Последний путь?

Стоя на коленях перед жертвенным столом, осознаю, что жизнь моя была прекрасна. Она была интересна, насыщена событиями. Часто я была на волосок от смерти, но, слава богу, есть друзья, которые всегда приходили мне на помощь. Жаль, конечно, что сейчас не тот случай, и все они далеко. Эта история началась в одной из великих стран шиноби, в деревне, именуемой Коноха. Сразу после четвертой великой войны шиноби её стали расширять: многоэтажки заполнили пустое доселе пространство, к окраинам подвели торговые пути, и вскоре деревня превратилась в полноценный город. Политическая обстановка располагала к мирному ведению дел, и деятельность шиноби во многом касалась теперь мелких задач вроде помощи на ферме, или доставки посылок. Были, однако, и разборки с людьми большой дороги, миссии-сопровождения, но в крупные боевые столкновения ниндзя уже не вступали. Я на тот момент была чунином. Молодая девушка 20-ти лет, хорошо зарекомендовавшая себя на экзамене, сразу привлекла внимание хокаге. После пары пустяковых миссий мне суждено было завоевать его доверие и получить особое задание. Суть его заключалась в том, чтобы помочь человеку вернуться на родину, которая, однако, лежала за границами известного нам мира и, по сути, миссия превращалась в исследовательскую экспедицию. Меня приставили к команде из двух джонинов. Первым был Инудзука Киба. Как представитель клана Инудзука, он обладал чудовищно сильным обонянием, которое как нельзя лучше подходило для исследовательских целей. Вторым был Ямато. Ветеран. Я бы никогда не стала оспаривать его исполнительность и незаурядные умственные способности. Думаю, именно поэтому Шикамару Нара предложил его кандидатуру. Я же, судя по всему, предназначалась для поддержки, хотя не могу точно сказать чего хотел от меня главный советник хокаге. Итак, наш путь лежал на север. Через страну Камня, по северному побережью моря и далее, и далее, и далее. Можно было бы пройти этот путь по воде, однако, наш заказчик утверждал, что северо-восточнее известного нам моря бушует океан, а на тех судах, которые имеются в прибрежных странах нам не пережить жестоких океанских штормов. Также для этого нужны люди, знающие и имеющие определенные навыки. По этим двум причинам нам предстояло «стоптать немало пар сандалий и сапог, перемесив большое количество грязи и снега, — как выразился заказчик, — на пути к конечной цели». Мы вышли из деревни на рассвете. Солнце алело на затянутом небольшими кучевыми облачками небе, весенняя зелень радовала глаз. Цветы, сочная листва, запах пыльцы… Я невольно подумала о том, насколько насыщенным жизнью, должно быть, ощущает сейчас мир Инудзука Киба. А его пес? Он приковал мое внимание, когда шумно фыркнул, уловив какой-то сильный запах, а после подбежал к хозяину и стал ластится к нему, пихая свою белую морду в объятия сильных рук. Киба перехватил мой взгляд и сказал, потрепав пса по холке: — Знакомьтесь: это Акамару. Мой большой мохнатый друг. Пес гавкнул, видимо, в знак приветствия. — Приятно, — улыбнулась я. Киба ещё раз погладил своего любимца, похлопал его по боку и тот убежал вперед. — А ты Мари Кимура, верно? Говорят, ты неплохо показала себя на экзамене. — Да, именно так и говорят. — Я свой экзамен сдавал дважды, — Киба хохотнул. — В первый раз его сорвал Орочимару. — Я помню этот день. Жаль, что тогда я ещё ничего не умела. — Кстати, а ты ведь не на много младше меня, почему ты так поздно стала чунином? Ямато прокашлялся, намекая Кибе на некоторую бестактность его вопроса, и ответил за меня: — На все есть свои причины, не так ли? — Да, — подтвердила я. — Господин Аян, расскажите о вашей родине. Куда мы, собственно, идем? Заказчик выглядел лет на 40. Смуглый, поджарый, низкий. Глаза узкие, кожа гладкая, волосы черные. Он выглядел, как крестьянин, или нет. Скорее, как помор. Тяжелая ноша ему была не в тягость, и шаг его был легок и бесшумен. — Моя родина… — сказал он с легким акцентом. — Моя родина — это снега, снега и снега. Скупая растительность под ними только летом, и то ненадолго выходит на свет. — Как в стране Камня? — Нет, — он покачал головой. — В стране Камня горы. А там равнины. Ледяные равнины, за которыми простирается океан. — Что же может выжить в таких условиях? — Ороны. Сокжои. Медведи. Волки. Песцы. Лисицы. Лемминги. Птицы разные. Тюлени… Ямато недоверчиво посмотрел на Аяна. — Придем — покажу. — Вы точно помните дорогу? — Не беспокойтесь, капитан Ямато, — перехватил Киба. — Мы с Акамару не дадим нам заблудиться. Как из ниоткуда появился белый пушистый зверь и чуть не сбил Кибу с ног, вызвав улыбку на наших лицах, а после с не меньшей скоростью подлетел ко мне. Однако, вовремя остановившись, он лишь обтерся об меня, оставив на черной одежде немалую часть своей шерсти, и лизнул левую ладонь. Я чувствую тяжелую сталь у своей шеи. Я слышу взмах — палач готовится срубить мою голову. Он говорит какие-то слова, которые я не понимаю. Я закрываю глаза… Окрик. И топор опускается. Я все ещё дышу. Открываю глаза и вижу, как быстрым шагом ко мне приближается человек. Он хватает меня за руку и поднимает, говоря что-то окружающим, после чего мы покидаем место жертвоприношения. Я все ещё жива. А это значит, что у меня есть время на ещё одно воспоминание. Майская гроза. Хорошо, что мы успели натянуть тент на каркас, который любезно соорудил для нас Ямато, и теперь мы можем наблюдать грозу, сидя в относительно сухом месте. Акамару отряхнулся, обрызгав всех дождевой водой, и растянулся на деревянном настиле. Аян и Ямато сразу укутались в спальники и затихли. Киба нес вахту, хотя в дождь нюх не особо хороший помощник. Я почему-то медлила с приготовлениями ко сну. Решила, что стоит перебрать снаряжение. — Люблю грозу, — сказал Киба. — После неё воздух становится легким. А ты? — Я? — Я задумалась. — Никогда не замечала ничего особенного в грозе. Да и ливень доставляет скорее хлопоты. Киба помолчал. — Знаешь, я надеялся встретить понимание. Я взглянула на его бородатое лицо, и он тут же отвел взгляд. Вспышка. Раскат. Пять секунд разницы. Рядом. Дождь ударил с новой силой. Потянуло свежестью. Я глубоко вдохнула влажный воздух, а после просто села, перестав копаться в вещах. А ведь Киба прав. Просто я никогда не придавала значения ни грозе, ни дождю. Я вновь взглянула на него, и увидела легкую улыбку. — Что? — думаю, я покраснела. — Поняла? — Да, — я потупила взор и отложила вещи в сторону. Когда я забралась в спальник, Киба вдруг сказал: — А ты понравилась Акамару, — а после еле слышно добавил что-то ещё, но вот ЧТО, я не поняла. На пятые сутки мы почти пересекли страну Камня, и все, что нам осталось, это миновать перевал. Снежные вершины виднелись с обеих сторон от него. Они, как две каменные стены, ограничивали скудную полоску оставленного для путников пространства. Но выбора у нас не было. Акамару насторожился. Принюхался. — Да, — сказал Киба. — Несколько посторонних людских запахов. Должно быть, кто-то здесь недавно прошел. — Не стоит списывать со счетов разбойников, — Ямато огляделся по сторонам. — Киба, Акамару, разведайте местность. Шиноби вздохнул, но приказ есть приказ. — Акамару, ты пойдешь внизу, — согласный лай в ответ. — А я полетел наверх. И разведчики разбежались. — Они предупредят нас об опасности, однако для подстраховки глядим по сторонам. — Как будто тут есть куда смотреть, — пробубнила я. — Так! И идем в следующем порядке: я первый, господин Аян за мной, а ты, Мари, замыкаешь. Ясно? — Так точно. О результатах разведки было слышно хорошо. Это точно были Киба и Акамару с их двойным клыком: грохот соответствовал. «Романтики, — мысленно протянула я, — с большой дороги. Сейчас разомнемся». Но капитан Ямато тут же меня обломал: — Остаешься с господином Аяном, — и тут же исчез. — Что ж, ждем. Они быстро со всем разберутся, — сказала я, прислоняясь спиной к камню. Каково было моё удивление, когда камень проломился! Я еле успела отшатнуться, чтобы не упасть, а из-за спины моей выскочил вооруженный клинком человек. К слову, клинок его был окровавлен, а в следующий миг я почувствовала острую боль где-то в районе правой лопатки. Рюкзак меня спас от верной смерти. Я скинула его и приготовилась к бою. — Как мы и рассчитывали: самых слабых оставляют позади, — сказал разбойник. — Обидно, знаешь ли, — ответила я и понеслась в атаку. Дзынь. Дзынь. И клинок вылетает из вражеских рук. В одно стремительное движение я повалила разбойника, и кунай замер у его шеи. — Сколько вас? Ошеломленный, враг не сразу ответил, поэтому пришлось повторить. — Сколько вас? — Десять. — Не может быть, что все остальные отвлекают внимание. В твоих же интересах говорить мне правду. — Правильно, не может. — Мари! — услышала я голос Аяна. Резкий поворот. Еле увернулась от увесистой дубины. Это было опрометчиво со стороны нападавшего, так как товарищ его этот поворот не пережил. Вот и лежит теперь лицом в землю, и по шее его стекают рубины. А я уворачиваюсь от медленных, но смертоносных взмахов деревянного оружия. Краем глаза заметив ещё один силуэт, приближающийся к Аяну, запустила в него сюрикен, сорвав тем самым вражескую атаку. Дзюцу клонирования, и меня стало вдвое больше. Пока ныряла под руку громиле с битой, клон отвлек второго нападавшего. Удар под дых несколько затормозил его, а я тем временем оттолкнулась от каменной стены и перебралась вражине за спину. Ну, а там осталось лишь с силой вогнать кунай ему меж лопаток, и он с грохотом, но не издав даже хрипа, рухнул на землю. Настало время помочь клону. В узком проходе место для маневра выбирать не приходилось, поэтому я пошла напрямик. Враг до сих пор не понял, что тело клона нематериально, и это было мне на руку. Развеяв его, я застала разбойника врасплох, а через мгновение он был уже мертв. На этот раз я осмотрелась. Чисто. Да и звуки борьбы, что раздавались минуту назад над перевалом, стихли. Вечерело. Я утерла кровь на лице, и убрала кунай. Ужасно болела правая лопатка. Надо же было так сплоховать! Что ж, будет мне урок. — Ты отлично сражаешься, — сказал Аян. — Я не раз видел шиноби в действии, и многие из них были куда хуже тебя. А ты разобралась со всеми так быстро и красиво. — Спасибо. Однако была допущена ошибка, — я посмотрела в сторону раны. — Я сделаю тебе лечебное средство, и рана быстро затянется. — Заранее благодарю. А теперь пойдемте. Я подняла рюкзак здоровой рукой, и мы выдвинулись дальше. Через полминуты появился Ямато и приказал следовать за ним. По горной тропе мы поднялись на скалу над перевалом, а там проследовали к входу в пещеру, в которой располагался лагерь разбойников. — Здесь переночуем, — сказал капитан. Так и сделали. Покидали вещи, развели огонь, привели себя в порядок. В углу пещеры нашлись кое-какие съестные припасы, которые и решено было употребить в пищу. Когда Аян приготовил свое снадобье, и настало время обрабатывать рану, Ямато вышел осмотреть окрестности, видимо, не желая присутствовать при этом процессе. А вот Кибе улизнуть не удалось. Аян, ссылаясь на то, что очень плохо обращается с бинтами, выдал ему методические указания и ушел мыть посуду под дождевой водой, заранее припасенной бандитами. Итак, в пещере нас осталось трое: то бледная, то красная Мари, озадаченный Киба и с интересом наблюдающий за людьми Акамару. Костровой огонь согревал оголенный торс, но по коже все равно бежали мурашки. Почему меня оставили именно с ним? Наедине в полумраке. О чем в такой ситуации может подумать двадцатилетняя девичья голова. Но я отгоняла эти мысли. Они лезли снова, а я сопротивлялась. Оставалось только расслабиться и довериться товарищу. Зеленая смесь оказалась довольно жгучей, поэтому, когда Киба нанес её на промытую открытую рану, я невольно съежилась. Но смесь следовало втирать, и, несмотря на мягкость движений ниндзя, боль была довольно сильной. Далее следовал компресс, а за ним и повязка, которая накладывалась на оголенное тело. Сердцебиение учащалось с каждым обхватом. Может, потому что с каждым обхватом Киба был все ближе и ближе? — Ну вот. Готово, — сказал он, затягивая узел. — Спасибо, — улыбнулась я. Руки его мягко обняли меня за плечи. Что-то теплое коснулось моей спины. Щекотно. Дыхание. Губы? — Пусть демоны унесут твою боль, — прошептал он. Я вспыхнула, но не напряглась. Мне было скорее уютно, нежели страшно. Сердцебиение участилось, а губы мои тронула улыбка. Трепет… Никогда такого не было раньше. Во время вечерней трапезы было страшно смотреть кому-либо в глаза, потому как казалось, что любой, кто в них посмотрит, сразу узнает обо всем произошедшем. Сославшись на самочувствие, я, не задерживаясь, забралась в спальник и попыталась уснуть. Не тут-то было! Положение спас Акамару, решивший почему-то сегодня лечь спать со мной, потому что успокоиться я смогла, лишь уткнувшись в его мягкую белую шерсть. Тот, что остановил мою казнь, привел меня в сарай и запер. Лежа на тонком слое сена, чувствую боль в каждом клочке тела. Но надо себя пересилить и осмотреться. Сжимаю кулак — больно. Стало темно: видно, солнце скрылось за облаками. Как бы мне хотелось, снова оказаться в той пещере… Подступала ночь, и в сарае холодало. Побитое тело ныло. Боль ощущалась при каждом движении. Чакра подвосстановилась, но все равно её слишком мало для побега. Соломенная подстилка не спасала совершенно. Как мне выжить? Раздумывая над этим вопросом, я не заметила, как меня поглотил сон. Сон о прошедшем. Утро выдалось солнечным и приятным. Легкий ветерок пролетал меж скальных утесов, качая низкорослую растительность. Пролетающие мимо птицы дразнили своей возможностью быть так далеко от земли. Первым, кого я сегодня поприветствовала, оказался Ямато. Все остальные ещё спали, а он уже вовсю готовил завтрак. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, протягивая мне чай. — Лучше. Спасибо, — ответила я. Однако Ямато пристально смотрел на меня, отчего мне стало немного неловко. — Что? — не выдержала я. — Просто мне кажется, что что-то не так. Я еле удержалась от того, чтобы ни посмотреть на Кибу. — Не стоит беспокоиться, — ответила я. — Сегодня чудесное утро. Совсем не для беспокойств. Так хочется летать… — Я тут рассматривал барахло, накопленное предыдущими постояльцами, и нашёл материал цены немереной. — Какой? — Парусину. — Что? — удивилась я. — Даже интересно, как она могла к ним попасть? — Как видишь, как-то попала. Поэтому, я думаю, мы сможем полетать, если ты, конечно, в состоянии. — Да! Да! Не переживайте на этот счет, — я не поверила своему счастью. — Правда, как мы соберем планер? Нужен чертеж. — К счастью, он лежал с парусиной рядом. Видимо, разбойники сами планировали летать, потому как крылья уже расшиты, и нам осталось сделать лишь каркас и крепления. Однако с таким грузом, как у нас мы далеко не улетим… — Я владею стихией огня. Горячий воздух поднимет нас. Мы сможем лететь, пока у меня не закончится чакра. — Да, именно это я и хотел предложить. — О чем разговор? — проснувшись, спросил Киба. — О том, как мы продолжим путь, — ответил Ямато. — По воздуху? — Да. — Это отличная идея, — подал голос Аян. — За горами простирается степь. Так мы сэкономим уйму времени. — Нам нужно четыре планера. — А как же Акамару? — уточнил Киба. — Значит, пять, — заключил капитан. Через пару часов кропотливой работы вещи были упакованы и планеры готовы к полету. Ямато объяснил, как мы распределим груз, и, о счастье, я оказалась полностью разгруженной. Рана несколько ныла, и любая дополнительная нагрузка могла её снова открыть. До обратной стороны гор — границы, где заканчивалась страна Камня, было всего ничего и через двадцать минут мы уже стояли на краю обрыва. — Кто первый? — спросила я. — Прыгать будем парой, — ответил Ямато. — Мы с тобой первые. Потом господин Аян. Киба и Акамару замыкают. Все надели рации? — Мы утвердительно кивнули. — Как только почувствуете, что снижаетесь, сообщайте об этом, и ты, Мари, используй катон. — Ясно. — Интервал между прыжками — пять секунд. Пошли. И мы полетели. Сначала вниз. Но после нас подхватил восходящий поток и вывел на умеренный зюйд-ост, так что мы набрали скорость. Подогревая воздух, я помогла нам выйти на оптимальную высоту. Мы летели, рассекая небо, а внизу простиралась бескрайняя степь. Весенняя степь — многоцветный ковер. Никогда не видела столь широких просторов! — Смотрите! На десять часов! — Это сайгаки! Многочисленное стадо копытных животных мчалось на восток, постепенно сворачивая севернее. Вдруг оно резко развернулось и пошло на зюйд-ост. — Волки, — сказал Аян. — Присмотритесь получше, и вы их увидите. И действительно, рядом со стадом бежали две серые фигуры, а прямо под нами в засаде сидели ещё две, поменьше. — Удивительно, — сказала я. — Волков всего четверо, а полсотни сайгаков бежит о них. — Такова природа, — пояснил Киба. — Жертва всегда пугается хищника. В нужный момент двое серых выскочили из засады и повалили выбранную ими жертву. Стадо унеслось, а стая осталась наедине с задушенным сайгаком. Мы стали свидетелями кровавой драмы, которая является неотъемлемой частью жизни. Все понимали, что по другому быть не могло, ибо никто не в праве оспаривать заведенные природой порядки. «Может, и людей поэтому так тянет друг друга убивать? — подумала я, поднимаясь с холодной земли. — Нет. Это бред какой-то. Человек человеку брат, а не волк…» Только сейчас я заметила на себе накидку. И война, стоящего у двери. Лицо его я вспомнила. Это тот, кто продлил мне жизнь. Высокий, широкоплечий, с густой сивой бородой и зачесанными назад длинными волосами, он около минуты смотрел на меня, а я на него, а после, когда снаружи раздался раздраженный мужской голос, поспешно вышел, оставив лишь поднос с похлебкой. Перелет не прошел для меня бесследно. На вечерней зорьке, когда мы уже разбили лагерь (Ямато соорудил для нас полноценную избу), и разобрались с делами насущными, я буквально свалилась с ног. Сказался огромный расход чакры, да и ранение не переставало беспокоить. Киба был примерно в таком же состоянии, ведь ему приходилось поддерживать человеческую форму Акамару. Ямато занялся составлением карт, а Аян раскладывал какую-то сушеную траву. — Что это за трава? — спросил Киба. — А не знаю точно, как она называется, но знаю о её свойствах. Тебя они интересуют? — Да. У неё очень сладкий… Нет. Я бы сказал: пьянящий запах. Хочется вдыхать его и вдыхать. Аян усмехнулся. — Ты верно подметил. Эту траву курят местные кочевники. Но это не табак. Нет. Эта трава имеет более интересные свойства. Она успокаивает и утоляет боль. Но нельзя употреблять её слишком много. Она может затуманить разум. — Это наркотик? — Спросил Ямато, оторвавшись от карт. — Думаю, да. Но он не слишком… Опасен. В плане привыкания он даже слабее табака. Как твоя рана? — Аян обратился ко мне. — Перелет мне дался непросто, но я справлюсь. — Тогда, с позволения капитана, — Аян посмотрел на Ямато, — я задымлю помещение. Ямато хотел возразить, но посмотрев на наши с Кибой усталые лица, дал добро, и Аян принялся шаманить. Я размышляла о том, как хорошо вести походную жизнь. Со всеми её минусами она открывала столько нового, ранее непознанного, незамеченного. Я была готова идти хоть куда, хоть в какую часть света, лишь бы идти. Идти и не останавливаться. Преодолевая трудности, я чувствовала себя все сильнее и увереннее. Я знала, что могу сломаться в любой момент, но это лишь придавало остроты ощущениям. Мне ещё не приходилось по-настоящему бояться, но я была к этому готова. Мне хотелось себя испытать! Может, это возраст такой? Дромомания. Энергия, бьющая ключом. Бесстрашие. Главное, чтобы рядом были те, на кого можно положиться. Те, кого называют товарищами. Так я рассуждала, пока в нос не попала первая порция дыма. Сладкий, но в то же время раздирающий все внутри запах. Я закашлялась. — Это с непривычки, — прокомментировал Аян. Я повернулась на бок и закрыла глаза, но хоть и хотелось спать, а передо мной сидел, прислонившись к стенке, не кто иной, как Киба, поэтому глаза невольно открылись, и взгляд остановился на нем. Все-таки, он смог меня задеть. Как мало для этого надо! Всего лишь одна неосторожность, и мир уже не станет прежним. «Интересно, о чем ты сейчас думаешь?» Время текло медленно, словно густой-густой кисель, и ничто не менялось. Все что-то делали, и в то же время не делали ничего. Пространство как будто остановилось вместе со мной, и все же… — Все. На сегодня я закончил, — сказал Ямато. — Конечно, надо было взять с собой более грамотного картографа, чем я. И все же это была лишь иллюзия. — Господин Аян… — начала было я. — Не надо звать меня господином. Хорошо? По статусу я ничуть не выше, может быть, даже ниже всех вас. Просто. Аян. — Хорошо. Аян, расскажи нам что-нибудь о культуре вашего народа. Думаю, она отличается от нашей. — Что, например? Я задумалась. — Расскажи о быте, — подхватил Ямато. — Ох. О быте? Мы живем племенами. Занимаемся охотой, оленеводством, рыбной ловлей, шитьем, строительством. Ничего интересного. — Остановись подробней на охоте, — попросил Киба. Аян поднял глаза вверх, как бы готовясь к медитации. Слабый свет огня зловеще осветил его лицо. Рассказчик собирался с мыслями. — Охота, — вздохнув, заговорил он, — начинается с обряда. Мужчины собираются у почти затухшего костра и садятся в круг. Далее из темноты выходит шаман, облаченный в медвежью шкуру. В руках он держит бубен из оленьей кожи и обточенный короткий сук. Отстукивая в бубен определенный ритм, он начинает созывать своих духов-покровителей и просить их помочь охотникам на промысле. Это выглядит довольно красиво, но в то же время жутковато. Во время танца шаман уподобляется медведю. И чем больше он сойдет за него, тем вернее духи помогут на охоте. Этот ритуал присутствует всегда. Дальше действия охотников зависят от промыслового зверя. Если это тюлень или белуха, то они готовят лодки, сети и гарпуны, пищу и одежду. Если это сокжои, то нужно подготовить снегоступы и луки, запастись копьями и стрелами. То же самое, если охота пойдет на волка или медведя. Иногда охотники берут с собой оронов. — Кто такие ороны и сокжои? — Здесь похожих на них существ называют оленями. Ороны — домашние, сокжои — дикие. — И неужели среди вас нет ни одного шиноби? — спросил Ямато. — Нет. Боюсь, все они находятся в странах шиноби и нигде больше. — А какое значение для племени имеет шаман? — спросил Киба. — Какое… Ведь он говорит с духами! К нему обращаются по любым вопросам. Он знает все. Можно сказать, что в его руках власть. Вот так. Мир полон сюрпризов. — Ты говоришь о духах. Какие они? И почему шаманам дозволено с ними говорить? — продолжала я. — Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить, — улыбнулся Аян. — Но я могу рассказать тебе одну коротенькую историю, которая передается из поколения в поколение. Аян склонился, а мы замерли в ожидании. Глядя на него, я вполне ясно могла представить все, о чем он говорил, а дым и тусклый свет огня добавляли его рассказам таинственности и мистицизма, делая их ещё интересней. — В начале времен жили два брата: злой старший и добрый младший. Старший брат жил вверху, младший внизу. Между ними была вода. У младшего были помощники: гоголь и гагара. Однажды гоголь, нырнув, принес землю в клюве. Земля была брошена на поверхность воды. На нее приходили братья работать: младший делал людей и «хороших» животных, старший — «плохих» животных. Материалом им служила глина. Так появилось все, что мы можем видеть. Но жизнь не вечна. У неё есть начало и есть конец, как у реки. Началом жизни, которое расположено на востоке, правит младший брат. В конце жизни на севере находится мир мертвых. Им правит старший брат. И на том, и на другом конце реки живут лишь души. Они, как рыба, могут свободно перемещаться по ней. А мы, живые, телом привязаны к земле и сможем покинуть её, только умерев. Однако шаманы умеют путешествовать духом во сне. Это их особый дар. А раз их избрали сами духи, — и Аян сделал движение, означающее что-то вроде «ну вы и сами все понимаете». Воцарилась тишина. Солнце, только недавно скрывшееся за горизонтом, опять осветило небо. — Ладно, команда. Отбой. Ждет нас путь неблизкий. Восстанавливайте силы. За степью был лес, за лесом река, а за рекой снова степь, но растительности здесь было значительно меньше, позже мы вышли к морскому побережью. Начались «белые» ночи, и стало трудно определять время по положению солнца на небе. Ямато на протяжении всего пути составлял подробную карту и делал кое-какие записи о флоре и фауне пройденных нами мест. Аян становился бодрее с каждым днем, и с удовольствием рассказывал нам свои народные истории. Моя рана зажила, и больше не беспокоила меня. Акамару был все так же спокоен, как и в день нашего выхода из деревни. Единственный, кто меня беспокоил, это Киба. Он выглядел слишком уж погруженным в себя. Как будто он готовился к чему-то, взвешивал все за и против, или что-то вроде того. Однажды я сидела на нагретом солнцем песке и любовалась закатом. Или рассветом? Сложно определить. Ветер был прохладен, но не настолько, чтобы меня заморозить. Киба подкрался сзади, несколько напугав меня своим появлением. — Я в восторге от нашего путешествия, — проговорил он. — Что скажешь? Повидать новые миры — достойная цена за изнурительные переходы. — Полностью согласна, — улыбнулась я. — Приятно ощущать себя первооткрывателем. Хотя странно, почему эти места до сих пор были не изведаны? — Может, потому что не находилось таких отважных ниндзя? — улыбнулся он, подсаживаясь рядом. — Как мы с Акамару! — - Ахах! Может и так. Я почувствовала некоторое волнение. И снова тот трепет. Черт! — Я слышу твое сердце, Мари. Оно врать не будет. — Или у меня аритмия, — попыталась отшутиться я. — Брось! Аритмия звучит по-другому, — сказал он, обняв меня за плечо и притягивая к себе. — К тому же, мне о многом говорит твой запах. Я не могу быть не прав, — прошептал он и прикоснулся губами к моей шее. В душе засело двоякое ощущение. С одной стороны, я не хотела терять личную свободу, а с другой, меня ужасной силой тянуло в его объятия, и нужно было решать сейчас. Выбирать. Нужно было выбрать! — Киба… — я пыталась оттянуть время, поразмыслить, а он зарылся в мои волосы. — Я долго размышлял. Я уверен в своих действиях. Тепло. Его запах. Конечно, от собачника в первую очередь пахнет собакой, но за ним есть ещё один аромат. Еле уловимый. И такой приятный… Я провалилась в его объятия, как в омут бездонный, отбросив утверждение о том, что мы лишь товарищи. «У нас много общего, мы из одних мест, мы понимаем друг друга, наши желания взаимны…» — думала я. Сейчас, сидя взаперти, я сожалею о своем поступке. Только-только обрести близкого человека и тут же потерять… Это больно. Если Киба чувствует то же самое, то лучше бы я сказала ему тогда «нет». Не хочу, чтобы он страдал. Следующее утро началось с дождя, мелкого, моросящего. Видимость из нашего скального укрытия была никудышная, но она ещё более снизилась, когда дождь сменился туманом. Молочного цвета облако затянуло все в радиусе как минимум километра. Воцарилась тишина. На море осталась только длинная гладкая зыбь. — Такой туман бывает, когда над морем идет теплый воздух, — сказал Ямато. — Видимость никакая, поэтому придется переждать. Хоть решение капитана было разумным, но оно нисколько не поднимало боевой дух. Однако с этой задачей справилась жареная рыба с сухарем и горячий зеленый чай. Мужчины тут же за завтраком затеяли светскую беседу, а я решила воспользоваться затишьем и подольше поспать: когда ещё выдастся такая возможность? Сия фатальная ошибка вылилась для меня в зловещее сновидение. Во сне я стояла на краю пятиметрового обрыва, который был берегом бурлящей горной реки. На другой берег (такой же высокий скальный утес) вел выбленочный трап. Хоть канат и не выглядел ветхим, однако в реальной жизни я бы ни за что по такому не пошла: слишком дорога мне моя шкура. Однако во сне не было страха, а причина перейти на другой берег была. Там, на другом конце моста, стоял человек, треплющий по макушке огромного белого зверя. Очертания были слишком размыты, чтобы точно определить, кто это, но я почему-то была полностью уверена, что этот человек — Инудзука Киба; а белый зверь — Акамару. Ступив на первую выбленку, я остановилась, готовая, чуть что, повернуть назад. К моему удивлению, трап даже не пошатнулся, и тогда я сделала второй шаг. Выбленка с треском сломалась, и я начала свое падение. Следующая палка, за которую я попыталась ухватиться, также не выдержала моего веса, каким-то образом вылетев из петли каната. Он же, в свою очередь, отлетел куда-то в сторону и, кажется, тоже оборвался. С ужасающей скоростью я летела навстречу бурлящему потоку, не в силах что-либо сделать, летела на камни, на верную смерть. Очнулась я с учащенным дыханием и потом, проступившим мелкими капельками на лбу. — Что с тобой? — прозвучал обеспокоенный голос Кибы, сидящего на корточках прямо передо мной. — Просто кошмар, — ответила я, поднимаясь на локтях. — Ничего особенного. — В моем народе говорят, — сказал вырезающий что-то по дереву Аян, — что сны снятся не просто так. Все посмотрели на него. — Говорят, что сны посылаются нам духами, как предостережения. Или для того, чтобы открыть нам глаза на какие-то события, переживания. Что тебе снилось? — Я упала с обрыва. Прямо на камни. В горную реку, — дыхание все ещё не восстанавливалось. — Хм, — Аян покачал головой и слегка нахмурился. — Плохой знак. Шаман сказал бы: быть беде. Причем сложности будут немалые. Однако я не шаман, и ты мне можешь не верить. Даже так: лучше не верь. На последних словах Аян улыбнулся. — Как часто шаманы ошибаются? — Спросил Киба. — Хороший шаман никогда не лжет. Плохой — тоже. Не им спорить с духами, и не нам тем более. Сейчас мы путники, и наша руна — это Дорога, — Аян показал вырезанный на деревяшке символ «R». — «Делай, что хочешь, и будь, что будет». Только духам известно, к чему приведут наши действия. «Ересь», — подумала я. — Хорошо, когда все объясняется влиянием чего-то неизвестного, — сказал Киба. — Да, мой белый друг? Акамару подошел к Кибе и стал тыкаться носом в его ладонь. Тот погладил своего любимца, и я вспомнила, к кому я шла в своем сне. Положив ладонь на влажную белую шерсть, я потрепала немного белого зверя, и тот благодарно повилял хвостом. Улыбка тронула мои губы. — Прорвемся. — Куда же мы денемся? — вставил свою реплику Киба. Ямато как-то странно улыбнулся, глядя на нас, но промолчал. «Понятно, как мы выглядим со стороны», — подумала я. Тишину прорезал звук накатившей на берег волны, и как будто что-то рассекло береговой песок. Далее последовал звук ударов дерева о дерево и негромкие всплески. Что-то двигалось в воде. Все насторожились. Акамару тихо зарычал. — Это люди, — приглушенно сказал Киба, — Не меньше полусотни людей. — Всем в боевую готовность, — так же тихо сказал Ямато. К этому моменту я уже вылезла из спальника, и теперь оставалось только добраться до снаряжения. Хвала богам, его было немного, и для того чтобы привести его в порядок, потребовалось не более пяти секунд. — Как вообще кто-то может ориентироваться в таком тумане? — невольно вырвалось у меня. — Тсс, — прошипел Ямато. Конечно, наше местоположение выдавал костер. Но, а если именно он и помог тем людям найти берег? Тем более, мы же не знаем, кто они и с чем пожаловали. Вот из тумана показались первые силуэты. Крупные вооруженные мужчины приближались к нашему лагерю. Ростом они все были около 180 сантиметров, невероятно широкими казались в плечах, но при этом имели довольно тихий при таких габаритах шаг. Каждый из них нес в руках щит с одинаковым для всех символом, а в ножнах на кожаном поясе висел либо меч, либо топор. Двое несли с собой копья. Также необычным мне показался тот факт, что все они носили бороду. В сочетании с одеждами из меха и кожи, это делало их похожими на леших. Настоящие варвары. Впереди шел мужчина лет 35, татуированный и светловолосый. Черные мелкие узоры покрывали выбритые виски и часть лица, а в бороде были заплетены четыре тонкие косички. Он поприветствовал нас каким-то странным словом и подошел к костру. Ямато ответил на его приветствие и предложил чай. Воин принял напиток, отхлебнул и с видом человека, познавшего новый странный вкус, что-то спросил. Ямато лишь пожал плечами, так как язык, на котором говорил воин, был никому из нас не знаком. Один из пришельцев сказал что-то своему предводителю, и тот оценивающе посмотрел на нас. Нехороший блеск сверкнул в его глазах перед тем, как он встал и направился обратно в туман. — Та-и-ливе! — только и сказал он. Войны обнажили мечи. Один из них угрожающе произнес какую-то фразу, и начал приближаться. Акамару зарычал, на что воин занес над ним свое оружие. — Зря ты так, — сказал Киба, ознаменовав начало сражения. Отразив атаку мечника, ниндзя перевел на себя его внимание, в то время как Акамару добрался до вражеского горла. Началась резня. Прочие войны оказались осмотрительней, и отражали наши атаки, стараясь загнать нас в угол. Их владение мечом и щитом в таком маленьком помещении успешно соперничало с нашим тайдзюцу, лишая нас тем самым преимущества. В использовании ниндзюцу мы были ограничены пространством, поэтому ситуация потихоньку выходила из-под контроля. — Аян, Киба, видите дыру в конце пещеры? — сказал Ямато. — Когда вы успели? — удивился Киба, вонзая в одного из мечников кунай. — Идите туда! Живо! Она ведет на побережье. Там будет больше пространства для маневра. — Понял, — ответил Киба, и Акамару нырнул в чернеющее отверстие. За ним поспешили Аян и Киба. — А мы с тобой перережем этих гадов! — и Ямато ринулся в бой. Я последовала его примеру. Древесный стиль идеально подходил практически для любых условий боя, а вот с огненным дела обстояли иначе. Поэтому я все ещё была ограничена в движениях, сражаясь лишь с использованием тайдзюцу. Следствием из этого вытекало то, что когда Ямато уже был на побережье, я все ещё топталась у входа. Взмах топора вражеского война прямо перед моим носом заставил меня потерять равновесие, а второй громила тут же приложил меня щитом. Упав на землю, я тут же получила ещё пару увесистых пинков, что окончательно выбило меня из колеи. Контроль над ситуацией был потерян. Убив всего четверых врагов и одного ранив, я сломалась. Какой же я после этого шиноби?! Однако я все ещё пыталась встать, и у меня бы получилось, не получи я крепкий удар по затылку. — Ва-ер-де? — сказал воин, указывая на кунай. Я протянула было руку, чтобы взять его, но тот не дал мне этого сделать, а схватил меня и потянул за собой. Подходил к концу второй день моего заточения. Боль спала, а чакра почти пришла в норму. К тому же, я успела немного адаптироваться к местному прохладному влажному воздуху, стойко перенося недостаток тепла. Хоть и стояло на дворе лето, и солнечный день был куда длиннее, чем в стране Огня, но, видимо, высокая облачность и стабильный ветер не давали прогреть землю. Не удивительно, что у местных жителей такой суровый нрав. Воин вывел меня на поле и встал напротив. Протянув мне кунай, он сделал знак «бери» и в этот раз действительно позволил мне взять оружие. «Чего он от меня хочет?» — подумала я. На нем совершенно не было брони, только пояс, на котором висели два топора. Вся одежда была сшита из грубой темной ткани: рубаха из зеленой, а штаны из коричневой. Единственным дополнением к поясу служили сапоги из выделанной кожи с меховыми вставками. Воин стоял, заложив за пояс большие пальцы, но так, чтобы в любой момент он легко мог добраться до топора, и смотрел мне в глаза. Проведя рукой по короткой бороде, он сделал шаг влево, затем ещё один и жестом показал «Нападай!» Я медлила, оценивая ситуацию. С одной стороны, я могу постараться убить его и сбежать. Но куда я побегу? Мне не пересечь океан в одиночку. К тому же я не знаю ничего об этой местности, и это существенно понижает мои шансы выжить. Все-таки человек — существо стадное. Тут уж ничего не попишешь. Что ж, он хочет устроить спарринг? Так тому и быть. Расправив плечи, я сделала шаг вправо, а после сразу же нанесла размашистый удар влево вниз. Противник поставил блок и тут же пустил в ход второй топор. Пришлось отскочить. Теперь пошел в атаку он. Я парировала, а после атаковала сама, и все повторялось снова. Боевой танец поглотил меня, и, признаться честно, доставил огромное удовольствие. И это было не просто сражение. В нем схлестнулись два разных боевых стиля: грубые стремительные движения война против тонкости и грации моих. Было видно, что он мне поддается, поэтому я не удержалась и решила воспользоваться этим: подставилась под удар, применив технику подмены. Противник явно не ожидал такого поворота событий и растерялся. Секундного замешательства хватило, чтобы мой кунай оказался у его горла. Спарринг окончился моей победой. А все, потому что нельзя недооценивать противника. Я медленно убрала кунай из опасного для война положения. Тот резко развернулся, собравшись было что-то со мной сделать, но не стал. Он протянул ладонь, предлагая передать ему кунай, что я и сделала. Расставаться с оружием было неприятно, но в моих интересах было повиноваться этому человеку. Он пристально посмотрел мне в глаза взглядом, который трудно было вынести. — Ком-хи, — сказал он своим несколько рычащим твердым голосом, увлекая меня за собой. С окраины площадки открывался непревзойденный вид на поселение, в котором мне довелось очутиться и в котором жил мой спутник. Множество одноэтажных домов стояло среди двух скал с пологими склонами. Выход к морю был оборудован причалом, к которому пришвартовано было около десятка кораблей. Волны почти не было, хотя ветер дул крепкий. Видимо, скалы хорошо защищали залив. За пределами селения простирались луга, а за ними и лес. Природа была совершенно другой, нежели у меня на родине, поэтому меня все удивляло и заставляло трепетать мое маленькое сердце, впервые познающее широкие просторы нового мира. Воин с интересом наблюдал за мной. Я это заметила почти сразу. Его глаза то пробегали по мне с ног до головы, то останавливались на какой-то определенной точке. Трудно было сказать, что ему нужно от меня. Кто я для него? Пленница? Игрушка? Однако в тот же день он привел меня в свой дом, и тут же началась новая жизнь. Жизнь на чужбине. Жизнь невольная, вынужденная быть таковой. Но я воспринимала её как переходный этап. Придет время, и я вырвусь из этого плена.