Смерть лишь начало. Дух-покровитель

      Стремительный полет к песчаной косе, на деле вряд ли превышающий скорость хорошего бегуна, удалось вовремя затормозить. Хватило мозгов не являться перед мальчиком сходу. Еще повезло, что, условно говоря, от солнца заходил. Впрочем, пыхтящий над установкой рыболовной снасти ребенок в мою сторону и вовсе не глядел, а вот мое зрение, заметно улучшившееся после становления духом, вполне себе позволяло рассмотреть детали. Примитивная верша, или морда, как называли деревенские парни подобную конусообразную конструкцию, сплетённую из ветвей ивы, оказалась размером чуть ли не с мальчишку. Качеством исполнения снасть так же не поражала. Одно то, что она кое-где полосками кожи скреплялась уже говорило о многом. Новодельный самодел, явно изготовленный юным рыбаком второпях и при полном отсутствии опыта.       Последняя мысль была весьма и весьма тревожной. Могло статься так, что мальчик, по какой-то причине, остался один-одинешенек. Не хотелось бы, честно говоря. Еще и эмоции его толком не разобрать, сосредоточен парнишка на работе, борется с плавучей конструкцией и злится. Токи праны, как решил для себя называть энергию, текущую по пронизывающим тело каналам, особенно быстры в районе рук и плеч. «Хм», — выдал прищуриваясь и вглядываясь в проходящие по ребрам потоки. Странными они мне показались, как-то необычно в них прана проходила, словно пульсировала. Может показалось?       Вот тут мне и пришла в голову здравая мысль посмотреть на ребенка обычным, так сказать, человеческим взглядом. Как-то незаметно привык к использованию расширенного спектра восприятия. Доразвлекался играя с глазами. С другой стороны, благодаря этому без проблем «сузил» зрение до видимого спектра, фактически, проделал это не задумываясь. Захотел и получил. Удобно, когда появляются новые рефлексы, позволяющие возможностями тела на автомате пользоваться. Ох, сколько же мне их еще наработать придется. «Так, позже пострадаешь», — одернул сам себя и принялся разглядывать мальчишку.       «Какой-то он заморенный», — вынес вердикт наблюдениям, порадовавшись относительной чистоте и опрятности паренька. Разумеется, оценка была дана по местным меркам. В конце концов, мне было с чем сравнивать. Медведе- и лосепоклонники давали определенный материал для выводов. Между тем, мальчик закрепил палочками своевольную вершу, выпрямился, и тут же скособочился приложив руку к ребрам. Похоже не на пустом месте возникло у меня ощущение неправильности тока праны. Болью полыхнуло отчетливо.       Вернув привычное зрение и слегка расширив его так, чтобы четче видеть энергетические оболочки, вновь принялся рассматривать мальчика. Слои ауры, похожие на покрытые маслянистой пленкой мыльные пузыри, поразили насыщенностью, яркостью и активностью. Это же помогло сходу заметить отличие в оттенках и интенсивности творящегося в районе ребер мальчишки. «Ничего серьезного, достаточно просто маной подкачать», — сделал, возможно, излишне смелый вывод об увиденном. Впрочем, некоторые основания под ним имелись. Насколько мог судить, ребенку элементарно не хватало праны. Покормить пару-тройку дней от пуза и дать недельку отлежаться, вот и все что ему требовалось.       «А ведь это очень даже хорошо», — кивнул, потирая подбородок и начиная облетать мальчика по широкой дуге. Бегающие на задворках разума мысли о том, как выйти на контакт с мальчиком и развить его, начали складываться во вполне конкретный план действий.       Самым нежелательным развитием может быть страх и бегство ребенка. Даже агрессия не столь плоха. Все же, какое-никакое, а взаимодействие. Значит что? Правильно, нужен позитив. А добиться его можно обеспечив пареньку богатый улов. Наверняка он будет рад и вряд ли захочет бросить полную рыбы вершу. Потом подлечим, поделившись маной, может и не поможет особо, но хуже стать не должно. За время пути и обдумывания всего увиденного, у меня нечто вроде гипотезы, а то и целой теории созрело, и даже своеобразная аналогия возникла. Если особо не растекаться мыслью по древу, то люди, условно говоря, источник нефти, а духи что-то типа перегонного завода получающие из нее высокооктановое топливо, то есть ману. Прана же и вовсе нечто вроде торфа, она не столько «горит», сколько тлеет укрытая аурой, словно болотом каким.       Вот на предположении о том, что при помощи моей маны мальчик сумеет слегка раскочегарить собственные «малогорючие» запасы и строилась идея лечения. Прав или нет — эксперимент покажет. Во всяком случае умирающему охотнику подобная подпитка стать духом помогла. «Это даже хорошо, что во мне мало силы осталось, перестараться при всем желании не получится», — усмехнулся, останавливаясь выше по течению и начиная дыхательные упражнения.       Естественно, ни в каком дыхании я не нуждался, но так мне было намного проще на погружение в воду настроиться. Еще в первый день пути по реке, задумавшись о том, что лечу над водой и это, вроде как, совсем не естественно, умудрился потерять концентрацию и до самого илистого дна рухнуть. Никакие доводы разума о том, что духу на подобное плевать, эффекта не возымели. Паника накрыла, возникло ощущение, что вот прямо сейчас захлебнусь, замолотил руками, задёргался, рванул к поверхности, но подсознательно, похоже, просто не верил в возможность выплыть. Дикое желание оказаться на воздухе трансформировалось в магию, трети маны разом не стало, а я из воды пробкой вылетел. Наверно, со стороны, это вообще на взрыв мины или снаряда походило. Как до берега добрался, толком и не вспомню. Может и сразу на него приземлился.       Когда успокоился, даже посмеялся над собой. Однако, еще нескольких заныриваний избежать не удалось. Правда, будучи более-менее готовым к подобному и четко удерживая в голове мысль о принципиальной невозможности захлебнуться, выбирался на поверхность без спецэффектов и перерасхода сил. Просто греб себе «лягушкой» и на подводный мир поглядывал. Конечно, река изрядно проигрывала в буйстве жизни и разнообразии красок коралловым рифам, на которые довелось пару раз посмотреть в Египте, но отвлечься удавалось, а большего и не требовалось.       Вообще, моя самая большая проблема — подсознание. Все что выходит за рамки привычных возможностей человека требует осознанного усилия и психологической настройки. Наверно, если бы сумел убедить себя, так мог бы и в воде «лететь», не гребя руками, а то и сквозь землю передвигаться, но, увы. Не верю и все тут. С водой проще, в конце концов, все мы с маской и очками ныряли, большинство о дайвинге знаем, а некоторые так и вовсе с аквалангом плавали, так что особого психологического барьера нет. Разве что от размахивания конечностями отказаться сложно, да и не особо-то нужно. Плывешь себе и ладно, а что руки работают, так и черт с ними, не стоит усложнять.       Когда-нибудь потом, когда разберусь с текущими делами и устроюсь, если время и желание будет, обязательно потренируюсь «летать» под водой и на уровне рефлекса, как со зрением вышло, попробую закрепить новый навык, но вот земля — это проблема. Страх застрять в ней, оказаться погребенным заживо, напрочь любые потуги даже подступиться к передвижению сквозь почву убивает. Чертовски прав был Ричард Бах, когда писал свою повесть. Впрочем, о мощи истинной веры, способной горами двигать и прочие чудеса творить, еще за тысячи лет до него сказано было.       Закончив психологически настраиваться, ушел под воду и поплыл к заранее примеченному скоплению рыбок. Вода хоть и искажала восприятие, но, в целом, не мешала видеть энергетику подводных обитателей, так что с поиском подходящей добычи проблем не возникло. Крупная стая плотвы пряталась в густых водорослях и являлась практически идеальным вариантом. Вообще-то рыбалка никогда меня особо не привлекала, но, как и любой мальчишка проводящий лето в деревне, посидеть с удочкой на бережку доводилось. Впрочем, делал я это больше за компанию и для того, чтобы от работы на бабкином огороде сбежать.       Зависнув над рыбами, сосредоточился на их ощущениях. План был прост — прочувствовать плотву и, проецируя соответствующие стимулы, направить ее в нужную сторону. Фактически, повторял то же самое, что когда-то с мышкой проделывал. Сдвинуть рыбу получилось довольно просто и практически сразу, но вот довести ее до верши… Чем-то проделываемое мной напоминало попытку нести переполненную кружку чая по скользкому бордюрчику, да еще и с препятствиями в виде торчащих на разной высоте палок. Впрочем, никто не требовал от меня донести весь «чай». Несмотря на потерю девяти десятых от первоначального числа рыбин, оставшейся плотвы с запасом хватило на знатный улов.       Утерев мысленно пот и выдохнув, постарался придать лицу величественно-доброжелательное выражение, приосанился и всплыл. К сожалению, без конфуза не обошлось. Величественно воспарить над водой не сумел, да и прочая подготовка пропала втуне. Вот никак не ожидал увидеть обращенную ко мне задницу. Не подумал о том, что мой визави сосредоточится на улове и, багровея от натуги, будет снасть рыболовную вытаскивать. «По крайней мере он дико рад и явно счастлив», — молча оценил эмоции, фонтаном бьющие из мальчишки.       Спешить и привлекать к себе внимание не стал. Силенок в пареньке совсем немного будет, когда он переполненную вершу на берег вытащит. Вряд ли при таком раскладе он решит в бега податься. Но яркость ауры и мощь потоков праны у мальчонки поразительная. Пожалуй, ему уступит даже шаман поклоняющихся духу медведя дикарей.       Предпринявший последнее усилье мальчишка, рывком, откинувшись назад всем телом, выдернул-таки вершу на сушу и тут же рядом упал. Лицо багровое, впалая грудь ходуном ходит, пальцы, похоже, и вовсе свело, весь дрожит с натуги, но мордашка счастливая. Была. Пока меня не увидел.       — Тыр-пыр, хыр-мыр, — выдал вскочивший на ноги ребенок.       — Языковой барьер, однако, — сказал в ответ и, почесав затылок, развел руками виновато улыбнувшись.