Из двух зол выбирают добро

— Это началось после того как к нам пришёл… ну, этот, с алебардой, — начал свой рассказ Ромео. Оба червовых уже сидели за столом в комнате Феликса, обсуждая не самую весёлую новость. Валет пытался успокоить Ромео с помощью мятного чая, что получалось, кстати, довольно неплохо. — Сначала мне просто было очень тоскливо и грустно. Ну, ты помнишь. — Помню, — подтвердил Феликс. Тогда король около получаса не мог перестать плакать и валет потратил не мало слов, пытаясь его успокоить. — После этого я начал вспоминать то, чего никогда не было, — продолжал Ромео, вертя чашку в руках. — Сначала это было нечто вроде шума волн, и я не сильно волновался, но после… после я как будто… не знаю, родился заново? Всё было таким странным, не реальным. Но я почему-то точно знал, что это всё правда. Но… это ведь не могло случиться, верно? Я же не мог на самом деле жить так давно. И я никогда не умел колдовать, хотя память моя утверждает обратное. Да и вы ведь никогда такими не были. Мы не могли участвовать в разных великих исторических событиях, нас же ещё не существовало тогда! Я… я не знаю, что со мной. Я понятия не имею, что твориться с моей памятью. Может, потеря близких людей так на меня повлияла? «Кстати, это вполне возможно», — подумал про себя Феликс, отставив чашку в сторону. — «Трес же говорил, что после очень сильных эмоций магия тоже может проявиться. А я думаю, что эмоции у Ромео в тот момент были не слабые». — Знаешь, мне кажется, я примерно знаю, что это, — произнёс валет, но после добавил: — Однако, к сожалению, пока не могу сказать точно. Ты можешь мне сказать, что ты конкретно чувствовал в тот момент? — Что я чувствовал? — Ромео вздохнул. — Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, но если тебе важно… В основном чувствовал я только боль от утраты. В тот момент я вдруг понял, насколько же сильно я их любил. Все мои братья для меня дороже кого бы то ни было, однако осознал я это только тогда, когда потерял двоих. — Получается, ты испытывал к ним любовь? Такую… болезненную любовь, если можно так выразиться? — уточнил Феликс. Ромео невесело кивнул в ответ. — Тогда я могу сказать, что же это было. Мы сегодня ходили на встречу с Тресом, как ты знаешь. Он многое нам объяснил. Дело в том, что внутри каждого из нас живёт магия, воспоминания о которой по каким-то причинам были заблокированы. Но если… — Подожди, о чём ты? — перебил его сбитый с толку Ромео. — Я не думаю, что магия как-либо связана с моим сумасшествием, как и не уверен, что она вообще реальна. У меня, конечно, иногда появлялись мысли о чём-то подобном, но… разве такое возможно? — Ещё как возможно, — ответил Феликс. — Я даже сегодня пытался научиться ею пользоваться. — Ты пытался использовать магию? Феликс, это не смешная шутка, тем более в данной ситуации, — немного обиженно ответил Ромео. — Мне действительно плохо и я не понимаю, что происходит со мной, а ты говоришь про какую-то магию. — Ромео, это не вовсе не шутка! Я докажу, — Феликс оглянулся в поисках воды, но не нашёл ничего подходящего кроме чая в своей чашке. Он выставил руку вперёд и решительно произнёс: — Вот, смотри! — Я ничего не… — Ромео хотел было выразить сомнение по поводу умения Феликса колдовать, но тут его валет взмахнул рукой, и из кружки поднялся маленький колышущийся шарик, состоящий из чая. Червовый король был не в состоянии что-либо сказать, он мог лишь заворожённо смотреть на то, как Феликс всё выше поднимает чайный шар вверх. — Видишь, я смог! — довольно заявил валет, однако, когда он отвлёкся, чай задрожал в воздухе и, спустя секунду, упал на стол, испачкав скатерть и брызнув на червовых. Когда Ромео на одежду попал горячий чай, тот наконец-то вышел из ступора. — Ау! — вскрикнул он, после чего Феликсу стало неловко. — П-Прости, я не хотел, — попытался извиниться он, но Ромео даже не обратил на это внимания. — Это… моё сумасшествие, или ты только что… делал… ты использовал магию?! — ошарашенно спросил он, не понимая, что происходит. — Да, это и есть магия. Наша с тобой магия, магия воды, — с готовностью отозвался Феликс. — И не волнуйся, ты не сошёл с ума. Я тоже после первого использования начал вспоминать некоторые вещи из своего далёкого прошлого. Да, всё это было правдой, мы действительно существуем уже очень долго. Просто в какой-то момент мы почему-то всё забыли. Но, как я уже пытался сказать, если мы либо используем магию, либо если мы испытаем очень, ну очень сильные эмоции, мы можем постепенно вспомнить наше прошлое. Скорее всего, когда ты понял, насколько же сильно любил Пика и Зонта, именно эта эмоция и разрушила барьер, сдерживающий твои воспоминания и твою магию. — Это всё звучит очень странно, — задумчиво пробормотал Ромео, пытаясь переварить услышанное. — Выходит, я не сошёл с ума? Всё, что я вспоминал все эти дни, это правда? — Да, всё до мелочей, — кивнул Феликс. — Ты действительно всё это пережил. И ты, как и все мы, можешь владеть магией. — Если честно, я не знаю, как на это реагировать, — ответил червовый король. — С одной стороны, я рад, что я не сумасшедшей, но с другой… это всё же очень странно и неожиданно для меня. Я ведь даже предположить не мог чего-то подобного. Мне потребуется время, чтобы всё обдумать. — Я понимаю, мне тоже немного трудно принять тот факт, что мне больше тысячи лет, — ответил ему Феликс. — Когда придёшь в норму, позови меня, я помогу тебе научиться пользоваться магией. Хотя, лучше будет пойти к Тресу, он в этом больше смыслит, чем я. — Ну, раз надо будет к нему пойти, то ладно, — вздохнул Ромео. — Мне и правда лучше научиться этим пользоваться, а то возле окон моей комнаты уже второй день подряд идёт дождь, и я подозреваю, что всё это именно из-за неконтролируемой магии. — А как разогнать тучи, ты не знаешь? — спросил червовый валет, хотя уже знал ответ. Ромео неловко кивнул. — Ну, я конечно могу попробовать помочь… но я ещё не пробовал колдовать с дождём. Возможно, придётся прибегнуть к помощи Куромаку. — А разве Куромаку тоже владеет магией? — удивлённо переспросил Ромео. — Да, он владеет магией воздуха, если не ошибаюсь, так что тучи для него не составит труда разогнать. — Но разве он не отвергает существование всего волшебного? Разве он не должен был… ну, не знаю, отрицать подобное? — неуверенно произнёс Ромео. — Эээ… Трес сумел его убедить, — Феликс подумал, что не стоит рассказывать своему королю о произошедшем в лесу. Ромео и так не испытывал каких-то положительных чувств по отношению к трёхглазаму, а узнав о том, что тот случайно подверг Куромаку большой опасности, червовый король явно стал бы доверять Тресу ещё меньше. — Но об этом мы поговорим позже. Нам ведь надо сейчас с дождём разобраться, не так ли? ... В Варуленде всё встало с ног на голову. Это королевство подверглось изменениям куда больше остальных, перевоплотившись практически до неузнаваемости. Многие из зданий и статуй были не достроены ещё при своём создании, а после мировой трансформации всё преобразилось: здания стали выглядеть куда лучше, статуи не были наполовину разрушенными, всё было таким, каким и должно было быть. Однако Вару это раздражало. «Я не просил его мне помогать», — думал он, сидя в своей комнате. — «Он не должен был это делать, так зачем?! Если бы я хотел, я бы и сам построил подобное королевство, я просто… экономил энергию, вот и всё! Мои жители спокойно жили до этого, но нет, этому трёхглазому понадобилось вмешаться!» В последнее время у Вару постоянно было отвратительное настроение из-за скопившегося внутри негатива, который он выплёскивал на всех подряд. Слуги старались не попадаться ему на глаза, так как в этом состоянии валет не раз сердился на них из-за мелочей и наказывал за малейшие провинности. Вару срывался и на ни в чём неповинные предметы, такие как стулья, которые не раз были злобно отброшены куда подальше, карандаши и ручки, многие из которых сломанными лежали в мусорном ведре, скомканные и порванные листы бумаги, устилавшие весь пол в его комнате. Но все эти действия не помогали пиковому валету успокоиться, а даже наоборот, только сильнее раздражали. Вару не мог избавиться от чувства опустошённости. В его душе словно находился огромный костёр, огонь которого пожирал валета изнутри. Вару пытался справиться с ним при помощи злости, однако от этого пламя лишь сильнее разгоралось. И сейчас, спустя некоторое время, у валета просто закончились все возможные силы. Он больше не мог строить из себя бездушного эгоиста, которому плевать на смерть близких. Он не мог противостоять адскому костру в своей душе, который медленно сжигал сознание. Пожалуй, впервые в жизни Вару чувствовал себя по-настоящему беспомощным. Раньше у него хотя бы были силы, была какая-то цель в жизни. Сейчас же он не чувствовал ничего, кроме пустоты. Проблемы одна за другой свалилсь на его голову, не давая опомниться. Проигрыш в войне, потеря генератора, сбежавший Пик, а теперь ещё и смерть двух братьев. Как бы Вару не старался сделать вид, что ему на всех плевать, он должен был признать хотя бы в глубине души то, что братья были ему дороги. Да, он не проявлял любовь так, как делали это остальные, он вообще проявлял её довольно… своебразно. Но, несмотря на все колкости и грубости, отпущенные в адрес других клонов, он действительно нуждался в них. А потому сейчас, после всего, что произошло, он уже не мог вести себя так же, как и раньше. Валету очень хотелось навеки сгореть в том самом пламени, что сейчас бушевало в его душе. Сначала он желал разнести всё, что было в пределах его видимости, но теперь на это не осталось сил. Пиковый закрыл глаза, злясь на самого себя за то, что вспоминает Пика и Зонтика и страдает из-за этого, и за то, что не может сделать хоть что-нибудь. «Сожри ты меня уже», — с бессильной яростью прошептал он адскому пламени, охватившему его сердце. Оно не заставило просить себя дважды, сразу же принявшись жечь разум и душу пикового. Вару хотел было просидеть так до тех пор, пока мир не рухнет, однако странное чувство заставило его открыть глаза. Вару сначала безэмоционально, а потом с жутким испугом посмотрел на свои руки. Они полыхали ярко-рыжим пламенем, которое с бешеной скоростью сжигало одежду, однако кожа на руках оставалась нетронутой. — Что за хрень?! — выкрикнул Вару, пытаясь сбить пламя. В панике заметавшись по комнате, он не придумал ничего лучше, чем взять кувшин с водой и вылить её на свои руки. Огонь обиженно зашипел, начиная гаснуть, а пиковый валет взвыл от боли, выронив кувшин. Тот с треском разбился, однако Вару было не до этого. — Что, блин, за херня происходит, чёрт возьми?! — кричал он, тряся жутко болящими руками. — Какого хрена произошло, вашу мать?! На руках начали проявляться ожоги. К счастью, обошлось без волдырей, только кожа очень сильно покраснела. Вару перестал кричать и тихо шипел, упав на колени и стиснув зубы. «Какого, мать его, хера», — подумал он, дуя на дрожащие руки, в попытках их охладить. — «Откуда взялся этот сраный огонь?! И почему, блин, когда я попытался его потушить, всё, чёрт побери, стало только хуже?!» Вару поднялся, чтобы как можно быстрее дойти до медпункта, но тут сквозь его разум словно прошёл электрический разряд. У валета в голове возник треск пламени, он буквально почувствовал запах дыма и чуть ли не ощущал идущий от огня жар. Потом яркий свет… Вару помотал головой, прогоняя прочь странные мысли, и побежал к врачу, по дороге ругаясь сквозь зубы. … Когда Вару вернулся в свою комнату, он услышал трезвонивший телефон, который лежал прямо в луже пролитой воды, от чего странно трещал. — Вовремя мне звонят, — процедил валет сквозь зубы. Он вытер мокрый телефон об одежду, а после нажал кнопку «ответить». Обожжённые пальцы болели и ими проблематично что-либо нажимать, отчего настроение у Вару опустилось ещё ниже. — Да?! Что надо? — сердито выкрикнул он в трубку. — Вару, мне надо с тобой поговорить, — серьёзным тоном произнёс Куромаку. Вару с деланным недовольством вздохнул, приготовившись слушать.