Пигмалион и Галатея. 2.0

Гет
PG-13
Завершён
4
автор
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
4 Нравится 2 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Из обширной комнаты, залитой искусственным солнечным светом, доносились пронзительные крики:       — …уходи немедленно! Проваливай! Я не буду этого делать.       Яростно топая по стеклянному полу, невысокий блондинистый мужчина ходил туда-сюда, изредка взмахивая руками, и с перекореженным от злости лицом взирал на спокойного собеседника.       — Пигмалион, сколько бы ты не прогонял меня, у тебя нет выбора. Проект надо сдать уже через неделю, и если ты этого не сделаешь, то твои долги возрастут настолько, что сотрудничать с тобой станет отчасти опасно, — философски заметил кудрявый юноша с обманчиво молодым лицом.       — Ты хоть понимаешь, Каликс, что говоришь? Я создавал эскизы для реставрации фасада министерства науки и искусства. Министерства науки и искусства! — понизив голос, прохрипел Пигмалион. — Если бы ты хоть раз в жизни прикасался к архивам, а не просиживал все вечера в компании своих кибер-проституток, то мог бы знать, что это здание — одно из величайших творений человечества Эпохи Забвения. Второй Парфенон!       Каликс закатил глаза и скрестил блестящие от обилия браслетов руки на груди:       — Да никто даже достоверно не знает, что в эту эпоху происходило, а ты…       — Теперь я знаю одно, — не прерываясь, продолжил блондин, — искусство снова катится в бездну навязанной бессмысленной «красоты», как происходило множество веков назад.       — Да, да, очень интересно. Скажи, берешься ты за работу или нет, и я уйду настолько быстро, насколько смогу, — нервно поторопил его юноша, косо поглядывая на голографическое изображение настенных часов. — Только не впадай в полемику, умоляю тебя.       Пигмалион застыл посреди комнаты и уставился в пол, задумчиво перебирая складки пурпурного хитона.       — Я соглашусь, если ты ответишь на один вопрос: почему я должен потворствовать порокам замужних женщин, создавая для них дворец Любви, который, будь я проклят, если не окажусь прав, превратится в скрытый бордель?       Из Каликса вырвался снисходительный смешок:       — Ты по-прежнему несносен, друг мой. Я не смогу убедить тебя, что женщины прекрасны любыми, однако скажу, что будущее этого дворца должно интересовать тебя в последнюю очередь, — любовником ты туда не проберешься даже в самых нелепых твоих снах. Так что вытяни из своей лютиковой головы самый прекрасный набросок, тянущий на здания твоей любимой эпохи, и забудь. Надеюсь, этого достаточно, а мне пора.       — Неужели, — пробормотал Пигмалион, с легким отчаянием глядя на то, как юноша исчезает в дверях лифта.       Он медленно подошел к кроваво-красному дивану и присел на подлокотник, потирая лицо рукой. И когда он умудрился упустить момент расцвета своей карьеры, чтобы ему подкидывали такую бестолковщину? С тяжелым выдохом мужчина пересел на подушки и задумчиво осмотрел открывшийся перед ним рабочий стол. На светлой поблескивающей столешнице стояла установка последней версии Imagina-27К. Безумно дорогая, купленная по денежной договоренности и уже оттого ненавистная. От тонкого планшета с глянцевой серебристой окантовкой шел тонкий проводок к световому генератору. Значок на темном экране горел бирюзовым, показывая полный заряд, и Пигмалион аккуратно отключил режим питания. Прежде, чем потянуться за шлемом, он любовно взглянул на маленькую, буквально в десять сантиметров, статуэтку девушки. Она была выполнена по его эскизу и представляла собой идеальнейший, непорочный пример женской красоты и изящества: невинное лицо с крупными глазами обрамляли белокурые кудри, карминовые губы, специально созданные на манер лепестков, были невинно приоткрыты, тонкую шейку и плечи стыдливо прикрывала полупрозрачная драпированная ткань, которую куколка придерживала изящно-изогнутыми пальчиками на грудях.       — Галатея, — прошептал Пигмалион и, надев шлем, откинулся на спинку дивана.       Голографический экран, возникший перед глазами, заискрился синим и на дисплее высветилось привычное: «Imagina: imagination plus mechanism. You is a God here». Буквы разлетелись. Пигмалион почувствовал легкое покалывание в районе висков, — датчики считывания эмоций всегда подключались только после запуска, чтобы не ловить сторонние сигналы из внешнего мира. На экране вспыли вкладки с незаконченными проектами, мужчина пробежался глазами по всем и с горечью на душе открыл новую вкладку. Последняя Imagina была удобнее предшественниц, благодаря последним разработкам, она считывала желания Творца сама, без помощи дополнительных устройств.       Дом Любви. Он мог бы сделать его по образцу давно всеми забытого Себастейона из Афродисии, но заменить барельефы на каждом этаже. На планшете, независимо от Пигмалиона смутно вырисовались очертания прямоугольного трехэтажного здания. Первый этаж составлял ряд колонн, за которыми, через темноту пространства, должны были находиться стены. Колонны пока представляли собой безжизненные гладкие цилиндры, — Пигмалион, увы, не помнил, в каком стиле стоило их оформить для исторической точности. Остальные два этажа сохраняли лишь очертания колонн-цилиндров, которым никогда не суждено было стать полноценными. Между ними бледно проявились наброски для будущих барельефов, — группки женщин и юных дев, перешептывающихся или передающих друг другу что-то символичное. Пигмалион, с ядовитой желчью в душе, хотел создать их как можно идеальнее, чтобы посетительницы заведения могли чувствовать себя нелепо и неуместно в этом храме красоты.       Однако вдохновение, перемешавшись с чрезмерной концентрацией от обилия деталей, улетучилось, останавливая кропотливую работу и заставляя голову разболеться. Мужчина поморщился, жмуря глаза. Imagina автоматически сохранила набросок, указав это легким мерцанием внизу экрана. Храм в голове вдруг начал расплываться, тянуться, и уже не собирался в общую картину. Пигмалион потряс головой, ощущая на себе тяжесть металла, и незамедлительно закрыл вкладку с наброском. Работать дальше было опасно для уже проделанного, да и для организма.       Мысленно отключив устройство и проследив за тем, чтобы процесс был завершен, он снял шлем и размял шею. Виски покалывало, тянущая боль распространялась по затылку, — на лицо были все признаки переутомления. Хотя бы не щипало глаза. Пигмалион привычным взмахом руки хотел позвать робота-помощника, но конечность замерла на полпути и рухнула на коленку. Робота пришлось продать за долги несколько дней назад.       — Ничего, вот сдам проект, и снова будем если не богаты, то весьма и весьма состоятельны, — обратился он к неподвижной Галатее, с отчаянием пытаясь заметить в ее глазах отблеск эмоций. Естественно, напрасно.       Хотя, когда он творил ее эскиз, она была живая, — она улыбалась, щеки ее заливал легкий румянец, и полупрозрачная ткань невольно выпадала из ее рук. Образ все чаще и чаще приходил на память, и вскоре Пигмалион с ужасом отогнал от себя мысль зайти во вкладку, где была сохранена Она. Он зарекся заходить туда, — с каждым разом набросок, эскиз, обретал новые черты, более идеальные, великолепные. Такие, что, несмотря на боль в глазах и онемение в теле, мужчина не мог закрыть устройство и отдохнуть. Он хотел, чтобы туманный образ ютился не только в глубине его разума, а хоть где-то, чтобы можно было его поймать, заточить в рамки материального.       Дернувшись, Пигмалион вскочил, и не глядя на фигурку, ушел в другую часть комнаты налить себе кофе. Зависнув над многочисленными кнопками, он с сожалением подумал, что, когда покупал новейшую кофемашину, сразу же выкинул документы, понадеявшись на помощника. Поставив стакан из пластика на выступ, мужчина нажал кнопку со светящимся изображением капли. Из аппарата струей хлынуло молоко, пенясь.       Все-таки жить от заказа до заказа становилось все невыносимее, — клиентов становилось меньше, желания — дороже. Рано или поздно придется продать и Imagina, если так пойдет. Пигмалион хмуро завис над столом. Да и горело бы оно все синим пламенем, но Галатея… Он не хотел ее терять.       Молоко давно перелилось через края стакана. Мужчина, шипя, выключил машину, выплеснул часть жидкости и включил какой-то кофе, пристально следя за тем, чтобы вновь не создать кофейный потоп.       Из насущных дел оставалось дождаться, пока организм придет в норму, и сходить в электронный архив за информацией. Благо хоть там платить было не за что. Пигмалион отпил кофе, поморщился горечи, — вероятно, смешал молоко с не подходящим порошком, — и обошел диван кругом. Взгляд его снова упал на статуэтку, а затем и на проклятый прибор. Перспектива побыть с любимой, хоть и воображаемой, манила. В этом не было никакого практического смысла, только трата времени и сил. Но Пигмалион сдался.       С тяжелым выдохом он глотком осушил стакан, еще раз поморщившись, и сел напротив погасшего планшета. Надел шлем, нетерпеливо переждал загрузку и покалывание и быстро, словно боялся, что его кто-то заметит за этим делом, открыл заветную вкладку. Он не помнил, на чем остановился в прошлый раз, несколько месяцев назад. Как только файл прогрузился, на планшете и в голове мужчины нарисовалась упоительная картина утра в Эпоху Забвения. Во всяком случае такое, каким он его представлял, — с лучами настоящего солнца, легкой дымкой из капелек биологической воды, живыми растениями. В эту удивительную, фантастическую картину вписывалась его Галатея. Она стояла в венке из цветов, накидка ее промокла и прилипла к телу, придавая ему очертания древних богинь.       — Ты пришел, — улыбнулась она, протягивая к Пигмалиону руки. — Долго тебя не было.       Мужчина, наблюдая ее прямо перед собой, в бессилии вытянул руки в ответ, но они лишь прорезали воздух. Девушка подарила ему невинный поцелуй, ощущения от которого не появились нигде, кроме как в голове, — грубые губы в реальности нелепо коснулись холодного шлема.       — Пойдем, я покажу тебе реку!       Пигмалион всегда одаривал речью только ее. Себя в любую из картин он добавить не мог и смел, ревнуя Галатею даже к собственной тени. Девушка резво побежала. Белые маленькие ножки шустро прыгали с камня на камень или прорывались сквозь изумрудную траву. Вскоре показался каменистый берег. Речушка, неглубокая и холодная, — о таких Пигмалион читал в старых справочниках по истории, — издавала журчащие звуки, чем-то похожие на пенящееся молоко. Он бы хотел оградить тот мир и другими звуками, но не мог их себе представить. Оттого Галатея, ее голос, дыхание, создавали всю музыку созданной картины.       Галатея запела, на свою манеру переделывая современную синтезированную музыку, и вошла по щиколотки в хрустальную речку.       Пигмалион вдруг на мгновение отвлекся от мирка и почувствовал, что его тело налилось свинцом. Боль на затылке разрослась сильнее. Но порыв фантазии и не думал заканчиваться. Галатея, распевая, начала танцевать, озорно взирая прямо в глаза своему создателю. Он не мог даже представить, как она его видит, и видит ли вообще, но невольно улыбался и даже качал головой, ежась от боли.       Вдруг в глазах резко потемнело. Пигмалион вскрикнул и схватился за шлем. Онемевшие руки не слушались. Пытаясь стянуть аппарат с головы, он медленно сполз с дивана, ощущая, что теряет сознание. Imagina не считывала импульсы, не позволяла выключить устройство и не убирала датчиков с висков. Мужчина, сжав зубы, стащил с себя шлем. Голову обожгло огнем. Отбросив от себя устройство, он попытался подняться, но вместо этого из него хлынул кофе. Пройдя через нос, жидкость обожгла слизистую и выплеснулась на стекло. Пигмалион, прокашлявшись, упал в лужу рвоты и замер.       Шлем по-прежнему оставался включён. На экране зажглась крупная надпись «Error». Картинка на планшете зависла, но не закрылась. Девушка застыла в последней позе. Внезапно Imagina заискрилась и, с тихим щелчком перегрузившись, снова запустила последнюю открытую вкладку, но на этот раз изображение девушки уже стояло ровно, словно она была на самом первом этапе разработки. Планшет завибрировал, плазменный экран будто бы размок, и из него, подсвечиваясь зеленой сеткой, начали появляться очертания головы. По мере увеличения контура человеческого тела на более раннем его участке проявился пшеничный цвет, разбавленный пикселями других оттенков. Затем лицо прорисовалось полностью. Отделенное от сетчатого полупрозрачного тела, оно выглядело так, будто посреди комнаты висел набросок из альбома.       Наконец, закончив синтезироваться, получившаяся девушка на пару секунд зависла над экраном, и вдруг ожила. Открыв глаза, она тут же распахнула их шире и, сделав неуверенный шаг назад, свалилась со стола. Характерного звука грохота не последовало. Сев на полу, Галатея ошеломлённо оглядела свое тело, подняла руку к лицу и беззвучно вскрикнула, — рука в локтевом суставе не сгибалась, а гнулась, словно лист бумаги. Все ее тело было плоским. Шлепнув ладонью по лицу, она нащупала только гладкое пространство.       Экран тем временем продолжил переводить все декорации воображаемого обиталища в реальность, — из планшета уже лезли тонкие двухмерные колосья давно исчезнувших трав.       Галатея вдруг заметила Пигмалиона, по-прежнему лежавшего без сознания. Губами проговорив «Создатель», она, пройдя под столом и протиснувшись между мужчиной и мебелью, нависла над ним. Нежно провела рукой по теплой щеке. Пигмалион, приходя в себя, закашляляся.       — Каликс, это ты? Я не понял, что произошло.       Он, пытаясь сфокусироваться, посмотрел на хозяина руки и в шоке отпрянул.       — Галатея! Нет, нет, нет. — Больно ударившись затылком об подлокотник дивана, мужчина дрожащих ногах отполз и стал усиленно тереть лицо. — Быть того не может. Удалю все, удалю!       Он попытался подойти к Imagina, но девушка преградила ему путь, протягивая к нему плоские руки. Ее губы что-то беззвучно говорили. Пигмалион видел, как они принимают очертания различных выражений, видел плоское изображение ее нутра и небольшой язычок между двухмерных губ. Однако, что именно она говорила, разобрать он не мог. Внезапно, глянув через плечо Галатеи, мужчина заметил траву, уже сползающую со стола на пол и, обойдя детище своего сумасшествия, нервно нахлобучил шлем и приказал выключить систему, повторяя это непрерывно до тех пор, пока экраны не погасли. Синтезированная трава усыпала пол.       Оставшись в шлеме, Пигмалион с ужасом уставился на живую фантазию.       — Быть этого не может, — прошептал он. Однако глаза его видели Галатею. Его Галатею. Девушка стояла к нему вполоборота, изгибаясь в области талии так, что было видно и спину, и грудь одновременно. Она смотрела на него со страхом и отчаянием и уже не тянула рук.       — Галатея? — решился спросить мужчина, на что получил утвердительный кивок. — Как жаль, что в этом мире ты не говоришь!       С дрожью в коленках он отошел к раковине и промыл лицо, косясь на девушку. Затем вернулся к ней и, не зная, как подступиться, неловко обнял, ощущая едва заметное тепло от искусственного тела. Плоские руки обвили его, вполне объемный, торс.       — Что же с тобой делать? — задумчиво пробормотал он.       Внезапно он услышал оповещение прибывшего лифта и дернулся. Судорожно отстранившись, он поволок удивленную Галатею в спальню, бросил на кровать и прикрыл одеялом. Бросив тихое «лежи здесь», практически убежал.       В гостиную приближался голос Каликса:       — Ты что-то делал уже? Если начал, то учти, что колонны дорического ордера отменяются. Я разговаривал с заказчиком, он против…       Войдя в комнату, он замолк, наблюдая раскрасневшегося Пигмалиона, который только что успел загрести ногой под столик траву.       — Все нормально? — настороженно поинтересовался юноша, оглядывая сдвинутый диван, подсохшую лужу кофе и шлем на голове мужчины.       — А? Да, да, — дернулся тот.       Каликс рвано выдохнул и тактично кашлянул, замечая кучу плоской травы под мебелью:       — Imagina сбойнула?       — Откуда ты знаешь? — В голосе Пигмалиона прозвучала агрессия, которую он тут же попытался скрыть.       — У тебя явно были некоторые проблемы, судя по куче синтезированного барахла вон там, — он ткнул на «улику» и закатил глаза. — Производители писали о том, что всегда надо выключать имаджину, когда уходишь. Это может вызвать неконтролируемые сбои в работе. Что произошло?       — Я отключился, — сознался Пигмалион. Врать было бы более чем бессмысленным занятием. Каликс сочувствующе кивнул.       — Синтезированные объекты придется отдать к ним в центр.       — Это еще зачем?       — Положено. Говорят, что это еще не изученная ни то функция, ни то ошибка в программе. — Каликс скривился. — В любом случае, трава твоя может тебе навредить. Мол, вещество, из которого создаются объекты, опять же пока не исследовалось и бла-бла-бла. Ты вообще инструкцию читал?       Пигмалион отрицательно помотал головой.       — Не удивлюсь, что ты ее выбросил. Давай заберу эту гадость, а то пока ты сам из дома выйдешь, она тебя съест. Или что там она может с тобой сделать, — засмеялся юноша.       — Да, — согласился Пигмалион и перевел тему: — Так что там с колоннами?       — Ах да, точно! — Каликс переключился. — В общем, колонны делай только с «завитушками», как выразилась одна из дам. Ступенек много не надо. Когда будешь делать внутреннее оформление, добавь купальни.       Посмотрев на отсутствующее выражение лица мужчины, добавил:       — Даже не возмутишься? Хорошо тебя накрыло, видно.       Но Пигмалион особо и не слушал. Рассеянно покивав, он растерянно оглянулся и, заметив одиноко лежавшую на полу сумку, в два шага достиг ее и чуть ли не впихнул юноше.       — Вот, возьми.       — Ладно, ладно! — Каликс с легким непониманием покосился на мужчину и выгреб траву ногой из-под столика. — И все-таки что стряслось? Ты что-то не договариваешь, я же вижу.       — Ничего, просто плохо себя чувствую, — сказал Пигмалион и сел на подлокотник, напряженно наблюдая за тем, как юноша запихивает двумерную траву в предложенную емкость. В секунду он представил, что на ее месте могла быть Галатея, и сердце его пропустило удар. — Ты скажешь мне, если они обнаружат, что с этой травой не так?       — Конечно, — протянул Каликс и вдруг зашипел, дернув рукой. — Ай! Порезался! Теперь еще заказывать обследование.       Он подскочил, недовольно держась за травмированную руку, подхватил сумку и чуть ли не бросился к двери.       — Помни, что я сказал про колонны. И теперь ты точно не можешь запороть проект, — ты у меня в долгу. — От былого легкомыслия не осталось и следа. Юноша выглядел чрезмерно озабоченным происходящим.       Пигмалион нахмурился и дергано кивнул, до конца не понимая, в чем заключается долг. Но Каликса уже и след простыл, — лифт звякнул, оповещая о закрытии дверей. Мужчина сдернул шлем и, покачиваясь, пошел обратно в спальню. Галатея ждала его, это было видно по нежно-взволнованному выражению глаз.       — Что же мне с тобой делать? — снова пробормотал он, привычным жестом потирая щеку.       Девушка наклонила голову, отчего ее шея пошла волной, и положила невесомую руку создателю на колено. Пигмалион с тихим отчаянием посмотрел на плоскую изумрудную радужку и контур носика.       — Если узнают, что ты у меня, тебя заберут, понимаешь?       Галатея сделала подобие кивка.       — Как только придут чужие люди, слейся с поверхностью: спрячься по одеяло, зайди за шкафы, слейся со стеной. Только не выходи, умоляю!       На секунду Пигмалион показался себе умалишенным и из него вырвался нервный смешок.       Вечером того же дня в его квартиру действительно пришли чужаки. Как только лифт звякнул, Пигмалион, приказав Imagina отключиться, поднялся, ожидая увидеть Каликса, — работа пошла продуктивнее, однако вместо него к комнате приближались трое мужчин. Каждый был одет в нетипичные закрытые комбинезоны. Лица их сквозили неприязнью и даже ненавистью. Пагмалион медленно осел на диван и нахмурился.       — По какому вопр… — попытался он разрядить атмосферу, но тщетно. Его прервали жестом.       Мужчины молча начали обходить комнату, внимательно разглядывая мебель, полы, стены. Один подошел к Imagina и, не глядя на оторопевшего хозяина дома, ощупывал провода, проверял соединения экрана. В конце концов, закончив обыск, они все вернулись к Пигмалиону. Первое впечатление было обманчиво, — на их серьезно-пресных лицах нельзя было прочитать ни одной эмоции. Нельзя было предугадать, что они произнесут в следующий момент. Выдержав паузу, самый рослый нарушил тишину:       — По какой причине произошёл сбой?       Пигмалион вдруг понял, что его язык не слушается. Открыв рот, словно рыба, он выдавил нечленораздельный звук и захлопнул его. Мысли перенеслись к Галатее, — он молился всем богам Эпохи Забвения, чтобы она его послушалась и затаилась.       — По какой причине произошёл сбой? — Мужчина повторил вопрос, не меняя выражения лица.       Теперь Пигмалион уже думал, не киборги ли это. Сомнений в том, что пришли из компании Imagina не осталось в принципе, а громадная корпорация вполне могла себе позволить отправлять на задания по сбору информации бездушные, хоть и очень продвинутые машины.       — Я… Я не знаю, — выдавил Пигмалион. — Перетрудился.       Видимо, ответ удовлетворил киборга и тот продолжил допрос:       — В котором часу произошел сбой?       — Да не знаю я! — взорвался мужчина и подскочил, пытаясь выйти за пределы угнетающей стены из работников. Но был остановлен.       — Ответ не удовлетворительный. Устройство будет изъято для дальнейшей экспертизы.       — Вы не можете, — истерично усмехнулся Пигмалион. — Я архитектор, это мой рабочий инструмент. Это неоправданно!       — Устройство будет изъято для дальнейшей экспертизы. — На этот раз голос киборга показался мужчине совершенно искусственным, металлическим, неживым. Хотя он и понимал, что это всего лишь глупая фантазия и эмоции, — голоса киборгов не отличались от человеческих уже десятки лет.       — Вы не можете… — повторил мужчина, похолодевшими пальцами вцепляясь в экран. Один из сотрудников, тот, что ощупывал провода, уже собирал составные части устройства.       — Ордер на обыск и на изъятие в случае необходимости, — сказал собеседник и слишком прямым, почти что неестественным, движением ткнул Пигмалиону в лицо электронную карту.       Мужчина замер, полностью потеряв контроль над мышцами лица, и почувствовал, как его горло неконтролируемо сводит спазм. Подбородок дрогнул, — на карте была видна марка специальных служб. Каликс говорил, что подобного рода вещи не редкость, однако к чему тогда был весь этот цирк вокруг.       — Что произошло? — дрогнувшим голосом спросил Пигмалион.       — В доступе к информации отказано.       На месте Imagina было теперь пусто. Киборг безмолвно уносил ее прочь под очумевшим взглядом мужчины. Второй же зашел в спальню, и из Пигмалиона вырвался звук, похожий на писк. В душе он порадовался за то, что машины не отслеживали подозрительные изменения в поведении людей. Сердце забилось сильнее, — настолько, что дрожь от ударов передавалась по всему телу. Несмотря на то, что прошла только минута, каждая секунда тянулась вечность. Киборг вышел. Один. Пигмалион рвано вдохнул и, превозмогая себя, медленно выдохнул, до конца пытаясь сохранить скудные остатки самообладания.       — Ничего не обнаружено. — Отчитался мужчина и вышел вслед за первым.       Последним из квартиры вышел «сборщик информации», больше не произнеся ни слова. Пигмалион молча сполз на пол и наконец расплакался, выпуская наружу сжатый комок эмоций, — страха за себя, за будущее, за Галатею. Пустое место на столе бросалось в глаза, и мужчина, стараясь не смотреть туда, доковылял до спальни. Подавляя всхлипы, он позвал:       — Галатея?       Девушка медленно выскользнула из-за шкафа и обвила плоскими руками дрожащее тело создателя.       — Что-то произошло, — сказал он, немного успокоившись и ощущая искусственное тепло. — Мне надо…       Он, высвободившись из объятий, рванулся к старому планшету и открыл новости. Листая бесконечную ленту, Пигмалион выпучил глаза. Страница пестрела броскими заголовками: «Imagina. Болезнь или проклятие Новой Эпози?», «Как врачи победят неизвестную болезнь», «Ампутация или восстановление: есть ли выход?». Открыв одну из вкладок, Пигмалион с ужасом уставился на фотографию Каликса. Не поверив своим глазам, он открывал страницы еще и еще, пока не осознал, что он видит одно и то же. Рука партнера, именно та, которую он порезал о траву, стала плоской. На крупном плане было видно, как из объемного предплечья выходила совершенно плоская кисть, будто ее расплющили катком.       Случайная статья броско кричала: «Болезнь вызвала панику в научных институтах. По данным врача, исследовавшего пострадавшего, она прогрессирует, поглощая объемную ткань и превращая ее в плоскость. Решений проблемы на данный момент нет. Корпорация Imagina уже проводит свое расследование и обязуется платить компенсацию любому, кто пострадал от ее продуктов. Пострадавший, Каликс Аддорский…»       Дальше Пигмалион читать не смог, — отбросил планшет и сел, схватившись за голову руками. Галатея, качаясь, села рядом, извернув голову, заглядывая в наполненные влагой глаза мужчины.       — Это все я. Я, — шептал он, треся головой. — Зачем согласился? Зачем вообще все это начал? Теперь все вокруг заговорят об этом, как об эпидемии. Как я буду работать, что будет с Каликсом, — причитал мужчина. — Что если это случится и со мной?       Он вдруг в панике уставился на нежную Галатею напротив. Тяжело дыша, он всмотрелся в ее черты, с такой кропотливостью им созданные, и расслабил плечи.       — Нет же, нет. Каликс порезался, а мы… Я. Я не допущу этого. И ты, да, Галатея?       Девушка кивнула и вновь обвила руками шею создателя. Слабое тепло окутало его. Теперь Пигмалиону показалось, что он придумывает его, но ложь была слишком сладка, чтобы от нее отказываться. Он повернул голову и приник к ее плоским губам поцелуем, стараясь заставить себя почувствовать ту первородную дрожь, которую он испытывал с ней в Imagina. Девушка не сопротивлялась, лишь приникла сильнее. Пигмалион почувствовал, что растворяется в ней. В своей любви.       Вдруг ему подумалось, что обнимать ее стало удобнее, — что-то изменилось. Оторвавшись, он вперился взглядом в лицо напротив и тихо ахнул. Галатея наполнилась, словно шарик. Не до конца, — члены ее еще сохраняли слегка приплющенный вид, но на лице проявились слабые бугорки губ, носа, век. Волосы будто разделились и все меньше напоминали плоский бесчувственный ворох. Подивившись, Пигмалион снова приник к ее губам. Девушка набухала в его руках, все больше очеловечивалась, пока наконец не обрела объем, свойственный нормальному человеку.       — Галатея! — Не веря своим глазам, вскрикнул мужчина.       Он попытался перевернул ладонь, чтобы потрогать ее кожу, но внезапно краем глаза заметил, что локтевой сустав извился спиралью, словно лист бумаги.       Девушка напротив печально улыбалась, с щемящей нежностью невозможности помочь, дотрагиваясь до плоских светлых волос своего создателя.       — Боги покинули нас, Галатея, — прошептал Пигмалион и по его щекам потекли сухие нарисованные слезы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.