется, все было как раз именно так, — ответил Манами.
— Я знаю, это моя ошибка, и мне жаль, — сказал Тодо с болью на лице, а потом снова поднял палочку, и волосы Манами высохли за пару секунд.
— Мы сильнейшая команда, — произнес Манами, опуская взгляд. — Мы должны побеждать. Всегда. Ни одного поражения. А если ты все же проиграл, ты обязан выиграть в следующий раз. Ты должен. Умри, но сделай.
— Забудь об этом, Сангаку, я тебя прошу — это потянуло тебя на дно, — сказал Тодо, поднимаясь на ноги, снимая с Манами скатерть и стряхивая с нее остатки обрезанных волос.
Манами кивнул, хотя его согласие было ложью. Он бы и сам был рад забыть, но все еще не мог. Это все еще не отпускало его. Эта мораль собственной команды стала ему омерзительна, потому что из-за нее он решил, что не может проигрывать. Из-за нее он нарушил правила во время игры, использовав свою магию. Из-за нее просто отобрал победу у того, кому она принадлежала по праву. И в то же время эта мораль въелась в каждую клеточку его тела, заставляя испытывать мучительные противоречивые чувства. Как он мог взять и просто забыть о ней?
— Сходи к зеркалу. Посмотри на мои труды, — сказал Тодо, чуть улыбнувшись, и Манами улыбнулся в ответ, делая вид, что все прекрасно.
Он энергично подпрыгнул на ноги и убежал в дом. В прихожей стояло длинное зеркало — Манами взглянул на себя и почти не узнал. Его волосы выглядели точно так же, как было еще до Мунго. Он запустил в них пальцы, ощущая себя непривычно, но так он хотя бы стал похож на человека.
— Круто, — радостно сказал он, выходя обратно на крыльцо, где Тодо стоял со сложенной в несколько раз скатертью.
Подойдя к нему, Манами снова обнял его, ткнувшись головой в его голову, и сказал:
— Спасибо. Ты самый лучший, ты знаешь это?
Тодо ничего не сказал на это, но обнял в ответ на пару секунд, а потом отодвинулся.
— Я люблю тебя, мелкий, — строго произнес он, снова потрепав за щеку. — Хотя ты уже не такой уж и мелкий. Мне больше нравилось, когда ты был мне по плечо.
— И я тебя, — ответил Манами, неловко выворачиваясь и прижимая ладонь к побаливающей щеке. — Уже прощаешься?
— Да, извини. У меня скоро встреча, — грустно улыбнулся Тодо.
— М. Весело провести время с Макишимой. Передавай ему привет, — тоже улыбнулся Манами.
— Стоп, откуда ты… — моргнул Тодо, и Манами засмеялся.
— Просто знаю.
— Это не то, что ты подумал, — сразу начал оправдываться Тодо. — Я не меняю тебя на него. Если хочешь, я останусь.
— Нет, что ты? — замахал ладонями Манами. — Ты должен пойти к нему, если вы договорились.
— Но…
— Иди, иначе я обижусь.
Тодо устало вздохнул и отдал Манами скатерть.
— Я приду снова, как только смогу, хорошо?
— Да, конечно, — кивнул Манами, и Тодо сделал пару шагов назад, прежде чем трансгрессировать.
Всего секунда — и снова пустота. Манами устало опустил плечи, поморщился и взглянул в сторону дежурного. Тот, кажется, планировал направиться обратно к дому.
Манами судорожно вздохнул, бросил скатерть на перила и побежал к себе. Преодолев зеленый склон, он рванул к крыльцу и остановился, только когда оказался в своей комнате. Упав на кровать, он крепко сжал в руках скомканное одеяло, а потом ткнулся в него лбом. Недавнее видение все еще стояло в голове ярким образом. Он видел Макишиму, которого не видел уже кучу времени. Он видел рядом с ним Тодо, и от этого скручивало желудок и становилось так плохо.
Тихо всхлипнув, Манами свернулся на кровати клубочком и принялся теребить браслет на правой руке. Кожа под ним снова чесалась. Манами сунул руку между коленей и потянул. Так глупо. Глупо, глупо, глупо. Их все равно не снять.
Мне придется отрубить себе руку, если я всерьез захочу избавиться хотя бы от одного? — подумал Манами, обреченно кусая губу и чувствуя слезы на лице.
Эта мысль показалась просто ужасной. Он постарался выкинуть ее из головы и перевернулся на спину, мысленно уговаривая себя расслабиться. Дискомфорт вскоре пройдет, потерпи, — безмолвно попросил он, а потом улыбнулся сквозь слезы всплывающему в памяти воспоминанию.
«Ты останешься со мной?» — спрашивал Онода, неловко краснея.
Тогда они сидели на кухне. Манами пил горячий шоколад, а Онода мучился от неуверенности и страхов.
Это было так… здорово.
Поднеся руку к лицу, Манами прижался ртом к браслету, чувствуя губами алмазную поверхность, под которой пульсировала энергия и сила, которая принадлежала только Оноде.
— Навсегда, Сакамичи, — прошептал Манами, а потом снова перевернулся на бок и подтянул к себе колени.
Сон, конечно, не шел, но приятные воспоминания помогли отвлечься от своей зависти и настроиться на лучшее. Даже если его не выпустят, Онода
все равно рано или поздно придет, прилетит — неважно — он обязательно сделает это, потому что иначе и быть не может.
Вспомнить о том, что сегодня мама обещала прийти пораньше, получилось, только когда за окном уже потемнело. Она наверняка уже занялась ужином, и, почувствовав голодный спазм в желудке при этой мысли, Манами встал с кровати и решил проведать ее.
На кухне в соседнем доме оживленно шумела посуда, когда он вошел внутрь и торопливо миновал гостиную. Его мама стояла возле плиты, но ничего не трогала, а только читала какую-то толстую книгу. Сзади нее ложка сама что-то помешивала в кастрюле, а на столешницу рядом уже медленно опускались тарелки.
Эта сила… перемещать предметы просто силой мысли, без палочки, была и у Манами, но он практически ненавидел ее из-за того случая с метлой Оноды, поэтому никогда не пользовался нарочно. И ему, честно говоря, было немного неприятно, когда мама применяла ее так легко, словно это в порядке вещей, хотя для нее это, наверное, так и было.
— Привет, солнышко, — сказала она, не отрываясь от книги, а когда все-таки сделала это, то сразу же охнула. — Сангаку, твои волосы…
— Тодо постарался, — улыбнулся Манами, пряча руки за спиной. — У него здорово получилось, правда?
— Не то слово, — ответила мама, откладывая книгу. — Так тебе идет намного больше. Мм… подойди, — попросила она, и когда Манами сделал это, сразу взяла его руки и осмотрела запястья. — Ты опять их чесал, — озабоченно покачала головой мама, осторожно отодвигая правый браслет немного вверх, а затем потянулась к своей палочке.
— Не надо, — воспротивился Манами, убирая руки и делая шаг назад. — Все нормально, правда. Ничего не болит, просто мне надо привыкнуть.
— Ты привыкаешь уже три месяца, Сангаку, — грустно сказала мама. — Может быть… тебе стоит отдохнуть от них? Можно попросить Сакамичи снять их — я уверена, он поймет, если мы поговорим с ним…
— Что? Снять их? — нахмурился Манами. — О чем ты вообще? Это, — почти вскрикнул он, поднимая левую руку и указывая на браслет, — обязательное условие уговора. Или ты хочешь сказать, что у меня и правда нет ни единого шанса выбраться отсюда?
— Нет. Конечно нет, — испуганно возразила мама. — Министерство обещало вскоре принять решение.
— Они всегда обещают! — мотнул головой Манами и яростно уставился в пол. — Три месяца прошло — ты права. Так какого хрена? И почему Сакамичи до сих пор не приходит?
— Ты же понимаешь… За ним было повторное нарушение закона. Это удача, что ему вообще позволили вернуться в школу — он был исключен на полтора месяца.
— Что? — опешил Манами. — Он… Он не говорил, что его исключали.
— Вероятно… он не хотел беспокоить тебя этим. Прости, — ответила мама, опустив голову.
Манами отшатнулся назад и схватился за спинку стула, чтобы не упасть.
— Мне… мне нужно увидеть его, — проговорил он, начиная вздрагивать. — Мне нужно уйти отсюда. Я не могу больше здесь оставаться.
— Сангаку… — тихо позвала мама.
— Забери меня, — попросил он, вновь начиная плакать. — Забери, пожалуйста.
Мама не ответила, и Манами рухнул на колени, хватаясь пальцами за ее юбку и крепко сжимая.
— Пожалуйста, — взмолился он, упираясь лбом в ее бедро. — Забери меня отсюда. Ты можешь — я же знаю!
— Сангаку, я не могу, встань, пожалуйста, — попросила мама, и в ее голосе тоже зазвучали слезы. — Если я сделаю это — будет только хуже.
— Плевать — просто сделай это! — не сдавался Манами, задыхаясь от слез. — Ты меня не любишь, так? Тебя просто не волнует то, что я страдаю!
Мама с трудом отцепила его руки от своей юбки, а потом так же опустилась на колени, обхватывая ладонями лицо Манами и вытирая слезы.
— Это не так, — дрожащим голосом сказала она. — Я люблю тебя больше всего на свете — и ты это знаешь. Мы просто должны подождать еще совсем немного.
— Я устал… слушать одно и то же каждый раз, — бессильно выдохнул Манами.
— Я знаю. Знаю, милый. Но потерпи, пожалуйста... Я останусь с тобой, если хочешь. Если тебе станет легче.
— Не надо, — ответил Манами, с трудом поднимаясь на ноги. — Это ничего не изменит. Ты знаешь, что мне нужно.
Не дожидаясь ответа, он пошел в сторону выхода, покинул дом и снова вернулся к себе. Остановившись посреди комнаты, он снова дал волю слезам, а вместе с ними и остальным эмоциям.
Все без толку, — решил он про себя и с силой перевернул стул. Тот с грохотом ударился об пол, после чего Манами смахнул почти все вещи со стола и прижал ладони к деревянной поверхности, желая разрушить, стереть в пыль, но…
Браслеты засветились так сильно, что Манами зажмурился и отвернулся, чувствуя, как холодно стало запястьям. Холодно и приятно.
Когда сияние померкло, он шагнул назад, прижимая одну руку к груди и слушая свое бешеное сердце. Чужое присутствие в комнате он ощутил не сразу, но это понимание снова заставило его прийти в ярость.
Резко обернувшись и уставившись в пустоту рядом с камином, он поморщился от отвращения и спросил:
— Что, на
это хотел посмотреть?
Волшебник, стоявший в том самом месте, куда смотрел Манами, снял с себя дезиллюминационные чары и опустил взгляд. Конечно, это был один из дежурных, но не тот, с которым спорил Тодо, — они уже успели сменить друг друга. Манами, в принципе, было плевать, а еще он ненавидел, когда слежка за ним переходила все границы.
— Убирайся, — со злостью сказал он. — Убирайся из моей комнаты и никогда больше не смей приходить сюда! Я не цирковой зверек!
Новый дежурный ничего не ответил. Просто тут же трансгрессировал, и Манами, пнув книгу, попавшуюся на пути, снова бросился на кровать.
* * *
Он не ждал этого, но изменения наступили спустя неделю. Мама пришла не вечером, как это было обычно, а в три часа, когда Манами лежал на берегу озера и лениво водил палочкой, пытаясь поднять в воздух всю воду в озере. Получалось плохо: огромные тяжелые пузыри взлетали над поверхностью и почти сразу падали вниз, образуя сильные волны. Парочка даже добралась до Манами, и теперь его кроссовки были мокрыми.
Заметив приближение мамы, он удивился, встал на ноги и задрожал, когда она остановилась после торопливого шага, быстро отдышалась и сказала заветное слово «
можно».
Манами даже не поверил сразу. Он раскрыл рот, не в силах что-то сказать, потом чуть не заплакал, а потом чуть не запрыгал на месте.
— П-правда? Я правда могу уйти? — спросил он, едва подбирая слова.
— Да, — кивнула мама, силясь улыбнуться. — Ты можешь собрать вещи.
— Уф, да плевать на вещи, — мотнул головой Манами, крепче сжимая палочку в руке. — Домой. Просто верни меня домой.
— Хорошо — с вещами я потом разберусь, — ответила мама, после чего подошла ближе и протянула руку. — Идем?
Больше ни о чем не думая, Манами шагнул к маме и крепко сжал ее запястье, после чего все вокруг закружилось и завертелось.
Это было кошмарно, конечно. Снова почувствовав под ногами что-то твердое, он отпустил мамину руку и едва не упал. Голова кружилась до тошноты, а ноги слабели, словно он только что сделал еще один магический артефакт вроде его браслетов.
Сфокусировав взгляд, Манами увидел знакомую кухню. Кухню его родного дома, и подумал, что сейчас точно заплачет. Но поддаться эмоциям он не успел. Тошнота все же одолела его. Едва не шатаясь, он подбежал к раковине и нагнулся. Практически в эту же секунду его вырвало.
— Сангаку… — произнес встревоженный голос мамы, и ее руки легли на плечи, как будто она боялась, что он сейчас упадет.
Манами быстро открыл холодную воду и прополоскал рот.
— Все нормально, — выдохнул он, отодвигаясь от раковины и прижимая руку ко рту. — Нормально — просто переволновался.
Мама посмотрела на него с тоской, но потом просто отвернулась и занялась раковиной. Манами опустился на стул и попытался прийти в себя, хотя, с какой-то стороны, ему даже не верилось, что он в самом деле дома.
Он
дома.
Спустя столько времени.
Он дома. Наконец-то.
Скинув упавшую на глаза челку, Манами огляделся, отмечая все старые и новые вещи. Мама купила новый тостер, а вот микроволновка уже отживала свое. На холодильнике были дурацкие магнитики в виде динозавров, которые он налепил еще ребенком. Так здорово… Здорово было увидеть все это снова.
Стоило только почувствовать себя немного лучше, как Манами поднялся со стула и пошел прямиком наверх, в свою комнату — в свою настоящую комнату. Внутри был такой порядок и чистота, что стало досадно: это было прямым доказательством того, что его не было здесь очень давно.
Подойдя к комоду возле кровати, он выдвинул верхний ящичек и достал мобильный. Тот, конечно, лежал полностью разряженным, и позвонить сейчас куда-то не было возможности. Можно было воспользоваться маминым телефоном, но Манами быстро подумал, что ему сейчас не до предупреждений.
— Хочешь чего-нибудь? — спросила мама, когда поднялась следом и остановилась в дверном проеме.
— Сакамичи, — тихо ответил Манами и обернулся. — Мы можем быстро попасть к нему?
— К нему домой? Да, — немного встревоженно кивнула мама. — Но ты уверен, что справишься с еще одной трансгрессией? Может быть, тебе лучше отдохнуть немного, или я могу отвезти тебя на машине.
— Нет, — помотал головой Манами, подходя к ней. — Мне нужно
сейчас.
— А что, если он не дома? У меня забит его номер — давай сначала позвоним, — предложила мама, но Манами сказал уже более настойчиво:
— Сейчас. Пожалуйста. Просто сделай это. Я знаю, что он дома.
Мама напряженно кивнула, после чего осторожно взяла Манами за предплечье, и все повторилось.
Ух, во второй раз это было еще хуже. Манами подумал, что его голова сейчас просто лопнет, но постарался взять себя в руки и огляделся в новом месте. Это была маленькая прихожая. Меньше, чем в его доме, но вроде как уютнее. Манами тут же пошел направо, игнорируя просьбу мамы.
— Сангаку, подожди — мы вломились в чужой дом без приглашения, нельзя так…
Не слушая, он шагал вперед на шум воды из-под крана и бряканье посуды. Он знал, чувствовал, что Онода здесь. Его тянуло к нему, как магнитом. Еще шаг — и кухня. Тоже маленькая, непривычная, но какая разница, если
он здесь?
Онода стоял возле раковины, с упорством намыливая тарелку, а его уши были заткнуты наушниками. Он не сразу заметил гостя, но, видимо, уловил его боковым зрением, когда Манами снова сдвинулся с места, и тарелка выскользнула из рук, с грохотом падая обратно в раковину.
— С-сангаку, — только и успел в полном изумлении произнести Онода, прежде чем Манами сжал его в жадных объятиях.
И это показалось чем-то непередаваемым. Манами чувствовал себя так, словно до этого момента он яростно пытался порвать сковывающие его цепи, а теперь наконец-то смог сделать это. И Онода в его руках все еще был таким хрупким, таким приятным и таким потрясающим.
— Ты здесь… Ты правда здесь. Я не могу поверить, — прошептал он, выдергивая наушники из ушей и обнимая в ответ.
Манами сквозь накатившее опять головокружение почувствовал его мокрые ладони через футболку, а потом отодвинулся, чтобы поцеловать, но Онода резко остановил его.
— Стой, стой, стой! Не двигайся!
Немного развернувшись, он схватил разноцветное кухонное полотенце, осторожно приставил его под нос Манами, и Манами только теперь понял, что у него пошла кровь.
Вслепую нашарив кран, Онода выключил воду и осторожно повел Манами к столу.
— Присядь пока. Ты можешь идти? Тебе лучше лечь, чтобы кровь остановилась. — Встревоженный голос Оноды донесся до Манами, как из глубокого плотного тумана. Голова закружилась сильнее, но Манами все-таки смог опуститься на стул и уже самостоятельно прижал под нос полотенце.
— Сангаку, ты как? — послышался и испуганный голос мамы. Ее руки снова легли на плечи, но Манами сжался и почти выкрикнул:
— Уйди, мама, пожалуйста!
Задрожав, он наклонился над самым столом, и руки мамы исчезли, остались только Оноды, который сел рядом на второй стул.
— Я буду в гостиной. Позови, если понадобится, — сказала она, по всей видимости обращаясь к Оноде, и вскоре ее шаги стихли.
Головокружение тоже немного отступило, и Манами, просто наплевав на все, развернулся к Оноде и впился в его губы поцелуем. Онода едва слышно простонал — скорее просто от удивления, но на поцелуй ответил, осторожно кладя ладони на щеки Манами и поглаживая большими пальцами.
От этого окончательно снесло крышу. Манами усилил напор, не обращая ни на что внимания, но Онода вскоре заставил его разорвать поцелуй.
— Боже, я чувствую вкус твоей крови, с ума сойти, — сказал он, хватаясь за полотенце и в первую очередь вытирая свои губы и место под носом, а затем снова принимаясь за Манами. — Я тоже готов умереть прямо сейчас, но если мы не притормозим, тебе станет хуже.
— Сакамичи… — бессильно выдохнул Манами, перехватывая полотенце из руки Оноды. Глаза заслезились, Онода тоже всхлипнул и, придвинув свой стул вплотную к стулу Манами, снова обнял его.
— Я так рад… Я скучал просто безумно.
— А я в тысячу раз сильнее, — ответил Манами, откладывая испачканное полотенце на стол и прижимая Оноду к себе.
Кровь вроде остановилась, и Манами мгновенно забыл об этом. Вообще все отошло куда-то на задний план, оставляя важным только одно — только Оноду.
Снова задрожав от слез, Манами сильнее уткнулся лицом в его плечо и подумал, что не испытывал такого облегчения никогда в жизни. Это было удивительное ощущение. Оно точно было новым. И даже… желанным? несмотря на его странную природу.
— Все будет хорошо, Сангаку, — сказал Онода, поглаживая по волосам, но его голос дрожал от слез. — Теперь все будет хорошо.
— Обещаешь? — спросил Манами, шмыгнув носом, и потерся головой о щеку Оноды.
— Да. Да. Они больше не разлучат нас.
Манами слабо улыбнулся, но голову вдруг пронзила резкая боль, как иногда бывало при особенно ярких видениях, хотя сейчас перед глазами был мрак. Только голос Оноды отчаянно кричал в его сознании, словно пытаясь что-то доказать. «
Я даже не могу назвать себя полноценным человеком — я просто дополнение к тебе, твое лекарство от смерти!»
— Ай, ты снова несешь какую-то ерунду, — неохотно отодвинулся Манами, прижимая ладонь к голове.
— Что? — удивленно переспросил Онода.
— Да нет, ничего, — ответил Манами, опуская руку и снова сталкиваясь с мокрыми от слез глазами Оноды. — Кажется, ты из-за чего-то расстроишься. Но ты всегда из-за чего-то расстраиваешься, да?
Онода слабо улыбнулся и только пожал плечами.
— Прости, что без предупреждения, — решил извиниться Манами, вспомнив о своем внезапном вторжении. — Я должен был хотя бы позвонить, но не мог больше ждать.
— Нет-нет, все в порядке, — заверил Онода, снова прижимая ладони к щекам Манами. — Ты меня здорово напугал, но я счастлив, что смог увидеть тебя как можно скорее.
— А твоей мамы нет дома? — спросил Манами.
— Нет, у нее сегодня вечерняя смена, придет поздно, — качнул головой Онода. — А у меня выходной — так что ты очень даже вовремя.
Манами кивнул, нежно обхватывая запястья Оноды пальцами. Он уже почти забыл о том, что Онода рассказывал, как устроился на небольшую подработку в один из своих любимых магазинов комиксов. Кажется, это была работа мечты для него, потому что, по его словам, в свободное время он мог читать все что угодно, и это даже поощрялось, потому что позволяло эффективнее консультировать покупателей.
— Ты подстригся — так непривычно… хотя ты выглядишь как год назад, — улыбнулся Онода, погладив прядь волос за ухом Манами.
— Это Тодо. — Манами постарался улыбнуться в ответ и закрыл глаза. — У него здорово получилось.
— Да. Очень, — согласился Онода, и Манами снова утянул его в поцелуй.
Ему казалось, что он не сможет насытиться, даже если они будут целоваться весь день. Это было каким-то сумасшествием. Все ощущения обострились, кожа Оноды как будто стала глаже, губы мягче и слаще, даже просто его запах заставлял Манами дрожать всем телом, хотя раньше такого действительно никогда не было. И если в этом как-то замешан магический артефакт, то… черт…
— Ох, — неохотно отодвинулся Манами, понимая, что увлекся.
Онода с обреченной улыбкой стянул с себя очки и опустил вниз, видимо собираясь протереть стекла краем футболки.
— Ты мне все очки заляпал, — со смешком сказал он.
— Прости, — ответил Манами, замечая, что собственное дыхание потяжелело.
Но Онода почему-то не спешил надевать очки обратно. Он положил их на стол и осторожно приблизил руки к ошейнику Манами, видимо, чтобы осмотреть кожу на горле.
— Он тебе кучу дискомфорта приносит, да? Так и знал, — с досадой проговорил Онода, слегка приподнимая ошейник вверх, а потом снова опуская его. — Боже, он такой тяжелый… Я бы снял его…
— Нельзя, — ответил Манами.
— Нельзя, да. Мне так жаль, что этого нельзя сделать даже на время. Мы не должны… подорвать доверие…
— Я знаю…
Онода с болью улыбнулся, потом приблизился и коснулся носом возле уха Манами.
— Сангаку… Мой Сангаку, — тихо сказал Онода, после чего нежно поцеловал совсем рядом с ошейником, и Манами застонал.
— Больно? — взволнованно спросил Онода, отодвинувшись, но Манами помотал головой и отвернулся, убирая руки вниз и прижимаясь лбом к столешнице.
Нет. Нет, это было не больно, просто он… чуть не кончил.
Из-за этого, конечно, было безумно стыдно, и хотелось прогнать внезапное и так неуместное сейчас возбуждение…
— Сангаку… ты меня пугаешь, — тихо сказал Онода, и Манами засмеялся, отрываясь от стола.
— Все нормально — я просто тебя хочу, понимаешь? — ответил он, глядя на Оноду, и щеки Оноды мигом покрылись румянцем.
— А? Прямо сейчас?
— Да, — подтвердил Манами, повернув голову вперед и крепко сжав свои колени под столом. — Даже не знаю, чего именно мне хочется, но это с ума прямо сводит. Особенно когда понимаешь, что теперь действительно можно…
— О… — произнес Онода. — Да… Да, наверное… Сангаку… твоя мама здесь… Что, если она услышала что-нибудь…
— Кстати, — оживился Манами, снова посмотрев на Оноду, который стал еще краснее и смущеннее. — Я могу остаться у тебя?
— Да, — кивнул Онода, упрямо глядя на стол. — Можешь остаться на ночь. На сколько захочешь.
— Отлично, — улыбнулся Манами, поднимаясь на ноги, но тут же заставляя себя притормозить.
— Сангаку? — удивленно позвал Онода.
— Подожди. Мне нужно подумать о чем-нибудь НЕ сексуальном, — поморщился Манами, и Онода слабо улыбнулся, надевая очки обратно.
— Профессор Пьер на метле?
Картинка всплыла в сознании быстро. Манами расхохотался, прижав ко рту ладонь, и почувствовал себя чуточку легче.
Глубоко вдохнув и выдохнув, он взял себя в руки и пошел в гостиную, до которой оказалось действительно близко. Его мама сидела в дальнем кресле, напряженно сложив руки на коленях, и Манами постарался бодро улыбнуться.
— Я останусь здесь, ладно? Заберешь меня потом?
— «Потом» — это когда? — спросила мама, поднимаясь на ноги.
— Потом, — снова улыбнулся Манами, отводя взгляд.
Мама неохотно кивнула, потом достала из сумочки кошелек и отдала Манами все наличные деньги, что там были.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она.
— Да, — закивал Манами. — Теперь гораздо лучше.
— Точно?
— Да. Честное слово. Можешь не волноваться.
— Если что-то не так — сразу звони мне, хорошо? У Сакамичи сохранен мой номер, — сказала мама, и Манами, кивнув, поцеловал ее в щеку.
— Обязательно.
Развернувшись и услышав за спиной тихий хлопок трансгрессии, он поспешил обратно на кухню, попутно засовывая купюры в карманы шортов. Теперь он мог не только побыть с Онодой, а еще скупить всю газировку в ближайшем магазине.
— Сакамичи, — резко сказал Манами, влетая на кухню, отчего Онода испуганно подпрыгнул на стуле. — У тебя есть кола? Или пепси? Что-нибудь, — подскочил к нему Манами и поставил ладони на стол.
— Д-да, — растерянно кивнул Онода, поспешно вставая со стула. — В холодильнике была одна баночка пепси, кажется.
— Мм, — довольно произнес Манами, усаживаясь обратно на свое место и вытягивая руки на столе. — Замечательно. Потом купим еще, правда?
— Да, конечно, — ответил из-за его спины Онода. Было слышно, как открывается дверца холодильника, а потом небольшой шум. — Лови, — сказал Онода, и Манами едва успел приподнять руку и двинуться вперед, прежде чем баночка газировки пролетела над его головой.
— Ваа, Сакамичи, она же взболтается, — пожаловался Манами, застыв в наверняка глупой позе, как будто он пытался обняться со столешницей.
— Прости — не смог удержаться, — извинился Онода, после чего обнял сзади, прижимаясь щекой к волосам Манами.
Манами взял полотенце, которое, вообще-то, все еще было испачкано его кровью, и открыл над ним баночку пепси. К удаче, газов получилось не так уж и много — почти ничего не вылилось, и сразу Манами сделал несколько жадных глотков.
Допив до конца, он поставил баночку на стол и погладил скрещенные на его груди руки Оноды.
— Спасибо, Сакамичи… Ну что, покажешь мне свою комнату?
Онода медленно расцепил руки, выпрямляясь, и растерянно ответил:
— Конечно. Если хочешь, то пошли. Но не обещаю, что тебе понравится.
— Да ладно. Это же комната Сакамичи, — улыбнулся Манами, вставая и протягивая Оноде ладонь.
Онода взял его за руку и неторопливо повел за собой. Они покинули кухню, поднялись на второй этаж, свернули направо. Дверь, ведущая в комнату Оноды, оказалась самой обычной, непримечательной, хотя Манами повесил бы на нее табличку с надписью «
здесь живет самый крутой ловец в мире». Смотрелось бы неплохо, подумал он, а потом Онода завел его внутрь, и Манами нисколько не удивился.
Комната была небольшой, хотя и умещала внутри поразительное количество мебели и вещей. Две стены были сплошь увешаны разноцветными плакатами с героями сериалов или мультфильмов, а две остальные были загорожены шкафами либо высокими стеллажами, от и до заставленными коллекциями дисков, комиксов, фигурок и прочей атрибутики, связанной с любимыми вещами Оноды. В комнате была небольшая кровать, компьютерный стол с закрытым ноутбуком на нем и старый телевизор.
Манами подошел к заваленному одеждой стулу, на котором стояла знакомая клетка, и присел на корточки, ощущая волну теплоты в груди. Внутри спала Слипи, но, похоже почувствовав присутствие гостя, она открыла глаза и взволнованно ухнула.
— Привет, малышка. Не ожидала увидеть меня здесь, да? — улыбнулся Манами, поднимая ладонь к открытой дверце.
Слипи приподняла крылья и любовно толкнула его клювом в подставленный палец.
— Она определенно рада, что ты здесь, — сказал Онода, останавливаясь неподалеку, и Манами неохотно выпрямился.
— Мне нравится у тебя. Остался бы здесь насовсем.
— А? Правда? — смутился Онода. — Дом не особо большой, да и здесь куча старых вещей…
— Мне нравится, — повторил Манами, наклонившись к его лицу и заглянув в глаза. — Это твой дом — и это главное. Здесь живет Сакамичи. Человек, без которого я не могу жить.
Онода сжал губы и напрягся, словно боролся с собой, а потом потянулся к Манами за новым поцелуем. Манами обнял его в ответ, приоткрывая рот, чтобы почувствовать язык Оноды своим.
Поцелуя, даже если он был умопомрачительно потрясающим, конечно, показалось мало. Манами отстранился, чтобы толкнуть Оноду к кровати, и уронил его на заправленное одеяло.
— Дашь мне потрогать тебя? — спросил Манами, удобнее укладываясь на боку и снова заглядывая в растерянные глаза Оноды.
— П-потрогать? — пискнул тот.
— Ага… — подтвердил Манами и мягко прижал указательный и средний палец к нижней губе Оноды. — Я так давно хотел это сделать. Я могу сделать это, ничего не боясь.
Онода не ответил — только пугливо зажмурился, и Манами медленно повел пальцами вниз по подбородку, спустился к шее, очерчивая выступ кадыка, — и вдруг резко переместил руку к низу футболки.
— Ты что, боишься? — усмехнулся Манами, когда Онода вздрогнул после того, как ладонь Манами проникла под ткань и дотронулась кожи возле кромки легких домашних штанов.
— Нет, — помотал головой Онода, распахивая глаза. — Нет, просто…
— Слипи смущает тебя? Она не смотрит, — засмеялся Манами, и от его смеха Оноде, видимо, стало спокойнее.
— Меня… смущают собственные чувства, — ответил Онода, посмотрев в глаза и прижав ладонь к щеке Манами. — Мое желание. Я… хочу сделать с тобой все, что только возможно, но… мне страшно ошибиться. Я боюсь случайно оттолкнуть тебя.
— Ммм… — задумчиво протянул Манами. — Кажется, я понимаю, о чем ты.
— Не лучше нам обсудить все наши действия заранее, чтобы избежать… возможных неудобств… — нерешительно предложил Онода.
— Хорошо, — снова засмеялся Манами и сказал: — Я собираюсь потрогать тебя под футболкой. Возражения не принимаются.
Возразить Онода, в принципе, и не успел. Манами слишком быстро перешел к активным действиям и, зажав между большим пальцем и остальными, задрал футболку Оноды вверх, проскользив ладонью по плоскому животу.
— Ох… не двигайся, пожалуйста, — попросил Манами, жадно сглатывая, а потом переместился немного ниже.
Задрав футболку Оноды еще выше, почти до самых ключиц, Манами прижался губами к его груди и медленно повел ладонью по коже, чувствуя чуть выступающие ребра.
Боже, это было так потрясающе.
Онода простонал что-то неразборчивое, сжав в пальцах футболку на плечах Манами, а Манами проскользил языком в сторону, ныряя ладонью под спину и оглаживая поясницу. Кожа Оноды была великолепна и по ощущениям, и на вкус. Она была невероятно гладкой, нежной, и от нее не хотелось отрываться ни на секунду.
Манами снова пододвинулся ниже, принимаясь покрывать поцелуями уже живот, а рукой переместился обратно к груди, нащупал маленький сосок и мягко сжал его между указательным и средним пальцем, на что Онода выгнулся и простонал его имя.
— Сангаку…
От этого голоса Манами вполне мог забыться, но неприятные воспоминания и чувства нахлынули на него слишком внезапно. Воспоминания о том, как он впервые оставил черный след на ладони Оноды. О том, как он впервые едва не убил его, снеся выбросом магии квиддичное поле. Браслет на левой руке на секунду вспыхнул слабым белым сиянием, пропуская через себя вредоносную энергию, преобразуя и рассеивая ее…
Испугавшись, Манами остановился, отодвинулся. Его охватила дрожь, но уже совсем не от возбуждения. А от того, что какая-то часть внутри него…
очень сильная часть… все еще хотела разорвать Оноду на кусочки, лишь бы он больше никогда, никогда не посмел причинить боли.
— Сангаку, — снова позвал Онода, но на этот раз уже с тревогой.
Он принял сидячее положение, погладил по плечу, и Манами понял, что плачет. Он прижал ладонь к глазам, прикусил губу, но это все равно не помогло.
— Иди сюда, ладно? — тихо попросил Онода, укладывая рядом с собой.
Манами подчинился, позволяя Оноде обнять себя.
— Прости, — зашептал Манами. — Прости, Сакамичи.
— Я понимаю, — ответил Онода, бережно поглаживая его по спине. — Это ничего. Все в порядке. Можешь… можешь сделать со мной все, что захочешь, когда тебе станет легче, хорошо?
Манами слабо кивнул, стараясь успокоиться, и вскоре плохие мысли ушли. Онода успокаивающе целовал его лицо, а потом неловко дотянулся до стола, открыл ноутбук и развернул в их сторону. Он попросил Манами перевернуться на другой бок и включил фильм, в который Манами практически не вникал, вместо этого с усилием пытаясь сконцентрироваться на обнимающих его со спины руках Оноды и его губах, которые иногда целовали в затылок.
Кажется, досмотреть фильм до конца так и не получилось. Манами не заметил, в какой момент просто отключился, впадая в крепкий, очень крепкий сон. Он даже не слышал, как вставал Онода, хотя тот вставал наверняка не один раз.
Пробуждение наступило лишь утром. Манами неохотно перевернулся на другой бок, разворачиваясь от стены, сонно моргнул и заметил Слипи, которая сидела на краю стола и смотрела на него, держа в клюве вырванный из блокнота листочек.
Шторы были задернуты, но за ними определенно светило яркое солнце. Манами понял, что он укрыт одеялом, а когда приподнялся на локтях, увидел, что его кроссовки заботливо поставлены возле кровати. Оноды не было рядом, да и в доме, кажется, стояла мертвенная тишина.
Протянув руку, Манами дождался, пока Слипи отдаст ему записку, и бегло прочитал текст.
С добрым утром, Сангаку. Прости, что не разбудил тебя и ушел без предупреждения, но я хотел дать тебе отдохнуть. Мамы не будет до вечера, а я вернусь не позже четырех (постараюсь сегодня отпроситься пораньше). На кухне в микроволновке завтрак для тебя, и если проголодаешься снова, можешь брать что угодно. Не скучай — я скоро вернусь. Люблю тебя.
— Ух ты, — устало произнес Манами, прикладывая запястье ко лбу. — Я столько проспал.
— Спасибо, — улыбнулся он, погладив сову под клювом, а потом, оставив записку на столе, неохотно поднялся и пошел искать ванную.
Там он заметил еще одну записку, прикрепленную к стаканчику с зубной щеткой. «Возьми желтую — это моя», — было написано почерком Оноды, и Манами почему-то почувствовал себя очень легко от этого. Неужели он наконец выбрался?
В это все еще верилось с трудом, и, пока Манами чистил зубы и умывался, он невольно представлял себе, что сейчас выглянет в окно и увидит прежний пейзаж.
Вернувшись в комнату за кроссовками, он торопливо обулся и поспешил вниз, но не на кухню, а в прихожую. Только открыв дверь и выйдя наружу, Манами наконец смог вздохнуть с настоящим облегчением и, закрыв глаза, подставил лицо под потоки легкого ветра, слушая отдаленные голоса прохожих.
Сомнений не оставалось — он был свободен. Свободен в самом деле. Он мог пойти куда угодно, гулять где угодно. Мог делать что угодно.
Все это означало, что прежняя страница его истории все-таки перевернута. О ней можно было забыть, выкинуть из головы, потому что теперь его ждало что-то по-настоящему новое. Последние два года в Хогвартсе, а потом другая, взрослая жизнь.
И даже если Манами сомневался, что будет легко, это чувство было ничтожным по сравнению с ощущением пьянящей свободы.
