***MØ — Trying to be good***
«Буду через 7 минут». Феликс отправляет сообщение, быстро вышагивая к чужому дому, нервно ослабляя форменный галстук на шее. Он устал. Ли Феликс — «золотой» мальчик школы. Никогда не опаздывает, посещает все занятия, помогает младшеньким пройти в нужный кабинет, а старшим и преподавателям учтиво кланяется. Преподавательский состав души в нем не чает, то и дело вздыхая, какой Ли хороший. Посещает все школьные мероприятия, а ещё он староста в классе и главный ответственный за библиотеку. Лучше ученика и не придумать. Вот только мало кто знает, что после школы Феликс спешит отнюдь не к себе домой, чтобы сесть за уроки. В своем форменном жёлтом пиджаке он добирается до не слишком хорошего и даже, кажется, забытого района. Под ногами валяются пустые бутылки из-под дешёвого алкоголя и обертки от хот-догов, которые продают в небольшом ларьке. Спешит он к Со Чанбину — случайному знакомому, который помог спастись от местной шпаны, что хотела избить и обокрасть. Чанбин сам не святой. Кажется, что сигаретный запах впитался не только в его поношенную толстовку, но ещё и в кожу, не желая выветриваться. Первым, что вызывал Чанбин, был неподдельный страх и ужас, но со временем Феликс перестает видеть какую-либо угрозу. Он начинает приходить к нему раз в неделю, рассказывая, как ему снова предложили поучаствовать в общественной деятельности, а он не смог отказать. На краткий вопрос Чанбина «почему?», Феликс всегда отвечал, что так надо и так проще. Проще получать оценки, проще отпрашиваться с последних уроков, проще находить подход к учителям. Хороших учеников любят все, а Феликс стоит чуть ли не тысячи этих хороших учеников. Позже Феликс начинает ходить к нему почаще, принося с собой рамен и сигареты для старшего. Тот, конечно, не просит, но Ли все равно покупает, чтобы отдать. — Я тебя испортил, — говорит однажды Чанбин, когда Феликс пробует выкурить первую, а следом за ней, спустя час, просит вторую. — Я сам на это согласился, так что не стоит себя винить. Сигареты Ли всегда покупал хорошие, которые запаха не оставляли, вот только Чанбин любил выкуривать их в перемешку со своими, более дешёвыми, поэтому пиджак иногда приходилось снимать и оставлять в закрытой ванной, чтобы не пропах. Через полтора месяца Феликс впервые остаётся у Чанбина с ночёвкой. Мама отпускает без вопросов, сын ведь и так гордость школы, можно разрешить погулять одну ночь. У Чанбина в квартире стены светлые, вот только все равно в комнатах темно, хочется сразу же включить какой-нибудь ночник. Ли просит научить затягиваться глубоко, а Со соглашается, и так уже испортил младшего. Феликс учится быстро, а свои знания старается тут же закрепить на практике, поэтому когда он делает очередную глубокую затяжку, парень хватает лицо старшего за подбородок и выдыхает сизый дым тому в рот, нагло усмехаясь. — Куда делся тот ангелочек, которого я вытащил из задницы в тот день? Мм? — Чанбин приподнимает бровь, глядя на Феликса. — Он обломал себе крылья, — отзывается младший, а после кладет свою голову на колени Со, выдыхая, на этот раз, в потолок. — Я не пример для подражания, Феликс, не стоит подражать мне. — Кто сказал, что я подражаю? Я всю жизнь притворяюсь, Хён. Улыбаюсь целый день, что лицо начинает сводить, сижу над горой домашних заданий и проектов, который уже априори должен сделать лучше, чем все остальные, хожу на мероприятия, как будто мне на них не плевать. Мне надоело быть хорошим. Поэтому можно я хотя бы с тобой буду таким, какой я есть? Чанбин внимательно рассматривает лицо Ли перед собой, а чужие глаза не выражают ничего, кроме безвыходности. — Притащишь пиво из холодильника? — просит старший, откашливаясь. — Хорошо, — отзывается Ли и кидает окурок в переполненную пепельницу. Чанбин немного грустно смотрит ему в спину.***
— Привет, — кидает Ли, когда скидывает с ног лакированные туфли. Сегодня он особенно раздражен. Галстук на шее развязан полностью, рубашка смята, а обычно аккуратно уложенные волосы растрепаны, вот только не понятно из-за ветра или из-за стараний самого Феликса. Чанбин встречает его в растянутой майке и домашних штанах. Между губ зажата сигарета. Дешёвая, потому что дорогие он выкуривает только в компании младшего. Старший внимательно следит за всеми движениями Ли, а после удивлённо вскидывает бровь, когда Феликс выхватывает сигарету из его рта и заменяет ее на свои губы, впиваясь жадно, кусая. — Переспи со мной. Голос у Ли твердый и слегка осипший. Он сжимает чужую футболку в кулаке, а во второй руке все также держит сигарету. — А ещё что? — спрашивает Со, высвобождаясь от хватки и проходя в гостиную. — Я серьезно, Чанбин. — Хён, — поправляет Со, подсаживаясь на диван. — Что с тобой? — Устал, ладно? — Феликс нервно кидает бычок на стол, а Чанбин со вздохом перекладывает его в пепельницу. — Я просто устал от всего этого, задолбался. Поэтому прошу, давай просто переспим и отвлечемся от всего. Ли садится на чужие бедра, кладя свои холодные руки на чужую шею. — Феликс, прекрати, прошу, — Чанбин цокает, хватая чужие запястье. — Мы с тобой никто друг другу, пойми это наконец. Мы не друзья, мы не любовники, мы просто друг другу никто. Заочно знаем имена и главные проблемы друг друга. — Я никогда не говорил, что мы кто-то друг другу, Хён, — Ли усмехается. — И я не говорю, что мы должны стать кем-то друг другу сейчас. Я просто прошу об услуге, об одолжении. — Господи, Феликс, взгляни на себя, — Чанбин обводит младшего внимательным взглядом. — Неужели ты не видишь, что ты убиваешь себя? Рядом со мной находится нельзя, я потому отгородил себя от всех. Но ты все равно пришел, не послушавшись. Чанбин приближается к младшему, нюхая его пиджак. — У тебя даже одежда пропахла. Разве тебя это не волнует? — Меня волнуешь ты, Хён, — по лицу с россыпью веснушек расползается кривая улыбка. — Не хочешь быть друзьями — так уж и быть, не хочешь быть любовниками — ладно, но я прошу просто выполнить мою просьбу. Одну, больше не надо. Феликс с лёгкостью высвобождает свои руки, а сам наклоняется, оставляя лёгкий поцелуй на чужих губах. — Нам обоим это нужно, Хён, так что не надо пытаться убедить себя и меня в обратном, — губы перемещаются на шею, оставляя отметины. Чанбин держится из последнего, все же сдаваясь и выдыхая, когда проворные пальцы задирают майку, а после стягивают ее через голову. Феликс сейчас походит на настоящего дьявола. Он медленно скидывает свой форменный галстук на пол, а за ним и пиджак. — Расстегнешь? — спрашивает тоненьким голоском, а после задирает голову вверх, давая доступ к самой верхней пуговке на рубашке. А Чанбин начинает расстёгивать медленно. Думает, что таким образом наказывает младшего, а на деле наказывает себя за то, что поддался в очередной раз и не смог устоять. Феликс стал первым, кто разрушил все чужие стены, оставив Чанбина абсолютно беззащитным. Когда рубашка летит на пол, Феликс хмыкает, вновь наклоняясь, чтобы поцеловать, оттягивая чужие волосы на затылке. А Чанбин понимает только сейчас то, что было все это время перед глазами. Ли Феликс никогда не был ангелом, которого надо было спасать. Он всегда был самым настоящим дьяволом, от которого надо было спасаться.