11 – Просьба Оза ***
Как же давно они не оставались наедине. Все реже и реже Алиса чувствует тепло рук и нежность губ, что так любит. Будь неладна эта академия. Если бы не Оз, который стал главой дома Безариус, она бы все бросила. Почему ради него она должна быть так далеко от него? Чтобы помогать ему и соответствовать по статусу, она обязана получить образование в академии. Только так она сможет быть с ним рядом. Так говорил Гилберт, когда отправлял ее туда. И почему она его послушалась? Оз прижимал ее к себе. Они посмотрели друг на друга, и она обняла его за шею. Он положил голову ей на плечо и нежно прошептал, крепче сжимая ее в своих объятиях: — Моя милая Алиса. Для меня нет ничего важнее твоей улыбки. Почему приходит время расставания? Так не хотелось покидать его. Время, прошу, остановись. Влюбленные часов не наблюдают? Что за бред? В разлуке каждый миг словно вечность. Алиса это понимала. Когда-то она была едина с Озом, а теперь не может даже приехать к нему, когда пожелает. Встречи становятся все реже и короче. — Оз, — перебил их приближающийся Гилберт, — нам пора, — его голос был очень взволнованным. Они направились к выходу из парка, где стояли две кареты. Оз помог Алисе сесть в одну и сам сел в Гилбертом другую. Их повозка двинулась к дому Баскервиль, где они проживали на данный момент. — Что случилось? — поинтересовался Оз, хотя в мыслях все еще обитал там, у фонтана с Алисой, его взгляд был устремлён куда-то вдаль. — Думаю, ты был прав. В парке я видел чей-то силуэт, судя по очертания это была девушка. — Она следила за нами? — со всей серьёзностью посмотрел Оз на Гилберта, выныривая из своих фантазий. Эта новость словно отрезвила его, приводя в чувства. А вот Гилберт, наоборот, начал запутался в себе и своих мыслях: — Нет, она смотрела на меня. Юный Безариус широко распахнул глаза, Гилберт продолжил: — Думаю, это потому, что я ее заметил. Когда я побежал за ней, то ее не было уже там. Я не смог догнать. — Тогда нам нужно быть впредь осторожнее, — закрыл глаза Оз и скрестил руки на груди. — Ты думаешь, это Баскервиль? — Вполне логично, ведь сейчас мы живем в их особняке, и там мы у них под контролем, за пределами же нет. — Тогда в этом нет ничего плохого, — Оз посмотрел в глаза Гилберту. — Их опасения ясны. «Я не могу сказать, что тот переполох был из-за меня и теперь слежка — это нормальное явление». — Давай не будем об этом забывать, но и не нужно акцентировать внимание. Впредь нам надо быть осторожнее. — Да, — ухватился за голову Гилберт. — Все хорошо? Твои приступы все чаще. «Мне нужно скорее найти способ помочь ему». — Да. Все нормально, — ответил молодой человек, выпрямившись.***
Остановившись у особняка, Оз обратил внимание, что свет горит лишь в одной комнате. — Гил, я, наверное, сразу пойду спать. Устал, — улыбнулся молодой человек. — Хорошо. На этом друзья распрощались. Но вместо того, чтобы направиться в свою комнату, Оз Безариус пришел в ту самую, где в поздний час горел свет. Постучавшись в дверь, он вошёл в кабинет, где сидели молодые люди за кипой бумаг. Зеро приподнял голову: — Чем могу помочь? — Я бы хотел поговорить. — Проходи, — одобрил он и отложил с сторону бумаги. — Ты про тот случай? — начал Юки. — Да. Я бы хотел попросить об одолжении. — Это уже интересно, — взял в руки ручку Зеро и в привычной для него манере стукнул о стол. — Мы слушаем. Оз сел на диван и, посмотрев на главу Баскервиль, начал. — Я хочу попросить, чтобы вы не говорили о случившемся Гилберту. Он не знает о моих приступах и о том, что произошло. Я хочу сохранить в тайне. — И тогда мы выйдем из этой ситуации не теми, кто защищался от безумного Оза Безариуса, а нападавшими на бедного и беззащитного главу дома Безариус? А доблестный рыцарь Гилберт Найтрей спас его чуть ли не ценой своей жизни? Что-то не очень звучит. Как тебе, Юки? — Да, я согласен, — ответил он сухо, вспоминая тот безумный взгляд парня. — Нет, я не хочу обвинить Вас в чем-то или еще что-то. Просто он не знает ничего, да и я волнуюсь за его здоровье, — он виновато опустил голову. — А что с ним? — пристально посмотрел на него Зеро. — Он теряет сознание. Я вначале подумал, что это жар, но дело не в этом. Так ведь, Оз? — обратился к нему Юки. — Да, мы сами не знаем причины этого. Просто не хочу сейчас его тревожить. Поэтому и пришел сюда. — А как ты собираешься ему объяснить случившееся? — поинтересовался Зеро, снова стукнув ручкой о стол. Оз ненадолго замолчал, перебирая пальцами, после чего остановился и сказал: — Я сам с ним поговорю. С этим не будет проблем. — Вот как. Допустим, мы не скажем ему. А нам как ты объяснишь причину своих припадков? — Я… «Могу ли я им все сказать, как есть? Или же…» — От твоего ответа зависят наши действия, — поторопил его Зеро. — Раздвоение, у меня раздвоение личности, — посмотрел на него уверенным взглядом Оз. Безариус ожидал как минимум удивления, поэтому та непринуждённость в словах Юки его насторожила. — А твой друг знает об этом? — уточнил Юки. Тишина зависла в комнате, и ее разорвал стук ручки об стол. — Нет, вы первые, — он переключил взгляд на Юки. — Хорошо. Мы обдумаем твое предложение до утра. Теперь нам надо работать, — намекнул парень на то, что ему стоит уйти. Оз понял к чему все идет. Он вышел из комнаты и направился к себе, надеясь, что Баскервили согласятся. Удивило, что они ничего не потребовали взамен. — Как часто ты видишь, чтобы при раздвоении личности и цвет глаз менялся? Юки сел напротив своего брата, закинув ногу на ногу и подперев голову ладонью одной руки, локоть которой опер на спинку дивана. — Ты не поверишь. Каждый день, — усмехнулся старший. — Вот и я о том. Наш молодой гость явно принимает нас за идиотов. Что такие, как мы, поверят в сказку с болезнью Гилберта и его раздвоением личности. Зеро откинулся назад и, стукнув ручкой о стол, посмотрел на брата с улыбкой. — Тогда почему бы нам не подыграть мальчишке? Тем более он всю волокиту с объяснениями возьмет на себя. Нам лишь остается наблюдать за ними со стороны. Кстати, что по поводу этого? С тобой не связывались? — Да, были взяты сведения об их внешности. Слежка идет полным ходом. Пока нет явных признаков того, что они передают информацию дому Барма или что-то ищут у нас. — То есть нет смысла волноваться о них? Я не верю, что они так чисты, как хотят показаться, — Зеро хотел было ударить ручкой, но остановил движение, продолжив. — Если я верно понимаю, то Гилберт является одним из Баскервилей. Это подтверждает его печать контрактора на груди, не имеющая стрелок. Раньше его бы назвали нелегальным контактором. Я просмотрел все бумаги нашего старика и не видел, чтобы он кроме нас еще кого-то принял в Баскервили. А значит нашему другу больше лет, чем кажется. — Влияние контракта? Все равно я сомневаюсь, что он живет более ста лет, организм должен быть истощён. С другой стороны, это может быть и причиной его припадков. — Именно. — Тогда я отправлюсь в архив и посмотрю на более ранних членов дома Баскервиль.. Может, что и удаться найти. А по поводу Оза? — Есть вероятность, что он тоже контактор. — А печать была? — Юки сел прямо и, скрестив руки на груди, задумался, смотря на стол, заваленный исписанными листами бумаги. — Нет. В этом и проблема. Ничего похожего на то, что он как-то связан с цепями, — не выдержав, Зеро ударил ручкой о стол. — Если мы сможем найти информацию про Гилберта, то и Оз не останется в стороне. Думаю, их связь не просто так такая крепкая, — предположил Юки. —Тогда это ставлю тебе. — Ты снова хочешь уехать? — Нет. Просто у меня есть пара догадок. Не хочу пока путать тебя. Как разберусь — обо всем расскажу. — Хорошо, — согласился советник с главой дома и продолжил. — Что касаемо врат? — Пока что тихо. И это тоже настораживает. В доме Барма нашли кучу книг и вещей, связанных с алхимией и магией… — задумался Зеро. — Ничего похожего на то, что они связаны с цепями. — Что за бред? Только не говори, что ты поверил в их непричастность, — нотка раздражённости прозвучал в голосе Юки. — Нет, конечно. Я не настолько идиот. Я лишь хочу сказать, что они тщательно заметают следы и прекрасно знают, что мы наблюдаем за ними. А значит, им есть, что скрывать. Это однозначно. Осталось только выяснить это и избавиться от них. — А что по поводу реставрации? — Лучше не спрашивай, — его взгляд опустился на ручку. Он сжал ее в руке, а затем аккуратно положил на стол. Юки понял по взгляду брата, что лучше не затрагивать больную для него тему и постарался переключиться. — Завтра я планирую отвезти их к вратам бездны. — Подожди, у меня есть идея относительно моих догадок, я поеду с вами. Ты уже выбрал какие? — Да, врата, что когда-то охранялись вороном. Зеро молча посмотрел на ручку и положил его в нагрудный карман пиджака. — Тогда завтра и узнаем, прав я или же все-таки идиот, — он стал собирать бумаги, лежавшие на столе, и, взяв их в руку, повернулся к брату. — А теперь спать. Уже поздно, ты еще будешь тут сидеть? — Нет. Так что я с тобой, — он встал и подошел к дверям. — Доброй ночи. — Доброй. Они вышли и направились в разные стороны. В это время Оз был у Гилберта, и между ними состоялся диалог. — Гил, ты не спишь? — вошел в комнату молодой человек. На нем были только полурасстёгнутая рубашка и черные брюки. Он уже побывал у себя в комнате. — Нет, — Гилберт лежал на постели. После того, как к нему подошел Оз, он присел, освобождая место для своего господина. — Я по поводу случившегося. Как ты себя чувствуешь? — он просмотрел в янтарные глаза своего друга, присаживаясь на край кровати. — Все хорошо. «У меня осталась от Баскервилей особенность быстрого заживления ран. Почти бессмертные? Так про них говорят? Точнее, про нас. Я уже запутался, кем я являюсь на самом деле. Сначала я был членом дома Баскервиль и должен был возглавить его. Затем я стал слугой Безариус, а в последующем стал Найтрей.» — Гил? — прервал его мысли Оз. — Да. Я задумался, прости. Так что там произошло? — Прости, Гил. Я долго думал, как тебе все объяснить, — в этот момент Оз понял, что не в силах объяснить ситуацию, не выставив Баскервиль виновными или же не раскрыв свою тайну. Точнее, одну из множества тайн, что накопились за это время. «Это же все во благо Гилберта?» В последнее время Безариус начал сомневаться в своих действиях. Но у него не было входа, кроме как просто попросить своего друга положиться на него. Хотя он уже сразу знал ответ. Это же Гилберт, тот самый Гил, что был с ним всегда рядом. — Гил, — продолжил он, — я не могу сказать, что там произошло, но я могу подтвердить, что со стороны Баскервиль была самооборона и они не хотели причинить нам вреда. — Что за бред? — возмутился Гилберт, повышая тон. — Они подстрелили тебя, воткнули кинжал в ногу и вдобавок хотели выстрелить во второй раз, если бы я тогда не пришел в себя! — Почему? Почему ты теряешь сознания, и в последнее время это происходит так часто? — перебил его Оз, желая сменить тему. Гилберт замолчал, а затем добавил: — Я не знаю. Он все прекрасно знал, точнее, знал про хранителя и винил во всем этом его. Хотя есть ли смысл винить? Он сам выбрал это и знал, на что идет. Все это ради того, чтобы защитить Оза. И поэтому только он сам причина всего, что с ним сейчас происходит. Это своеобразная плата? Воспоминая и потери сознания? На это время он словно выпадает из этого мира. Погружаясь во тьму всем телом. Так приятно и спокойно на душе. Он словно погружается все глубже и глубже, и его мысли отдаются эхом в этом пространстве. Картинки, фразы, голоса на заднем плане, а затем и вовсе погружался в них, падая все глубже и глубже, проплывая сквозь эти обрывки. Он словно видел сладкий сон. Который забывал после пробуждения и который вызывал дикую головную боль. — Ты мой господин. Хорошо, если ты так говоришь, то так оно и есть. Но я им не доверяю. — Понимаю, — Оз был рад, что Гилберт до сих пор ему доверяет. Хот он столько и скрывает от него. Он понимал, что Гил догадывается о чем-то и скоро у него появятся вопросы, на которые Озу придётся отвечать. От этого становилось так тревожно. — Спасибо. На этом он встал и вышел из комнаты. Гилберт повалился на постель и, прикрыв рукой лицо, посмотрел вверх. Он повернулся на бок и обнял подушку. Закрыв глаза, снова погрузился в тот сладкий сон, что вызовет у него головную боль на следующий день. Да, он знал это и даже помнил те ощущения от головной боли. Но так хотел хоть еще разок увидеть тот сладкий сон в комнате, переполненной приторно-сладким ароматом слив.