Равнодушие.

      Университет Волшебства встречает его гулким эхом стен и светлыми просторными аудиториями, пустующими в это время суток. Узкие скамьи и столы в лекториях — то еще орудие пыток для добросовестного студента. Зато пахнет здесь чуть лучше — свежестью и озоном, как перед грозой. Магия пахнет так всегда, и для Эшвена это место — глоток свежего воздуха после затхлых комнат придорожных ночлежек, после которых хочется брезгливо утопиться в ближайшей реке. Останавливает только то, что и река, очевидно, не чище. Все-таки канализация в Имперских городах пусть и есть, но она несовершенна, и одна из немногих задач, выполняемых ею достойно — отведение отходов от города, чтобы они воняли где-нибудь подальше.              Вампиру отнюдь не были рады в стенах учебного заведения. Ганнибал Травен, конечно, умный бретон, талантливый маг и один из лучших алхимиков своего времени, но при всем этом чудовищно суеверен. Его запрет на некромантию в свое время неслабо потрепал Солу нервы, и вампир был вынужден скрываться, шляясь по заброшенным фортам, которые прежде всего было нужно зачистить от прежних обитателей.              Не можешь понять — запрети. Запрети и вырви с корнем, вышвырни за Врата Обливиона целую ветвь древнейших знаний, чтобы, когда наступит час столкновения с этим самым Обливионом, никто не знал, что делать. Для того, чтобы понять механизм захвата Нирна Мерунесом Дагоном, нужно знать о даэдра хотя бы то малое, что предоставляет базовая наука Колдовства, хотя бы жалкие осколки теорий их учебников, как минимум половина страниц которых исписана чистейшим вымыслом, а вторая — догадками, не имеющими под собой опоры в виде доказательств.              Будучи выходцем из культуры даэдропоклонников, Сол всегда интересовался сферой знаний, посвященной принцам и их подчиненным. Благо, в Морровинде хранились старинные книги, не уничтоженные Трибуналом, а устные предания эшлендеров переносились на пергамент учеными, решившимися на встречу. Вопреки, а не благодаря обстоятельствам, вампир забирался все дальше и дальше во тьму, пока не увидел слабый просвет в полумраке и не последовал за ним.              Университет Волшебства не имел ни малейшего понятия, что делать с погасшими Драконьими Огнями. Университет Волшебства мог лишь предоставить боевых магов, пачками дохнущих на закрытии Врат.              Эшвен прячет лицо под капюшоном из грубой, похожей на мешковину ткани. Такие одежды, выгоревшие под солнцем и вылинявшие в грубых руках прачек, носили многие стденты, имеющие доступ в библиотеку. Данмер сутулится, неспешно идет вдоль заваленных полок, слушая собственное дыхание и гулкие шаги по выложенному мозаикой полу. В воздухе сияющими в солнечном свете искорками летает пыль. Читальный зал полон, все шуршат свитками с заклятьями, перешептываются, скрипят потрепанными перьями, выстукивают их кончиками по краям чернильниц ритм.              Нужные Солу книги стоят высоко. Рассохшаяся стремянка скрипит под его ногой, когда он добирается. Упасть ему не страшно — эти лестницы выдерживали и студентов, тяжелее, чем он. Данмер вытягивает сразу два тома — первый и второй Мистериум Заркса. Оглядывается воровато, прижимая их к себе и незаметно пряча за пазуху. Главное, чтобы не заметили. Он пришел именно сейчас именно потому, что надеялся затеряться в толпе. Спускается, и на этот раз лестница не издает ни звука. Шаг в тень полок — и его уже не рассмотреть толком, под широким рукавом пальцы складывают жест Хамелеона. Во всем, что касается скрытности, равных вампирам нет и никогда не будет.              ***              Приорат Вейнон встречает путников сонным затишьем, недавний предрассветный дождь вымочил мощенные серым камнем дорожки, и пробивающаяся между плитами зелень выделялась яркими изумрудными полосами.              Рэмира успокаивающе похлопала лошадь по шее, дожидаясь, пока пегий конек Мабореля и гнедая кобыла Мартина поравняются с ней.              — В какой-то момент я ожидал увидеть здесь Врата Обливиона… — вполголоса бормочет приор, торопливо спешиваясь. — Они же нас просто преследуют!              Рэм укоризненно качает головой.              — Сплюнь. Третьи за пару дней мне не под силу.              — Значит, в Кватче были не единственные? — Мартин хмурится и кутается в дорожный плащ, не защищающий от зябкого утра              — Мы закрыли одни недалеко от Скинграда, — Рэм пожимает плечами. — Тогда я и узнала, как это делать.              — Ты — удивительная женщина, — священник слабо улыбнулся. — Неужели ты шла напролом даже не зная, что конкретно ищешь?              — Почти так, — коротко бросила воительница, одним предостерегающим взглядом заставив Мабореля держать язык за зубами. Ученый вампир — их общая тайна.              — Тихо! Вы слышите? — приор, не успев толком разозлиться, осекся и замер.              — Что? — Мартин инстинктивно сжимает кулаки, не позволяя тонким разрядам грозовой магии сорваться прочь.              — Лязг, — Рэм плавно вытягивает из ножен меч, взвешивая его в руке. — Мартин, Маборель, оставайтесь тут.              — Какое счастье, что я священник, а не солдат, — последний из рода Септимов криво усмехнулся. — Прости, но нет.              — Какое счастье, что я подчиняюсь другому командиру, — Маборель на пробу рассек воздух Акавирским мечом.              — Какой кошмар, — подытожила Рэм. — Потом не жалуйтесь.                     Первый культист в алом капюшоне вырвался навстречу им из часовенки, и даже на черных, как ночь, доспехах кровь выделялась зловещими потеками. Увидев Рэм с головой, покрытой бордовым, он растерялся, запнувшись, и секундного замешательства женщине хватило, чтобы одним мощным ударом опрокинуть его оземь. Мужчина глухо вскрикнул, когда острые края пробитого металла впились в рану, но сумел перекатиться, и лезвие меча прошло в опасной близости от прикрытой одним только тонким бархатом шеи. Рэм коротко выругалась и ударила латным ботинком чужое запястье, не оставляя ни малейшего шанса на защиту. За ее спиной звучно бахнуло и затрещало — реакция у Мартина оказалась просто отличной для человека, сутки напролет сидящего либо в часовне, либо в библиотеках. Истошный вопль поднял бы любого из могилы — даже наколдованная сталь проводила ток от молний. Кажется, бедолага запекся заживо.              — Рэм! В дом! — голос Мабореля был полон отчаяния и, похоже, приор не ждал быть услышанным сквозь череду ударов. Но босмер бросилась к нему, мчась наперерез врагу. Буквально оттеснив от монаха сектанта, Рэм нанесла мощный удар ребром щита. Она была готова поклясться, что слышала омерзительный хруст костей, и культист взвыл тонким женским голосом. Рэм толкнула ее в грудь, заранее зная, что та больше не поднимется.              — Мартин! — священник оказался совсем близко. Он быстро кивнул, тяжело дыша. Синяя роба была запачкана бурой кровью.              Они ворвались в дом и сразу же наткнулись на труп в алой робе Мифического рассвета.              — Чары спадают, когда они умирают, — Мартин выдохнул в удивлении.              — Школа Колдовства, — презрительно процедил Маборель. — Нам наверх, быстрее!                     Джоффри отступал. Культист был выше старика и гораздо шире в плечах, на черном мече вспыхивали кровавые прожилки, будто металл был раскален докрасна и обуглен. Против оружия Даэдра Клинку было нечего противопоставить. Он мог только защищаться.              Шум с первого этажа разрушил его последнюю надежду — здесь, в Вейноне, никто не носит латных сапог.              Культист заносит меч. И замирает.              Рэм за его спиной делает шаг назад, ее рука дрожит от напряжения.              А по широкому стальному лезвию разбегаются во все стороны трещины.