В который раз уж рушится мой мир, В который раз стою на той дороге. Пусть истерзали эту тему всю до дыр И все мечты всего о новом боге. Я шаг за шагом проклинаю дружбу, Но снова возвращаю всё назад. И слёзы лью лишь в мягкую игрушку, И я прощая, выпиваю яд. Из пепла заново свой мир я строю, Пусть птица-феникс не в моих руках, Пусть говорят, что заменяю боль я болью. Но вместе с старой болью исчезает страх... (с) Metztly
*Flashback*
Он одинок, до жути одинок в свои 22. Но в один день всё изменится. Вот только в лучшую ли сторону? Будет ли рад этому Сонмин?*Flashback*
Прошло около недели с того дня, когда Сонмин осмелился посмотреть на фото четырёхлетней давности. А ему всё ещё не давали покоя воспоминания, ощущения и люди, изображенные на маленьком клочке матированной бумаги. Уже которое утро с криком просыпается молодой человек, ему холодно, но не простой холод. Этот холод пробирается под кожу, через пальцы, волосы, губы. Это холод из его израненного, потрёпанного, разбитого сердца, который обволакивает носителя иголками, шипами и льдом. Это холод, который рвет изнутри, не давая шансов на пощаду. Сонмин дрожит в холодном поту, кутаясь в ватное одеяло, но даже оно не может согреть парня, оно как будто тоже забирает часть его тепла, заменяя все это пустотой и холодом. Об одиночестве и говорить не стоит, оно теперь верный спутник малыша Мини. Поднимая глаза вверх, Сонмин тянется к поручням, чтобы подняться на кровати и хотя бы принять сидячее положение. Из его глаз льются слёзы, топя парня в его же боли. Даже после смены положения эти ощущения не исчезают. А в голове вертится его "Почему? Ну почему я? Почему мы?" Парень часто любил говорить с собой и со своей личной пустотой, ведь больше никого у него не было. Хотя... Сестра всё время поддерживала связь с больным братом и хотя бы раз в 3 месяца навещала его, привозя его любимые вкусняшки. Она была старше его и с самого детства учила братика быть самостоятельным, терпеть во что бы то ни стало. Она говорила ему: "- Сонмин-а, запомни мои слова хорошенько, в этой жизни в наше время мы никому не нужны, кроме себя самих. Мы сами делаем своё будущее, мы сами создаём мнение о себе. Держись, даже если очень плохо, терпи. Рано или поздно чёрная полоса в жизни закончится, и ты будешь счастлив. " В те дни Сонмину было всего 10 лет, но смышлёный мальчишка отлично запомнил советы сестры и придерживался их всю жизнь. И даже сейчас он держался за них, как за спасательную соломинку, немного изменив правила игры. Он делился своей болью с пустотой, она ведь никогда не выдаст его. Сонмин помолчал немного и заговорил: - Почему? Почему мы? Вы вините меня, да, ребята? Простите. Я бросил вас... Но вы же знаете, я столько раз пытался исправить это, но каждый раз меня останавливал кто-то. Хах, теперь мне присвоили ещё одно психическое заболевание, будто мне прежнего было мало. Ну? Чего молчите? Злитесь, да? Прости, Донхэ, прости, Хёкки, прости, Рё... Я не облажаюсь в этот раз, обещаю. Я скоро буду. С этими словами парень стал подтягиваться руками к краю кровати и пересаживаться на коляску. Ему было очень тяжело, совесть грызла его изнутри. Ему казалось, что на месте этих троих, самых добрых и отзывчивых друзей в мире, должен был быть он, ведь от него даже тогда не было никакого проку. Парень направлялся в ванную комнату. Сонмин никак не понимал, почему же, когда они умерли, все так спокойно к этом отнеслись, почему так быстро забыли, почему не льют столько же слёз, сколько он?! Эти вопросы кромсали его сознание, как морковку трут на тёрке или же фарш пропускают через мясорубку - также и его сердце пропускали через мясорубку. Он не понимал, почему все продолжают также беззаботно жить?! И ничего не изменилось для них. А для него... Нет тех, кто вытащил его из того дерьма, в котором он некогда погряз. Они помогли ему победить его боязнь людей тогда. А теперь... Все старания насмарку - так думал Сонмин. Заехав в ванную комнату, парень в последний раз оглядел всё от пола до потолка. Все такое противно-белое вокруг. Белая эмалированная ванна, белая плитка, белый оштукатуренный потолок. Сколько раз в своих фантазиях Мини представлял, как наконец освободится ото всего, и столько же раз его затея оставалась лишь фантазией или кто-то прерывал его. Только сегодня он смог подойти так близко к воплощению ее в жизнь. Сонмин нарочно не закрывает входную дверь в квартиру, да и двери во всех комнатах его квартиры всегда открыты. Ему было нечего терять, он не жалел ничего в окружающем его пространстве. Зацепившись колесом за напольное полотенце, инвалидная коляска переворачивается, а вместе с нею и Сонмин. Он кое-как садится, опираясь спиной на стену, берёт в руки лезвие и подносит его к запястью. Он волнуется, он торопится к ним, он хочет, чтобы его скорее простили. Может, это и эгоистично, ведь в таком поступке выгода и ему будет огромной. С одной стороны, он делает это для них, а с другой - для себя. Он очень устал за 4 года ТАКОЙ жизни. Сонмин пытается резко дернуть рукой, но лезвие ускользает из его рук. Парень падает на кафель, смотря в потолок. Слезы душат, но не текут из глаз. Мысли и волнения мешают, они терзают его. Он думает обо всём и не о чем сразу. Его медленно и мучительно разрывает изнутри на части. С огромным трудом десятки раз неудавшийся самоубийца перекатывается на живот и достает лезвие, беря его в зубы, чтобы не обронить, пока будет подниматься. Кое-как подтянувшись за бортик ванной, он садится и вновь подносит лезвие к запястью. Свет лампочек отражается в лезвии, слепя своим отблеском, от чего парень не раз матюгнулся про себя. Сосредоточившись, парень бросил последний взгляд на помещение. Следующим движением он ровно рассек запястье левой руки. Боли почти не было… Лишь жалкое жжение на месте раны. Он смотрел на свою кровь и любовался. Слишком много крови вытекло из запястья, образовалась большая лужа на полу. Кровь испачкала рядом стоящую ванну, стену позади от него, занавеску, отвратительно белый пол... Почти все. Другой бы испугался и захотел вернуть время вспять, но не он. Парень с холодным спокойствием смотрел на все, запоминая каждую деталь, будто ему это что-то даст. Он откинулся на стенку и закрыл глаза. Сознание медленно стало покидать Ли. Он почти ничего не чувствовал, лишь дурманящее ощущение того, как кровь тихо и медленно покидает тело и становится просто уже все равно. А еще восхитительно ощущение полного покоя… Но неожиданно в ванную залетела какая-то девушка. Ему было уже все равно, но она начала трясти парня за плечи и пережимала ему руку чуть выше запястья. Она психовала, обнимала его, что-то тараторила, при этом судорожно, дрожащими пальцами, набирая номер скорой. Они успели, они спасли его, когда парень уже отключился, и казалось, что его душа уже была готова покинуть бренное тело навсегда. Он чувствовал, как кто-то с приторным ароматом ванили и корицы прижимал его крепко к своей груди, как этот кто-то целует в лоб, что-то шепча, а порой крича. - Тише, Мини, тише миленький, сейчас всё будет хорошо, они успеют. Ты должен жить, ты должен жить, слышишь? - твердила девушка, а Мини уже ничего не слышал...