ТРИ ВСТРЕЧИ С МУЗОЙ

      Понедельник. Я сидел перед мольбертом. Муза не посещала меня вторые сутки, в холодильнике была пустота, настроения не было совершенно. Казалось, будто в целом мире лишь дождь, уныло тарабанящий по крыше, на моей стороне. Бросив палитру на пол, я отрешенно смотрел на то, как синяя гуашь расползается по старому потёртому паркету. Выделенная после интерната квартирка была нещадно мала, но на её ремонт не хватало ни сил, ни средств. Лишь клетчатый диван в центре, напротив окна, да пустой письменный стол возле мольберта выдавали в этой комнате жилое помещение. Впрочем, кухня и того хуже.       Устало потерев переносицу, я с силой крутанул колёса коляски. Уныло заскрипел паркет. Я был прав: в холодильнике будто «мышь повесилась». Моросило. Ехать в магазин не хотелось совершенно. Единственный транспорт, способный выдержать мои «ноги» – троллейбус – ходил крайне редко. Но выхода не было. Кое-как одевшись, я положил на колени пакет с кошельком внутри и начал свой трудный путь за продуктами.       Открыв привычным жестом входную дверь, я выехал на крыльцо, осознав, что изрядно сглупил. Я умудрился забыть зонт. Дождь ненадолго стих, и я решил попробовать добраться хотя бы до остановки. Никогда не любил подземные переходы. Холодные, вечно куда–то спешащие пешеходы редко соглашались подсобить с коляской, а самому спускаться было сродни самоубийству. Хотя, мысль о нём не первый год мелькала в моей голове.       Шипя и ругаясь себе под нос, я спускался вниз. Нахмурился, услышав отзвуки до боли знакомой мелодии. В переходе кто–то играл. Я подумал, что очередной бездарный подросток решил собрать таким способом себе на шоколадку, а потому не стал обращать особого внимания на поразительно точно для бездарного самоучки попадающие в ноты звуки.       Но, спустившись, я замер. Я увидел тебя.       Ты увлечённо играла «Реквием по мечте». Ты была такая светлая и чистая, несмотря на серость и грязь вокруг. Скрипка плакала. И я почувствовал, что она плачет по мне. Мурашки пробежали по моей коже, и я подъехал ближе. Твои малахитово-зелёные глаза смотрели на струны, издававшие звуки под умелым смычком. Чёрные кудри разметались, открывая светлую кожу лица и шеи. Ни родинки, ни румянца. Ты казалась маленькой, хрупкой и белой. Девушка-снег.       В этот же вечер я закончил твой портрет. А на следующий день вновь приехал послушать тебя. Ты стояла на том же месте. В том же беленьком пальто. С той же скрипкой. Ты играла «Музыку ангелов». Я усмехнулся – ангел играет «Музыку ангелов». Новая картина была готова к исходу следующего дня. И так раз за разом. Больше месяца я спускался в переход, чтобы вновь и вновь слушать тебя. Чтобы снова узнать в тебе свою музу.       Со временем мои картины начали продаваться. После второй проданной картины я понял, что не хочу никому отдавать твои портреты. Мне хотелось лишь самому любоваться тобой. Я приехал в переход. Тебя ещё не было – ты приходила после десяти. Целый час я прождал, не съезжая с места. Пару раз мне пытались всучить милостыню. Какие–то хулиганы решили сыграть со мной злую шутку – прилепили к колесу жвачку. Я не реагировал. Я ждал тебя.       И ты пришла. Улыбнувшись мне открыто, без насмешки, ты сказала:       – А ведь я Вас ещё месяц назад заметила.       – Из-за коляски, да? – стало грустно и горько.       – Нет, из-за глаз… Художник с золотыми глазами…