ТРИ ВСТРЕЧИ С МУЗОЙ

      Я помню тот день, как будто он был вчера. Дождливый и хмурый. Одним словом – осенний. Я сидел на диване, равнодушно разглядывая стекающие по оконному стеклу капли. С первой вспышкой молнии в квартире отключилось электричество. Со второй… открылась входная дверь. Ты стояла на пороге. Такая … смешная. Ты промокла до нитки, но по твоим губам бродила счастливая улыбка. В руках ты с трудом держала завёрнутую в синюю бумагу и обвязанную голубой лентой коробку с чем-то тяжёлым внутри.       – С Днём Рождения, Егор! – торжественно произнесла ты, проходя босиком по паркету и оставляя за собой мокрые следы. И когда ты успела скинуть балетки, явно неуместные при такой погоде?       Протянув мне коробку, ты вновь улыбнулась. Тепло и по-домашнему. Все колкости по поводу неточности этой даты и прочих мелочей неумолимо растворились в свете твоих малахитовых глаз.       – Спасибо…, – я неуверенно ответил охрипшим голосом. Ты с нетерпением присела рядом со мной, оправляя и без того идеально сидящее на тебе серебристое платье. Я начал открывать упаковку и… восхищённо извлёк из неё огромную книгу с Дмитрием Донским и Александром Невским на обложке. Над великими полководцами красовалось название: «Главные сражения Рюриковичей». Позолоченные буквы ярко выделялись на чёрном матовом фоне, а кольчуга и латы блестели, как настоящие. Я перевёл взгляд на тебя.        – В последнее время ты часто упоминал, что сожалеешь о своём выборе… о своей профессии.       Мне было не понятно, о чём ты говоришь, но после секундного раздумья я вспомнил наш разговор пару недель назад. Я улыбнулся. Оказывается, ты была очень внимательным собеседником.        – Но с чего ты взяла, что я бы выбрал исторический?       – Твои картины. На большей их части изображены баталии.       Как я мог быть таким недогадливым?! А ты улыбалась мне снисходительной улыбкой. Я почувствовал себя маленьким невнимательным ребёнком. Ты, наконец, расслабилась, увидев, что с подарком всё-таки угадала. Мы почти одновременно откинулись на спинку дивана. Переглянулись. И по квартире разлился твой звонкий смех. Моей улыбки было вполне достаточно для его дополнения.       Ты вскочила с места. Твоя живость и подвижность вновь вернулись к тебе, и ты снова не могла усидеть на месте. Я услышал твоё тихое пение и шум воды с кухни. Минут через десять ты вернулась с двумя кружками чая. Мне – чёрный и безумно крепкий, а тебе – травяной зелёный. А ещё с двумя блюдечками, на которых красовалось по кусочку твоего фирменного сметанника.       Дождь прекращался. Минуты текли. Мы сидели в полной тишине, но нам было так уютно, что казалось, скажи кто–то из нас хоть слово, и, созданная нами же, идиллия распадётся. Но я не смог сдержаться. Когда косой, едва заметный проблеск тусклого октябрьского солнца коснулся твоих чёрных, как ночь, кудрей, я, не в состоянии оторвать от тебя взгляд, прошептал:        – Спасибо, Рита!