***Monsta X — No reason***
Джисон шипит, когда Минхо тяжело вздыхает, прикладывая ватку с перекисью к разбитой губе. — Вам самим ещё не надоело? — спрашивает Ли, пока Хан тихонько ноет, стоит Минхо двинуть рукой. — Нет, — бурчит младший и хмурится. С Хёнджином у них неприязнь взаимная и давняя, чуть ли не с первого дня знакомства. Хёнджин красивый и добрый, к нему сразу все тянутся и идут знакомиться. Хану же кажется это абсолютно несправедливым, он ведь здесь был дольше, но это мало кого волнует. Хван, по мнению Джисона, ни черта в этой жизни не умеет, кроме как двигаться более плавно, чем Джисон и строить мордашки старшим, чтобы те назвали его милашкой. Все свое негодование и злобу Хан передает кулаками, а теперь вся их жизнь состоит из постоянных стычек и ссор, которые старшим с трудом удается разнимать. — Нельзя постоянно вот так, Джисон. У вас даже нет причин друг друга ненавидеть, — продолжает настаивать Минхо, отрывая чистый кусочек ваты и смачивая его перекисью. А Хан уже по горло сыт этими разговорами, так что зло выхватывает ватку из чужих рук, бурча что-то наподобие «сам справлюсь». — Зря ты так, Хани. Он ведь тебе ничего плохого не сделал, — Минхо качает головой, закидывая вещи в аптечку. — Может это у тебя ревность такая странная? — Хен, не говори ерунду. Что еще? Люблю его до гроба? — приподнимает бровь Джисон, включая свой раздраженный тон. — Это уже сам у себя спрашивай, я тут тебе не помощник, — жмет плечами старший и выходит из раздевалки, оставляя Джисона одного, а тот сильно пихает лавку, стоящую рядом и хочет закричать. Хенджин его безумно раздражает. Раздражает то, как он крутится возле Минхо и Феликса, говоря о том, что они теперь танцевальное трио, раздражает тем, что спрашивает у Чана и Чанбина советы по поводу рэпа, раздражает тем, как быстро дружится с Сынмином и Чонином, раздражает тем, что называет Уджина лучшим хеном, получая в ответ улыбку старшего, но больше всего раздражает тем, что не обращает на самого Джисона никакого внимания. Хану не хочется задумываться о том, почему это настолько неприятно***
— Ты снова не сделал! — Хенджин останавливает музыку, указывая на Джисона. — Ты снова не поднял руку вот здесь, — Хван быстро показывает движение и даже сейчас выглядит безумно хорошо и пластично. Они готовятся к дебюту, отрабатывая хореографию. Хан дебюту рад, до сих пор думая, что это очень хороший сон, но Хенджин своим присутствием отрезвляет. Джисон припоминает в своей голове поговорку, считая Хенджина ложкой дегтя в бочке меда. — Сделал я, не выдумывай! — огрызается Хан, вытирая пот с лица футболкой. — Не сделал, я же видел. Это очень выделяется, когда мы танцуем все вместе. — Твой рэп тоже выделяется, когда мы записываемся все вместе, но я же ничего не говорю. В комнате для практики повисает липкая тишина, а Хенджин быстро разворачивается, вылетая из зала, громко хлопая дверью. Чанбин идет вслед за ним, чтобы успокоить, а Джисона это задевает еще больше, потому что его никто успокаивать не собирается, а вот для того, чтобы отчитать, выстроился целый костяк старших. — Джисон, ты правда не сделал движение, — говорит Минхо, тяжело дыша после танца. — Я сделал, хен, не правда! — Голос не повышай, — Чан строго смотрит на младшего. — Вместо того, чтобы исправить свои ошибки и ещё раз прогнать хореографию, пока она не будет идеальной, ты снова устраиваешь непонятно что на ровном месте. Хёнджин был с нами и останется с нами, Джисон. А теперь иди и извинись. Ты не прав. — Но, Хён… — пытается возразить Хан, на что Бан лишь качает головой. — Извинись, Джисон, прямо сейчас. У всех остальных перерыв пятнадцать минут, — громче оповещает старший, хлопая в ладоши и кивая на дверь, намекая Джисону, чтобы он пошел к Хвану. Чанбин в раздевалке прижимает Хёнджина к себе, гладя по волосам и успокаивая, чтобы тот перестал трястись. — Хён, — тихо зовёт зашедший Хан, а Чанбин тут же смотрит на Джисона, застывшего в проёме. — Чани-хен объявил перерыв на пятнадцать минут, иди отдохни. Со в дополнительных намеках не нуждается. Он говорит что-то Хвану на ухо, а тот согласно кивает, позволяя старшему встать с лавки и выйти из раздевалки, перед этим взглянув на Хана. Теперь парень занимает место старшего, садясь рядом с Хёнджином. — Бесишь, — тихо выдыхает Джисон, ковыряя носком кроссовка пол. — Я в курсе. Если тебя Хён отправил извиниться, то можешь не стараться выдавить это из себя. А чужие слова заводят и отчего-то задевают за живое. У них с Хёнджином по-другому не бывает, они только драться и кусаться привыкли. — А ты что, идеальный самый?! — Хан пододвигается ближе, больно хватая чужой подбородок, чтобы поднять лицо Хвана и взглянуть ему в глаза. — Пришел ещё тогда, начал тут строить из себя трейни года. Сначала рэп свой подтяни, а потом открывай свой рот. — Поговорим с тобой об этом потом, когда ты подтянешь свои танцы, — усмехается Хёнджин, даже не пытаясь скинуть чужую руку. Сжимает Джисон больно и сильно, вот только Хван уже успел отхватить синяки побольнее, чем это. Хан хочет его ударить. Хочет поставить синяк под этим глазом с родинкой, хочет пройтись по этой скуле, которая сейчас выделяется сильно из-за общей диеты, хочется разбить эти пухлые губы в кровь, а ещё больше хочется узнать, что в этом Хёнджине такого особенного, что все с него пылинки сдувают по поводу и без. Целует Джисон так же, как и бьёт. Резко и внезапно, принося боль и лёгкое жжение. Он кусает чужие губы, сжимая подбородок сильнее и не позволяя Хёнджину отстраниться, хотя тот пытается. Чего-то особенного Хан так и не находит, хотя губы Хвана на своих чувствовать приятно, пусть тот и не отвечает вовсе. — Совсем дурак?! — Хёнджин его все же отпихивает, вытирая губы тыльной стороной ладони и замечая на ней слабый кровавый след. Джисон прикусил до крови. — Идиот последний. На это заявление Хан бьёт в лицо, сдирая недавно зажившие ранки на костяшках. За свое поведение и свой поступок вмиг становится стыдно, а злоба на себя переходит в злобу на Хёнджина, которая выливается в очередную драку. Хван бьёт в ответ не слабее, прикладывая Хана головой об шкафчики и уворачиваясь от следующего удара, который пытается нанести Джисон. Драки входят в ежедневную рутину и предугадать чужой шаг кажется безумно простым. — Хватит! — Чан кидается разнимать их первым, оттягивая Джисона от Хвана и перехватывая его вокруг талии, чтобы не пытался лишний раз. Минхо же, уже по привычке, несётся к аптечке, усаживая Хёнджина на лавочку и начиная обрабатывать кровоточащую губу, игнорируя недовольное шипение младшего. — Я сказал попросить прощения или я сказал подраться?! — Чан кричит, размахивая руками, а Джисон хочет свернуться в калачик в этот момент. — С чего ты взял, что первый начал я? — Хану правда за это обидно. Да, первый начал он, на самом деле, но от осознания того, что Бан даже не рассматривает кандидатуру Хёнджина в качестве зачинщика, становится не по себе. — Потому что ты всегда начинаешь, Джисон! И почему-то Хёнджин больше разукрашен, чем ты! А Джисон и правда замечает, что перестарался в этот раз. В глаз он всё-таки попал, поэтому теперь он опухает, на скуле красуется ссадина, которую Хан оставил кольцом, а и без того прикушенной губе досталось ещё больше, отчего Минхо меняет уже третью ватку, дуя, чтобы Хвану не так щипало. — Я говорю первый и последний раз, Джисон. Мы все с вами — одна команда. И Хёнджин часть этой команды, нравится тебе это или нет. Мы ничего не поменяем, мы никого не будем выгонять. Ты можешь либо это принять, чтобы жить в мире, либо продолжать ненавидеть Хёнджина дальше. Только учти, что если ты выберешь второй вариант, я буду вынужден устраивать общие беседы с менеджером и директором, а они за собой понесут выговоры и ты подставишь всех нас. Хан дышит тяжело и громко, зло смотря на Хёнджина, который на самого Джисона не обращает никакого внимания. Он сидит с закрытыми глазами и хмурит брови, когда Минхо начинает обрабатывать ранки на костяшках. И оттого снова становится мерзко и зло. От того, что Хёнджин вновь не обращает на него внимания, что вновь не смотрит в ответ и что вовсе молчит. — Сейчас идёшь в зал и отрабатываешь хореографию. Я проверю через десять минут и если будет хоть одна ошибка, ты здесь сегодня заночуешь, я тебе обещаю, — строго заканчивает Чан, а потом обходит Джисона, присаживаясь рядом с Хёнджином и осторожно поворачивая его лицо к себе, что рассмотреть получше. — Болит? — спрашивает лидер, на что Хван усмехается совсем легко и качает головой. — Совсем немного, Хён, не переживай. — Не щипет? — интересуется Минхо, когда приходится ваткой по скуле, но Хван снова отвечает, что все хорошо. Джисон же его кривляет, чувствуя заполняющую зависть. У него Чан никогда не спрашивал, больно или нет, а Минхо никогда не интересовался, щипет ли, зачастую просто обрабатывая все на скорую руку и убегая в тренировочный зал. — Джисон, садись давай быстрее, — командует Ли, когда идёт к младшему с аптечкой, но Хан лишь отмахивается, говоря, что и так у него все хорошо и не надо делать ему подачки. Чан на это хочет что-то сказать, но Джисон из раздевалки выходит быстрее, чем старший успевает открыть рот. Ненависть к Хван Хёнджину была у Джисона сильной и почти что с первого взгляда. Вот только губы чужие и правда были мягкими и вкусными, когда Джисон их поцеловал. Это становится первой причиной, по которой Хан хочет эту ненависть искоренить и начать все с чистого листа.