Последний путь?

— Вставай! — услышала я женский голос и тут же получила толчок в бок. Гида. Значит, её уже нагрузили работой, и она решила, что несправедливо будет, если она одна будет при деле. — Уже, — буркнула я и повернулась на другой бок. Хоть сеновал и не отличался комфортабельностью, вставать я не торопилась. Я все так же, как и раньше, любила поспать, только теперь я могла это делать где угодно и неважно при каких обстоятельствах. Сон ценился на вес золота, потому что от него зависело то количество тычков и выговоров, которое будет получено в течение дня. Следовательно: дольше поспишь — лучше поработаешь. — Я говорю, вставай! Мари! Сейчас придет Халльбьерн. Он тебя искал. А вот это мне не понравилось. Халльбьерн — мой спаситель, а ныне хозяин, не был божьим одуванчиком, если конечно, в Вальхалле одуванчики хоть немного напоминают земные. Его душа была наглухо укрыта за грудой доспехов, которых даже на его теле было куда меньше. А вот телу его можно позавидовать. Прямо услада для женских глаз, да и на лицо красавчик. Не удивляюсь, почему местные барышни к нему неровно дышат. Я быстро вскочила, оделась, и все это случилось настолько вовремя, что едва я успела натянуть башмаки, Халльбьерн вошел в помещение, а Гида поспешно ретировалась. Медленной уверенной походкой он прошелся по хозяйственному помещению, все ближе и ближе подбираясь ко мне. Я стояла, не зная чего от него ожидать. — Как здоровье? — спросил он. — Хорошо, — ответила я. — Тогда пойдешь со мной сегодня в горы. — Но зачем? Так как слугам не полагалось задавать лишних вопросов, а мне было к этому все никак не привыкнуть, вокруг меня создавалось много конфликтных ситуаций. На сегодня первая произошла уже сейчас, когда Халльбьерн прижал меня к стенке и ещё раз напомнил о заведенных в местном обществе порядках. Раз хозяин сказал, значит, так оно и будет. Горы так горы. Скажу я вам, горы здесь мало чем отличаются от гор Страны Камня. Те же скалы, те же снега. Деревья, правда, другие. Тут они вечнозеленые, а в Стране Камня листва с наступлением холодов опадает. Горные тропы так же опасны обвалами. И больше всего стоит опасаться схода лавин. Местная фауна так же неприветлива. Счастье, что нам никто пока не встретился. А в остальном, горы как горы. Нас было трое. Халльбьерн, кроме меня, взял с собой ещё и Хвита — милое белесо-серое создание с голубыми глазами и завернутым крючком хвостом. Молодой песик бежал рядом с нами, ныряя из сугроба в сугроб, а когда уставал, переходил на оставленный лыжами след. Груз был поделен примерно поровну, но все равно идти было нелегко. К тому же дело усугублялось снегопадом, который в данной местности не был редкостью и мог продолжаться достаточно долгое время. Странно, но сегодня почти не было ветра, и снег падал ровно сверху, что, однако, ничуть не повышало видимость. Через полчаса после выхода мы уже напоминали два сугроба. А ещё через полчаса одежда намокла от растаявшей снежной массы, налипшей на плечи и головы. Если бы накидки не были меховыми, то мы бы уже замерзли, а так хоть и мокрая, но одежка все-таки грела. Да и в движении по сугробам горных троп тратилось достаточное количество энергии, чтобы можно было помереть от жары. Живописные виды с обрывов скрывались белой пеленой. Такая же белая пелена лежала на склонах, и только елки да сосны выделялись из общей картины. И среди них мы прокладывали свой путь. Все шли. И шли. И шли. За полгода, проведенных здесь, я ни разу не выходила за пределы поселения, Халльбьерн и Гида внимательно смотрели за мной, чтобы сразу уличить в намерении сбежать. Приходилось покоряться. Хоть воин и знал, что моя покорность — временное явление, сейчас он шел ко мне спиной, лишь изредка оборачиваясь и проверяя, не отстала ли я. Это наводило на мысль о некотором доверии. Нрав местного населения позволял мужчинам вольно обращаться с рабынями. Лишь свободные женщины могли сказать им «нет». Так было и с Гидой. Её мнение никогда не учитывалось, и Халльбьерн брал её, когда хотел. Но она не выказывала никогда неудовольствия. Судя по всему, её это даже устраивало. Она была хороша собой, не обделялась в крове и пище, но все равно была лишь рабыней. Я её не понимала. Решив для себя, что порежу первого, кто попытается, ко мне прикоснуться, даже если придется после этого умереть, я старательно избегала любого тет-а-тета. До сих пор мне везло. Местные, и Халльбьерн в том числе, относились ко мне с осторожностью, что не могло меня не радовать. Но я все равно оставалась «не человеком» в их глазах. Хорошо, что на родине моей нет рабства. Склон все не заканчивался. Когда на одном из утесов Халльбьерн скомандовал: «Привал» — я была невероятно рада. Скинув мешок с плеч, я рухнула тут же на снег, и с шумом выдохнула: — Фух. Снежинки падали мне на лицо и тут же таяли, перемешиваясь с потом. А я все лежала, закрыв глаза и не двигаясь. Мне было совершенно до лампочки, что скажет Халльбьерн, а он ничего и не говорил. Услышав резкий хруст снега рядом с собой, я посмотрела на его источник и увидела, что норман сделал почти то же самое что и я. Он скинул мешок и уселся на него сверху, глядя в небо. А там средь туч сиял просвет. Снегопад существенно ослабел и обещал скоро прекратиться. Судя по положению теней, солнца и по собственным ощущениям, дорога заняла несколько часов. Естественно, что мы все выдохлись. Даже Хвит, помявшись, присел рядом с хозяином. Пара минут передышки и мы уже разворачиваем лагерь. Развели костер, натянули тент, приготовили ужин. Да, и лыжи не забыли снять. За это время снегопад сошел на нет, и со скалы открылся потрясающий вид на фьорд. Затянутое льдом побережье, занесенные снежком дома, чернеющие скалы с белыми шапками, освещенные уходящим солнцем. Романтика… — Зачем мы тут? — спросила я, отхлебывая эль. Халльбьерн, немного помолчав, ответил: — Это неважно. Важен процесс. Ты хорошо справилась с первым переходом. Сегодня останемся здесь, а завтра попробуем пройти расстояние побольше. Я нахмурилась, ведь получить более распространенный ответ шансов не было. Глядя в костер, я вдруг вспомнила о пережитом полгода назад путешествии. Путешествии, которое изменило мою жизнь. Жалею ли я о чем-либо? Теперь нет. Даже то, что было между мной и Кибой, не вызывает сожалений. Даже то, что счастье длилось недолго. Перехватив мой задумчивый взгляд, Халльбьерн впервые за все время поинтересовался: — О чем ты думаешь? Я не сразу среагировала. — В смысле? — А потом ещё больше задумалась, не зная что ответить. — О чем ты думаешь сейчас? У тебя такой отстраненный вид. Вот и что сказать человеку, от которого зависишь? — Я не знаю, что сказать. — Правду. «Ты сделаешь огромную ошибку», — пронеслось в моей голове. — О том, что мне совсем не жаль, что я пошла в то путешествие, и о том, что оказалась здесь. — Неужели тебя ничто не держало на родине? — До сих пор держит. — Забудь об этом. Теперь ты моя, — Халльбьерн пристально посмотрел на меня, а после продолжил трапезу. Непокорность закипела во мне, сверкнула в глазах, сжались кулаки, но я все ещё не знала, куда меня занесло. — Ты всегда знала, КТО сохранил тебе жизнь, поэтому будь благодарна, — продолжил он. — Но я также знаю, КТО меня пленил, — попыталась парировать я. — Ты никогда не станешь здесь своей, но я могу дать тебе новую жизнь. Нужна она тебе или нет ¬– выбирать тебе. Либо прими, либо умри. Жестоко. Но я хотела найти третий путь. Свой путь. И поэтому сейчас лучше было промолчать. — Кто бы он ни был, при встрече я сражусь с ним за тебя, — услышала я приглушенный голос. Он прозвучал совершенно по-новому. Как будто это говорил какой-то незнакомый человек, хотя это не мог быть не кто иной, как Халльбьерн. Я обернулась, и наши лица оказались так близко, что я тут же должна была бы смутиться. Однако этого не произошло. Беспристрастный взгляд голубых глаз викинга встретился с немного бесноватым взором моим. Руки его спустились по предплечьям до талии и замком защелкнулись на ней. Мои руки тут же их обвили. Должно было бы возникнуть чувство, что я нахожусь полностью в его власти, но нет. Я как будто могла выбирать. Что мне делать дальше, я знала чётко. И я ещё сильнее приблизилась к лицу Халльбьерна, щекой касаясь его бороды. Его взгляд на мгновение изменился, и я, заметив это, улыбнулась и развернула голову обратно. Пара секунд, и вот я уже лежу на снегу, а надо мной нависает могучий силуэт воина. Алеет закат. Я бросаю нахальный взгляд на викинга, и он отвечает тем же. Ещё через пару секунд мозг выключается и в дело вступает инстинкт. Все. Приехали. К вечеру подморозило, а к утру так стало ещё холодней. Небо разъяснило, и первый солнечный свет озарил уже собранный лагерь. Дорога из лесной тропы превратилась в заснеженную пустошь, которая тянулась до самого горизонта. Ветер дул рваный, северо-западный, намекая на ещё большее понижение температуры. Вопрос о том, куда же мы идем, занимал мои мысли почти полностью, но за ответом лезть я не спешила. Глядя на длинные тени, я думала так же о том, как люди могут выживать в этой ледяной пустыне. Культуры растут здесь неохотно, да и скотину прокормить — тоже надо ухитриться. Однако живут! И вырастают сильными. Идти против умеренного ветра было не трудно, но через пару-тройку часов мы все же сделали короткий привал. — Не сильно устала? — спросил Халльбьерн. Я отрицательно помотала головой. — Хорошо. Тогда не будем долго здесь задерживаться. — Ты так и не скажешь, куда мы идем? И он указал пальцем на северо-северо-запад. — Туда. Отлично, теперь я знаю направление. Какая прелесть! Он привел меня в одиноко стоящую избушку, в которой, по всей видимости, давно никто не жил. Достав из пристроенной рядом сарайки кипу дров, он сложил их в очаг устроенный по центру помещения, и развел огонь. Я тем временем расположилась на одной из двух простеньких шконок, полностью обессиленная переходом. Хвит же занял место у двери. Огонь потихоньку разгорался, но в избе было по-прежнему холодно. В воздухе витала пыль, копившаяся здесь долгое время. Она лежала везде: на бревнах-балках, на полках, на очаге и даже на двери. Местами мох повылезал из зазоров меж венцами, хотя было видно, что дом не продувался, и хорошо изолировал внутреннее пространство от внешней среды. У двери по левой стене я приметила некий люк. Видимо, там был погреб. Далее стоял короткий стол, сколоченный из половинок бревен. Оконный проем над ним был полностью заколочен и заткнут материей и мхом, совершенно не бросаясь в глаза. В углу и вдоль следующей стены стояли две шконки, а по противоположной стороне висело множество полок и стояли сундуки. На балках рядом с ними висели высушенные травы и что-то накрытое материей. На самой близкой к двери балке были пристроены рыболовные и охотничьи снасти. Огонь не хотел заниматься на сырых дровах, и я собралась с силами, чтобы помочь ему загореться. Струйка пламени из моего рта быстро прогрела очаг, и огонь стал постепенно разрастаться. Халльбьерн странно глянул на меня, но ничего не сказал, а сел на стоящую у столика скамью, так же выполненную из половинки достаточно широкого дерева на двух пнях, и стал разгружать мешки. — И все равно я не понимаю, — начала я. — Зачем мы здесь? Халльбьерн, не переставая копаться в пожитках, задумчиво произнес: — Это место будет нашим домом на некоторое время. — Что? Глаза викинга поднялись на меня. — Что слышала. Мы остаемся здесь до весны. А дальше… — и он сказал что-то, что я не смогла перевести. Я оцепенела. До весны оставалось, насколько я могу судить, около полугода. Полгода с одним и тем же человеком! Да ещё и с тем, который считает что имеет право полностью распоряжаться твоей жизнью! Мозг лихорадочно начал искать пути выхода из данной ситуации, но если бы они были, то я уже бы их использовала. К тому же, до сих пор я не понимала, что норману от меня нужно. — Вытряхни шкуры на постелях, — сказал он. — За порядки примемся завтра. А сегодня уже темно, да и устал я. Я нехотя поднялась, но сделала, как он просил. После чего мы откушали вяленого мяса и быстро уснули. Проснулась я так же быстро. Дрова прогорели, и тепла стало не доставать. Исправив это, я уж было легла спать дальше, но сквозь сумрак заметила устремленный на меня внимательный взгляд. Я замерла на секунду, но потом продолжила укутываться в меховое одеяло. Следующий день почти полностью ушел на то, чтобы сделать жизнь в уединенной, удаленной от любых селений избе возможной. Но к вечеру, когда до заката оставалось около часа, Халльбьерн вытащил меня на улицу. Мы стояли на ровной площадке в двадцати метрах от дома и окружающих его деревьев по колено в снегу. — Ты же хочешь сбежать? — сказал викинг. Я в недоумении посмотрела на него. — Что? — Что слышала? Если хочешь бежать — беги. Я не держу. Нас разделяла пара шагов, но все равно приходилось говорить громко из-за ветра. Куда бежать? Тут ничего вокруг кроме снега. Внутри закипело негодование, а после и ярость. От осознание своего бессилия захотелось выть. — Я даю тебе свободу, иди! Свободу? Вместо того чтобы бежать, я в запале рванула на него. Халльбьерн поставил блок, а после легко схватил меня за ногу и бросил на землю, прижав сверху своим весом. — Когда мы встретились в первый раз, ты сражалась куда лучше. Я зло хмыкнула. — Разучилась. Снег летел мелкими острыми крошками, но массивное тело викинга закрывало меня от него. Начинало холодить спину. — Ты не можешь убежать потому что знаешь, что без меня ты здесь умрешь. Ты не знаешь ничего о местной природе, о том, как здесь выжить. Он выдержал небольшую паузу, чтобы до меня дошел смысл его слов. — Тебе нужно научиться этому, если хочешь стать действительно свободной. Я научу. Но взамен ты расскажешь мне кое-что. — Что? — О твоей особой силе. Почему ты можешь дышать пламенем? Пойдем в дом. Отряхнув от снега и развесив сушится мокрую одежду, мы сели около очага. Халльбьерн выдал вечернюю порцию еды, и вновь спросил: — Ну, так что, ты согласна рассказать мне? Как шиноби, я не должна была разглашать секреты Страны Огня и своей деревни. Но вот о природе дзюцу и подобного рода вещах… Никто, вроде, не запрещал толковать о таком даже с иноземцами. Что ж. — Да. Тебя интересует, почему я это могу? — Начни с этого. — Есть особая сила. Мы зовем её «чакра». Она получается из энергии духа и энергии тела. Она позволяет нам использовать дзюцу. И я показала ему технику клонирования. — Она есть у всех? — Нет. Только у шиноби. — А кто эти шиноби? — Такие, как я. Которые могут использовать чакру. — Белебрда какая-то, — вздохнул викинг. — А я, например, могу её использовать? Я задумалась. Мир шиноби для меня всегда ограничивался только пятью великими странами. А могут ли быть шиноби за границами этого мира? — Я не обладаю такой силой, чтобы сказать это наверняка, но… Теоретически можно попробовать ощутить чакру через прикосновение. Другое дело, что я не делала этого раньше. — Дай мне руку, — сказала я. Наши глаза встретились, и в груди снова загорелся тот странный огонек влечения, но я быстро справилась с ним. По крайней мере, я так подумала. Сосредоточившись на мироощущении через чакру, я закрыла глаза и потянулась сознанием к Халльбьерну. В темноте, столь привычной для закрытых глаз стали появляться образы. Лето. Два мальчика сражаются на деревянных мечах. В следующем я вижу их, обедающих в кругу семьи. Им весело, но также я чувствую дух соперничества. Потом… Похороны. Один из них, русый, уже подросший, стоит рядом с отцом, а второй лежит на деревянном плоту. На груди его меч, а у изголовья золото. Острая боль и безутешная печаль. Далее постельная сцена. Необузданная страсть. Мальчик уже носит бороду. Это же Халльбьерн! Затем я вижу его в битве. Он весь в крови. Уставший. Но победа уже близка. Восторг и радость заставляют сердце бешено колотить. Следующий образ — это шторм. Халльбьерн взывает к Одину. Ему страшно. А вот и я… Викинг одернул руку. Я открыла глаза. — Да, ты можешь… — я несколько оторопела. — Ты ведь тоже что-то видел? Да? — Да. Что это было? Воспоминания? — Ощущения. Иногда можно видеть мечты. Я никогда не делала ничего подобного. Только слышала, что так можно. Халльбьерн встал и прошелся по комнате. Потом резко развернулся и приблизился ко мне. — Научи! Научи меня дзюцу! Я хочу иметь эту силу! Я опешила. Его взгляд был настолько взбудораженным, что я не знала, куда себя деть. На секунду я даже пожалела о том, что открыла ему его дар. — Я… я… За обедом, по-зимнему скудным, я обдумывала требование викинга. Я знала, что в любой деревне есть свои тайные техники, и учить им чужеземцев было нельзя. Но также был и ряд совершенно всем известных базовых техник, которым обучают в академии. Другое дело, что делиться ими с такими враждебными ко всем варварами было опрометчиво. Лишь Одину известно, как Халльбьерн распорядиться новой силой. Однако, я не знала, чем грозит мне неповиновение. Рискнуть или нарушить требования мира шиноби. Я и так засиделась в плену. Мирная жизнь расслабила нас. Истинный ниндзя скорее умрет, чем сдастся! Но мне не хотелось бы умереть напрасно. К тому же, моя исследовательская миссия ещё не закончилась. Я за пределами известных земель, и я могу их подробно описать… Но не могу отсюда выбраться… Итак, я решила идти ва-банк. Будь, что будет, но секреты мира шиноби останутся в нем, чего бы мне это не стоило. Халльбьерн в это время внимательно наблюдал за моими размышлениями и, кажется, понял, что я пришла-таки к решению. — Ну что? — Спросил он. — Я не стану тебя ничему учить, — ответила я. — Почему? — Я не имею права выдавать тайны своего народа. Я решила быть честной. Неважно, поймет он или нет. — Я решил сделать честный обмен. Я не буду сидеть с тобой тут всю зиму. Ты научишься выживать в моем мире, а я получу силу. Неужели ты не хочешь сбежать из рабства? Или ты готова всегда прислуживать ради крова и еды? — Ты меня недооцениваешь. Я ниндзя. Я выживу даже там, где жизнь невозможна. Но раз уж разговор пошел, ответь: как ты собираешься использовать эту новую силу? Халльбьерн прищурился. — Это не твое дело. Одно могу тебе сказать: дальше меня она не уйдет. Не собираюсь её с кем-либо делить. Кажется, у меня закончились аргументы. Кроме одного. — Я не пойду против правил шиноби. — Разве вы не берете учеников? Да, берем. — Только своих или иногда тех, кого хорошо знаем. — Значит, тебе просто нужно узнать меня получше? ¬¬– Викинг сорвался с места и через мгновение оказался передо мной. — Так я могу это устроить. Он подхватил меня, как будто я не весила ничего, перетащил на шконку и прижал к ней своим весом. Это было неожиданно, но рефлекс сопротивления сработал сразу: руки уперлись ему в грудь, и ответа на его настойчивый поцелуй не последовало. — Не выйдет, — сказала я. — Всегда выходило. — Не со мной. — Ты не знаешь, от чего отказываешься. Его руки уже добрались до моего тела. Сильные руки. — Я всегда отдаю себе отчет в своих действиях. Техника подмены — отличная вещь. Бац, и Халльбьерн обнимается со шкуркой, на которую одета моя шубейка. — Ах так? — воскликнул он, поднимаясь с кровати. ¬– Ты либо смерти не боишься, либо… — Либо что? ¬– перебила я. — Я всегда получаю то, чего хочу. Помни это. — Я тоже. Вот и поговорили. Как мне жить с этим человеком в одном доме? Это невыносимо. Пора уходить. Но куда? В пургу? Сейчас, на эмоциях, я могу принять и такое решение. Но пока ограничусь дальним углом чердачного настильчика. Там даже шкурка теплая лежит. Так и сделала. Один прыжок — все, что мне потребовалось. Я легла и отвернулась. С угла дуло, и через пять минут я уже подрагивала. — Не околей, — сказал Халльбьерн и закинул наверх мою шубейку и ещё одну шкуру, после чего стал суетиться где-то внизу. Вскоре он свистнул Хвита и покинул дом. «Может, он и не плохой человек, — подумала я, — но все равно варвар». На днях мне снова приснился тот сон, где я стою перед выбленочным трапом. На другом его конце стоит человек с собакой. «Киба!» — думаю я и бросаюсь вперед. Но где-то на середине я замечаю, что человек слишком широк в плечах, а у пса его крючком завернут хвост. Я замираю, оглядываюсь назад. Там — деревня. Коноха. И где-то в ней дом клана Инудзука. Но все выбленки, оставленные позади, тлеют прямо на глазах. И скоро все провалится подо мной. Только идти вперед. К викингу? Или кинуться в поток на скалы. Умереть? Я проснулась. Хвит скулил перед дверью. Надо его выпустить. Я так и не перебралась обратно на шконку. Не знаю почему. Перебирая в мыслях воспоминания о Кибе, я задавалась вопросом: а были ли чувства настоящими? Я просто поддалась тогда его порыву. Но хотела ли я того же? Нет, не жалею. Нет, не стыжусь. Но почему тогда сомневаюсь? Может, проще будет забыть? Не было ничего особенного, кроме нежности и поцелуев, так и о чем волноваться? Может, мы никогда и не встретимся вновь? А что, если да? На мой шорох проснулся хозяин избы, значит, пора завтракать. Готовка доселе входила в обязанности Гиды, но здесь её не было. А жаль. Ведь вчера Халльбьерн принес свежей рыбы — трески. Часть мы съели тут же, и несколько рыбин засолили, оставив на завтра. Разогрев очаг, я поставила на него сковороду. Натопила в нее сала. А после, закинула пару рыб. Шкворчание сопровождалось вкуснейшим ароматом, от которого буквально текли слюнки. В другой таре я поставила кипятиться воду — будет, чем умыться. В углу около шконки Халльбьерна стояла бочка с элем. Два рога на завтрак — норматив. От него пьянеешь, но не сильно. Я попробовала его, только переехав в эту избу. В городе ничего, кроме воды, слуги не пьют. И вот этот долгий период воздержания давал о себе знать. Ели, как всегда, молча. Халльбьерн сверкал голым торсом. Он знал, что красив, и знал, что я это вижу. Но я старалась не смотреть. — Ох, вкусно-то как! — сказал он, поднимаясь. Я невольно подняла немного окосевший взгляд, и уже не смогла его отвести. Викинг отставил тарелки, умылся, но одеваться не спешил. — Потеплело. Чувствуешь? — сказал он. — Нет, — ответила я. Он подошел сзади и, присев, провел руками по моим бедрам. Борода щекотала мою шею. — Ты все ещё не передумала? — тихо произнес он. — Нет. А о чем ты? — А чем ты? Нежно прикасаясь губами к моей шее, он прижимался все плотнее. Я вспомнила вечер в пещере. Вечер с Кибой. Мне было так же приятно. Но сейчас я не хотела поддаваться, даже разморенная алкоголем. Я отвела его руки назад, но он перехватил их и не отпускал. Да, печать не сложить. Тогда я встала. Он тоже. Тело напряглось. Накатывало желание. Он шумно вдыхал мой запах. Шубейка поползла вниз. — Я теперь чувствуешь, что стало теплее? — снова спросил он. — Я не могу отдаться тебе. Он хмыкнул, усмехаясь. — А я так долго ждал, когда мы останемся наедине… Глупо было думать, что от моих слов будет эффект, но я все-таки сказала: — Нет. У меня есть возлюбленный, — это прозвучало неуверенно и неожиданно даже для самой себя. Поцелуи прекратились. — Пойми же ты, наконец, — выдохнул он прямо у уха. — Скорее всего, ты никогда не увидишь его снова. Он не найдет дороги сюда, а ты не найдешь дороги обратно. Ты останешься здесь или погибнешь в снегах и воде. К тому же я чувствую твой запах. Ты не хочешь мне отказывать. Ты не хочешь отказывать себе. Ты все твердишь, что ты ниндзя, но в первую очередь ты красивая молодая девушка, и сейчас тебе нужно только одно: тепло и опора. Я могу дать тебе и то, и другое. Только позволь мне это сделать. …не могла ничего сказать. Да и не нужно было. Все и так было понятно. Я просто не смогу ему отказать. Каким бы не был Халльбьерн непонятным для меня варваром, душа моя уже переходила к нему. Почему? Почему он? Как я могла такое допустить? А как же Киба? Но это вопрос уже совершенно другой. Я здесь. МЫ здесь. И мы здесь одни. Когда все решено, жить становится проще. Я уже не надеялась на то, что меня найдут. И ищут ли вообще? Я сталась здесь. Решено было выбрать мне новое имя и тогда я могу стать свободной женщиной. Я могла совершенно спокойно перечеркнуть символ на своей бандане, оборвав последнюю связь с прошлым. Как ни трудно было на это решиться, так я и сделала. Отныне я Элин. Отныне я викинг.